Холодный ветер пронёсся по полу, и пламя факелов на стенах колыхнулось. Хогвартс не спал, но дремал: сопели портреты, поглядывая на коридоры из-под полуопущенных век, скрипели рыцарские доспехи, откуда-то издалека доносился жутковатый хохот полтергейста, строящего очередные ловушки для младшекурсников. Бал закончился, оставив после себя горькое послевкусие, и большинство студентов уже лежали в своих уютных постелях.
Большинство, но не все.
— Сюда, — шепнул Лиам, и растянувшаяся процессия людей гуськом прокралась вдоль стены.
Гарри поёжился. Из-за близости подземелий на первом этаже было куда холоднее, чем в башне Гриффиндора, и он даже представить не мог, как слизеринцы это терпят. Согревающие заклятия — это, конечно, хорошо, но куда приятнее было бы нежится в тёплой постели вместо того, чтобы зябнуть под тонной одеял.
Пруэтты впереди него негромко напевали какую-то заунывную, грустную песенку, решив попугать всех — атмосфера ночного замка располагала. На тычки Гарри они никак не реагировали, лишь продолжали тянуть:
— Три слепых мышонка, три слепых мышонка…
— Смотрите, как бегут! Смотрите, как бегут!..
— Заткни их, Поттер! — Майкл дёрнул его за полу мантии и злобно скривился. — У меня от этой песенки мурашки по коже!
— Бегут за фермера женой, бегут за фермера женой…
— Она ведь им отрезала, она ведь им отрезала…
— Хвостики!
— Хвостики!
— Разделочным ножо-о-ом! — хором закончили они и завыли, пародируя Кровавого Барона.
— Если вы закончили, — Лиам обернулся и смерил их строгим взглядом. Люмос на его палочке подсвечивал его лицо, и заострившиеся черты выглядели строго и неприветливо, — то помогите мне!
Впятером они, озираясь, подошли к неприметным портьерам, которых по коридорам замка висело великое множество. Как-то Гарри ради интереса заглянул за одну такую — то ли в надежде увидеть пустой портрет, как тогда, в подземельях, то ли в надежде его там не увидеть. Он был слегка разочарован, когда за тяжёлой бордовой шторой не обнаружилось ничего. Пустой холодный камень.
Лиам с Майклом раздвинули портьеры, и на этот раз стена голой не была: огромная картина, выше Гарри, оказалась за ними. Это был натюрморт со странными, едва подрагивающими фруктами. Если долго задерживать взгляд, то они оставались неподвижны, но стоило только его отвести — краем глаза можно было заметить, как в беззвучном хохоте трясутся яблоки, сливы и виноградины. Сильнее всего выделялась груша: спелая, налитая соком. Она последним штрихом довершала этот по-своему завораживающий натюрморт.
Гидеон протянул руку и двумя пальцами пощекотал грушу. Гарри удивлённо наблюдал, как та задребезжала, всхлипнула — непонятно чем и откуда, рта-то у неё не было — а потом и вовсе залилась звонким, переливчатым смехом. На её месте появилась ручка, которую вершил узор из миниатюрных фруктов. Гидеон потянул за ручку, парни по очереди нырнули в проход, а Лиам, зайдя последним, вернул портьеры на место.
— Патрули, — коротко пояснил он Гарри.
В лицо им пахнуло горячим и приятным ароматом. Звон сотен ложек, стук кастрюль, щёлканье крышек и бульканье воды — всё слилось воедино. Гарри удивлённо замер — такого количества домовых эльфов за раз он никогда в жизни не видел. Да и на школьной кухне не был никогда: в Дурмстранге у него так и не вышло найти её самому, никто из старших не мог (или не хотел) помочь, а спрашивать у преподавателей… Ну, в таком случае можно было сразу копать себе могилку. А здесь, казалось, ни один уважающий себя хаффлпафец не обойдёт стороной это чудесное место и хоть раз, да заглянет на чай с бисквитами. Желательно ночью — так было куда вкуснее.
«Всё, что не запрещено — разрешено», — наверное, в сотый раз за этот год подумал Гарри.
— Д-достопочтенные сэры! — раздался писклявый голос откуда-то снизу.
С растущим изумлением Гарри оглядел выступившего вперёд эльфа. На нём на манер тоги было повязано кухонное полотенце с гербом школы, из-под него торчали голые ноги с кривыми пальцами. Домовик с растущим возбуждением проморгался, едва не заплакав, и склонился в низком поклоне. Кончик его носа коснулся пола, уши дрогнули, и он распрямился, бегая водянистыми глазами от одного к другому.
— Добрый вечер, Брум — смущённо поздоровался Лиам и кинул намекающий взгляд на друзей. Пруэтты приветливо помахали, Майкл кивнул, а Гарри, откашлявшись, поздоровался с эльфом. Тот тут же перевёл взгляд на него и расплылся в улыбке:
— Мистер Гарри Поттер, сэр, такая честь… такая честь! Чаю? Печенья? Ужин? О, такие тефтели, такое пюре! Садитесь за стол, садитесь!..
— Вообще-то, — осторожно перебил его Лиам, — нам бы с собой… У нас, кхе-кхем…
— Ах, понимаю, понимаю, — Брум покачал головой, отчего его уши громко захлопали, — мистер Лиам, сэр, устраивает вечерние посиделки!..
Фабиан рядом с Гарри прыснул, но успешно скрыл смех за кашлем.
— Да-а, — Лиам заложил руки в карманы и закусил губу, — посиделки…
— Мы всё устроим, сэр! — Брум щёлкнул пальцами, свистнул, и словно из ниоткуда по воздуху поплыла еда. На одном из столов собралось внушительное нагромождение из плетёных корзин. Потом эльф подумал, вновь щёлкнул, и откуда-то сверху к корзинам спикировали два объемистых ящика и со звоном приземлились рядом.
— Спасибо! Вы как всегда нас выручаете! — искренне поблагодарил Лиам. Домовику, кажется, большего и не нужно было — он расплылся в улыбке и чуть поклонился, довольный похвалой волшебника.
Гарри, постоянно озираясь по сторонам, взял в руки один ящик. Судя по звуку, внутри были бутылки, а судя по весу — много. Он перехватил ношу поудобнее и тихо шепнул стоящему рядом Майклу:
— Откуда он знает, как меня зовут?
Монтгомери подхватил две корзины, взвесил их и взял ещё одну. Подняв взгляд на Гарри, он фыркнул:
— Это же домовики, Поттер. Они всё про всех знают — как им ещё доставлять багаж до спален?
— Логично, — Гарри кивнул и оглядел друзей. С руками, полными еды, они были похожи на скупщиков-торгашей на рынке.
— Теперь главное, чтобы нас не учуял Пивз! — Лиам отсалютовал домовикам и первым вышел из кухни.
— О, не волнуйся, — Гарри хитро переглянулся с Пруэттами, — он будет занят ещё о-о-очень долго. В Большом зале кто-то забывчивый по чистой случайности оставил целый набор волшебных мелков…
Они вновь оказались в коридоре, темном и неприветливом. Перед тем как закрылась дверь, Гарри успел заметить, что все домовики побросали свои дела, махали и кланялись им вслед. Брум, стоя во главе, неотрывно следил за ними широко раскрытыми глазами. Домовик даже не моргал. Гарри поежился.
Теперь приходилось идти медленнее, осторожнее, чтобы грохот не перебудил портреты. Они прокрались по лестнице, сдерживая смех — нагруженный по уши Фабиан не смог вписаться в поворот и извергнул поток таких ругательств, что Гарри чуть не уронил свой ящик, а потом вышли наконец в нужный коридор.
— Три слепых мышонка…
— Ну всё! — Майкл попытался пнуть Гидеона, но промазал, и вместо этого вся мощь удара обрушилась на рыцарские доспехи. Раздался звон, в тишине ночного замка показавшийся настоящим взрывом. Эхо пронеслось по коридору и стихло вдали.
— Молодец! — саркастично прошипел Лиам, присев и озираясь по сторонам.
— А что сразу я? Это всё он!
— Тихо вы, оба! — шикнул Гарри. Он первым из всех услышал гулкий звук шагов где-то позади.
— Бежим! — пискнул Фабиан, и они понеслись вперёд, всё ещё пытаясь не шуметь.
Вышло откровенно плохо. Бутылки загремели, корзины затрещали, Лиам затопал с элегантностью слона… До нужной им стены оставалось всего ничего, но закон подлости сработал и на этот раз — напугав Гарри до белых точек перед глазами, неожиданно один из доспехов протянул руку и крепко схватил его за предплечье. Со скрежетом забрало распахнулось, и раскатистый бас откуда-то из глубины прогудел:
— Не бегать по коридорам!
С этой секунды все сомнения в том, что они попались, растворились в воздухе.
— Бегите! — Гарри попытался передать ящик Фабиану, но доспехи не дали ему этого сделать, а лишь пророкотали ещё громче:
— НЕ БЕГАТЬ ПО КОРИДОРАМ!
Шаги зазвучали совсем рядом. Пруэтты попытались отцепить железную перчатку от руки Гарри, но хватка была мёртвой.
— Всё, уходим! — Майкл дёрнул сопротивляющегося Фабиана за рукав. — Быстрее!
— Но ведь… — едва ли не плача просипел он и с сожалением бросил взгляд на Гарри, — у него целый ящик сливочного пива!
— Уходите же! — почти что прорычал Гарри.
— Прости, друг, — Гидеон отсалютовал ему и попятился назад, — мы тебя никогда не забудем!
И они, то и дело оборачиваясь, растворились в темноте.
«Я попал», — подумал Гарри, когда шаги раздались совсем рядом. Обернуться он не мог — доспехи держали крепко.
— Какая чудесная нынче погода для прогулок, мистер Поттер!
Сердце у Гарри ушло в пятки.
Дамблдор.
— Э-э-э, совершенно согласен, профессор, — беспечно бросил Гарри и принялся ждать своей участи. От тяжести его руки начали трястись.
— Говорят, — спокойным и чуть смешливым голосом продолжил директор. Он медленно встал перед Гарри, но глядел не на него, а в окно, — что ночной воздух полезен для здоровья.
— Совершенно точно, сэр, — поддакнул Поттер.
— Ещё, говорят, существует правило, согласно которому после отбоя ученикам запрещено покидать свои гостиные — только в случае крайней необходимости.
Гарри сконфуженно молчал, оглядывая ночную сорочку директора и колпак, вершивший его начинающую седеть шевелюру.
— Что за крайняя нужда привела вас в этот час на восьмой этаж Хогвартса, мистер Поттер?
Многозначительно загремели бутылки в ящике — это Гарри чуть не уронил его на пол.
— Очень нужная край… то есть очень крайняя нужда, сэр, — брякнул Гарри.
— Хм-м, — директор задумался и, наконец, отвёл взгляд от окна. Синие глаза прожгли его на сквозь, и Гарри слишком поздно догадался отвернуться.
«Ну вот, — обречённо подумал он, — теперь Дамблдор наверняка всё знает».
Неожиданно крепкая хватка на руках ослабла. Доспехи с тихим скрежетом вернулись на место, забрало захлопнулось.
— Раз необходимость крайняя, — понимающе кивнул Дамблдор, но Гарри видел, как подрагивают у него уголки губ, — то вам, пожалуй, стоит бежать.
—…сэр?
Но Дамблдор, заложив руки за спину, уже неспешно двинулся обратно. Спустя несколько шагов он повернулся. Лунный свет блеснул на стёклах его очков.
— Только будьте осторожны, мистер Поттер. Сегодня ваш декан явно не в духе — давайте не будем расстраивать его попусту?
Гарри закивал, как болванчик. Директор довольно улыбнулся и ушёл, мурлыча под нос:
— Смотрите, как бегут! Смотрите, как бегут!..
Его голос стих. Предусмотрительно отойдя от стен и злосчастных доспехов, Гарри двинулся вперёд. Сердце всё ещё трепетало где-то у горла, пока разум медленно осознавал всё произошедшее. Теперь ему казалось, что за ним наблюдают со всех сторон, а потому он поспешил оказаться в конце коридора как можно скорее. Несколько томительных секунд, и в стене начала проявляться дверь. Вдохнув поглубже, Гарри, не отрывая рук от ящика, магией повернул ручку. Проход открылся, и он оказался внутри.
— Что нам теперь де… Поттер?!
На него уставились десятки глаз. Повисшая тишина вдруг сменилась воплями и радостными криками:
— Герой!
— Ты как сбежал?
— Чёртовы доспехи, а я ведь говорила вам, что они не для красоты тут стоят!
Пруэтты подскочили к нему, забрали из одеревеневших рук ящик и принялись трясти за плечи на разные лады. Гарри рассмеялся, адреналиновый всплеск прошёл, и всё, чего ему теперь хотелось — это глотнуть, наконец, своего заслуженного сливочного пива.
— Дамблдор, — шепнул он и с благодарностью взял открытую бутылку. На отвисшие челюсти Пруэттов он ответил: — Потом расскажу!
— Слава Моргане, — протянула откуда-то из глубины комнаты Мерула. — А мы тут расстроились, что клоуны пришли не в полном составе!
Она откинула со лба волосы и с видом знатока принялась колдовать над патефоном. Шорох, треск, и по залу разлились звуки джаза.
— Так-то лучше! — прокряхтел Гидеон и завалился в кресло.
Гарри помедлил, ища, куда-бы приткнуться. Выручай-комната постаралась на славу, до странного органично смешав в себе элементы всех четырёх факультетов: тут были и уютные гриффиндорские ковры, и низкие круглые столики хаффлпафцев, и длинные, до самого пола, воздушные шторы Рейвенкло. От слизеринской гостиной, как Гарри полагал, достались чёрные кожаные диваны — такие большие, что на них с комфортом могла разместиться целая квиддичная команда. Лоскутные подушки с вышитыми символами школы горами лежали по углам, и многие сидели на полу, прямо на них. Гарри помахал всем, кого достаточно хорошо знал — а таких, к его счастью, было много, и занял место на подлокотнике дивана, по левую руку от Морин. Он вытянул натруженные ноги и зарылся носом в шерстяной свитер. Было тепло и уютно. Семикурсники уже успели переодеться, налёт официоза окончательно спал, и повсюду велись будничные, непринуждённые разговоры.
— Если рассуждать логически, — с самым что ни на есть серьёзнейшим лицом вещала Морин. В её полупустом бокале плескался огневиски, — у Гриффиндора есть все шансы на победу!
— Ты и в прошлом году так говорила, — блеснула глазами Сьюзен.
— В прошлом, — Морин подняла палец и осоловело моргнула, — у нас не было такого ловца!
Сьюзен закатила глаза, а Майкл фыркнул в своё пиво. Гарри неосознанно проследил взглядом за его рукой, лежащей на спинке дивана. Голова Лиама была откинута, и Майкл, незаметно для остальных, перебирал его волосы.
Интересно, понравилось бы такое Реддлу? Или он за это оторвал бы руку по локоть?
— Ну что, Поттер, — обратилась к нему Сьюзен. Гарри заметил, что и она уже успела дойти до нужного состояния. Он и сам начинал чувствовать приятное тепло где-то в груди. — Следующий матч, уж прости, будет для тебя разгромом!
— Да пожалуйста, — Гарри потянулся и зевнул. — Но Кубок Школы вам всё равно не выиграть!
— Это ещё с какой стати?
— А с той, что мы пока обходим вас по баллам. Даже если ты возьмёшь снитч, это ничего не изменит!
— Не согласен, — Лиам рассмеялся. — Мы отстаём всего на несколько очков, и будь уверен: Кубок наш!
— Как набрали, так и потеряете, — возразил Майкл и хотел было сказать что-то ещё, но его перебил капитан Рейвенкло:
— Узко мыслите! Рейвенкло возьмёт оба Кубка!
— Звучит как тост, — едко заметила Морин, но подняла свой бокал: — За то, чтобы всем воздалось, что причитается!
Они все с улюлюканьем столкнулись стаканами и бутылками.
— За нас!
— За Хогвартс!
— За победу, в конце концов!
Гарри рассмеялся и прикрыл глаза. Тепло и хорошо. Уютно, одним словом.
— Завтра по домам, — вырвалось у него и, чтобы не выглядеть дураком, он продолжил: — Чем займётесь на каникулах?
— Домашним заданием, — проворчал Лиам, и все дружно застонали.
— Заграницу, — пробормотала Сьюзен.
Все те, кто собирался в день похода в Хогсмид в «Трёх мётлах», понимающе переглянулись.
— Тренировки, — Морин, не замечая общего напряжения, как-то странно дёрнула головой.
— Ты всё в сборную метишь?
— Не просто мечу, — она отвела взгляд и смущённо поправила волосы, — мне предложили место запасной «Кенмарские коршуны», но я хочу к «Сорокам».
Эджком выронил бутылку. Гарри прыснул от вида выпученных глаз Сьюзен. Получить место в сборной, ещё учась в школе — большая честь, это понимали все. Пруэтты первые справились с шоком, вскочили и так восторженно загудели, что спустя минуту каждый семикурсник в Выручай-комнате был в курсе планов Маккены.
— Ты была на пробах? — сквозь крики поздравлений и звон стаканов спросил Майкл. Он единственный оставался спокоен в какофонии восторженных возгласов.
— Каждый раз с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, — Морин позволила Пруэттам стащить её с места, и те закружили её по кругу, припевая:
— Кто поступила? Кто молодчина?
— Выпить бочонок у нас есть причина!
— Не зря она нас гоняла по кругу, — Фабиан артистично приложил руку к сердцу.
— Не зря… — Гидеон запнулся и пьяно покачнулся, — э-э-э, не могу придумать рифму…
— Эх ты, — Фабиан сел на место и схватил со стола сэндвич, — «Спасибо богам за такую подругу!»
Морин смущённо рассмеялась. Гарри искренне улыбнулся ей. Он был действительно рад, что хоть у кого-то в этом мире сбывались мечты. Сам он даже не рассматривал карьеру ловца и старался поменьше думать о том, «что, если…».
Потому что в его жизни никаких «если» не было.
До самой глубокой ночи всё продолжалось в том же духе. Они ели, пили, кто-то даже снова захотел потанцевать — жизнь била ключом. Гарри успел перекинуться словом со всеми знакомыми, хотя и пытался не отсвечивать слишком сильно. Увы, к друзьям он вернулся не скоро — по большей части ему пришлось напоминать всем интересующимся, что собрание в подземельях будет сразу после каникул. Тогда же он осознал, что названия у них до сих пор нет — приходилось ограничиваться странными эвфемизмами и метафорами, но отложил этот вопрос на потом — ещё успеется.
Когда Гарри наконец пробился обратно в уголок к друзьям, состав немного изменился. Эджком ушёл в общежития (к огромной радости Морин), сама она пересела в какую-то другую компанию (уже к радости Сьюзен), а Пруэтты ушли танцевать (к радости всех). В их «львином» кругу прибавилось слизеринцев. С ними Гарри никогда не был особенно близок, потому слегка напрягся. Алкоголь действовал расслабляюще, но в то же время была опасность завестись с пол-оборота или наоборот, разомлеть и сболтнуть лишнего. Ни того ни другого Гарри не хотел.
— Вот и Поттер, — сухо, но без насмешки кивнул ему какой-то парень. Гарри пригляделся и напряг мозги.
«Длинный, черноволосый. Красавчик», — он прищурился. Какая-то мысль билась у него в голове, но он всё никак не мог поймать её за хвост.
— Мы уже встречались. Летом, — продолжал тем временем слизеринец, — у Фортескью.
Гарри вспомнил.
— А-а, точно, — он аккуратно опустился рядом со спящим Честером, — ты у стойки стоял. Весь такой высокомерный, что мне пришлось искать себе место подальше — чтобы не умереть от такого взгляда.
— Это ты выглядел, как типичный гриффиндорец! — возразили ему, — Мой фирменный взгляд — единственная защита от таких как ты! — Парень откинулся на спинку дивана и с издёвкой объявил всем: — А потом он взял и подсел к Реддлу, представляете? Несчастный!
— Не напоминай, — застонал Гарри и спрятал лицо в ладонях, а слизеринец рассмеялся. Атмосфера сразу стала куда дружелюбнее.
— Я Энтони, — парень протянул руку, — с шестого курса. Мы с тобой почему-то не пересекались раньше.
Гарри пожал его аккуратную ладонь без единого изъяна и пожал плечами.
— Хогвартс большой.
— Да, — тихо и задумчиво протянул Энтони, не сводя с него взгляда. Гарри неловко оправил ворот свитера и постарался включиться в разговор.
— Мы ничего не собирались дарить, — разъясняла что-то Сьюзен для остальных.
— Кому? — поинтересовался Гарри. Он совершенно выпал из дискуссии.
— Как «кому»? А у кого день рождения в Новый год?
Гарри пожал плечами. Сьюзен посмотрела на него удивлённым взглядом.
— Вся школа гудит, особенно девчонки с пятого курса. Профессору Реддлу двадцать семь или около того…
Сердце у Гарри сжалось. Он посмотрел по сторонам, не заметил ли никто, как вдруг зарделись у него щёки. Двадцать семь или около того? Всего через неделю?
— Не могу поверить, что ты не знал, — пробормотал Майкл и тут же вернулся к спору: — А я считаю, что поздравить нужно.
— Поздравить — да, но кто знает, что ему понравится? Я не хочу быть одной из тех, кто подарит ему эту глупую коробку конфет с открыточкой, — Мерула скривилась и сардонически пропела: — «Любимому профессору ЗоТИ! Желаю счастья, денег и долгих лет жизни». Фу!
— Подарите ему мировое господство, — фыркнул Энтони.
— Или портмоне из змеиной кожи. Говорят, у него ручная змея есть.
— Кто говорит? — поинтересовался Гарри.
— Молва, — едко ответила Мерула. — Кто-то видел в начале года, как домовики вносили огромный стеклянный ящик.
— Может, гроб? — хохотнул Энтони.
Гарри поёжился. Никаких гробов и змей он в кабинете Реддла не видел. Он открыл было рот, но очень вовремя его захлопнул — не хватало ещё, чтобы все в школе знали, что он там вообще был.
— Не влезет, — возразил тем временем кто-то из слизеринцев.
— Если согнуться пополам и ещё раз пополам, то возможно всё!
Компания рассмеялась с глупой шутки, Гарри — с выражения лица Энтони. Тот поймал его взгляд, закатил глаза и одними губами прошептал: «И с ними я учусь!». Гарри понимающе кивнул и указал головой на Пруэттов, которые успели собрать вокруг себя толпу и вовсю резались в карты. Рядом с ними росла горка сиклей. Энтони отвёл взгляд, борясь с улыбкой, а потом приподнял одну бровь и указал на выход.
Гарри помедлил. Многие уже ушли, оставшиеся закруглялись. Ничего страшного не случится, если он уйдёт пораньше — так будет даже лучше. К тому же Гарри неожиданно понял, что чертовски устал за сегодня и просто валится с ног. Завтра он, конечно, сможет отоспаться по пути домой, но потом обязательно разболится голова. Нормально спать в транспорте с годами становилось всё сложнее.
Он поднялся с места. По краям зрения поплыли чёрные точки, и Гарри с силой потёр лицо ладонями.
— Спокойной ночи, — махнул он рукой. — Всем счастливого Йоля!
— Ага, догоняйте, — Энтони залпом допил остатки сливочного пива Мерулы и вовремя успел отскочить — её ладонь не достала до его затылка всего ничего.
Им помахали в ответ, кто-то пожелал крепко спать, кто-то — не встретить завхоза по пути. Гарри запнулся об ноги Честера (тот нахмурился, но не проснулся), дал пять Лиаму и нагнал Энтони у двери. Они осторожно, оглядываясь по сторонам, вышли наружу. Гарри знал, что Выручай-комната выведет их куда-то, где им не встретятся профессора, и они оказались на развилке. Налево — подземелья, направо — лестницы к башне. До гостиной Слизерина было куда ближе, но Гарри не жаловался. Только когда они вышли и переглянулись, его пробрало на смех, хоть он и пытался всеми силами сдержаться — стоило помнить о чутко дремлющих портретах на стенах.
— Ты чего смеёшься? — просипел Энтони, сам едва сдерживаясь, и с заметным усилием открыл окно.
Подуло морозным ветром, несколько снежинок влетели внутрь и опустились на подоконник. Энтони вытащил откуда-то из глубин пиджака серебряный портсигар, взял сигарету себе и предложил одну Гарри. Поттер отказался. Тогда Энтони пожал плечами и прикурил свою с помощью волшебной палочки. Потянуло табаком. Слизеринец облокотился на подоконник так, что наполовину высовывался из окна. Носки ботинок, даже с его немаленьким ростом, висели в нескольких дюймах от пола. Он затянулся и негромко произнёс:
— Хороший день был, правда?
Гарри кивнул и запрыгнул на подоконник рядом. Повисло молчание.
— А ты… — неловко начал Энтони и запнулся. Потом он выдохнул облачко дыма и продолжил уже увереннее, хотя Гарри показалось, что слизеринец собирался сказать совсем не это: — Я тут услышал, не то чтобы специально! Про твои… собрания.
Гарри напрягся. С одной стороны, Энтони, кажется, дружил с семикурсниками Слизерина — то есть ничего страшного не произошло. С другой — ну, услышал? Такими темпами слухи до преподавателей дойдут раньше, чем они все успеют сказать «Экспеллиармус»!
— Они не «мои», — постарался скрыть смятение Гарри. Судя по никак не изменившемуся лицу Энтони, ему это удалось. — Мы просто собираемся в свободное время, общаемся, учимся разным полезностям друг у друга. Технически, никаких правил школы мы не нарушаем.
— Технически, — передразнил его Энтони. — Ну а что: в коридорах не колдуете, расходитесь до отбоя… И всё же ты, Гарри, бесстрашный совершенно. Или чокнутый — это как посмотреть.
— Я гриффиндорец, — хмыкнул Гарри, — мне положено.
Он понял, куда клонил Энтони, но облегчать ему задачу не хотел. Неожиданно для себя, поймав взгляд светлых глаз слизеринца, Гарри выпалил:
— У тебя в предках, случайно, ундин не было?
— Чего? — Энтони вздёрнул бровь и презрительно фыркнул: — Я чистокровный. К чему это?..
— Да так, — быстро ответил Гарри. Тон парня ему не понравился.
Словно этого было мало, Энтони продолжил:
— Они же мерзкие! Скользкие, как рыбы, и пахнут так же. Не представляю, как могут существовать полукровки. Это я ещё не говорю про полувеликанов, полугоблинов и прочих «прелестей» магического мира!
Гарри вспомнил вечно грустные и такие доверчивые глаза Элис, смешливые морщинки на лице лесника, ободряющий тон профессора Флитвика…
— Звучит ксенофобно, знаешь?
Энтони поморщился. Он превратил окурок в пепел, тут же унёсшийся куда-то в ночь, с трудом закрыл примёрзшее окно и принялся растирать плечи. Нос и щёки у него покраснели, и в темноте вдруг показалось, что он немного похож на Реддла. Гарри сглотнул и отвернулся.
— Брось, Гарри. Им не место среди нас, и они это знают. Наша главная задача как чистокровных — сохранить наследие и не дать его испортить. Отрицай сколько хочешь, но ты — Поттер, чистокровный маг. А значит…
— Спасибо, — Гарри втянул воздух сквозь зубы и постарался не раздражаться, — что напомнил мне. А то я вечно забываю, кто я, откуда родом и что должен делать.
— Не воспринимай в штыки! — Энтони улыбнулся и примирительно поднял ладони. — Просто это жизнь.
«Много же ты о жизни знаешь», — хотелось сказать Гарри. Он терпеть не мог, когда кто-то его поучал, а особенно — если этот кто-то младше. К счастью или к сожалению, благодушное расположение духа ещё не до конца покинуло Поттера, и только поэтому он не стал сразу затевать драку.
— Если ты такой умный, то наверняка знаешь, что Поттеров исключили из «Священных двадцати восьми». За промаггловские идеалы.
— У тебя ещё есть шанс всё исправить, — Энтони только сейчас начал понимать, что их разговор ушёл куда-то не туда. Он покачался на пятках и настороженно оглядел коридор — они сидели тут уже достаточно давно, но ни звука ещё ни разу не раздалось. «Ненадолго», — подумал Гарри и незаметно сжал штанину в кулаке. Он мысленно призвал себя успокоится. Едва заметный, но всё ещё ощутимый запах табака начал раздражать.
— А если я не хочу? Ну, знаешь, если мне плевать и на список, и на эфемерное «наследие», и на полукровок в рядах волшебников?
— Но… — Энтони задохнулся от удивления, смешанного с возмущением, — наследие — это же не просто какие-то вещи! Это… наша магия, наша сила, наши тайные знания! Род, в конце концов!
Гарри вдруг обнаружил себя стоящим напротив Энтони. В полутьме и тишине, они сверлили друг друга взглядами. Дрожащий свет факелов заострял черты лиц до неузнаваемости.
— Я ещё могу понять непринятие волшебных существ — понять, но не принять! Но ты говоришь так, словно и магглорождённые тебе чем-то мешают!
— А вот и мешают!
— Чем? Лезут в твой дом, заставляют вступать в брак?
— Они нарушают баланс!
Гарри едва сдерживался, чтобы не повысить голос с шёпота до крика. Да уж, расслабился, потерял бдительность и в итоге умудрился сойтись со слизеринцем на той единственной теме, которую поднимать не стоило.
Как же ему это надоело! В такие дни, как этот, Гарри совершенно забывал, что какие-то трения между факультетами существуют. Соперничество, желание быть первыми, лучшими — ничего необычного для подростков. Ссоры были несерьёзны и пресекались, до драк и дуэлей доходило лишь в особо запущенных случаях, а межфакультетское общение было нормой. Нормой — до одного единственного слова.
Кровь. Стоило повиснуть в воздухе даже намёку, вчерашние приятели моментально становились по разные стороны баррикад. Дети и подростки, выросшие каждый в своей среде, перенявшие от многих поколений свои идеалы, резко становились взрослыми — или думали, что становились — и могли сойтись не на жизнь, а на смерть.
— Нарушают? Они его поддерживают! Без магглорождённых и полукровок ничего иного не останется, кроме кровосмешения. Уже сейчас куда ни плюнь, попадёшь в родственника. Что стало с Габсбургами? Или не нужно далеко ходить, взгляни на Гонтов! — Гарри сделал вид, что задумался, — ой, точно! Ты не сможешь, потому что они выродились!
— Гонты допустили ошибку и за это поплатились, — Энтони спокойно оправил пиджак, избегая смотреть на Гарри. — В мире есть ещё много других чистокровных. Магглы к магглам, волшебники к волшебникам — это несложно.
«Даже тебе должно быть понятно», — между строк прочитал Гарри.
— Магия даётся магглорождённым не просто так. Мы же не можем просто взять и отобрать её, чтобы чистокровным крепче спалось!
— Не можем, — согласился Энтони, разворачиваясь в сторону подземелий. — Но можем приложить все усилия, чтобы не дать им окончательно истребить нас.
— «Усилия» — это отталкивание таких же, как и мы, волшебников? Низведение их в низший ранг, порабощение? Запреты и санкции — всё для мнимой «чистоты»?
Энтони молча двинулся вперёд. Гарри пожевал губу, вздохнул, борясь собой, и сказал в спину слизеринцу:
— После каникул будет собрание. Можешь прийти вместе со своими, если хочешь.
Энтони замер на секунду. Он чуть повернул голову, кивнул едва заметно и ушёл, всё так же не говоря ни слова.
«Что ж, — невесело подумал Гарри, — возможно, когда-нибудь до него дойдёт. Или нет, но это будет уже не моя проблема».
Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы Энтони — на самом деле приятный парень — на секунду задумался о том, что, возможно, такое категоричное отношение ни к чему хорошему не приведёт. Гарри не мог переубедить всех, он прекрасно это понимал, но он мог попробовать хотя бы натолкнуть на мысли тех, кто находился рядом. С другой стороны, хрупкое равновесие могло пошатнуться от любого неосторожного движения. Гарри вдруг подумал о Майкле, старательно игнорирующем чистоту крови Лиама. Он прекрасно видел, как тяжело было Монтгомери перестать скрывать, что он и Данбар — друзья, что всё своё свободное время они проводят вместе и вполне неплохо ладят. И это после стольких лет учёбы под одной крышей! Что произойдёт, если вопрос встанет ребром? Если придётся выбирать? Закрывать глаза на слона в комнате было легко, пока вы всего лишь ученики школы, но дальше — реальность, и она редко когда бывает благосклонной.
Возможно, мир был бы чуточку лучше, если волшебники смогли бы достигнуть хоть какого-то согласия.
Он очень хотел на это надеяться.
***
Гарри сидел на ступенях, ведущих в его вагон, болтая ногами в воздухе и зарывшись носом в гриффиндорский шарф. Было пасмурно, светло и холодно, свежий ветерок приятно пощипывал лицо. Все уже загрузились, и он ясно ощущал вибрации, исходящие от пола — это за его спиной носились и перебегали с места на место студенты. Услышав второй гудок, Гарри начал подниматься с места, но внутрь заходить не спешил.
И не зря.
Чуть впереди, у входа в другой вагон, мелькнули какие-то фигуры. Гарри взялся за перила и осторожно высунул нос наружу. Тёплая зимняя шляпа с павлиньими перьями и очень узнаваемый плащ — профессор Латгард загружалась в поезд. Гарри с интересом вытянул шею, чтобы рассмотреть, кто помогает ей. Он был не удивлён, увидев лесника — тот неспешно водрузил в вагон её объемистые чемоданы и клетку с небольшим соколом. Устрашающего вида тулуп из каких-то серых шкурок делал полувеликана ещё больше, как и меховые ботинки на слоноподобных ногах. Гарри фыркнул, заметив, как расшаркивался лесник перед волшебницей — он вообще оказался добрым и наивным, вопреки своему внешнему виду. «Хагрид», — напомнил себе Поттер. Он как-то пересёкся с ним на прогулке, а потом и вовсе специально заходил попить чаю из ведроподобной кружки. Как оказалось, Хагрид был вполне не прочь подружиться, а ещё знал, пусть и отдалённо, его дядю. А ещё у него были просто поразительные познания в области волшебных существ.
Хагрид немного подвинулся, и Гарри чуть не навернулся вниз. За лесником стоял Реддл. Он по-джентельменски склонился к руке Латгард в жесте поцелуя, потом распрямился и что-то сказал. Профессорша рассмеялась, и Гарри сощурил глаза. Уж больно близко стояли друг к другу преподаватели! Так вообще можно?
За этими наблюдениями он даже не заметил, что провожать до станции их будет Латгард, а не Реддл, как было оговорено раньше.
Вдруг профессор повернул голову и посмотрел прямо на Гарри. Разумеется, не заметить сидящего на ступенях ученика было сложно. Неожиданно для себя, Гарри даже не стал делать вид, что не смотрит. Они удерживали взгляды друг друга ещё несколько секунд, прежде чем Реддл коротко попрощался с профессоршей и двинулся прямо в его сторону.
— Гарри, где твоя шапка? — спросил Реддл, пародируя Хагрида. Его глаза весело блеснули, и лёгкая улыбка появилась на лице.
— Потерял. А ваша? — в тон ему ответил Гарри.
Реддл бросил взгляд на лесника и рассмеялся.
— Уже успел ощутить на себе инстинкты матери-наседки Рубеуса?
— В полной мере. Чуть не обломал зубы об печенье, когда заходил на чай.
— Никогда не соглашайся на рагу, — со знанием дела качнул головой Реддл.
Гарри улыбнулся и кивнул. Реддл встал так близко, что ему пришлось перестать болтать ногами. Они почти касались друг друга — протяни руку, и можно почувствовать тепло чужого тела. Профессор стоял на земле, так что ему приходилось задирать голову, и втайне Гарри позлорадствовал — не всё же ему вечно смотреть снизу-вверх!
Они молчали. На перроне больше не осталось никого. Реддл медленно обвёл взглядом Гарри, вагон, потом снова вернулся к Гарри и произнёс, чуть качнувшись на пятках:
— Непростые времена нынче, Поттер.
Гарри, всё ещё улыбаясь непонимающе дёрнул головой.
— Что?
— Просто будь осторожнее.
Улыбка медленно сползла с лица. Гарри неловко пожевал губу. Реддл едва заметно улыбался, но взгляд его сделался серьёзным. Было что-то такое, чего профессор не сказал вслух, но оно вдруг услышалось так явно, словно он прокричал это прямо в ухо.
— Я всегда осторожен, профессор, — неуверенно проворчал Гарри.
Реддл поморщился, глядя на пятно скрытого за облаками солнца, и скептично заметил:
— Только вот всё это время ты доказывал мне обратное. Просто… отдохни на каникулах, повеселись, — Реддл в притворной строгости сжал губы, — не забудь про домашнюю работу.
Прозвучал третий гудок. Поезд задрожал, заскрипел и ожил.
— До встречи в новом году, Гарри, — мягко сказал Реддл и неожиданно протянул руку.
На секунду Гарри подумал, что тот сделал это для рукопожатия, но потом профессор опустил ладонь ему на колено и чуть сжал. Ничего такого в этом жесте не было, но Поттер вспыхнул, как спичка. У него был всего лишь миг на принятие решения, и он, мысленно крича, накрыл руку Реддла своей и легко сжал в ответ. В груди стало горячо, ощущение холодных пальцев было приятным и каким-то интимным. Странное чувство, словно он узнал какую-то недоступную для других тайну, возникло у него. Это казалось правильным и в то же время странным, и хотелось задержаться так ещё хотя бы на несколько секунд.
Увы, времени не было. Реддл ободряюще улыбнулся и опустил колено Гарри, чуть проведя по нему рукой. Наваждение спало, и Поттер резко вскочил — поезд начинал двигаться.
— До встречи, — так же мягко ответил Гарри, моля всех богов, чтобы его лицо не было таким красным, каким он его ощущал.
Он всё никак не мог оторвать взгляд от Реддла. Даже когда оказался внутри, Гарри смотрел через узкое окошко на неподвижную фигуру профессора. Когда она скрылась из виду, он приложился лбом к прохладному стеклу и попытался унять скачущее сердце. Вышло не сразу, но зато дышать стало куда легче.
Осознание пришло к нему неожиданно. Так, словно он всегда это знал, словно ничего другого и не было никогда — резко и отчётливо, оно всплыло на поверхность откуда-то из глубин. Стало страшно, так, что подкосились ноги.
Стоя в проходе поезда, уносившего его от Хогвартса, пустым взглядом наблюдая за проносившимися за окнами деревьями, Гарри вдруг со всей чёткостью осознал:
Он совершенно точно влюблён.