Они долго веселились, плескались, и в конце концов все-таки затащили в свой кружок и Ариэль, договорившись, что она останется в белье; но даже самым прекрасным моментам рано или поздно приходит конец.
Имрилл осторожно отжала волосы полотенцем и объявила:
— Пойдемте смотреть на платья! До бала осталось не так долго.
— Да о чем ты? Мы тут всего минут пятнадцать сидим! — возразила Тилли, вспомнила, сколько времени Имрилл убила на банные процедуры и быстро поправилась: — В воде, я имею в виду, в воде!
Ариэль картинно закатила глаза.
— Ну, часам все равно, как долго мы готовились к погружению, — справедливо заметила Имрилл. — Если только леди Матильда не способна повернуть часы и само время вспять...
Тилли помнила, что владеет самой могущественной магией во вселенной, и наверняка ей и такое под силу, но прислушалась к себе и честно сказала:
— Даже если и могу, то просто не знаю как!
А потому пришлось быстренько собраться и вылезти из спа — холодный воздух коридора приятно покусывал распаренную кожу.
— А что, мы наденем что-то из твоих платьев, Имрилл? — опасливо косясь в сторону матери, спросила Ариэль. Имрилл тоже посмотрела на Тилли и не сдержала смеха, представив себе ее в одном из своих крошечных платьев; но Тилли на этот смех не обидилась. Стоило ли обижаться на голые — вернее, в платья одетые — факты?
— Нет, в те пять минут, что я оставила вас вдвоем, я успела пригласить портного, — заявила Имрилл не без некоторого самодовольства. — Видали? Не зря король так уважает мои услуги! Вы даже не представляете, сколько я всего могу!
— Но как же ты добыла наши мерки? — удивилась Тилли.
Имрилл едва не лопалась от самодовольства.
— Говорю же вам — я и не такое сумею!
У Тилли закрались подозрения, что эта женщина от рождения была одарена той же могучей магией, какой Пезарь наградил ее саму.
Проследовав за Имрилл по прямым позолоченным коридорам, они оказались перед высокими стрельчатыми дверями, выкрашенными изумрудно-зеленой краской; присмотревшись, Тилли разглядела на дверях узор, похожий на чешую, и хотела в шутку спросить, не обтянуты ли они кожей дракона, но испугалась, что это и в самом деле так, а смириться с убийством дракона ради межкомнатных дверей ей было бы трудно.
— Добро пожаловать в мою любимую комнату во дворце, — радовалась Имрилл, с интересом посматривая на своих спутниц через плечо. — Зеленый зал!
Она отворила двери и шагнула внутрь, а Тилли, следуя за ней, коснулась двери рукой — на ощупь шершаво и холодно, как чешуя у ящерицы. О боже.
Зеленый зал, судя по всему, служил библиотекой: он был в несколько раз выше других помещений, и от пола до потолка вдоль стен росли шкафы с полками, заставленными прямоугольными книгами — только ни на одном из корешков не было названий.
— Вы читаете сердцем? — уточнила Тилли. Имрилл даже на месте замерла, пытаясь понять, откуда появилось такое странное предположение.
А потом хихикнула и замахала руками:
— Леди Матильда, вы думаете, это, в шкафах, это книжки?
— А что же это еще может быть? — честно удивилась Тилли. — Маленькое, прямоугольное, разноцветное, на полочках..
Любопытная Ариэль уже стояла у ближайшего шкафа и, не слушая старших женщин, схватила ближайший томик. Вытянула из полки, обнаружила, что страниц там нет, только сплошная обложка, потрясла. Книжка развернулась, и Ариэль уставилась на небесно-синее платье с воздушными рукавами и вышивкой по вороту. Тилли открыла рот от удивления:
— Это все — это что — одежда?
— Точно! Платья и наряды. Еще костюмы, пальто, сюртуки, в общем, все, что есть на свете пригодного для надевания! — радовалась Имрилл, наслаждаясь возможностью говорить об интересующей ее теме.
Ариэль все еще удивленно разглядывала платье и явно не понимала, как такое великолепие сжалось до размера книжки, и почему его не нужно гладить.
— А ханбок есть?
— Что-что? — удивилась Имрилл.
— Ханбок, это корейщина, — пояснила Тилли, посмотрела в злое лицо дочери и поспешно поправилась: — Корейское народное платье.
— Извините, принцесса, мы же не на Земле, — виновато произнесла Имрилл. — Народного ничего нет. Зато есть фартуки, жилеты, тоги, плащи, сарафаны...
— Один вопрос у меня возник, только не знаю, как и сказать-то, — фыркнула Тилли. — Поэтому скажу прямо: если у вас только король, а королевы нет, то зачем вам столько женской одежды?
Имрилл так сильно покраснела, что стало страшно за ее здоровье; Тилли мгновение смотрела ей в лицо, а затем зашлась диким хохотом и замахала руками.
Калеб всегда был со странностями.
Ариэль уже стояла в голубом платье, кое-как натянутом прямо поверх повседневной одежды, и Тилли пошла помочь ей, поправить сбившиеся ткани. Глядя на пухлые руки матери, девочка спросила (стараясь не утратить невинного выражения лица):
— Допустим, мне по размеру более-менее подходит, лишь чуть велико. Но маме-то явно не налезет!
— Ничего! Я ножничками почик-чирикаю, — Тилли в шутку ущипнула дочь за бочок, как будто в том месте, где будет резать. — И все отлично сядет!
Имрилл была одновременно в ужасе от таких браконьерских планов и в восторге от взаимодействия матери с дочерью. Закралась мысль, что у самой нее матери нет; но ситуация не располагала к расспросам о семье.
Ведь Имрилл сказала:
— Нет-нет, я же пригласила портного! Для вас платья пошили эксклюзивно. Эй, портной!
И из скрытой в плотном ряду шкафов потайной двери показался маленький человечек.
— Ух ты! — воскликнула Ариэль. — Гном!
— Дочь, — нахмурилась Тилли. — Зачем ты так говоришь? Это грубо!
— Да нет, — неожиданно низким для своего роста голосом, заявил человечек. — Принцесса права, я и в самом деле из этих.
И, не дожидаясь дальнейших расспросов, он вкатил в комнату два манекена с платьями, один побольше, другой поменьше — для матери и дочери соответственно.
У Ариэль от восторга пропал голос, Тилли же сумела сохранить хладнокровие.
Платья были в самом деле прекрасны, в этом не могло быть сомнений, однако Тилли ожидала увидеть что-то более... невинное. Вместо ткани оба платья были сшиты из тысячи тысяч крыльев бабочек — у Ариэль синих, африканских, а у Тилли — оранжевых махаонов. Хотелось сказать себе, что крылышки сделаны из пластика или вроде того, но вряд ли в Эуммоидате уже изобрели такие штуки. Для ткани же крылышки выглядели слишком реалистичными, слишком воздушными — в общем, как ни пыталась Тилли отогнать эту мысль, невольно закрадывались подозрения в самом ужасном.
Она с кислой миной повернулась к Имрилл и спросила, стоически игнорируя восторженный хрип Ариэль:
— Это же не сшито из настоящих бабочек, правда ведь?
Имрилл так удивленно посмотрела в ответ, что все сразу стало ясно.
— А из чего еще-то?
Тилли сделала два глубоких вдоха и попыталась собраться с мыслями.
— Имрилл, тебе не кажется, что это чересчур — убивать бабочек на платья?
— Ах, леди Матильда! Да ведь они и так живут всего лишь один день, какая разница? И не чувствуют боли.
Тилли пожала плечами — ей все равно эта идея не нравилась; но сложно было смотреть на счастье в глазах Ариэль и не радоваться самой.
— Смотри, мама, какой синий цвет! Какой размах! — восклицала Ариэль, тыкая пальцем в синие крылышки. — Таких бабочек на Земле не водится, точно тебе говорю! Уж точно не с розовыми прожилками!
— По-моему, в Африке летает что-то подобное, — пробормотала Тилли. — Но, пожалуй, ты права, без розовых прожилок...
Имрилл шагнула к ней и положила руку на плечо:
— Может, тебе не нравится именно этот вид бабочек, леди Матильда? Террии — довольно распространенные, но красивые создания...
Тилли снова взглянула на платье и совсем не уверенно возразила:
— Разве это не простые махаоны?
— Я и слова-то такого не знаю, "махаоны", — моргнула Имрилл. — Но если ты считаешь их слишком простыми, то наш господин портной еще успеет тебе изготовить новый наряд.
Судя по лицу гнома-портного, от таких перспектив он словил сердечный приступ, так что Тилли поспешно отказалась от щедрого предложения и отправила несчастного работника отдыхать. Придется надеть это платье — предварительно уточнив у Имрилл, не ссыплется ли пыльца с крылышек от манипуляций, и узнав, что бабочек для долговечности отмачивают в специальном формалине. Еще лучше — и правда, пахнет платье слегка больницей.
Но нельзя отрицать, что Ариэль в своем бабочном уборе выглядела просто великолепно! Тончайшие синие крылышки изящно ложились на ее лилейную кожу, розовые прожилки как будто дарили легкое внутреннее сияние всему наряду. Под крылышками был искусно спрятан корсет, который под присмотром Тилли затянули совсем чуть-чуть, но все равно подчеркнули Ариэль ее осиную талию, а внизу кокетливо выглядывал колючий и усыпанный блестками подъюбник, благодаря которому платье стояло куполом, как на картинках — Ариэль была абсолютно счастлива, и теперь не только чувствовала себя, но и выглядела как принцесса.
— Ты всегда была принцессой, — нежно заявила Тилли, пока Имрилл билась над ее боками, торчавшими из завязок, как колбаса в сеточке, — а теперь стала в два раза принцесснее!
— Какие глупости ты говоришь, мама, — счастливо хихикая, заявила Ариэль, и раскраснелась от удовольствия. — Ах, вот бы еще сделать прическу...
Намек был понят, и в Зеленый зал пригласили гнома-парикмахера — прически он делал умело, специально для этой цели таская под мышкой стремянку.
Тилли разглядывала свое платье и поглаживала подушечками пальцев крылышки.
— Нет, и все-таки это махаоны, — заявила она не терпящим возражений тоном. — Просто у вас для этих бабочек есть другое название.
— Это исключено! Наш мир с вашим практически не связан, — возразила Имрилл, пыхтя над рыжими тесемками. — Переходы возможны только с помощью сильнейших заклинаний, и вряд ли бабочки настолько же искусны в них, как мистер Пезарь.
— Значит, есть где-то постоянный портал или вроде того, — Тилли все еще стояла на своем. — Или, может быть, махаоны улетают к вам сюда на зимовку...
— Мама, это тебе что, птицы, что ли? — Ариэль недоуменно вскинула брови — или это гном-парикмахер ей так сильно затянул волосы сзади? — Бабочки живут один день. Они бы не долетели... Разве ты не знаешь?
Тилли знала одно: ее бальное платье было пошито из крылышек махаона, и как бы женщины ни спорили с ней, переубедить бы не сумели. Она с детства любила гоняться за бабочками и хорошо помнила, как они выглядят — будь у этих крылышек хоть что-то подозрительное, хоть одно отличие, она бы заметила его. Но ничего. Между бабочками-махаонами с земли и таинственными Терриями не было ни единого отличия — и наверняка не просто так.
Но пока не время об этом думать — пока стоит сосредоточиться на творящемся вокруг.
А творилось многое! Прибывшие по просьбе Имрилл гномы-визажисты взялись рисовать на хорошеньком лице Ариэль еще более хорошенькое лицо, и с опаской поглядывали на Тилли, оценивая фронт работ. Пришлось быстро убеждать их, что она и без макияжа обойдется; Имрилл среагировала на такие заявления крайне бурно и взялась вместе с Ариэль убеждать ее, что на бал без тонального крема не пускают. Тилли в шутку попросила показать ей, где это такая глупость написана; гном-визажист принес ей толстый том с заглавием "Правила Проведения Балов (ППБ)", и на триста первой странице действительно обнаружился тональный запрет.
— Что, Калеб тоже будет мазаться? — с сарказмом спросила Тилли, и тут же невольно пожалела о своем вопросе.
Имрилл посмотрела на нее внимательно и медленно произнесла:
— Запрет касается всех.
Ариэль прыснула со смеху.