- Приехали. Можно тормозить, - сказал Диц, и Роман медленно пополз густыми бровями.
В полумраке салона зависла пауза, кожаные сидения заливал неон, лица подсвечивало фуксией, и поэтому, когда викинг обернулся, выглядело это до жопы стремно.
- Ты куда нас привел? – тихо, но с какой-то задушенной ноткой, поинтересовался он.
- Дык, ну…
Братец патлатого скосил глаза на вывеску и не успел ответить, потому что Роман почти взревел:
- С нами же дети!
- Дети-дети, - то ли оправдываясь, то ли возмущаясь, зачастил Диц, - не все надежные люди сидят в доме с лужайками! Не хочешь, можно развернуть, как будто это за мной аэропорт разносит к чертовой матери!
В край осмелев, он набычился, сделал вид, что развитие сюжета его ебет в последней степени, и в повторно сгустившейся тишине викинг почему-то перевел взгляд на Забузу.
Ожидать, что их тачка подкатит к дому с лужайкой, было слишком самонадеянно. У таких, как Диц, обычно друзья из колоритного контингента, поэтому, наемника не пробрало. Да и на чистоту, будь ситуация в дерьмо, куда бы он сам повез клиента? К дяде Тому, как в прошлый раз, а бордель похуже секс-шопа будет, так что, тут не о морали, а о наличии стволов по периметру. С их работой можно кинуть приличия за дальний плинтус памятуя о том, что лучше живые «дети» между полок с вибраторами, чем мертвые с нимбом над головой.
Он сощурился, рассматривая вывеску «Pink Rabbit», подметил темную фигуру на входе и хрипловато ответил на немой вопрос:
- Мне похеру.
Шаги звучали гулко, отлетая от мощенной крупным камнем дороги, поэтому их приближение раскрылось, как только хлопнули двери авто.
Казалось, весь квартал спал, ни одного светлого прямоугольника: застывшие мусорные баки, фонарные столбы, пристройки, расписанные граффити, и только у магазина широкоплечая тень, наблюдая за ними, одновременно пускала клубы призрачного дыма.
Наемник ожидал увидеть очередного мордоворота, братец патлатого, кажется, его ожидания разделял, а поэтому, распахнул пасть, как только фигура приобрела очертания.
В них уперся недоброжелательный взгляд и женщина, метра под два, медленно затушила сигарету о край урны.
- Вечер добрый, - Диц забегал глазами, не в силах остановить прущее любопытство, и тот факт, что ни один мускул не дрогнул на лице мощной преграды, его абсолютно не смутил.
Женщина порылась в карманах, выщелкнула новую сигарету и процедила:
- Ты кто такой?
- Вас не предупредили? – кое-как собрав глаза в кучу, удивился Диц.
- Не-а, - пренебрежительно бросила она и покосилась на мрачного наемника.
- Я – Диц, - с таким порывом, словно это должно было все объяснить, выдал братец патлатого. Страж секс-шопа подняла брови, сохраняя при этом непробиваемый взгляд.
- А-а-а, Диц, - протянула она, щелкнула тяжелой зажигалкой и сквозь сигарету, вместе с дымом выдохнула: - Ну, как говорится, иди на хуй, Диц.
От такого поворота братец патлатого съехал лицом и собирался уже заорать на всю округу, но откуда-то сверху донеслось снисходительное:
- Пусти их Мара, я с этим моральным инвалидом сама побеседую.
С балкона второго этажа, покачивая в паучьих пальцах бокал, на них смотрела женщина и ее цепкий взгляд не вызывал никаких положительных чувств.
- Где остальные? – нараспев поинтересовалась она.
- В машине, - ответил наемник и получил короткое: «Заходите вместе», прежде, чем ее фигура исчезла за балконными дверями.
«Хуя!» - прошептала Герка, озираясь по сторонам, и этот восторженный шепот прозвучал как местный каламбур.
Широкоплечая Мара провела их через извилистые залы: пять параллельных лиц, одно не в меру заинтересованное, одно с глазами к паркету.
Огромное помещение было разбито на зоны, обставлено бархатными диванами, софитами и витринами с подсветкой. По стенам переливался неон, картины в черных рамках ловили блики голографических штор, и вездесущий полумрак добавлял атмосферы. Тот, кто поработал над интерьером, явно имел вкус, потому что каждый зал был декорирован под свое содержание. Экстремальные костюмы на вешалках чередовались с манекенами в кокетливых позах, коллажи на стенах, атрибутика, зеркала, зацелованные красной помадой – наемник не захаживал в подобные места, но назвать это магазином язык уже не поворачивался.
Хаку, окруженный вихрем эстетики, в конце-концов перестал сканировать пол, стараясь избегать витрин, оглядывался по сторонам, и только поэтому вписался в Забузу, когда процессия резко остановилась.
Их путь закончился комнатой с латексными креслами, Мара указала на неприметную дверь и по выражению лица, можно было сказать, что у викинга отлегло – беседовать с ними в зале, набитом BDSM-атрибутикой, никто не собирался.
В противовес увиденному, кабинет хозяйки секс-шопа оказался безжалостно строг.
Черный, серый, проблески белого цвета. Она – вытянутая спица в шелковом халате ниже колен, удлиненное каре под бритву, бордовая помада и острый маникюр.
- И вот ты здесь, - без приветствий подытожила она, и присела на край письменного стола, - вздернуть бы, да веревок жалко. Закопать проще. У тебя есть минут десять, чтобы меня переубедить.
Диц как-то сжался, и мельком обернувшись на собравшихся, предложил:
- Может, наедине поболтаем?
- Не может, - плавно отрубила женщина и, переключившись в секунду, спросила у Романа: - Чаю?
От чая отказались, зато расселись в ряд, заняв широкий кожаный диван вдоль стены.
Наемник закинул руку на подлокотник, и с каким-то похуизмом уставился в спину Дица. Вот и еще одна история выплыла загашенным покойником со дна реки – тот факт, что надежные друзья хотели придушить его в объятиях, означал, что ему тут вообще не рады.
- Не без твоей помощи я теперь сижу в этой дыре, - на ее слова Диц распахнул рот, острые прядки качнулись и длинный палец чиркнул в его сторону, - даже не пытайся!
Братец патлатого захлопнул варежку, а женщина перевела взгляд на Романа.
- Давайте без посредников. Вам нужна крыша, но что вы можете предложить?
- А чего вы хотите? – так же кратко спросил викинг.
- Я хочу домой, - неожиданно просто ответила хозяйка. Повела плечом и скривила в усмешке уголки ярких губ, - но пока на моей территории расхаживает один экземпляр, не могу вернуться, а так жаль…
В ее голосе зазвучали театральные нотки, вот только глаза остались такими же пронзительными.
- Сделайте так, чтобы чужие люди не дышали моим воздухом, и можете оставаться.
Роман не изменился в лице, но было заметно, что у него в голове вращаются шестеренки. Наемник по себе знал, что такие просьбы могут развернуться в полномасштабную операцию, а поэтому, вот так дать согласие грохнуть «одного экземпляра», не зная даже что это за хер, чревато последствиями.
- Нужно имя, - в конце-концов сказал викинг, - завтра я смогу дать ответ.
- Пробивать будете, - улыбнулась женщина, - понимаю-понимаю…
Ее взгляд скользнул по чумазому лицу Герки и она добавила, снова переключая разговор:
- Кстати, я Лу. Руки пока жать рановато, но можете здесь переночевать, а останетесь вы завтра или забудете дорогу к моему салону, зависит от вашего ответа. Мара проводит.
Оказалось, что салон, как называла свое детище Лу, это всего лишь парадный вход. За дверями ее кабинета начиналась другая жизнь, другие люди и другое содержание, знать о котором посторонним не требовалось. Диц пялил по сторонам в странной уверенности, что его глаза после всего сойдутся обратно. Наемник смотрел только вперед.
Его слух вылавливал приглушенные голоса, щелчки патронов, металлический звук гильз и скрежет точильного камня. Картонно грохали коробки, несло сигаретами вперемешку с дымом от ароматических палочек, и Забузе минут через пять стало ясно – секс-шоп всего лишь прикрытие тому, что происходит за закрытыми дверями.
Пятиэтажное здание, примостившееся в конце квартала и стоящее почти вплотную к своим соседям, принадлежало Лу. Полностью, от крыши до подвала. Поэтому, когда Мара зарулила на лестничную площадку и пригибаясь, затопала вверх, наемник даже не удивился. Если люди в час ночи собирают огнестрел, значит где-то растянулось пространство, на котором жрут пиццу и чешут языками полуночные трудяги.
Наемник ожидал увидеть нечто подобие их первого этажа, но когда за ними закрылась тяжелая дверь, а впереди зазмеился длинный коридор, он понял, что Лу устроила тут свой муравейник.
- По другим комнатам не шастать, - безэмоционально заговорила Мара, - ваши три в конце коридора. Кухня посередине, маркет внизу через два дома. Будете съезжать, ключи мне.
Все это женщина выдала на одном дыхании, будто повторяла эту скороговорку изо дня в день.
- Это что тут у вас, типа хостела?
Она обернулась на Дица, который отошел, заехал на свои рельсы, и прекратил жаться в ожидании пиздюлей.
- Аха… типа хостела, - со странной интонацией, наждачно подтвердила Мара, - левых не селим, но вам повезло.
В руку викинга шлепнулись три ключа, и вместе с тем, как Милана подтолкнула сестру в спину, растасовка решилась сама собой.
Вопросов, конечно, была хуева гора. Начиналась она с того, кто вообще эта Лу и в какое место их притащил братец патлатого. Нужно было отзвониться Моресу, а заодно пробить инфу – от него висело три пропущенных и ни одного текстового. Будь там что-то серьезное, патлатый бы уже добрался до пацана, а так…
Наемник шумно выдохнул и, сбросив рюкзак на пол, осмотрелся по сторонам.
Комната была небольшая: у стен напротив друг друга стояли односпальные кровати, застеленные наглаженным бельем; светлые стены, парочка пейзажей в черных рамах, бордовые шторы. Ничего примечательного, абсолютный контраст, в сравнении с залами, по которым они сюда пришли. Единственное, что напоминало, чьи это вообще апартаменты – бумажный пакет с наляпанным неоновым логотипом.
Пацан, конечно, не удержался.
Обычно на кроватях оставляют полотенца и конфету поверх, но у Лу был свой взгляд на комфорт постояльцев.
Если так посудить, тетка была той еще барыгой. Незаконный огнестрел, апартаменты… как прикрытие - секс-шоп, размером с крыло самолета. Что на других этажах, вообще оставалось загадкой. Короче, в свою пользу Лу гребла активно и со всех сторон.
В руках у парня оказалась футболка с принтом того самого зайца, кокетливая визитка салона и косметический набор. По изменившемуся выражению лица – расширенный.
Забуза фыркнул про себя от такой саморекламы, ну да, логика тут была. Куда побегут разогретые клиенты? Этажом ниже. Может, тут и траву толкают для полного счастья, он бы вообще не удивился.
- Иди первый, - наемник кивнул в сторону двери, за которой вряд ли было что-то кроме ванной и, искоса наблюдая, как Хаку потянул свой рюкзак, взялся за телефон.
Звонок Моресу результата не дал. Сонный компаньон недовольно бубнил что-то про «какого хера, четыре утра», и до Забузы только сейчас дошло, что часовые пояса никто не отменял.
В последнее время работа стала какой-то дерганной, перестрелки дело понятное, пушками махал каждый третий, рожам без этого вообще никуда, но чтобы так глобально… Раньше такие масштабы случались только на какой-нибудь облаве, а облавы – это раза два за год.
Морес считал долгосрочные заказы нерентабельными, а Забуза тупо не выносил – размазывать тонким слоем и ебаться с одной и той же ситуацией было совсем не в его стиле. Гнать за тысячи километров и ныкаться по углам – тоже. Лет пятнадцать назад еще ладно, когда только все начиналось, и своей территории не было, его носило по всему городу: от кулачных боев в заводских подвалах до злачных мест, где за двадцатку можно было отоспаться на относительно чистой постели. Время прошло, похуизм остался, а приоритеты сменились, в конце-концов, теперь все было иначе: он держал одну из самых внушительных группировок, а снизу вверх на него смотрел тот, кому он хотел дать лучшую жизнь, чем была у него самого в восемнадцать.
В отражении зеркала на заднем плане мелькал посвежевший Хаку. То ли после душа его накрыла неуместная жажда деятельности, то ли включилась заезженная привычка закрывать гештальты, но теперь их шмотки крутила стиралка, а наемник, махнув рукой, забил спорить.
- Лаванда или…лаванда? – донеслось с правого плеча, Забуза, не вынимая щетку изо рта, вопросительно обернулся.
Пацан тряс бутыльком, как выяснилось, альтернативы не было.
- Пофигу, - невнятно промычал наемник и, выплюнув пену, поинтересовался, - ты решил остаться и потереть мне спину?
Вопрос вроде как был риторический, сквозь ладони и плеск воды ответа он не расслышал, но когда выпрямился, обрывок фразы до него всё-таки долетел. Парень уже выкрутил краны, и, сидя на бортике, наблюдал, как поднимается пенная шапка.
- Почему бы и нет, - добавил он, старательно гася пробивающуюся улыбку.
В такие моменты у него в глазах прыгали чертики, сегодня влажные прядки закрывали половину лица, и Забуза только хмыкнул в полотенце: действительно, почему бы и нет.
Он скрестил руки на груди и, подперев собой тумбу, окинул парня пристальным взглядом.
На Хаку висела белая футболка из подарочного пакета - слишком большая, чтобы быть ему в размер, но слишком маленькая, чтобы выглядеть при голых ногах прилично. Не знай этой его фишки, спать в оверсайзе, наемник бы подумал, что пацан нарывается. История была пройдена, но привыкнуть к этому он все равно не мог – взгляд автоматом цеплялся и, что ни вечер, то стриптиз на минималках. Поэтому, когда навернулся котел, и Хаку пришлось залезть в пижамные штаны, дышать стало как-то спокойнее.
Почувствовав на себе взгляд, ходячая реклама секс-шопа обернулась и сквозь улыбку заявила, что наемнику халат очень идет, на что Забуза фыркнул смешком и взялся за пояс. Он никогда не таскал подобные вещи, весь его домашний гардероб – спортивные штаны, да карго. Махровые халаты это что-то из размеренной жизни: графика пять на два и выходных на природе – ну, то есть, вообще не о нем.
Пацан спрятал глаза, и вернул их на место, только когда Забуза раскидал локти по бортикам ванны и вытянулся во весь рост. Вода сомкнулась приятным теплом, до ребер накрыло пеной.
- Так что сказал Морес? – наемник зажмурился от струй, и ответил, когда Хаку опустил ручку смесителя, перекрывая душ.
- Ничего, завтра обещал отзвониться. По часам у них там раннее утро.
За спиной послышалось задумчивое: «М-м-м…», щелчок крышки и через пару секунд в волосы зарылись тонкие пальцы. Хаку массажным движением взбил шампунь и кончиками ногтей медленно провел от лба до затылка. По плечам дернуло мурашками.
- Выходит, Лу с Дицем не особо то и друзья…
Хаку говорил, а его руки жили своей жизнью: перемещались с макушки на загривок, задевали виски, выписывали какой-то невероятный путь. Наемник закрыл глаза от мыльных потеков, склонил голову под ладонями, которые спустились на шею и, в обступившей темноте почувствовал, как начало приятно потягивать мышцы.
Голос парня звучал будто в фоновом режиме, за туманом расслабленности ощущались только его пальцы, мозг перетек в ленивое состояние и весь пиздец сегодняшнего дня начал медленно отходить на задний план.
У Забузы было универсальное решение проблем, которое работало, когда аргументы заканчивались. Он смотрел на очередную херню, делал рожу кирпичом и говорил сам себе: «Да и похую́ вообще». С такой работой как у них, трястись над каждой дичью, это все равно, что проложить себе сокращенный путь в дурку. Дерганный Морес фишку сёк, но заполошно отмахивался, выгораживая свое отсутствие стрессоустойчивости фразой: «..это если по пути ты не свернешь на кладбище!». Сарказм держался на том, что последнее было куда более вероятно.
Что там мутит Диц, Забузу уже перестало напрягать, бесил братец патлатого, это, конечно, да - изначально записалось где-то на подкорке. Если поднапрячь извилины, догадаться было не сложно. Этот придурок любил хитровыебанные схемы, ему бы работать на южан – сделал бы карьеру.
Скорее всего, расклад был следующий: Диц ввязался в очередную поебень, и с его косяка Лу пришлось по-быстренькому уматывать с насиженной территории. А Лу не та, с кем стоит ссориться, и братец патлатого знал, что если ее не подмазать, рано или поздно ему засадят по самые гланды весь арсенал магазинчика с первого этажа. А тут Роман со своим грохнувшим самолетом и блондинка с папочкой, который может все. Случился бартер, где Диц, в роли посредника, отмыл грехи и обрел нимб над головой, как бескорыстный помощник Торесов, а сам загасился на какое-то время от тех, кто хочет вздрючить его непонятно за какие заслуги.
Все это наемник озвучил, прерываясь на паузы, пока Хаку смывал шампунь, и в который раз подумал, что параноидальный Морес справедливо гнал на своего родственничка.
- Вопрос, конечно, из разряда фантастики, но у нас нет знакомых с вертушкой? – неожиданно спросил парень.
Забуза взъерошил мокрые иголки волос и лениво усмехнулся:
- Ты, конечно, загнул… Да даже если бы и были, чтобы пересечь границу, да еще и на частном, нужно иметь связи, а с этим так просто не решается.
Хаку промычал что-то согласное, появляясь из-за спины с мочалкой. Он вообще был какой-то до жути спокойный, будто они у себя на территории, а не в подвешенном состоянии перманентного пиздеца. Может его нагнал запоздавший дзен, который вырабатывался в силу профессии, а может организм включил режим похуизма. Забуза покрутил эту мысль и, искоса глянув на примостившегося рядом Хаку, сказал:
- Нормально все будет.
Парень улыбнулся уголками губ и поднял на него глаза.
- Знаю…
От голоса, полного нежности, стало как-то не по себе. Когда он говорил таким тоном, наемник автоматом начинал тупить. Слишком хорошо проскакивала мысль без озвучки: «Ты рядом, и я доверяю тебе». Практически признание в любви. Но Забуза не шарил за романтику, по крайне мере за ту, что словами через рот, а поэтому выражался иначе.
- Давай сюда, - он кивнул на ванну, и перехватил взглядом исподлобья удивленно вскинутые брови.
Как и ожидалось, через пару секунд лицо пацана начало заливать краской. Он приоткрыл губы, собираясь что-то сказать, но передумал и, поднявшись, взялся за края футболки.
В голове щелкнуло обрывком воспоминания, Забуза пропустил его мимо себя: когда Хаку так прогибался в спине, сложно было сосредоточиться вообще на чем-либо.
Белая ткань, съехав вверх, открыла серые боксеры, за ними плоский живот и выступившие линии ребер. Взлохмаченные волосы рассыпались по плечам, когда парень, вытянув себя из ворота, отбросил футболку и наклонился, стягивая белье.
Забуза непроизвольно подвис, наблюдая за действием. Выглядело это настолько сексуально, что вода скакнула температурой.
- Не смотри на меня так, - смутившись, пробормотал Хаку и, забираясь в ванну, ухватился за предплечье наемника.
Забуза поддержал равновесие, но пена все равно опасно лизнула край, когда парень опустился ему на колени.
Лу расщедрилась в пользу клиентов, хотя вдвоем было все-таки тесновато. Размер позволял свободно вытянуть ноги и было куда отодвигаться, но этого Забузе хотелось меньше всего. Эти замашки пацана с вечной заботой о личном пространстве…да черт, сколько уже можно. Ждать очевидной реакции наемник не собирался, поэтому сразу обхватил за талию и притянул вплотную к себе.
- Иногда кажется, ты хочешь меня задушить, - в грудь уперлись ладони и Хаку, горя щеками, с улыбкой поднял глаза.
Его дыхание чувствовалось на скуле, а кончик носа почти касался лица, Забузе даже показалось, что он сейчас подастся вперед. Мужчина опустил взгляд на мягкие губы, чтобы перехватить поцелуй, но Хаку сделал вид, что не понял к чему все идет и взялся за мочалку.
Время от времени его игривость вытесняла смущение, и такие моменты наемнику нравились больше всего. Было в этом что-то такое… не объяснить. Словно другая сторона, которая медленно срывала шаблоны краснеющей невинности.
Боковым зрением он следил за парнем, а кожей ловил ощущения: как, оставляя мыльный след, поролон съезжает по шее; как Хаку останавливается на пару секунд, чтобы зачерпнуть воды и мочалкой смыть лишнюю пену; как беспалева рассматривает его хмурый профиль с обгоревшим носом, а после опускает глаза на ровные линии загара от борцовки. Если бы на Забузе было что-то из одежды, фраза «раздевает глазами» была бы в самую точку.
Наемник усмехнулся про себя и, съехав ладонями на бедра, перехватил его взгляд.
- Так что было, пока мы гоняли за диадемой? – хрипловатым голосом поинтересовался он.
Неожиданный вопрос сбил с толку, наверно в такой момент Хаку ожидал каких угодно вопросов, кроме как о работе.
- Ну… - протянул он, задумчиво смотря в грудь наемнику, - сначала мы услышали, как орет матом охрана.
Забуза довольно заухмылялся от формулировки. Он слушал преувеличенно спокойный голос и, поглаживая нежную кожу, ощущал, как меняется интонация, когда большие пальцы съезжают по внутренней поверхности бедер.
- .. потом начали палить, - красный Хаку замолчал, проглотив воздух, и поднял на Забузу возмущенный взгляд, - … и мы поняли, что нас засекли.
Наемник невозмутимо хмыкнул, типа «ясно, так я и думал», вытащил руку из под воды и отбросил с плеча Хаку прядки волос. Мелкий искоса проследил за его движением.
- Ты кого-то грохнул? – поинтересовался Забуза, оставляя мокрую ладонь на сгибе талии.
- Думал, что грохнул, а мужик оказался жив. Пришлось повозиться.
- Смотрю, возились вы по всей комнате?
- По всей, - копируя саркастический тон, усмехнулся Хаку и, пристально смотря, как скалится наемник, подался вперед. – Ну, а ты?
- Что я?
Пацан ткнул в широкие царапины на плече, и Забуза честно напряг память.
- Приехали в картинную, там этот еблан чесал языком с фотографом, - хмуря брови, заговорил он.
- С Джо? – парень даже удивился.
- С Джо, - процедил Забуза, вспоминая эту тупую рожу, - диадему мы достали, а потом нагнали леваки с автоматами, и такой пиздец начался…
Он хрипло рассмеялся с вытянувшегося лица, Хаку пялил на него секунды три, а потом отложил мочалку вместе с улыбчивым: «Повезло тебе сегодня, даже не зацепило».
Наемник, конечно, был не согласен.
- Везение тут ни при чем, больше набитая рука. Думаешь, я тебя просто так гоняю? Да, щас!
Хаку прыснул смешком и полез обниматься. Расстояние резко сократилось, в живот парня ткнулся напряженный член, и Забуза почувствовал, как мелкий дрогнул плечами.
Нервы у наемника были железными только на перестрелках, когда дело касалось закидонов пацана, все летело к чертовой матери. Это раньше у него особо ни на кого не стояло: пока рожи надирались и кувыркались с телками, Забуза раскидывал покер, чистил стволы и ломал кому-нибудь нос в подворотнях. Раз в пятилетку снимал в баре какую-нибудь девку под настроение, и наверно поэтому ему лишний раз ссали переходить дорогу. Хер знает, на что способен тот, кто трахаться любит меньше, чем разъебывать кулаки.
Забуза крепче стиснул объятия и столкнулся носом с виском парня. Ему нравился запах шампуня вперемешку с уютом, которым пахли черные волосы. Нравилось пропускать их сквозь пальцы и сжимать в кулаке, хотя, он никогда не озвучил бы этого вслух. Для него все было иначе: он выбирал вместо слов действия.
Его шеи коснулись мягким поцелуем, Хаку царапнул загривок, и с какой-то тягучей нежностью прикусил кожу. У наемника дернулся кадык, он покосился, в сторону голого плеча и закравшееся ощущение мелькнуло влажной дорожкой поцелуев: что-то не так. Не в смысле плохо. Странно.
Он на ощупь перехватил подбородок, прижался к приоткрытому рту и внезапно почувствовал, как язык Хаку скользнул внутрь: горячий и гладкий от слюны – переплелся с его собственным, и голову заволокло туманом.
Сквозь прорывающееся дыхание, между сталкивающихся губ, до Забузы дошло – пацан никогда не брал инициативу в свои руки. Сегодня, с какой-то радости, все было иначе, его границы летели и Забуза даже успел подумать, насколько далеко может зайти пацан. Мысленно фыркнул – это вряд ли, но когда его ладонь, рвано соскользнула по торсу, наемник в одну секунду знатно подофигел.
Окончательно вставший член потирался о живот Хаку: при каждом движении, кромка воды обнажала покрасневшую головку, и когда дрожащие пальцы опустились на нее, Забуза подавился ощущениями. Уставился исподлобья, тяжело дыша в такт парню - Хаку глянул вниз и снова поднял на него замыленный взгляд. Глаза в глаза. И от этого будто окатило градусом.
Припухшие губы сделали судорожный вдох, его ладонь, мазанув по головке, соскользнула вниз и, погружаясь в воду, прошлась до самого основания. Вернулась обратно, очертила подушечкой неровный круг, и, размазывая смазку, повторила движение.
Его пальцы чувствительно задевали набухшие венки, медленные ласки распаляли, та самая неловкость, с которой Хаку делал что-то впервые, нахер выносила кислород.
Забуза сцепил зубы, стараясь не вестись на провокацию, провел по бедрам пацана, сжал ягодицы и, подаваясь вперед, утянул его в новый поцелуй.
Металлический привкус остался на языке, когда он прикусил упругую кожу. Поврежденная губа точно саднила, но, казалось, Хаку не замечал: отвечал невпопад, путался в движениях, весь растрепанный, с прилипшими к лицу волосами.
Краска перемахнула на ключицы, расползлась вслед за грубоватыми ласками - от шеи и до нежной припухлости сосков. Шершавый язык прошелся по ним и Забуза, сквозь гул в ушах, выхватил судорожный вдох, оборвавшийся поломанным голосом.
Парень мелко дрожал, кожа покрылась капельками пота, они скатывались, чертя неровные дорожки по вздымающейся груди. Он старался не смотреть вниз, но Забуза и так чувствовал, насколько возбужден пацан. От него херачило жаром, изогнувшийся член упирался, пачкая смазкой живот, и надо было уже что-то с этим делать - облизываться можно до бесконечности, но смотреть на то, как мелкий сгорает от каждого прикосновения…
Хаку слишком быстро оказался на коленях, его порозовевший член проехался по прессу наемника, когда тот откинулся на бортик ванны, утягивая горячее тело за собой. Равновесие подвело: ноги Хаку разъехались, он схватился за мужчину, ткнулся лбом в торс и горячо задышал, выставляя дрожание ресницы.
- Я больше не могу, - с надрывом прошептал он, и горя лицом, с трудом вытолкнул из себя: - Ты можешь… Я хочу, чтобы ты… чтобы мы…
Забуза самодовольно оскалился.
Эта игра, которую начал пацан, казалась похеренной для него с самого начала. Выдержки у наемника было куда больше - чтобы его вынесло в нокаут, одних ласк маловато. Конечно, они возбуждали до крайности, но пока градус не пробил критическую отметку, Забуза еще мог контролировать ситуацию.
Его ладонь оказалась на щеке, наемник грубовато провел по нижней губе большим пальцем, и Хаку послушно обхватил его, царапнув зубами. Где он насмотрелся таких сцен, наемник даже предположить не мог, но в эту минуту его понятливость доставляла – объясняться сил не было никаких.
Забузу пробрало до самой поясницы, когда Хаку перехватил его запястье и сунул в рот еще два пальца: скользкий язык прошелся между ними, обволакивая горячей мягкостью, костяшки уперлись в небо, задели кромку передних зубов… и наемник загнул про себя матом.
Низ живота обожгло, в голову ударила кровь, он почти ощутил членом фантомное прикосновение языка, а когда пацан втянул пальцы до самого основания и начал посасывать, вся выдержка полетела к херам.
Он сгреб в кулак черные волосы, вытянул изо рта липкие пальцы, растер между ними слюну и, обхватив Хаку поперек талии, вжал в себя. Под резким движением бедра дернулись кверху, и наверно, в эту секунду у внутреннего светофора к чертовой матери выбило красный цвет.
Игнорируя дрожь, Забуза прошелся свободной рукой между ягодиц, вдавил скользкие пальцы и толкнулся, растягивая поддавшееся кольцо мышц.
Потребовалась пара минут, чтобы добавить третий, еще одна, чтобы, Хаку начал поскуливать от каждого движения. Забуза намеренно не давал ему дернуться, и парень улавливал, что наемник специально тормозит процесс: его пальцы проходили рядом с чувствительной точкой и не задевали ее.
От этих поскуливаний медленно подрывало крышу. Хотелось сорваться: вставить пацану прямо здесь и выбить из него все задушенные стоны. Останавливало одно: если они зальют пол в ванной, сюда припрется весь первый этаж, и только поэтому, Забуза, прорычал:
- Вылезай.
Как они оказались у тумбы, наемник так и не понял. Зеркало швырнуло ему отражением: светлой спиной, которая под его руками резко развернулась и вжалась грудью в столешницу. Пальцы, с облупившемся лаком, вцепились в край раковины. Наемник растолкал его ноги и, подтянув к себе за бедра, провел твердым членом между ягодиц. Хаку затрясся, прогибаясь в спине, вздрогнул от вжавшейся головки, и Забуза успел схватить мысль, прежде чем его окончательно перемкнуло: на сколько здесь тонкие стены? После только обрывками: обжигающая теснота, короткие быстрые толчки, пальцы, вжавшиеся до красных отметин на коже. Запотевшее зеркало, пошлые звуки, стоны Хаку в зажатую ладонь. Бешеная скачка дыхания и электрические разряды по всему телу – слишком ярко, слишком крышесносно, до белесых вспышек под веками.
Широкая ладонь обхватила член парня, и сразу же стала липкой. Забуза чувствовал, как Хаку содрогается изнутри, волны подкатывающей разрядки накрывали его все сильнее и сильнее. Он неосознанно толкался в руку наемника, вместе с влажными шлепками о бедра, его член терся о мозолистую ладонь, и с пальцев Забузы капало, пачкая кафель. Казалось, пошлее уже быть не может, но когда Хаку обернулся, и его полуприкрытые глаза встретились с глазами наемника, Забузу коротнуло: от жалобного залома бровей, влажно блестящих глаз и ниточки слюны, стекающей к подбородку.
Прыгающие эмоции вспыхнули от глубокого толчка, Хаку на всхлипе зажмурился и был прижат к столешнице крепкой ладонью. Забуза решительно толкнулся во всю длину, вместе с вырвавшимся стоном откинулся назад, и толкнулся снова. Перед глазами плясали черные мушки, в ушах грохотал пульс, а налившийся кровью член сжимало изнутри. Наемник с какой-то звериной страстью сжал бедра пацана и, подталкивая его к себе, начал вбиваться, ощущая, как в горячей тесноте головка задевает чувствительную точку.
Хаку извивался под ним, цеплялся за края раковины, уже не сдерживаясь, стонал в голос. Его грудь проезжалась по гладкой поверхности, прядки качались, спадая с плеч. Изо рта вырывалось горячее дыхание, он хватал воздух искусанными губами, и в расплывающемся зеркале сквозь пелену видел, как движутся их тени.
Последний яростный толчок выбил у него всхлип, Хаку резко выгнулся, дрожащие колени подогнулись, но Забуза подхватил. Навалился, прижал к себе со спины - его локти грохнули по краям столешницы, вместе с жестким оргазмом, от которого потемнело в глазах.
Все мысли разлетелись обрывками, вынесло пробки и в помутневшей голове остались только ощущения: стекающая липкость по ногам пацана, его горячее тело, загнанное дыхание на двоих и предчувствие: если завтра Диц вякнет хоть что-нибудь, то Лу уже некого будет закапывать.