"Хочу дышать с тобою наравне,
Ведь мы поем на языке одном", -
Пылающему солнцу в вышине
Кричал тростник, задетый ветерком.
Крыс и Шмендра - "Тростник"
После возвращения из Библиотеки, Локи куда-то исчез, ничего мне сказав. Я подозревала, что решил провести обстоятельную беседу с Белом. В отличие от меня, эти двое не страдали от утраты памяти и могли говорить начистоту. Мне же хватило всего одного взгляда в эту книгу, чтобы с содроганием думать о других возможных попытках возвращения памяти. И даже оказавшись дома, долгое время я чувствовала себя не в своей тарелке.
Окружающее будто ещё сильнее, чем обычно теряло чёткость и значение. Я понимала, что теперь следует искать другую работу, но с трудом заставляла себя выполнять и простые ежедневные дела. Городская серость пробивалась сквозь окна квартиры, душила, и хотелось просто закрыть глаза, не думая ни о чём.
Случайный звонок девушки, которая просто ошиблась номером, заставив встряхнуться, и я решила отправиться на прогулку. На улице было холодно и ветрено, но это оказалось как раз тем, чего мне не хватало.
Странная выдалась зима с минувшими событиями и сама по себе. Думая о зиме, я машинально захватывала и часть осени, потому что родившиеся в то время надежды оказались скованными льдом и заметены снегом. Нужна ли я была Габриэлю на самом деле? По-прежнему кажется, что нет, но я хорошо помню — ничто не случайно. Значит, если он не жалеет, не нужно и мне.
Но это не значит, что я не буду скучать… по нему и той уютной атмосфере, которую он создал.
Дом встретил меня тишиной, ставшей для меня давно привычной. Я прошлась по комнатам и никого не обнаружила. Подумала даже о том, что наши последние встречи были исключением и меня будут избегать, но вспомнив о нашем совместном визите домой, я прогнала эту мысль. Он больше не оставит меня.
Взяв книгу, я забралась с ногами в кресло, решив отвлечь себя чтением. А в итоге поймала себя на том, что сравниваю героя книги совсем с другим персонажем. Реальным для меня и живым.
Откинув голову на спинку, я прикрыла глаза. Невыносимо сильно хотелось увидеть его, но всё на что я могла рассчитывать сейчас, это его образ.
Я уже засыпала, когда ощутила на своей щеке лёгкий поцелуй. Лёгкий-то лёгкий, да будто обожгло чем. Открыв глаза, осторожно прикоснулась к своей щеке, но никого не увидела рядом.
Можно решить, что показалось…
Поднявшись со своего кресла, я потянулась и, закрыла книгу, а затем выключила свет, легла в постель. Совершенно не хотелось забивать себе голову бесполезными гаданиями, и я блаженно погрузилась в звенящую тишину.
Где-то на грани сна и яви, снова почувствовала осторожное касание губ к своей щеке, потом к виску, шее…
Крепкие объятия, в которые меня вдруг заключили сильные руки, заставили тихо и судорожно вздохнуть. Несмотря на мои опасения, Локи всё-равно пришёл. Когда я шевельнулась, застыл, и мне вновь стало страшно от мысли, что в любую секунду он может исчезнуть, пропасть снова.
Защитник. Хранитель. Так он говорил, кажется. Но всё у нас неправильно, как и мы сами тоже неправильные. Невозможные.
— Не уходи. Пожалуйста… — прошептала я.
— Я всегда буду рядом, говорил же… — нет, не раздражённый голос у него, а скорее усталый.
— Не так, — упрямо возразила я, изворачиваясь в его объятиях, чтобы разглядеть в темноте мерцающий взгляд. — Мне не нужен защитник, не нужен хранитель. Мне нужен ты… Элигор.
Сердце гулко забилось, готовое в любой миг оборваться, а ведь я только имя его произнесла. Сделала первый шаг к воскрешению того, от чего он пытался открещиваться.
Как сказать ему, что меня убивает черта, которую он проводит? И без того изначально было сложно с чёртовой границей между нашими мирами. Проклятое существование, ведь будучи всегда рядом, мы разделены.
Однако он не оттолкнул меня и не покинул, внимательно глядя в мои глаза. Не нужно было быть телепатом, чтобы понять — он пытается понять, что же именно я вспомнила.
Не выдержав, я первая потянулась к нему, но миг спустя мне уже казалось, что поцелуй — его инициатива. Ещё никогда прежде я не испытывала ничего подобного, потому что это было не просто физическое прикосновение и не тот поцелуй солнца. Мне будто проникли в самую суть, а сквозь тело пропустили электрические разряды. Болезненно-сладко. Словно на грани всех вообразимых и невообразимых чувств разом. Или, скорее, на острие тончайшей иглы. Настолько пронзительной, что я даже не смогла ответить, чувствуя, как к вискам бегут дорожки слёз.
Он провёл пальцами по моими волосам и, замерев надо мной, заглянул в глаза.
— Это так и должно быть? — спросила я шёпотом.
— Да. Тебе было больно?
— «Больно» слишком примитивное слово для того, что сейчас было. Кажется, ты мне душу вскрыл без наркоза, а потом разделил на две части, одну из которых предал адским мукам, а другую вечному блаженству, — ответила я, всё ещё ощущая как внутри гуляет неведомая сила, будоражащая нервы.
— Прости. Я знал, что тебя будет тянуть ко мне сильнее, после того как вспомнишь. И сделал это, чтобы ты понимала. Любовь человека и духа похожа на пытку. И чем ближе, тем больнее, — он снова склонился чуть ниже и добавил. — Как бы мы оба этого ни желали… нельзя. Ведь после таких ночей некоторые не просыпаются и, в лучшем случае, с ума сходят.
— Почему? Что это значит для тебя, и что именно происходит?
— В данный момент наше положение неравно. Ты для меня словно хрупкий цветок, которым проще любоваться со стороны, заботиться, — пальцы нежно коснулись моей щеки и погладили, стирая дорожку слёз. — Сейчас ты сосуд, который не в силах вместить свою собственную суть полностью, и я вижу, как ты прячешь свои грани, всякий раз избирая более простые комбинации. Но что будет, собери ты их разом воедино? Хрупкое вместилище попросту не выдержит такого чудовищного резонанса. Близость духов, это результат наивысшей степени доверия, потому что являет собой взаимопроникновение в самую суть. Никакой самоконтроль не поможет тебе удержать свою сущность от полного раскрытия. А после своего путешествия в Библиотеку ты стала ещё на шаг ближе к этому.
— Получается, это я себя убью… — печально хмыкнула я, отводя глаза.
— Спи и не думай ни о чём, — тихо посоветовал Эл, и прежде чем я успела спохватиться, он добавил: — Я никуда не уйду.
Он и в самом деле остался, бережно обнимая меня как было когда-то раньше. В кольце этих тёплых надёжных рук я заснула неожиданно быстро, погрузившись в пучины запутанного сна.
Поначалу это было обычным, пусть и немного странным сновидением. Я не страдаю манией величия и почти никогда не вижу себя в роли богатой титулованной особы, но тут…
Молодая незамужняя графиня, которую похитил в пути какой-то разбойный элемент? Ну ладно, мне снились и более дикие сны, хотя богатой дамой и в самом деле быть как-то непривычно.
Карета остановилась, и я услышала снаружи громкий плеск волн и крик чаек. Море тоже мне снилось редко и чаще только в кошмарах, поэтому я сразу напряглась.
— Выходите, леди, князь уже заждался, — прозвучал резкий неприятный голос.
Я уже осознала, что сплю, ещё когда рассматривала свои руки в карете и подол красивого пепельного платья с чёрным кружевом и атласными лентами. Поэтому решила выйти из интереса.
Карета остановилась на скалистой возвышенности, и меня поразило то, что я даже не почувствовала, как мы сюда взбирались. Оглянувшись, увидела позади паршивенькую дорогу, где просто невозможно проехать так аккуратно, без тряски. Но на самом возвышении было нечто вроде площадки, куда ещё предстояло взбираться, и там меня уже высматривали.
Человек в чёрных одеждах и картинно развевающемся плаще не стал меня дожидаться наверху, а спустился вниз и подал руку. Но прежде чем вложить пальцы в его широкую ладонь, я подняла взгляд и вспыхнула от смущения.
— Ролевые игры, мой князь? — не сдержалась я.
Он улыбнулся лишь краешком губ, но ничего не ответил, и, когда я подала руку, подхватил меня и понёс наверх.
Эл остановился только на самом краю утёса, где и поставил меня на ноги, крепко стиснув руку. Открывшийся отсюда вид поражал воображение.
— Тьма… — невольно выдохнула я.
И в самом деле, мир и место, где мы находились, обычными не были. Внизу бушевал океан глубокого чернильного цвета с такими чудовищными волнами, рядом с которыми наш утёс казался игрушечным. И порой казалось, что эти волны иногда касаются сумрачного неба. Тёмно-пепельного цвета, как моё платье, местами переходящего в глубокую черноту. Небеса, как и океан, спокойствием не отличались — там, в вышине бродили вихри и сверкали живописные росчерки молний.
— Я знаю о том, как ты не любишь море и поэтому решил привести тебя сюда.
— Где мы? — спросила я растерянно и несколько ошарашено.
Ничего не говоря, Эл показал мне знакомый тёмный ключ. Отражения. Лабиринт причудливых полуреальных миров, где я когда-то оказалась по воле ангелов.
Я не люблю море и потому он решил показать место в десятки раз страшнее, да ещё и таким оригинальным образом. Его Светлость большой оригинал и я всегда об этом подозревала. Но его немногословность настораживала.
— Это место лишь в малой степени отражает то, что у меня здесь, — он прижал мою ладонь к своей груди и посмотрел так выразительно, что я даже не нашлась что сказать. Но этого и не требовалось. В другой руке у него откуда-то появился высокий кубок, который он протянул мне.
Даже не представляя, что там может находиться, я приняла сосуд, зачарованно глядя на то, как у него в руке появляется второй. Я по-прежнему не умела так мастерски управлять реальностью своих снов, он же являлся полным её властителем.
— За нас! — провозгласил он, с улыбкой переплетая наши руки.
Не подозревая никакого подвоха, я выпила содержимое кубка до дна, чувствуя сначала странное послевкусие, названия для которого попросту не существовало, а после необычную лёгкость во всём теле.
Моя рука дрогнула, роняя кубок. Эл же сделал это совершенно намерено, освобождая руку и сплетая наши пальцы.
— Закрой глаза и прислушайся, слышишь?
Я прикрыла глаза и действительно услышала какие-то звуки, сплетающиеся в моём разуме в единую мелодию, пронизывающую всё пространство.
— Что это?
— Музыка стихии. Отголосок хаоса. Пение тьмы. То, что изначально звучит в наших сердцах и является частью того, кто мы есть. То, что подобно стихии разрушает все преграды — пространство, время, человеческий разум с его жалкими попытками себя защитить.
— Но здесь…
— Ты временно и отчасти свободна. Идём.
И он повёл меня в сумасшедшем танце, кружа в этом ветре. Приближая к себе, он будто бы случайно касался губами, а затем отпускал едва ли не в свободный полёт. И благодаря этому безумию, я совершенно позабыла, где здесь небо, а где океан. Но меня это не страшило. Я не сводила с него своего горящего восхищением взгляда. Доверяя в этом танце над пропастью гораздо сильнее, чем кому бы то ни было и при более невинных обстоятельствах.
Нет, здесь и сейчас не приходилось ждать, когда стихнет мелодия — она вечна. Но мужчина вдруг остановился в момент, когда его руки прижимали меня тесно, а дыхание обжигало висок. Лёгким касанием тонких пальцев, заставил посмотреть прямо в его глаза, которые превосходили по своей мрачной красоте всё буйство стихии.
— Не бойся, — прошептал он, почти касаясь моих губ.
— Я не боюсь, — откликнулась я, а сердце уже не просто болезненно билось, а давно пылало, сорвавшись с ритма.
— Напрасно.
Не успела я подумать о том, какой он сумасшедший, как меня поцеловали. Так откровенно и яростно, но почти не больно. Мой дух словно продолжил парение над бездной от этих огненных касаний губ и чутких пальцев. По коже пробегали разряды, но они больше не сковывали моё тело, и я сама не заметила, как легко поддалась навстречу тому, ради кого была готова рискнуть не только жизнью, но чем-то гораздо более ценным. И рухни даже сейчас эти страшные небеса вниз, я не заметила бы этого.
Элигор заставил забыть меня обо всём. О снах и даже о реальной жизни. Значимость последнего растворилась в пении хаоса в нашей крови, в той стихии, что так жаждала вырваться на свободу.
Я упивалась мгновениями нашего безумия, отчаянной вспышкой счастья, точно зная, что это поделено на двоих. И всё, чего мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось, было вечным, как сам хаос.