Выбраться за город, обнесенный стеной, оказалось не так просто. Иль едва не оставил на стене кусок шкуры, пытаясь протиснуться сквозь узкое отверстие. Потом они с Аланией ещё ползли сквозь густые кусты и прятались от проезжающего по дороге патруля. И только после всего этого их подобрал ржавый насквозь автомобиль с водителем за рулём. В городе Иль такого не встречал — все машины ездили сами по себе.
Водитель был мрачный и молчаливый, под стать окружающему пейзажу. Дорогу обрамляли остовы развалившихся многоэтажек, сквозь стены которых прорастала трава, возле скелетов домов располагались палатки и наспех слепленные из мусора и каких-то обломков лачуги, прямо возле которых люди в лохмотьях жгли костры, провожая их машину злыми взглядами.
Они вышли у более менее сохранившегося дома, хотя вместо двери зиял испачканный копотью проем. Водитель уехал сразу, стоило им только выйти из машины, и Иль невольно втянул голову в плечи. Лестница без перил, дыра на месте одного из пролетов, все это заставляло чувствовать себя неуютно.
Дверь, которая им была нужна, оказалась открыта, за ней их встретил человек, меньше всего подходящий общей атмосфере — зелёные короткие волосы, ярко-желтая майка, фиолетовые штаны и очки, переливающиеся всеми цветами радуги.
— Привет, я Захария. Принесли?
Алания молча протянула ему пакетик с хэппи, а он в ответ дал каждому из них по какой-то пилюле.
— Глотайте и идите за мной.
Алания без колебаний положила таблетку в рот, Иль же смотрел на неё с подозрением:
— Что это?
— Обезболивающее, — буркнул Захария. — Или предпочитаешь, чтобы тебя резали без него?
— Ну, его уже прижигали на живую каленым железом, так что он привычный, — язвительно вставила Алания.
— Это не означает, что нужно причинять мне боль намеренно, — Иль раздражённо проглотил таблетку.
Казалось, что общий план должен был их объединить, но они теперь беспрестанно ссорились, срывая друг на друге свое раздражение.
Комната, приспособленная то ли под кабинет, то ли под операционную, доверия тоже не внушала. Алания села первая и смело протянула руку с чипом, хотя она как раз была в большей опасности, любая ошибка могла её попросту убить.
Тем не менее все прошло успешно, хотя Иль испытал изрядную долю сомнений, когда кривой нож вскрыл ему предплечье. Таблетка и впрямь действовала, так что боль Иль почувствовал уже на последних швах. Когда они ехали обратно, место с чипом дергало и пульсировало, а еще под кожей чётко ощущалось нечто чуждое. К сожалению, проверить, все ли получилось, удастся лишь при посадке на корабль, если ещё будет, кому садиться.
Маркус как- то хитро зарегистрировал их на участие в программе, что они оказались уже приняты, а Мириам откопала и одолжила лук из своей коллекции, с обещанием вернуть его обратно. Оружие было немного необычным: слишком лёгким, небольшим, тетива тоже тянулась почти без усилий, а на выходе давала килограмм тридцать пять. Тем не менее, к нему Иль быстро приспособился и уже легко выбивал десятки в мишенях. Мишенях… Представить, что это Пауль, никак не получалось, да и сможет ли он выстрелить в живого человека, когда наступит время — оставалось большим вопросом. Животных Иль убивал, но людей — о таком и подумать было страшно, а теперь вот приходилось.
Они с Аланией получили письмо, что торжественная отправка звездолета состоится через два месяца. Иля накрыло. Он понимал, что времени мало, но что настолько — не думал. Только вот решение было принято и менять его было слишком поздно, а значит, нужно было взять себя в руки. Очень хотелось сказать, что у него не было выбора, но только он сам его сделал, и сам будет нести за него ответственность до конца своей жизни, когда бы он не наступил.
— Послушай, мне надоело, что мы постоянно грыземся. Если все удастся, нам ещё долго придётся терпеть общество друг друга, может, будем к друг другу поласковей? — все-таки не выдержал Иль в один из дней.
— Друг к другу? — Алания подняла вверх брови. — А разве не ты ведёшь себя со мной как говна кусок, как будто это я причина всех твоих несчастий? Для начала хватит меня обвинять во всех бедах, это не я придумала все то дерьмо, которое на тебя свалилось, и даже не была в курсе него до твоего здесь появления. Не у тебя одного жизнь — не сахар.
Возможно, это было справедливо.
— Я не считаю тебя виноватой. Прости, что заставил тебя так думать. — Иль сел рядом с ней на стул так, что их плечи соприкоснулись. — Если бы не ты, у меня бы даже не было шанса все изменить. Просто, я не выдерживаю, поэтому срываюсь. Это тяжело.
— Ты выдержишь. И сделаешь все, что от тебя требуется. — В её голосе не было ни грамма сочувствия, зато была уверенность. — Иначе я бы не поставила на тебя все.
— Мне бы хоть немного твоей веры.
— Верят те, кому не хватает фактов. Я — знаю.
Дни летели, как сумасшедшие, хотя Иль изо всех сил пытался отодвинуть приближающийся день, даже очередные течки, которые он снова провел с Маркусом и Тимианом, не замедлили время. Вся подготовка была завершена, расписание Пауля изучено до мелочей, Маркус довёл все до автоматизма, оставалось нажать кнопку, фигурально выражаясь.
Время было рассчитано с точностью до секунд. Пауль должен был быть ещё жив, когда Маркус совершит все манипуляции, и умереть до того, как что-то успеет понять.
До последнего момента Илю казалось, что все пойдёт не так, как планировали, что при попытке реализации их план рухнет, как карточный домик. Что на станции успеют понять, а Пауля — предупредить, Аланию и Маркуса убьют, а его вернут в лабораторию, где он будет наблюдать за уничтожением всех, кто был ему близок. Он, не переставая, прокручивал в голове все свои действия и боялся, что в решающий момент рука дрогнет, и он все разрушит.
Он услышал, как пикнул электронный ключ замка. Пауль вошёл в дом, как обычно, пожелал доброго вечера и направился в свой кабинет. Иль дождался, когда в щелке приоткрытой двери загорится экран компьютера, взял лук и пошёл следом. Он всегда любил, как давит тетива на пальцы, как шепчет стрела, срываясь в полет, обжигая ложбинку большого пальца перьями, ему нравился звон тетивы, расслабленной после спуска. И теперь он не спасовал. Вдох, и два пальца почти коснулись уха, Пауль обернулся и растерянно посмотрел на него, их глаза встретились только на секунду, выдох, и Иль распрямил пальцы, чувствуя, как щеку обдало ветром.
Время замедлилось, Иль будто годы наблюдал, как у Пауля стекленеет взгляд, и он опускается на пол, а из горла торчит стрела. Наверное, он бы так и остался стоять, наблюдая, как растекается по белому полу красная лужа, не чувствуя, как его самого бьёт крупная дрожь, если бы сзади не подошла Алания.
— Нужно идти, я собрала нам сумки. Ещё ничего не закончено, идём.
— Стрела… — выдавил из себя Иль непослушными губами.
Алания подошла к тому, с кем провела всю свою жизнь, выдернула стрелу, огляделась в поисках чего-то, вытащила из шкафа футболку Пауля, завернула стрелу в неё и направилась к двери.
— Мы так и оставим его здесь? — Иль все ещё не мог двинуться с места.
— А что, хочешь справить панихиду? Времени нет, нас Маркус ждёт.
В маленькой квартирке Маркуса он сидел уставившись в стену. Их план удался, все прошло как по маслу, но праздновать отчего-то никому не хотелось. Хвостатая Мириам, негромко ругаясь, отмывала стрелу в тазике с каким-то средством, и вытирала лук от чужих отпечатков. Тимиан раз в минуту предлагал хэппи, но все почему-то отказывались.
— Вам пора, — сказал наконец Маркус, разрывая гнетущее напряжение, — желаю вам удачи, что ли. Не сдохните там в космосе и найдите гребаный лучший мир.
Возле звездолета было полно народа. Пассажиры, команда, родственники, друзья и простые зеваки, огромное количество журналистов и даже сам правитель Торонто. Иль все ждал, что сейчас их схватят по обвинению в убийстве, что сейчас их чип не пройдёт проверку, и все поймут, что они самозванцы, что сейчас гром грянет с небес, и молния убьёт его на месте, потому что ну нельзя убить человека и остаться безнаказанным. И тем не менее он поднимался по трапу прямо в приветственно открытую дверь.
Перед тем, как сделать последний шаг, отделяющий его от будущего, он обернулся и посмотрел на галдящую толпу. Оставалось только надеяться, что он все сделал правильно, и что это все было не напрасно, он не знал, заслуживал ли он лучшей жизни, скорее, нет, но надеялся, что тех, кого он оставлял навсегда, ждёт лучшая жизнь, простая, понятная и правильная, и что он добыл для них это право.
КОНЕЦ