Глубокий вдох и медленный выдох. Сжавшиеся легкие сдавливает изнутри.
Это как после забега на короткие дистанции — разбивка истертой краской закончилась где-то позади, ты выпрямляешься насильно, хотя больше всего хочется согнуться пополам и, раскрыв рот, глотать воздух. Стоишь, смотришь вверх и пытаешься обмануть тело.
Зеркало поймало движение еще до того, как загорелся свет. Хаку знал, ему не понравится то, что он там увидит, хотел отвернуться, но все равно зацепился за отражение. Щелкнул выключателем и вывернул кран — ванная комната снова погрузилась в полумрак, а лицо обожгла ледяная вода. Воспаленные глаза тут же защипало, и он долго моргал, пытаясь смыть прошедшую ночь, которая застряла внутри металлической тяжестью.
Что дальше? Логичный вопрос, встречающий на своем пути непреодолимый блок. Он не знал.
Затянул тугой хвост на затылке, сделал вдох и вышел из комнаты: когда в голове пустота, можно спустить тело на автомат — привычки сделают все за тебя.
Первый этаж встретил его мертвой тишиной. Чернотой плоских поверхностей и косых прямоугольников бледного освещения. Хаку намеренно держался в тени, никакой слежки, никакой опасности, но привычки работали, и он ступал медленно, словно его мог кто-то заметить. Слух вылавливал малейшие звуки, а ноги двигались сами собой, так, как его когда-то учил Забуза: «Пропускай через себя окружение! Глаза — это всего лишь часть. Угол обзора не сто восемьдесят, все не успеешь зацепить, а вот как за спиной копошаться, разобрать сможешь, если отработаешь навык, конечно».
Учил. И вырубал свет.
Тренировки, которых Хаку ждал больше всего. Не признавался себе, но, когда Забуза щелкал рубильником и захлопывал двери, сердце заходилось так, что казалось — уже по этим ударам его можно вычислить.
«Сомнительные у тебя какие-то методы, знаешь», — тянул Морес, но Хаку было все равно, как это выглядит со стороны, потому что именно в эти минуты тишины и полного вакуума он чувствовал, что они наконец-то оставались вдвоем.
Это было похоже на лезвие. Тьма оглушала, в первую секунду все чувства обострялись и смешивались в одно — пустое помещение с наглухо заколоченными окнами не пропускало света, в перевес усиливались звуки. Шумел ветер, раскачивались ветки, хлестали черепицу над головой, где-то вдалеке рычали машины, крыли неразборчивым матом друг друга голоса, а за спиной наемник хрипловато отдавал все тот же приказ: «Ну, давай…», и Хаку каждый раз мысленно добавлял: «…Иди ко мне». Но Забуза этого, конечно же, не говорил.
Он научился выискивать звуки и отбивать удары, когда уже поздно что-то менять — в кромешной темноте из помощников оставались натасканный слух и везение. Понял, что есть несколько уровней, и, если сосредоточиться, все лишнее можно отбросить, а все нужное притянуть. Он научился даже задерживать дыхание, как хотел Забуза, а сейчас, смотря на вытянувшееся тело, не знал, как заставить себя обратно дышать.
К горлу подкатил ком, он сглотнул и уставился под ноги, чтобы не видеть привычно сдвинутых бровей. Наемник спал, скрестив руки на груди, чему-то хмурился, и сбившийся плед, обвиснув углом, тянул мягкую лапу к двери, которая, не издав ни звука, закрылась за спиной парня.
Забуза был не из тех, кто станет молчать до последнего — отрубал сразу и больше не возвращался к теме. В этот раз будет так же — Хаку почти не сомневался.
Ощущение надвигающегося финала, будто замедлившийся прыжок — ожидание обратным отсчетом. Единственный вопрос: когда именно?
Он хотел отодвинуть это как можно дальше, чтобы на потом, на когда-нибудь после, и уже знал, что шансы пересечься с наемником стопроцентны. Держать лицо, и только без лишних эмоций — Забуза не оценит истерик. Расспросов, каких-то предъяв. Кивка будет достаточно, в конце концов, что он мог сделать? Как ни крути, Герка в чем-то да шарила, вышло так, как вышло, да и на что было претендовать.
Кривая улыбка натянула губы, превращаясь в тонкую линию за попыткой сдержать подкатывающие волны. Зависла перед глазами размазанной картинкой, возвращаясь снова и снова назад.
Хорошее свойство памяти — стирать подробности. В одну секунду видишь сразу все, после — вспоминаешь обрывками. Силуэт наемника, его руки на чужой талии и два тела в сбившихся простынях. Вот как это выглядело каждый раз со стороны… и как же хорошо, что раньше он этого не видел.
— Блять… — хрипловато протянул Забуза, растирая затекшую шею, и грохнул кружкой о стол.
В голове была полная каша, сначала он даже не въехал, какого хера делает на диване, и только спустя пару затяжных секунд вспомнил подробности вчерашней ночи.
Не обрадовало от слова совсем. И как теперь объяснить пацану эту дебильную сцену? За ночь по-любому нагородил с херову гору, по лицу заметно — понял по-своему, но не выбивать же дверь с ноги, перебудив весь дом!
Пораскинув мозгами, но так ничего и не придумав, наемник выдернул дымящуюся кружку из-под кофемашины, сделал глоток и бросил мрачный взгляд в сторону лестницы. Шум приближающихся шагов явил край шелкового халатика, а следом и оставшуюся часть блондинки. Растрепанная Милана, сладко потягиваясь, прошлепала голыми ногами по паркету и, улыбнувшись, проворковала:
— Доброе утро, котик.
Забуза не ответил.
— Я проснулась, а тебя нет, — обиженно начала она, морща носик, — после всего, что было ночью…
— Не было ничего, — процедил Забуза, и на лице Миланы зависло удивление.
— Я плохо помню, но…
— Ничего не было. И не будет, — медленно пропечатывая слова, наемник обернулся к ней всем корпусом. Отставил недопитый кофе и, сдерживая растущую злость, добавил: — Я здесь затем, чтобы твою персону не грохнули!
Милана раскрыла рот, собираясь что-то сказать, но Забуза резко ее перебил, даже не заметив, как его голос переходит в рычание:
— Если тебе в голову еще раз стукнет притащиться среди ночи, можешь быть уверена, я чисто из принципа верну бабки твоему отцу! Пусть ищет охранника, который будет соответствовать твоим хотелкам, а мне нахер не уперлись эти заказы! Я понятно выражаюсь?!
По всем правилам, Милана должна была надуться или хотя бы состроить оскорбленную мину, но вместо этого блондинка сощурилась и как-то по-особенному изогнула бровь. Разбирайся наемник во всех тонкостях женской логики, то сразу бы просек: ничем хорошим его монолог не закончился, клиентка затаила обиду, и теперь ему аукнется уязвленное самолюбие, а когда и как — вопрос на миллион, но Забуза даже не вникал. Проигнорил выразительное молчание, нахмурился, заметив промелькнувшую в окне макушку, и, оттолкнувшись, зашагал к выходу. По его мнению, одна проблема была решена, оставалось выловить пацана и далее как-нибудь в духе импровизации раскидать: все, что он видел ночью, — тупорылое стечение обстоятельств, но Хаку на улице не оказалось. Ни на улице, ни в комнате, ни на одном из этажей.
Бессмысленные таскания по территории закончились спустя минут сорок, не выдержав, наемник бросил эту затею и, решив, что пацан все равно никуда не денется, направился в сторону особняка. По его прикидкам, Хаку рано или поздно попадется на глаза, а драпать после этого со всех ног — совсем уж лютая дичь, такое парень точно не выкинет. Молчать, как на допросе под лампой, — это в его стиле, а устраивать показательные истерики, к счастью, нет.
Перебирая в голове мысли, наемник обогнул странноватую постройку, которая притулилась в углу территории, и внезапно налетел на Герку. Застигнутая врасплох девчонка шарахнулась в сторону, на автомате прилипла к стене и только потом задрала голову.
— Не рановато тебе смолить по углам? — пробурчал Забуза, наблюдая, как Герка, пытаясь скрыть, что напугалась до усрачки, вытягивает из-за спины сигарету.
— Не рановато, — с показушной небрежностью стряхнув натлевший пепел, протянула она. — Сам, наверное, в этом же возрасте начал курить, так че пристал?
— Парня не видела? — вместо ответа поинтересовался наемник.
— Нет, — девчонка посмотрела на недокуренную сигарету, шумно выдохнула и все-таки затушила ее о бок дизайнерской клумбы, — ваще без понятия. А че?
Забуза промолчал, исподлобья рассматривая территорию, и решил не вдаваться в подробности. Девчонка и так слишком много знала, а языком трепала и того больше, хотя, надо отдать должное, трепала сугубо в ограниченном кругу людей и чисто так, для прикола.
— Ясна! — неожиданно заявила она и, пошарив в кармане, вышкребла оттуда чупа-чупс. Зашуршала оберткой и, кое-как разодрав целлофан, сунула леденец в рот. — Фто за пизфец творился нофью? Я думала, Ромик с руфьем прибефыт. Миланка, фто ли, наклюкалась и полефла к тебе са всяким?
До недавнего времени Забуза думал, что Морес — единственный тип, сующий нос во все щели, и что подобное не передается воздушно-капельным, а вот, оказывается, хер-то он угадал. Патлатый должен был остаться за туеву хучу километров, рулить группировкой в его отсутствие и не напоминать о себе лишний раз, и вот, пожалуйста — те же яйца, только в профиль.
Забуза уставился на Герку, та на него задрала веснушчатое лицо и крикнула возмущенно, но уже в спину: «И че, я угадала?»
Угадала. А толку?
День грозил растянуться очередной жвачкой, и, если бы не Роман, внепланово подошедший к наемнику, была бы совсем труба. Занять себя чем-нибудь, пока солнце не уползет за горизонт, а там все станет более-менее ясно. Пацан как сквозь землю провалился, но Забуза был уверен: он не настолько отбитый, чтобы выйти за ворота и потопать куда глаза глядят — к ночи вернется в комнату, это по-любому.
Телефон молчал, наемник изредка на него косился, но звонить даже не думал, чувствовал — как-то тупо. Ответит — спрашивать: «Ты где?» или того хуже: «Надо поговорить»? Не ответит — слушать гудки. Оба варианта его не устраивали, поэтому уже второй час он вместе с Романом выносил гаражную дверь и ощущал некую правильность решения: перебесится, переварит, и тогда можно уже напрямую.
— Дела… — почесав затылок, вздохнул Роман и отбросил погнутую деталь.
Как и предполагалось — доломали. Наемник так и подумал, но вслух не сказал, смысл повторять очевидное? Мужики из местных терлись здесь еще с происшествия, по итогу плюнули, и викинг сам засучил рукава: единственная тачка, оставшаяся на ходу, была нужна позарез. За обедом блондинка торжественно объявила, что завтра вечером последний этап конкурса и ей «пипец как нужно» смотаться за шмотьем. Роман снова ответил «нет», Милана снова надулась. А через несколько часов на территорию въехал красный Фольксваген.
— Какого хера… — сквозь зубы процедил Забуза, издалека рассматривая немую сцену, которая развернулась, как только увешанный пакетами Диц вывалился из тачки.
— Чита в сумких? — коверкая язык, встрял охранник.
Его писклявый голос плохо сочетался с небритой мордой в солнцезащитных очках, но оттягивающая ремень кобура добавляла аргументов.
— Чита надо, — в тон ему ответил братец патлатого и довольно хрюкнул от собственного остроумия. — Доставка. Шмотка, платья, туфля, красивый, покупать, девушка. Андестенд?
Охранник был явно не «андестенд», и, если бы не выскочившая Милана, Диц бы уже летел за ворота, пересчитывая рожей ступеньки.
— Находчивая какая, — улыбнулся Роман, провожая взглядом странноватую парочку, и снова взялся за отвертку. — Так и знал, что своего товарища приплетет.
— За этим товарищем очередь длиной в километр! — не сдержался Забуза, но Роман отреагировал неожиданно спокойно.
— Мы пробили его еще в аэропорту, все чисто, разве что пара штрафов за превышение. Нравится он Милане, пускай дружат. Главное, чтобы с непристойностями не лез, но он вроде понятливый, а если глупости удумает, так разговор короткий. Я его предупредил.
О непристойностях стоило волноваться меньше всего — наемник мрачно покосился на Романа, но больше ничего не сказал. Подчистил, значит, и когда только успел? А может быть, информаторы Тореса работают на отъебись: Забуза был уверен, если бы Морес не знал своего братца как облупленного, то нарыл бы все равно больше. Пара штрафов, да как же! Диц уносил свою жопу за кордон в срочном порядке, а значит, дела куда хуже, чем превышение скорости, но с последствиями пусть уже разбираются сами Торесы. Переубеждать и тыкать носом в бумаги никто не будет.
Заднюю часть виллы, окруженную пышными кустами, постепенно заполнял рыжеватый свет. Солнце разбрасывало лучи, удлиняя тени, и с востока потянулись черные облака, не предвещающие ничего хорошего.
Хаку вздохнул на мелькнувшую надпись «Батарея почти разряжена» и с неохотой закрыл ноутбук. Мысли путались вокруг формул, понятий и строчек текста, если признаться честно — он почти ничего не запомнил, но расчет был не на учебу, а по большей части на то, чтобы отвлечься. Последнее успешно работало до того момента, пока экран не погас: Хаку поднял глаза, и реальность тут же откинула его на несколько часов назад.
Рычание Забузы было неожиданным, сердце ушло куда-то вниз, ему даже показалось, что его заметили, но мельком брошенный взгляд уловил две фигуры, застрявшие в оконном проеме. Он не стал прислушиваться, тихо прошел через заднюю дверь и взбежал по ступеням. Расчет был прост: вытащить ноут и где-нибудь засесть, чтобы забить голову учебой. Лучшего плана на данную минуту не было, а к разговору с наемником он оказался не готов — скомканный клубок чувств подпирал горло всякий раз, когда он пытался его размотать.
Хаку медлил, рассматривая ползущие облака. Оттягивая возвращение, полистал методичку, уцепился за рваный абзац и, в конце концов, выдохнул, прекрасно осознавая, что это ни к чему не приведет. Прятаться вечно он не сможет — это было и так понятно, в итоге, ему придется выслушать и принять все, что решит Забуза. Наемник его искал, Хаку несколько раз видел фигуру, мелькающую в разных частях территории, и намеренно уходил как можно дальше, чтобы свести шансы пересечься к минимуму, а вышло все до крайности неожиданно.
Черный силует перегородил ему дорогу как раз в тот момент, когда из планов осталось банальное проскользнуть в свою комнату.
— Ну, и долго ты еще собираешься гаситься? — нотки раздражения в хрипловатом голосе полоснули ощущением провала. Сердце застыло и рухнуло, а наемник скрестил руки на груди: — Пошли.
Хаку не сдвинулся с места, зачем-то вцепился в ноутбук и сжал губы. Изнутри поднималась волна предательских ощущений, холод перетек в обжигающий туман, коснувшись глаз. Он инстинктивно моргнул, пытаясь загнать эмоции подальше в себя, поднял взгляд и увидел, как за спиной наемника вырастает Роман.
— Давай добьем еще одно дело, и на сегодня хватит, — обращаясь к Забузе, проговорил викинг и, ни о чем не подозревая, кивнул в знак приветствия парню. — Тачка на ходу, но я бы еще раз проверил.
Наемник обернулся к Роману, Хаку, не став дожидаться окончания диалога, проскользнул мимо и, чувствуя, как летят шестеренки, ускорил шаг. Ему хотелось только одного: как можно быстрее захлопнуть дверь своей комнаты, выдохнуть и постараться взять себя в руки до того, как Забуза поднимется, чтобы расставить все точки над i.
День полетел к черту, к полудню он думал, что готов, сейчас понял — ни хрена подобного. Накатывающая духота вцепилась в горло, ступени сокращали свое количество, и чем выше, тем ярче он понимал — затаившиеся слезы прорвутся наружу, и это было самое гадостное ощущение, которое можно было себе представить.
— Эй! — раздалось неожиданно и совсем не к месту, Хаку застыл, сжимая нагревающийся металл ручки, и, не оборачиваясь, опустил голову. — Твой мужик всю территорию перерыл, куда ты ваще провалился?
«Только не сейчас, черт, только не сейчас!» — заметалась мысль, а следом ощутимо качнуло в сторону.
— Давай потом… — вытолкнул из себя Хаку, пытаясь отгородиться и скрыть лицо.
Его попытки протиснуться в комнату обрубили, загородив проем.
— Не давай! — выпалила девчонка. — Че ваще происходит?!
«Ничего!» — хотелось закричать ему, но легкие разом сдавило, его хватило на резкое: «Гера!»— оглушающе, будто чужим голосом.
Он сорвался, сжал зубы, пытаясь стряхнуть девчонку - казалось, все, что было внутри, собралось в одну удушающую эмоцию. Отвращение и злость на свою слабость - он стрелял лучше всех из группировки, если потребуется, мог в одиночку устранить до десяти человек! Это его натаскивали на скрытое убийство, и он справлялся, делал успехи, а по итогу, выходит, с самим собой договориться не смог. Какой вообще из него наемник, когда удушить эмоции и стойко принять чужое решение оказалось настолько непосильной задачей? Что сделал бы Забуза? Да ничего! Его не бросает в краску от каждого прикосновения, он не колеблется и четко знает, куда идти, - идеал, до которого не добраться. Незапланированная проверка на профпригодность оказалась позорно завалена, нечем гордиться - научился отлеживаться в засаде со снайперкой, а стойко выдержать предсказуемый финал не смог.
Хаку глотнул воздух, сдерживая прыгающее дыхание: щеки чертило горячими дорожками, и прядки волос мельтешили, расплываясь вместе с коридором. Цепкая хватка потащила влево, он услышал недовольное «Да блять!..», а следом звук наконец-то захлопнувшейся двери, правда, совсем не его комнаты.
— Это из-за того, что было ночью? — в лоб спросила девчонка и подтолкнула в сторону подушек.
Не оставалось ничего другого, кроме как опуститься на пол. Под болотным взглядом он растер лицо, с усилием загоняя вглубь позорные слезы, и отвернулся.
— Не хочу об этом.
— А придется! Мне тут еще несколько дней с вами куковать, у меня нет желания пялиться на ваши кислые рожи! Весь день в пизду: Миланка ерепенится и кидает на твоего мужика мстительные взгляды, тот ходит злой как черт, а ты шкеришься по углам и ревешь в три ручья, заебись, да?!
— Это не так, — охрипшим голосом возразил Хаку и сам понял, насколько тупо это звучит.
Мокрые щеки и покрасневшие глаза, еще утром зеркало бросилось в лицо правдой: вот так он провел эту ночь. Копался, старался уснуть, пялился в потолок — в лучших традициях кинематографа. Смешно было в подростковых комедиях, в реальности оказалось настолько ужасно, что хотелось выть. Открыть балкон, перевеситься и разом выдохнуть раздирающую боль. Когда ему накладывали швы, он знал, что может принять таблетки и забыть, пока держится эффект, но в этот раз дело было не в огнестрельном.
— Научись убедительно пиздеть для начала, а потом нетакай, — обрубила Герка и зачем-то полезла под кровать. — Я, блять, не слепая и уж точно не глухая! Пиздец, развели трагедию! Ты не знаешь мою сестру, у нее приколы такие: наклюкается шампунем и начинает флиртовать! В курсе, какая у нее развлекаловка дома?
Лохматая голова вынырнула из-под кровати, Герка отбросила волосы с лица и тряхнула неожиданно появившейся в руках бутылкой.
— Препираться из клубешников подшофе и клеиться к охране, не по-серьезному, а так, ради смеха. Охранники пересираются, пучат глаза и такие: «Милана, вы в порядке?», а знаешь, почему? У них выбор капец шикарный: пошлют ее нахер — она к папане подойдет и назло скажет, что к ней клеились, а не пошлют — того хуже! Миланка, конечно, не совсем дура, берет чисто на понт, но те ссутся и шарахаются от нее! Прикинь? Мордовороты с пушками! Это пиздец!
Герка грохнула бутылкой о пол и прыснула со смеха.
Вино из трофейных запасов, то самое, которое она подрезала на первом фуршете — Хаку узнал. Удивленно посмотрел на бутылку, и, когда девчонка, придушив ей горлышко, кое-как вытащила пробку, очнулся.
— Я не пью.
— Сегодня пьешь, — обрубила Герка и добавила, придирчиво рассматривая этикетку: — Это единственный способ, который я знаю.
Халявное пойло спустя несколько задумчивых хмыков приобрело статус «Сойдет», видимо, девчонка пробовала и лучше, но на лице читалось: «Что поставили, то и сперла». Особо не размазывая момент, она сунула бутылку Хаку и уставилась пристальным взглядом, ожидая то ли благодарности, то ли ответных действий.
Парень вздохнул и, поколебавшись, запрокинул голову.
— Так вот, о чем я, — возвращаясь к прерванной теме, снова заговорила девчонка, — к твоему она вряд ли ради прикола, папани тут нет, да и слишком уж долго она рассказывала подружкам о его охуенности.
— Утешила, — пробормотал Хаку и сделал еще один глоток.
Вкус был странный, кисловатый и одновременно терпкий, похожий на виноградный сок, но с привкусом корицы. Щипал горло и оставался на языке сладостью — градус не ощущался, но где-то на заднем плане он чувствовал, как тело расслабляется и становится легче дышать.
— Говорю как есть! А вообще башкой думать надо, я тебя предупреждала! Сначала расставить все точки над Ё, а потом уже по бассейнам сосаться! — она с возмущением запыхтела. — Тогда бы сейчас все ясна было: он чисто потрахаться или у него там чувства к тебе, а Миланка затупила и приперлась со своей жопой в чужой огород!
Хаку подвис, начиная уплывать, Герка резво отобрала у него бутылку, приложилась к горлышку и сунула обратно в руки. Цокнула и, поджав губы, с видом прошаренного спеца выдала:
— Но, знаешь, если бы у них там что-то было, то с утра они бы не срались на кухне! Я, правда, не особо разобрала, но по ходу он отшил Миланку, а иначе с чего ей весь день рассекать с лицом взбесившейся сучки?
Логика в этом была, он сам видел, что Забуза ночевал в гостиной, да и утренняя стычка на кухне имела свои основания, вот только…
Обида, подогретая градусом, медленно поднималась вместе с воспоминаниями, так некстати застрявшими в голове.
— Почему он позволил ей оказаться в кровати? — спросил Хаку, смотря перед собой.
Спросил больше в риторическом плане, обращаясь даже не к девчонке, а к самому себе. Мысли вслух, если так можно выразиться, но она все равно ответила:
— Поздравляю, ты начинаешь шевелить мозгами! А то я уж думала, на радостях побежишь заглаживать вину за то, что проебался на целый день. Как он позволил Миланке в кровать запрыгнуть — вопрос, конечно, пиздец интересный, но задавать его будешь завтра, а сейчас расслабься и забей — смысл дергаться? Все уже случилось!
«Случилось», — повторил про себя Хаку и нахмурился, чувствуя, как злые иголочки покалывают изнутри. Нехорошее чувство, непривычное и совсем не свойственное ему. Сколько себя помнил, на Забузу он никогда не злился, и сейчас, впервые ощутив это, притормозил. Недоверчиво прислушался — не показалось? И понял: все так, как есть.
Вино закончилось быстро и непонятно в какой момент. Часы отбивали четверть первого, и развеселившаяся Герка в третий раз спрашивала: «Правда или действие?», Хаку улыбался и в третий раз отвечал: «Правда», потому что черт ее разберет, придумает какую-нибудь глупость, а делать глупости больше не хотелось.
— И че, ты вот прям убивал людей, та?
— Да, — невнятно ответил он и перевел плывущий взгляд на криво задернутые шторы.
Ощущения были странные, тело ватное, а мысли ехали куда-то своим маршрутом, и в конце концов Хаку созрел до признания — он впервые напился.
— Убивал, но это были не особо хорошие люди.
— Гонишь! — девчонка толкнула его в плечо, и он покачнулся, отгораживаясь улыбкой вместе со сдержанным смешком. — Нет? Не гонишь? Докажи тогда!
— Ты серьезно? — иронично вздернутые брови на девчонку не подействовали, и Хаку уточнил: — Как доказать? Выкопать мне их, что ли?
— Фу, блять, я не об этом! У тебя же есть пушка, вот разбери и собери ее на время, а я решу, насколько ты там шаришь!
Ему представилось, как он пытается это сделать, и его пробрал неуместный смех. Зрелище было бы, конечно… Учитывая, что вертикальное положение удавалось держать только благодаря стене. Он даже не знал, как будет добираться до комнаты, а о том, чтобы разбирать пистолет, да еще и на время…
Хаку провел по лицу, прикрывая глаза, и мягкая темнота, обступившая со всех сторон, закружила пятна от люстры.
— Ну, или про заказ какой-нибудь расскажи, че ржёшь? — возмутилась Герка и оттолкнула пустую бутылку. — Я тут тебя отпаиваю, раны душевные лечу, а ты такую херню зажал!
— Про заказы рассказать не могу, это конфин… Конфел… — Хаку нахмурился, уставившись на давящуюся смехом Герку, и через секунду выдал: — Конфелденциальная информация. Но могу рассказать о правиле наемников.
Красная по уши девчонка, обмахиваясь руками, простонала:
— Ну и о каком? Контрольный в голову?
— Спать в одежде.
— В смысли в одежде? Че, в шубе прям?
— Не в шубе, — подперев подбородок рукой, Хаку кое-как устроил локоть на колене и поднял взгляд на вылупившуюся девчонку. — В пижамных штанах, например. Или в спортивных, как Забуза. Или в футболке и в штанах, смотря какое время года.
— Да, блять, это понятно! Но нахера?
— Чтобы в любой момент быть готовым подскочить и отстреливаться, — улыбнувшись в пространство, пояснил Хаку, — или сорваться и гнать за кем-нибудь на машине. Работа наемника — это всегда рулетка: не знаешь, в какую секунду прилетит.
Он зачем-то пожал плечами и затуманился взглядом, рассматривая обрывок, выдернутый из воспоминаний столетней давности: Морес ерошит растрепанные волосы, осматриваясь по сторонам, на первом бедлам — стекло и клочья поролона из кресел.
«Пиздец! — чертит патлатый. — Снова чехлы в химчистку! Да сколько, блять, можно-то?!»
Забуза вытирает лицо футболкой, задирая ее на груди, и брызги крови смешиваются с синевой фингала.
«Сука! — в сердцах компаньон отвешивает щедрый пендель распластавшемуся трупаку. — Третий раз за этот месяц! Я скоро чокнусь с такими оборотами! Ты можешь как-то разрулить этих дебилов, чтобы они на словах свои претензии изъясняли, а не перлись посреди ночи мочить всех, кто не в домике?! Тебе-то похуй, выпрыгнул из кровати — и готовый, вон, уже дрыхнешь в шмотках и с пушкой наперевес!»
«А что, мне за этими ушлепками в трусах носиться? — огрызается Забуза. — Скажи спасибо, что реакцию не пропьешь! Чехлы ему западло в химчистку везти…»
Теплота, на секунду растекшаяся внутри, коснулась губ, и Хаку глубоко вдохнул, снова облокачиваясь на стену. За спиной в коридоре, отдаваясь дрожью, хлопнула дверь, Герка вскинула голову, прислушиваясь к шуму, и неожиданно вылупилась, уставившись куда-то вперед.
Момент резанул напряженной тишиной, и Хаку понял — лучше не оборачиваться. С такой рожей и тихим «Ебать…» Герка могла смотреть только на одного человека, и сейчас это означало — ничем хорошим их посиделки не закончатся.
Выросший на пороге Забуза с затянувшейся паузой рассматривал комнату. Выразительно блестевшую стеклом бутылку, раскиданные подушки, лохматую Герку, которая притихла и с опаской косилась то на камуфляжные штаны наемника, то в сторону парня, тот — упорно на свои колени, намеренно игнорируя остановившийся на нем взгляд.
— Давай на выход, — коротко процедил Забуза и скрестил руки, дожидаясь ответной реакции, но реакции не последовало.
Хаку упрямо сжал губы и уставился перед собой. Съезжающая комната кренилась влево, он чувствовал, как взгляд наемника прошивает насквозь — острый и злой, не терпящий возражений.
— Нет, — собственный голос обжег изнутри.
Сказал и только затем поразился ответу: где-то там, на заднем плане, остатки здравого смысла быстро таяли, уступая надвигающейся волне чувств. Лицо вспыхнуло и опалило скулы, ему стало вдруг невыносимо злобно — как вообще такое могло случиться? Почему сейчас, почему не раньше, до того, как Забуза поцеловал его, разрушив за одну секунду все стены?!
Наемника тригернуло. «Приехали», — мысленно процедил он и, больше не собираясь тратиться на слова, в несколько быстрых шагов пересек комнату.
Упрямство пацана подбешивало, Забуза без комментариев схватил его под локоть и вздернул, стараясь поставить на ноги.
На короткий миг Хаку потерялся в невесомости, в поисках опоры ухватился за стену, чуть не запнулся, но устоял на ногах. Его удержали, грубовато вернув шаткое равновесие, и, пока мечущийся взгляд не остановился на чужой руке, казалось, что проблем не будет.
А потом все полетело к чертовой матери.
— Отпусти! — пацана резко дернуло назад, он вспыхнул гневом и уставился куда-то в сторону. — Хватит! Я никуда не пойду!
Голос дрожал и срывался, позорно, совсем не так, как он хотел.
Смотреть на черный силует не было никакой смелости. В висках отстукивало набатом, а мысли неслись, перебивая друг друга — заполняли голову обрывками шума, и перед глазами дрожала камуфляжная ткань.
Он попытался вывернуться из крепких пальцев, оттолкнуть наемника от себя, уперся в широкую грудь, бессмысленно ворочаясь и чувствуя, насколько тело его не слушается. Ноги подкашивались, и потолок вот-вот должен был рухнуть вниз, раскидать в разные стороны подвески громадной люстры — невыносимо сверкавшие капли хрусталя раскачивались вместе со шторами и неожиданно бросились в лицо. Крутанулись и поменялись местами с полом.
Взбешенный Забуза одним движением скрутил вырывающееся тело и перекинул через плечо: Хаку судорожно вцепился, оттягивая ему на спине футболку, и чуть не поехал вниз — любая возня грозила потерей шаткого равновесия, как итог — встреча носом с твердой поверхностью, такой себе расклад, и до парня это дошло очень быстро. Он замер, стараясь не шевелиться, и молча уставился на движущийся паркет: бешеный поток чувств, достигнув предела, лопнул и оглушил внезапной тишиной. Он обвисал с чужого плеча, широкая ладонь крепко лежала на пояснице, и оставалось только одно — признать: неравная схватка эмоций и четко взвешенного решения оказалась позорно проиграна.
Чернота, распахнувшая пасть, проглотила наемника и грохнула за спиной дверью, которую он бесцеремонно захлопнул ногой. Скинул на кровать притихшего Хаку и, наблюдая, как парень копошится в сгрудившихся подушках, сел рядом. Облокотился локтями на колени, уставился исподлобья и замолчал — он, конечно, догадывался, что будут разборки, но что пацан упьется в дрова, этого даже в предположениях не было.
Мягкое одеяло прогнулось, утягивая глубже дезориентированное тело, спустя несколько попыток принять вертикальное положение Хаку сдался, выдохнул и, глядя в черный потолок, с плохо замаскированной горечью пробормотал:
— Мог бы просто сказать…
— Что сказать? — ощетинился наемник. — Я не телепат, чтобы предвидеть такую херню! Это же у тебя привычка — красться по темноте, откуда мне было знать, что в этот раз это окажется блондинка?!
Хаку закусил губу, упорно рассматривая невидимую точку.
От голоса наемника внутри все сжималось — он тысячу раз слышал, как Забуза орал, разносил так, что дрожали стены, за дело, конечно, но смысл в том, что перед ним был кто угодно, кроме самого Хаку. Контраст относительно воспоминаний, а что он ожидал услышать? Извинения и конкретное «Я люблю только тебя»? Да подобную чушь наемник не выдал бы даже под дулом пистолета!
— Догадываюсь, что ты себе напридумывал, но давай без этого! Я здесь затем, чтобы отрабатывать заказ. Нет у меня видов на блондинку, ясно?
— Значит, между вами… ничего не было?
— Да блять! — рявкнул Забуза. — Вас что, переклинило на пару?!
Хаку промолчал, начиная ощущать, как чувство стыда поднимается из глубины скомканных эмоций. Понимание случившегося медленно расползалось — это был настолько тихий пиздец, что ему захотелось уткнуться в подушку и забыть обо всем, что он за сегодня наворотил. Масштабы последствий возвышались черным силуэтом наемника, и даже в полумраке можно было угадать линию его сжатых губ.
— Слушай, я думал, что… — а о чем он, собственно, думал? Хаку запнулся, отводя взгляд, и невнятно произнес, чувствуя, что несет полный бред: — Что тебе нужна девушка. Понимаешь?..
Ему не ответили, и пришлось заторможенно обернуться.
— Семья, как у остальных, может быть, дети, — надо было заткнуться еще на стадии, когда вопросы оставались неоформившейся массой, но теперь уже поздно — назад не запихнешь.
Хаку прикрыл глаза, ощущая себя последним идиотом, и сомкнувшийся потолок закружился, размазывая его тонким слоем по темноте.
— Дети, — фыркнул Забуза, и в его голосе промелькнула усмешка. — Мне тебя в свое время хватило. Вроде не пять лет, а пальцы совал в каждую розетку. И отработанные пушки со стола тянул — Мореса чуть инфаркт не хватил, хорошо разряженная оказалась, а то так бы и лег. Тупорылая была бы концовка.
Он криво улыбнулся воспоминаниям и отстраненно подумал: а ведь и правда пиздец какой-то. Подобрал, вырастил, а как восемнадцать стукнуло — уложил в койку. Со стороны посмотреть, так ярлык педофила болтается где-то рядом, но вот в чем прикол — ему было совершенно плевать.
— Если бы я решил, что надо завязывать — сказал бы прямо, — Забуза посмотрел на парня и добавил почти по-доброму: — Так что не неси херню!
Тишина зависла над его головой, а хрипловатый голос потерялся, не встретившись с адресатом. Хаку что-то промычал, зарываясь в подушку, и сонно вздохнул, когда Забуза накинул на него край свисающего одеяла.
Нервная система требовала допинга, сигарету или чего-нибудь покрепче, и если с первым был напряг, то второго хоть залейся.
Вопреки правилам, его тянуло к примелькавшемуся мини-бару — мелкогабаритная хреновина из лакированного дерева блестела идеальными стеклами. В бокал полетели кубики льда, с привычным звуком чиркнула пробка, и виски обжег, растекаясь пощипывающим теплом.
Наемник неторопливо прошелся по гостиной, вышел на улицу и, втянув воздух, уселся прямо на ступени.
Ночь бросилась в лицо звездным небом, белесым диском луны, похожей на огромный немигающий глаз, который с минуты на минуту должен был исчезнуть в грозовой туче. Чернота наползала, раскидывая драные лапы, грома слышно не было, но где-то вдалеке мелькали первые вспышки надвигающейся бури. Апокалипсис во всей красе — Забуза хмыкнул и приложился к бокалу.
— Ты знаешь, что бухать в одиночестве — это начало извилистой дорожки алкоголизма?
Наемник даже не обернулся — еще на выходе заметил, как Диц трется, стараясь не попадаться на глаза.
— Потеряйся, — лениво буркнул Забуза.
Сраться не хотелось, на него накатил какой-то умиротворенный похуизм, о причинах которого он догадывался, но уже махнул рукой — в конце концов, все разговоры закончены, пацан, напсиховавшись, отрубился, и завтра не будет шкериться по углам. Считай, разобрались.
— Да че ты, давай хоть раз по-нормальному поговорим! Посидим, выпьем, за жись попиздим, — жопа Дица притулилась на ступенях, предусмотрительно соблюдая дистанцию. — Я думал, у вас тут романтИк, а ты тут, оказывается, в одну харю заливаешься!
«Да конечно, блять», — подумал Забуза и покосился на братца патлатого.
Тот снова пиздел. Фальшивил, но строил уверенное выражение хлебала — он с самого начала видел, Хаку здесь вообще не планировалось.
— Мне блондиночка на тебя, кстати, пожаловалась, — как бы между прочим заявил Диц, — говорит, отшил ты ее ой как некрасиво! Что верный дохера и вообще та еще скотина!
С шипением щелкнула крышка, и братец патлатого отвлёкся, матерясь сквозь зубы на вспенившуюся бутылку. Вытянутая грабля разбросала по сторонам брызги, заливая пивом аккуратно подстриженный куст, но заткнуло это его всего на пару секунд.
— Интересно ей на твою телочку посмотреть, думала, мы с тобой друзья-товарищи и я знаю, как эта телочка выглядит. Я-то, конечно, знаю, но ничего не сказал, — Забуза недовольно скривился, улавливая слишком прозрачный намек, — ни про бемби, ни про то, что ты вообще как бы по сладким мальчикам лет так на дцать младше тебя!
Диц натянул искреннюю лыбу дебила и, наверное, окончательно убедившись, что у наемника сегодня не тот настрой, чтобы въебать без предупреждения, присосался к бутылке.
Где-то вдалеке затрещала рация, под этот странноватый аккомпанемент Забуза опрокинул в себя остатки виски и процедил, обнажая клыки:
— Я не гей.
— Ну да-да, конечно, а бемби ты трахаешь чисто из-за любви к прекрасному! — закатил глаза Диц и дернулся, когда наемник припечатал взглядом исподлобья.
«Хаку — это совсем другое», — промелькнуло в голове, но он промолчал, как-то сразу для себя решив, что не намерен обсуждать эту тему ни с Дицом, ни с кем-либо еще.
Перетрухнувшее ебало завернулось куда-то в сторону, а потом и вовсе стекло с крыльца, под пристальным взглядом наемника прошлось, шаркая вьетнамками, и удивилось, услышав от Забузы неожиданный вопрос.
— Когда успел подчистить родословную?
— А-а-а… — в уголках глаз расползлись хитрожопые морщинки. — Копнули, значит. И че, нашли?
— Не нашли.
— Потому что связи иметь надо, а мои связи работают заебись!
Утро у пацана будет веселенькое — Забуза не сомневался, и повторно убедился в этом, когда Хаку не оказалось за столом. Герка выползла из своей пещеры, помятая и заспанная, долго таращилась на него, ковыряясь ложкой в тарелке, и в конце концов пробубнила:
— Ты его че, утопил?
— Дичь не неси, — проворчал наемник. — Отсыпается, наверное, после вашей пьянки.
Он намеренно понизил голос, но девчонка все равно с опаской покосилась на спину Романа. Викинг не отреагировал, может, и правда не слышал — натирал кружку и задумчиво смотрел, как электрические полосы чертят небо. Гроза притормозила, протупила ночь, подгребая тучи, и только сейчас, чернильными пятнами изгваздав горизонт, угрожающе двинулась к вилле.
Хаку, конечно, дал… Перебирая расплывчатые воспоминания, наемник снова выпал в осадок: таким парня он еще не видел. Пацан никогда не истерил, не качал права, да и вообще для того, чтобы вывести его на конфликт, нужно было свернуть гору: новые рожи, впервые шагнувшие за порог группировки, в силу привычки начинали хохмить, но, пока держалась дистанция, пацан либо отмалчивался, либо вежливо строил лицо. Довести его удалось всего однажды. Забуза поморщился, вспоминая, как работал лопатой — эта сука упорно не хотела тонуть, по идиотской случайности лопнул трос, и Лось, охуев, тупо уставился на всплывшую спину. Приколы — уржаться, а по итогу пришлось драить багажник.
Часы перевалили за девять, и кофе закончился, осев на дне темными разводами. Нужно было наведаться к пацану, проверить, насколько он дохлый после первого в жизни похмелья, и, если потребуется, привести в чувства. Все эти нравоучения вроде «Больше не заливайся в хлам» наемник заранее оставил на выбор самого парня, в конце концов, причина была ясна. Хочет успокаивать нервы градусом — пожалуйста, среди группировки не бухали разве что наркоманы. Последних Забуза не держал, а на счет Хаку, ему подсказывало чутье, дергаться вообще не стоит. Характер у пацана не тот. Он скорее включит бойкот, чем захочет повторить на бис вчерашние психи. А вообще… пускай уж лучше орет, чем отсиживается в загасе, так хотя бы понятно, что вообще происходит и в какую сторону копать.
Полумрак комнаты расступился, окутывая наемника тишиной. Шторы оказались плотно задернуты, а скомканное одеяло не шевелилось.
— Спишь? — глухо поинтересовался он и получил в ответ отрицательное мычание.
Из-под одеяла показалось бледное лицо, на которое было жалко смотреть.
— Че, херово?
— Херово… — парень страдальчески прикрыл глаза, снова зарываясь в подушку.
— Ты пить не умеешь, куда полез? — пробурчал Забуза и добавил, ощутив смутный тычок совести: — Ладно, не умирай, поищу что-нибудь.
Что-нибудь не нашлось. Арендодатели расстарались, забив полки всякой ерундой: пастой, шампунями, какими-то лосьонами после бритья; в прикроватной тумбочке внезапно обнаружились презервативы и яркая упаковка лубриканта. Предусмотрительные какие, странно, что игрушек не рассовали по углам. Забуза машинально покрутил в руках бутылек, закинул обратно и, придержав дверцу, чтобы она не шарахнула со всей дури, выпрямился.
По его прикидкам, аптечка точно была. На этой роскошной вилле такая мелочь не могла затеряться в самых неочевидных ебенях, может, для нее даже отдельный шкаф предусмотрели. Обыскивать все этажи было влом, и он, решив упростить задачу, двинул напрямую к блондинке. В его понимании, девушки всегда таскали с собой кучу хлама.
— От головы есть что-нибудь? — прямо с порога бросил Забуза, и Милана удивленно хлопнула ресницами.
Огромные колонки убавили звук, прекратив издавать надрывные вопли, но вопрос все равно пришлось повторить.
— Ну… Ну есть, да, — будто засомневавшись, протянула блондинка и как-то на раз вдруг разулыбалась. Спросила особо невпопад, зарывшись в лакированную сумку: — Ты же помнишь, что сегодня третий этап конкурса?
— Помнишь, — буркнул Забуза и сгреб с протянутой ладони таблетку в квадратном блистере.
— Я тут собралась репетировать, — доложила клиентка, манерно дернув плечиком. — Хочу, чтобы ты помог передвинуть кое-что, зайди минут через двадцать, окей?
«Ну окей», — подумал Забуза и, не удивившись странноватой просьбе, поперся отпаивать мелкого.
Пока его не было, Хаку умудрился привести себя в относительно приличный вид и умирал теперь уже с чувством выполненного долга: в пижаме и с мокрыми кончиками волос. По ходу, умывался, кое-как собрав длинный хвост, и прядки выскочили, облепив лицо.
Предположение было похоже на правду, Забуза фыркнул про себя, удивляясь привычкам парня, и, не став трогать затихшее тело, прикинул, что вроде как можно и назад.
— Что двигать? — спросил он и осмотрел комнату, где двигать, по сути, можно было только саму блондинку.
Милана облокотилась о спинку кресла и, вытянув длинные ноги, покачала каблуком.
— Ничего. Я передумала, — оценивающий взгляд пробежался по Забузе. — Как самочувствие?
Наемник вопросительно сдвинул брови, не совсем понимая, к чему вопрос.
— В смысле?
— Ты же просил таблетку от головы, ну и чего, помогло, спрашиваю? — со странной улыбкой повторила Милана.
— Это для Хаку, — ответил Забуза и насторожился, услышав вкрадчивое «Упс».
Блондинка уткнулась в ладони и мелко захихикала.
— В смысле «упс»? — с гадостным предчувствием спросил наемник и угрожающе-тихо процедил: — Ты что мне подсунула?
— Ну… — замялась Милана, давясь нервным смехом. — Как сказать…
— Ртом! — прорычал Забуза, и ему в руки полетела картонная упаковка.
Он пробежался по строчкам и охерел настолько, что поинтересовался неожиданно спокойным голосом: «Ты че, совсем?..»
Милану прорвало, больше не сдерживаясь, она прыснула смехом и отрицательно замотала головой, раскидывая идеально уложенные прядки.
— Пиздец! — отшвырнув упаковку, рявкнул Забуза, круто развернулся и долбанул дверью так, что люстра, висевшая в коридоре, жалобно зазвенела висюльками. — Ебан-н-ный пиздец! Да чтоб я еще раз!..
За последние сутки он сбился со счета, пытаясь вспомнить, сколько хуйни произошло. Хуйни, которая трепала нервы так, будто он с обоймой в шесть патронов попер на отряд омоновцев. Съезди, погрейся на солнышке, говорил Морес, делов-то — охранять длинноногую девицу! Знай, во что выльется этот заказ, наемник бы послал на хуй южан с их огнестрелом! А заодно и водителя, и Милану, и ебучий TAR-21!
До него дошло, но не сразу. Доперло. Сейчас. Перед дверью в комнату пацана. Блондинка решила подложить свинью, огромную такую, жирную свинью, в своем изящном репертуаре.
И как можно было не уловить подвох? Передвинуть ей, блять, что-то там надо! Последний этап конкурса сегодня, блять, помнишь? С честным ебалом подсунула ему афродизиак и, довольная, ждала, что он охуеет от эффекта, а ехать на конкурс придется в любом случае, со стояком и желанием то ли выебать кого-нибудь, то ли удушить.
— Сука! — выругался наемник и представил, как Милана с довольной физиономией щеголяет по подиуму.
Мстительница, блять! И какого хера у нее эти таблетки вообще завалялись? Хотя нет, он подозревал, какого хера, но тему вообще лучше было не развивать.
Забуза топтался у двери, озабоченно ероша волосы на затылке, и, если начистоту, вообще не вкуривал, как лучше поступить. Он догадывался, что происходит с пацаном, но совать ему два пальца в рот было уже поздно. Или как раз наоборот.
Двусмысленность издевательски бросилась градусом, наемник выматерился сквозь зубы и уставился на ручку двери.
Нужно было что-то делать, как бы, зайти и сказать: «Ну… такая вот хуйня получилась!» Бред. Или лучше не провоцировать парня?.. Разберется сам, не маленький уже, в курсе, как решаются такие проблемы. Но вылезшее из глубины беспокойство зудело, подталкивая вперед.
Забуза дернул уголком рта, как всегда бывало в споре с самим собой, сдвинул брови и со свистящим выдохом «А-а-а-а, че-е-ерт…» толкнул дверь.
Одеяло все так же не двигалось, смутно очерчивая свернувшееся под ним тело.
— Эй, — не придумав ничего подходящего, Забуза подошел ближе и покосился на свешивающиеся пряди волос. Мысленно он надеялся, что пацана вырубило и он тупо не ответит, но Хаку зашевелился и медленно приподнялся на локте.
За окнами громыхнуло.
«Блять…» — подумал Забуза и, охерев, присел возле кровати.
Видок был тот еще. Глаза полуприкрыты, с неестестественным блеском, и зрачки колодцами во всю радужку — не знай, от чего эффект, можно подумать, пацан закинулся.
Наемник дернул кадыком и нашарил взглядом сброшенную пижаму: легкая футболка и шорты — хреновый знак. Хаку часто дышал, светлая кожа блестела испариной, от уха до уха — румянец, и, твою мать, выглядело это так, что наемник подавился воздухом: хотел спросить, но что — вылетело из головы.
— Слушай… — голос парня сорвался на выдохе, он запнулся и, уставившись в подушку, пробормотал: — Что ты мне дал?
Врать про аспирин было верхом тупости, сказать как есть — полный финал. Наемник захлопнул отвисшую челюсть и не нашел ничего лучшего, чем прогудеть:
— Как голова?
— В порядке… — по голым плечам скользнула белая ткань, Хаку медленно сел, прикрываясь одеялом, и поднял на Забузу мутный взгляд.
Под дых будто врезали со всей дури.
Забуза отвернулся, чтобы откровенно не пялиться, и как сквозь вату услышал ответ на вопрос, который совсем не собирался задавать:
— Душно. И… я не знаю…
Последняя часть предложение затерялась в волосах.
— Отпустит, не умрешь, — пробормотал наемник, сверля взглядом простыни, и удивленно моргнул. По ткани стукнула и растеклась бордовая капля.
Сначала он думал — ему показалось. Вскинул голову, уставившись на Хаку, тот непонимающе на него. Провел под носом и замер, рассматривая испачканные кончики пальцев.
Забузу окатило злостью: «Долбаная девка!» Парень вздрогнул, хватаясь за нос, и по инерции запрокинул голову.
— Хочешь наглотаться? — наемник обхватил его затылок, заставляя наклониться вперед, и бросил уже на ходу: «Сиди, не дергайся!»
Бесполезный мини-бар, установленный в комнате, распахнул пасть и ощетинился содержимым: бутылочками элитного алкоголя, какими-то упаковками, шоколадом — и только в дальнем углу обнаружился обмерзший пакет.
Забуза разодрал находку, погремел в ванной и, вернувшись, сел на кровать.
— Держи нормально, — мрачно посоветовал он и протянул Хаку полотенце, в котором перекатывались кубики льда.
Парня заметно потряхивало, его кожа покрылась мурашками, как только махровая ткань прижалась к переносице. Дикий контраст температур вперемешку с ощущениями — Забуза мог только представить, что сейчас творится внутри пацана. Нездоровый румянец опалял щеки, вспыхивал и вырывался с горячим дыханием — Хаку подтянул одеяло, старательно отводя замыленный взгляд, и облизал губы.
Ничего сексуальнее Забуза не видел — спроси его кто-нибудь, даже не стал бы вспоминать. Светлая кожа с разводами крови: подсохшие дорожки, смазанные у скул, бьющаяся венка на шее — спонтанное желание прижать к ней пальцы, чтобы перехватить пульс. Зачем? Наемник так и не понял. Смотрел и молчал. Пристально, исподлобья, цепляясь за каждую деталь. И чувствовал, как накатывает возбуждение.
«Я в порядке…» — за оглушающим раскатом грома голос Хаку показался совсем тихим. Стекла задрожали, и комнату перечертило вспышкой. Наемник зачем-то кивнул, хотя совершенно не поверил. Забрал мокрое полотенце и наклонился вперед.
— Дай сюда, — пробормотал он, чувствуя, как от парня херачит жаром, и, взявшись за подбородок, грубовато потер спекшийся след.
Знал, что не нужно, но все равно сделал: Хаку тряхнуло от прикосновения, карие глаза зажмурились, выставив дрожащие стрелки ресниц, и Забуза услышал, как сквозь приоткрытые губы шелестит его имя.
Всего лишь слово, а скулы будто ошпарило кипятком.
Хаку редко звал его так. Для посторонних в третьем лице он — босс, наедине просто «ты», а имя — это что-то личное, что-то такое, о чем Хаку не говорит. Почти как назвать «милый», не используя при этом слащавых кличек.
Забуза остановился, смотря парню в лицо, и с трудом заставил себя разжать пальцы. Он слишком хорошо понимал, к чему все идет. Ситуация летела из-под контроля с его подачи, признавать не хотелось, но, раскидав по сторонам загашенные чувства, можно было морально себе втащить: какого хера он делает? С этим надо было завязывать, чем скорее, тем лучше, и что-то ему подсказывало - решение будет правильным.
Кровать скрипнула, когда наемник поднялся и, не сказав ни слова, зашагал к выходу.
Каждый шаг - ударом, и было непонятно, что это: раскаты грома или собственное сердце, решившее пробить ребра насквозь.
Горячий ком застрял поперек горла, в солнечном сплетении разгорался пожар, наемник сжал ручку и на секунду уставился в лакированную поверхность. Он слышал, как за спиной тарабанят капли, чтобы уже через пять минут превратиться в настоящий ливень, смывающий все на своем пути. Как под напором раскачиваются ветки, и как вместо того, чтобы остаться нетронутым, под его пальцами защелкивается дверной замок.