Ему вновь снился сон.
Их загнали под самое древо. Он помнил тяжесть вошедшего болта, смех погонщиков и лай гончих. Она стояла так, как их учила мать: вполоборота, выставив перед собой клинок. Вкус собственной крови смешивался с горечью и древесной корой. Печать жгла виски, а с болта тягуче капала жизнь. Он пытался встать. Снова и снова. Несколько сильных ударов подбитых сапог, казалось, вбивали его в землю… Но потом пришла Боль, а следом — тишина. В ней был слышен только стук сердца. Он помнил порванных гончих, убитых погонщиков и последнего, который был слишком далеко… Звон струны оборвал тишину, а вместе с ней припечатал к древу то, что потом невозможно будет изменить…
Сёма снова очнулся в той же комнате со знакомым потолком, словно в странной временной петле. Только сейчас он был здесь один. Ему показалось, что потолок встретил его нахальной ухмылкой. Встать не удалось, перевернуться — тоже: рана отозвалась осколками по нервам.
— Сири… — обеспокоенно позвал он.
Ответом была тишина, но спустя минуту дверь открылась, и в комнату вошла служанка с подносом в руках.
— Господин, вы очнулись?
— Какой я тебе господин… — начал было он. — Сири где? Как она? И ее брат.
— Леди Эльвинисираэль сейчас с Леди Пресветлой, господин. Который из братьев, господин? К вам должен прийти целитель, чтобы осмотреть рану.
— Эльфы… — он улыбнулся в потолок. — А много братьев? Я был представлен лишь одному… Кажется, его звали Эрлонд.
— А, господин Эрлонд. Он… Он здесь пока будет жить, выгорел полностью. Как жаль, ведь самый старший, самый сильный… Был. А сыновей-то много было, почти семьдесят, да только в живых сейчас только четверо — остальные в Странники подались, рано сгорели. А вы покушайте, господин, старушка Молли готовит отменно.
Сёма удовлетворённо прикрыл глаза:
— Вот видишь, Сири, я же обещал, что все выживут. Я же обещал, — теперь он был спокоен. Он сделал всё, что мог — и это было не зря. — Так что там по еде?
Старушка обрадовалась, заулыбалась:
— Пока только жидкое. Пресветлая велела. Сейчас все организую, вы лежите господин, лежите, — она начала открывать блюда. — Теплый супчик, пита-а-ательный. Все, как нужно, — она поднесла ложку к его губам.
Отказываться не хотелось. Один только запах дразнил аппетит.
— Какой я тебе господин, женщина. Хватит в краску вгонять! — шутливо сказал он, чувствуя, как вновь проваливается в сон. — А Молли ваша действительно хорошо готовит. Прям как Риги…
Следующая ложка споро отправилась за предыдущей.
— Господин, не ругайтесь, — она всплеснула руками, прежде чем поднести ему ещё ложку. — Ну, как же по-другому то? Вы и Леди спасли, да и матушка ваша… из детей была…
— Ты знала мою мать? — раскрывшимися, должно быть, до размера блюдец глазами спросил он и попытался сесть. — Расскажи!
— Мало, в Стражах была, когда я только работать пришла. Почти не помню, ее же Лорд их отозвал, когда Лану убили. Ох, эти выродки… Вот бабка ваша, ту отдали… А дочка вон, вернулась… Это у Леди лучше спрашивать, она больше моего помнит, много больше.
Тем временем ему споро засовывали уже следующую ложку.
«Дожили… Сейчас меня раскормят, и я вообще не смогу отбиться даже от служанки», — смешная мысль заставила его улыбнуться.
— Я только знаю, что она из следопытов была, но она особо не распространялась…
— Бедный мальчик! — всплеснула руками старенькая служанка. — Ты кушай, кушай, Молли ещё сделает! Самого-самого вкусного.
— Передайте Молли, что хоть я и иногда дракон, и стряпнина вкусная, но я не бездонный… — не успел он виновато улыбнуться, как очередная ложка отправилась в рот. «Нет, меня точно надо спасать», — подумал он, погружаясь в сон.
Молли только улыбнулась, убирая тарелки. Когда служанка вышла, Сёма закрыл глаза, но уснуть до конца ему не дали: пришёл целитель. Тот был по-юношески сух, но с цепким взглядом. «А потом из них вырастают такие же, как Сири и ее брат…» — мелькнула мысль. Без лишних слов, но в то же время аккуратно и профессионально целитель сделал Сёме перевязку, влил необходимое для ускорения заживления количество сил и вышел.
«А как же поговорить? А колыбельную?!» — мелькнуло в засыпающем мозгу, и Сёма провалился в сон.
Проснулся он от того, что кто-то рядом напевал. Как оказалось, источником мелодичных звуков была невысокая девушка в форме слуг, которая порхала по комнате, убираясь. Не открывая глаз, он слушал некоторое время ее мелодичное мурлыканье.
— Мне не встречалось наречие твоей песни, — тихо сказал он. — Откуда ты?
Послышался какой-то всплеск.
— Господин, прошу прощения, — девушка глубоко поклонилась, несколько испуганная тем, что разбудила наречённого одной из дочерей Пресветлой.
— Не бойся. Хорошо поёшь. Прости, что подслушал… — он улыбнулся и открыл глаза. — Не обращай на меня внимания.
Девушка была из молодых даже для людей. Рыжая копна была убрана в подобие пучка, форма была чуть велика, а из-под челки нет-нет да проскальзывали смешливые искорки.
— Спасибо, господин, — улыбнулась девушка, в которую ещё не до конца успели вбить почтительность. — Я из Приграничья, папку сослали за… — она хмыкнула, но весело добавила, — активный образ жизни, мамка — местная, — она продолжила. — Пришлось жениться, когда она понесла… — но девушка скорее смеялась над бедным папашкой, которого целой деревней заставили жениться.
Он вспомнил о Сири и их «экспромте» и слегка покраснел. Только вот его не надо уговаривать всей деревней:
— Да, жизнь везде случается внезапно. Интересно, тебя их опыт чему-нибудь научил? — спросил он с лёгкой иронией в голосе.
— Ага, — она весело засмеялась, — ещё как. Вы не думайте, господин, папашка у меня замечательный, просто золото. Особенно, когда над его головой занесена мамкина сковорода. И он главный проповедник нашей деревушки идеи воздержания до брака.
Они оба рассмеялись.
— И что, его проповеди кого-нибудь уберегли? — спросил Сёма, внимательно рассматривая невольную гостью. — Я тебя не отвлекаю? Не хочу, чтоб тебе за меня ещё и влетело…
— Про проведи не знаю, а вот ружьецо желающих приставать к дочкам явно уменьшало. Да нет, не особо, так даже быстрее выходит, — она споро протёрла стол. — Да и у леди Эльвинисираэль никогда не бывает особо грязно.
— А как же теория, что запретный плод всегда слаще? Эх, откуда я родом, все эти проповеди были пустым звуком, даже Гончие не пугали молодых. Жизнь же… Правда потом многие разочаровывались, но уже в семейной жизни, — он улыбался и думал о Сири. Что будет дальше? С ними, с ним, с ней… — Кстати, а ты Леди сегодня не видела?
— Ну, выбор между плодом и хорошей дырой в пузе… А Леди была где-то с час назад, видела ее в коридоре, — девушка подхватила чистые полотенца, занося из в уборную.
— Всегда можно найти свой путь и выбор… Правда, тогда придется с ним потом жить. А про Леди — если увидишь её снова, передай пожалуйста, что я буду рад ее увидеть.
— Обязательно передам, господин, — она положила ещё какие-то вещи по шкафами и с поклоном удалилась, пожелав напоследок. — Выздоравливайте, господин.
— Постараюсь… Теперь хотя бы есть зачем, — попытка сделать глубокий вдох провалилась из-за тугой перевязки и боли в ране. «Да уж… Видимо, вспоминать, как петь, буду чуть позже, и когда точно никто не услышит».
Через четверть часа к нему зашла Эля….Только вот от бойкой девчонки, которую он помнил, не осталось и следа. Волосы зачесаны так, что из прически ни один волосок не вылезает, глухое серое платье в пол, у ворота заколотое сине-белой звездой. Сдержанные движения, более плавная походка — ничто не напоминало порывистого подростка, каким она была всего несколько месяцев назад.
Она зашла, кивком приветствуя, и села рядом на стул, сложив руки на коленях:
— Как… Прошу прощения, Леди. Простите, что приветствую вас лёжа, но, боюсь, пока я не обучен левитации. — Он виновато развел руками, поняв, что со стороны раны рука слушается пока хуже. — Чем обязан визиту?
Все показанные эмоции заключались лишь в небольшой сдержанной улыбке и лёгком пожатии руки.
— Лучше не двигайся. Швы ещё не до конца затянулись. У Хартшира оружие… Мы пытаемся выяснить как, но они снижают эффективность исцеления в разы. Зашла сказать «спасибо». От нас с Вентором. От него официальной благодарности не дождешься. Понимаешь, — она невольно коснулась ворота, словно он ее душил. — Не знаю, чья это удача — твоя, Меина или Сиры, но вы умудрились запустить такую запутанную линию вероятностей, что спутали половину карт Хартширу. Причем без каждой составляющей этой абсолютно непредсказуемой вероятности все бы закончилось куда печальнее.
— Мне кажется, ты… вы говорили, что я ходячая аномалия — вот стараюсь оправдывать… — Он улыбался, смотря на этого враз повзрослевшего ребенка со всеми теми же искорками любопытства в глазах. — А я же Бегущий… Живучий я, рано или поздно, так или иначе. Лучше скажи, как там Сири? Я её в последний раз видел ещё в Хортоне. А она же…
— Как раз занимаемся твоей аномалией. Вас же вдвоем развести по углам невозможно — вот и пользуюсь случаем, — Эля посерьезнела. — Твоя аномалия, конечно, здорово, но без связи со своими любой целитель уязвим. Я пытаюсь разработать устройство, которое позволит Сире связаться с Союзом вне зависимости от твоего местонахождения. Ну, по крайней мере, вычислили радиус твоего «генератора помех», сейчас триста метров. Но, думаю, что со временем, когда резерв увеличится, будет больше. — Она пожала его руку. — Лучше на «ты», мне официоза хватает и в Ордене.
Он кивнул на ее замечание и задумался, прикидывая что-то в своём мозгу.
— Триста метров. Не увеличится. Если я правильно понимаю, это тень… Мне сложно объяснить, но, возможно, со временем я смогу это контролировать или даже отключать.
— Я тоже предположила, что со временем ты сможешь контролировать его, — Она улыбнулась. — В Хартшире голову сломали, придумывая механизмы, которые бы нарушили связь и способности Странников, а природа сама подбрасывает сюрпризы и безо всяких механизмов.
— Они что, не знают про Лабиринты? Не поверю, — Он обеспокоенно нахмурился. — И ты не ответила.
— Про лабиринты они знают, но вот про то, что там кто-то может родиться — вряд ли. Хотя, боюсь, что, если их шпионы об этом узнают, нас ждёт череда экспериментов в Лабиринтах. Надеюсь, они там и сдохнут…
— Некоторые там живут годами и десятилетиями. И рождается там много. Не многие просто выходят и доживают до совершеннолетия. И тем более, они не знают, какова цена выхода тем, кто там родился, — он запнулся, прикрыв глаза и вспоминая старое древо в самом сердце его Лабиринта. — Как там Сири? Ты так и не сказала…
— Да жива она. С ребенком тоже все в порядке, — сразу же успокоила Сёму Эля. — Перерасходовала силы, пока тебя держала, но без особых последствий. Учитывая, что после вашей встречи ее резерв увеличился. Раньше этот перерасход был бы критическим. Ещё одно «но», которое не учел Хартшир, ведь о ее потенциале в архивы новые данные ещё не попали. Опять шерстим весь штат, пытаясь найти их шпионов.
— Слава Четверым, — он с облегчением выдохнул. — А то мне даже про её брата рассказали уже, а про Сири ничего конкретного… Я уж начал волноваться, что что-то случилось… Ну ты понимаешь. Рад был помочь, но как-то давайте без повторения?
Эля улыбнулась, отпустив его руку, чтобы он не заметил, как она немного дрожит. Ему все же не стоит знать, насколько все подошло к критической точке, сколько Пресветлая потратила сил, лично вытаскивая и дочь, и внучку.
— Если бы вы остались в здании Союза, боюсь, последствия были куда более серьезными. Это была их изначальная цель. Кстати, — Эля улыбнулась. — У вас девочка будет…
На столь оптимистичной ноте она встала.
— Выздоравливай и береги себя. У тебя есть ради кого.
— Тогда надо прикупить ружьё, — тихо, но отчётливо произнес он и улыбнулся, заметив ее волнение. — Спасибо. Спасибо за Сири…
Оставшись один, он попытался уснуть, но в голову лезли разные мысли и страх… Липкий, холодный страх, что он едва их не потерял… Всех. Интересно, могли ему эльфы врать, чтобы он просто пока не волновался? Что на самом деле творится за пределами комнаты? Он хотел знать, упасть лицом в её ладони, быть рядом и мочь, мочь всё изменить. Снова заходил сухой неразговорчивый целитель, перетянул рану, влил силы и выдал склянку с раствором, после которого Сёма попросту вырубился.
Ощущение, что, несмотря на его природную регенерацию и усилия эльфийских целителей, рана беспокоила его все больше. Почти через сутки к нему пришла Леди Айон. Вид у нее был так себе: куча царапин, усталый взгляд и бледная кожа. Увидев гостью в таком виде, Сёма попытался подняться:
— Леди, что случилось? Вы… — но рана мешала двигаться.
— Не двигайся. Даже не пытайся, иначе старания нескольких дней пойдут насмарку.
— Дней?! — он только сейчас понял, что совершенно не знает, сколько он тут валялся. — Что случилось? Сири…
— Ее-то как раз единственную не задело этой гадостью. Ее и Меина. У меня и Эрлонда пара царапин, — она показала на лицо. — Обычно затянулись бы за пару часов.
— Ну хоть не зря… Как я понимаю, бок тоже мне этим пробило? — осознание, что Сири не задело это, что бы то ни было страшное, успокоило его. — И что теперь?
Айон развела руками:
— Пытаемся выяснить. Не яд это точно. Но рана не затягивается. Если совсем ничего не найдем, придется воспользоваться предложением Лорда Аргестра и попросту накачать тебя драконьей кровью.
От услышанного глаза драконида округлились.
— Я слышал, это очень непростой ритуал. И дорогой. Отлежусь как-нибудь… А то долгов даже на внуков хватит, — тихо произнес он. Теперь было хотя бы понятно, почему он всё ещё не мог встать. — Леди, а кроме меня есть в числе ваших слуг ещё хоть один Бегущий?
— После того, как благодаря вашему побегу Меин, метнувшийся за вами остался жив? Да он сам согласен отцедить. Ах да, ты тогда уже вырубился, когда злой до чёртиков Аргестр приземлился посреди площади, думая, что Меина взорвали вместе со зданием, но, увидев сына, спросил, почему тот не в госпитале, а Меин ответил: «Мне вернуться?». По поводу Бегущих, в Доме Коши — нет, у Пресветлой сейчас не знаю, а с какой целью интересуешься?
— А кто такой Мэин, что Старший Лорд так его охраняет? Я так понял, что Лабиринт для большинства ваших — неизученное странное место, но оно рождает не только Слёзы, но и кое-что более узкоспециализированное.
— Меин это старший сын Лорда Аргестра. Там долгая история, но он порвет за любого из сыновей, — она подошла, приподнимая одеяло и осматривая рану. — Нужно взять анализ с краев раны… И анализ крови.
— Ну раз нужно, — он улыбнулся. — Берите. Вам бы с Риги встретиться. Я видел, она применяла одну вещь всего дважды. Уж не знаю что это, но хоть это дико больно и не все выживают, но регенерация включается такая, что мертвого поднимет.
— Ну, может, когда и найдем, кто знает как… — Айон взяла ножницы и стала срезать повязку, та, что ближе всего к ране пропиталась кровью до черноты, какого-то прогорклого запаха, вот этот кусок фактически она отдирала от раны.
— Обезболивающее на тебя не действует, Сёг… — она оборвала саму себя, помня, что он не любит, чтобы его называли полным именем. — Так что потерпи немного, хорошо? — затем достала скальпель и пробирки для образцов из своего неизменного саквояжа. — А знаешь, еле Сиру от тебя отгоняем, — продолжала она говорить, заставляя Сёму слушать ее голос. Кровь из раны потекла в пробирку, потом мазок, а последним она делала небольшой срез ткани. — Беспокойная она у тебя. Опять ведь будет вливаться, а ей сейчас нельзя.
— Я спрашивал. Мне сказали, что всё хорошо, а знаешь, я сидел и боялся, что просто меня успокаивают, — процедил он сквозь сжатые от боли зубы. — У кого не спрошу, все говорят как по заученному, а я не верю… Не знаю почему… Сидеть не будет? А знаешь, я ее понимаю. Думаешь, я сам бы сидел, если б рана не мешала?
— Знаешь, если бы не беременность, я бы ей не мешала. В конце концов, мы сами вольны выбирать за себя, куда тратить свою. Жизнь. Но ребенок — это уже вне личного выбора. Думаю, ты в такую ситуацию не попадешь, — она закончила и начала накладывать новый шов, смазывая его холодящей мазью и Силой. — Уже даже не знаю, что может помочь, — тихо сказала Айон. — Прости, чувствую себя бесполезной. Найду этих хартши, сама нашпигую их же дрянью и буду смотреть, как они мучаются. Даже если после этого лишусь сил, но сделаю…
— Прости, но по мне это это глупо, — он осёкся. Не ему поучать старшего целителя, но слово уже сказано. — Пусть убивают те, кто ничего другого не может…
— У меня все пациенты погибли на Хортоне, — тихо сказала Айон, начиная накладывать повязки. — И дежурная смена. Остальные же к вам перед самым взрывом ломанулись за мной следом.
— Как?! Я думал, что потерь было меньше, — он непроизвольно дёрнулся. Веки прикрыли зарождающееся золотое пламя, а по коже, словно мурашки, проявились чешуйки. И только у раны чешуя оказалась обуглено-расслоённой.
— Было бы больше, если бы почти весь состав за вами не рванул. А что было бы с вами, останься вы в здании… — ее передёрнуло.
— Четверо проводят ушедших… — он не рисковал раскрыть глаза, пытаясь успокоить внутреннее пламя. — Моя мать всегда говорила, что удел живых заботиться о живых. Я не сразу принял это, но не знаю что ещё сказать, прости.
— Ничего не говори, — она усмехнулась. — Это ведь и наш девиз, если можно так сказать — когда выходишь в битве, спасаешь тех, кого можно спасти, думать о том, сколько убитых некогда. Но иногда не получается.
Он понимал, знал, помнил.
— Я просто не знал, что ещё сказать… — чешуя успокаивалась и только та, что вокруг раны так и не ушла. — Мне показалось, что сказать что-то было бы правильно. Жаль, что всё так вышло. Я тогда, если честно, вообще ни о чем не думал. Знал, что должен защитить Сири и… Она боялась за брата. А я же ничего не умею.
— Судя по допросу единственного выжившего, все планировалось уже давно. И изначально — для дестабилизации отношений между Черными драконами и Рейвиком. Но появление рядом с эльфами дракона явно спутало им карты.
— Как ты могла заметить, я вечно всем все карты путаю, — Сёма отвернулся, стараясь не смотреть на Леди.
— Ну-у-у, не всем. Я бы такого не сказала про Сиру. Думаю, уж ей ты точно никакие карты не испортил. — Она закончила с обработкой раны и положила руку Сёме на плечо. — Я рада, что ты тут появился.
— Исключение, скорее, подтверждает правило, — он снова неудачно попытался вдохнуть полной грудью. — Я за нее боюсь, но хотел увидеться, убедиться… Если для них это будет безопасно.
— Поспи, сон — лучшее лекарство. А тебе нужно бороться… Ради них, — она налила в чашку снова той жижи, которой его поил целитель-молчун.
— А живое пламя эту хворь убьет?
— Я не знаю. Понимаешь, Сёрг… Мы с таким не сталкивались, мы даже не можем понять, что это такое, — она поднесла к его губам чашку.
— Можно попробовать… Но меня… Надо поставить.
— Пей. Давай, я закончу анализ материалов — не найдем ничего, будем уже решать практическими методами.
— Хорошо, как скажете, Леди. Но можно хоть увидеть Сири? Прошу вас, — он посмотрел ей в глаза, не прося. Умоляя.
Она все же влила в него пару глотков.
— Попробую, а ты лучше подумай, как дочку назовешь, — она улыбнулась, с ее шрамами на пол-лица смотрелось это немного жутковато.
— Я Старшему Лорду уже говорил, что с именами у меня плохо… — сказал он, засыпая.
Айон ещё раз потрепала его по плечу.
— А придется.