Ночного клуба «Вертиго» не существует. Хвала богам, Эрику не пришлось объяснять Кристине, почему. Южный округ всегда был сосредоточением преступности, поэтому очевидно, что половина заведений открыто нелегально, и вряд ли получится найти их с помощью навигатора.
Райт вообще мало что спрашивала за весь путь. Эрик мог бы искренне удивиться этому, если бы не видел, что всю дорогу она неотрывно смотрела в телефон. И на этот раз вопросы возникали у него, но озвучить он их не решался.
Вход в «Вертиго» хорошо спрятан от посторонних глаз, отчего случайный прохожий вряд ли обратит на него внимание, решив, что это частная собственность. Но Эрик видит по мелькнувшей тревоге в глазах Кристины, какая ассоциация возникла у неё. Да, именно так выглядит вход в допросную у аристократов. Неприметная серая дверь, только на этой вряд ли можно найти следы от ногтей на краске или вмятины от ударов кулаком.
Они оказываются в длинном тёмном коридоре, освещаемом парой мигающих настенных лампочек. Облупившаяся на стенах краска, крошащаяся плитка под ногами, — достаточно, чтобы унять любопытство ошибившегося дверью зеваки. В конце коридора резкий поворот, и за углом их уже ожидают. Охрана в наутюженных костюмах и девушка в строгом тёмном платье. На их лицах чёрные хлопковые маски, на которых вышит символ «Вертиго» — два перекрещенных овала, символизирующих головокружение.
Эрик знает, что ношение масок — это инициатива самих организаций. Когда-то давно, когда мир ещё волновала смертность — ограничительные мероприятия вводились при каждой сезонной вспышке. Сейчас это делают, только когда на кону стоит существование целых наций. Брендированные маски — это скорее прихоть тех, кто заправляет этим местом. Хотят показать заботу о гостях, в то же время предоставляя такой перечень услуг.
После осмотра личных вещей к ним подходит та самая девушка, показывает, где оставить верхнюю одежду и телефоны и параллельно просит назвать имена, чтобы внести их в список гостей. В глазах Кристины дикий страх, когда она в последний раз смотрит в пустой экран смартфона, и растерянность от просьбы администратора, на что Эрик только ухмыляется и первым называет своё настоящее имя.
— Здесь мы можем не притворяться кем-то другим, — объясняет он ей, когда администратор любезно напомнила им, что клуб работает только с наличностью, и пожелала хорошего вечера.
— Да, я поняла, — кивает она, оглянувшись на охрану. — Просто…
— Расслабься, — цокает он, толкая дверь, из-за которой слабо доносится музыка. — О твоём нахождении здесь никто не узнает. Это правило.
Они оказываются в огромном помещении, разделённым на два уровня. На верхнем, куда они вошли, располагается большая кафе-зона. Крошечные металлические столы и мягкие бордовые стулья с низкой спинкой. Превосходное решение для отвода глаз. Довольно тихо, темно, только иногда по тёмно-серым стенам пробегают лучи цветомузыки. Вентиляция работает на полную, поэтому их не встречает непроглядное облако конопляного дыма.
Свободных столиков было достаточно, но Эрик не планирует здесь задерживаться, поэтому ведёт Кристину дальше. Они идут мимо столов, и до них долетают обрывки разговоров двух сидящих за столиком женщин, попивающих насыщенно оранжевые коктейли.
— Надеюсь, переживу этот месяц, — устало говорит одна. — В том году думала, с ума сойду с этими блаженными. А на этот раз босс ещё и акцию решил сделать: будущим соулмейтам скидка пять процентов, — кривляется она, вывалив язык. — Можно было вдвое поднять ценник, сожрали бы…
Вторая понимающе кивает и что-то отвечает, но Эрик уже не слышит. Врачи, предполагает он. Из мелких клиник, занимающихся исключительно диагностикой. Такие клиники отличаются от государственных своей доступностью. Узнать о болезни практически ничего не стоит, а вот вылечить — это уже в белое здание с красным крестом над входом. Если хватит денег. Да конечно не хватит… Иначе бы не существовало этих ларьков с травяными бальзамами и медовыми компрессами, которые обещают навсегда излечить подагру.
Близится День Благодарения, а это значит, что Америка пополнится ещё несколькими тысячами пар «счастливчиков». Для готовящихся к священному обряду всегда существуют различные программы, чтобы пройти полную диагностику организма. Очень полезно знать, что твою возможную пару изнутри поедает онкология, прежде, чем располосовать ладонь. Или тем, кому это важно, проверить, могут ли они иметь детей. Есть шанс передумать. У Эрика такой возможности не было.
Интересно, как быстро испаряется любовь, когда узнаёшь, что твоей родственной душе осталось жить всего несколько лет?
Они подходят к хромированным перилам, отделяющим верхний уровень, предназначенный только для отвода глаз. Внизу танцпол, бар и ещё часть столов вдоль стен, только теперь с чёрными кожаными диванами с высокими спинками, чтобы не видеть, что происходит за соседним столиком. Зона с диванами отделена струящимися шторами-нитями, давая иллюзию приватности, хотя даже со второго этажа можно разглядеть, как тлеет сигарета в тонких женских пальцах.
Закладывающие уши басы, бегающие по залу зелёные лучи, вонь травки и звон бокалов, доносящийся сквозь музыку, — всё это могло вызвать тоску по беззаботной юности, по весёлым студенческим дням и шумным вечеринкам. Но у Эрика подобное зрелище вызывает совсем другие чувства. Никакой приятной ностальгии. Только облегчение от того, что он наконец оставил эту жизнь в далёком прошлом.
Эрик украдкой смотрит на Кристину, которая с жадностью, как губка, впитывает всё, до чего дотрагивается взглядом. Но в то же время с опаской, словно готова тотчас же закрыть глаза руками, если вдруг увидит что-то странное. Иногда морщит нос, когда до них долетает отголосок запаха жжёной конопли. Волосы лежат на щеках, не позволяя ловить каждую эмоцию, поэтому Эрик подаётся впёрёд, уже не думая о том, заметит ли она. Её волосы прямые и блестящие, но он знает, что после дождя они норовят завиться, и Эрик совершенно не понимает, почему он вообще это запомнил.
— Здесь приятнее, чем я думала, — осмотревшись, заключает Кристина и поворачивается к Эрику, но её взгляд останавливается на ком-то за его спиной, и по выражению лица становится понятно, что она уже жалеет о своих словах.
Эрик следит за её взглядом и натыкается на мужчину, сидящего за столом с одной из сотрудниц, которая любезно закручивала ему косяк. Видимо, это была одна из привилегий постоянных клиентов, и, хвала небесам, Райт увидела самое безобидное из всего перечня услуг.
— Пойдём, — Эрик выпрямляется и перегораживает ей обзор, пока её внимание не переключилось на руку мужчины, блуждающую по оголённой ноге официантки, и слегка подталкивает к лестнице. — Если ты рассчитывала найти здесь толпу обдолбанных торчков, валяющихся по углам в наркотическом угаре, тогда тебе нужно пройти чуть дальше по улице, — с иронией говорит он в затылок Кристине, которая, опустив голову, осторожно спускалась по светящимся стеклянным ступеням, боясь поскользнуться. — Это приличное заведение. Серые строго следят за количеством употребляемой дури, поэтому всё проходит достаточно спокойно.
— Зачем им это? — оглядывается Кристина через плечо и, остановившись, говорит чуть громче из-за нарастающей музыки: — Зачем разрешать то, что пытаются истребить? Это же ломает весь смысл их деятельности…
— Этот вопрос лучше задать конспирологам, — ухмыляется Эрик, и, понимая, что Кристина не планирует идти дальше, пока не услышит нормальное объяснение, продолжает: — Запретный плод слишком сладок. Иногда людям нужно дать хоть что-то, чтобы они лишний раз не думали, что у них нет совсем ничего. Позволь существовать одному такому месту, чтобы предотвратить появление десяти подпольных. Так проще контролировать. Ложное чувство свободы.
Кристина, задумавшись, кивает и продолжает спускаться. Но уже через пару ступенек снова останавливается и прижимается спиной к перилам, ожидая, когда их обойдёт официантка. Она сглатывает, когда обращает внимание на содержимое подноса, и нервно поправляет перекрутившуюся бретель майки.
— Как много людей знает об этом клубе? — задаёт вопрос она, но в этот раз не ждёт ответа, наверное, догадываясь, что такой долгий спуск может привлечь ненужное внимание.
— Немногие. В основном сливки общества, и некоторые счастливчики, которые каким-то образом узнали о нём. Как ты уже заметила, особой популярностью среди обычных жителей он не пользуется, — говорит Эрик, намекая на безлюдность внутри клуба и возле входа.
— И ты каким-то образом входишь в список этих счастливчиков… — бормочет она под нос, но Эрик всё равно слышит.
— Это моя работа — знать всё, что происходит в моём городе, — наклонившись к уху, шепчет он. — Но если тебя так волнует, я не употреблял в своей жизни ничего страшнее сигарет и ядрёной выпивки.
Кристина бросает на него быстрый взгляд, в котором отчётливо видно насмешливое недоверие. И Эрик не винит её, потому что он неоднократно спрашивал себя: как у него получилось не погрязнуть в этом дерьме?
Ответ всегда был один: Дэвид.
Но он совершенно его не устраивал.
Когда они проходят сквозь практически пустой танцпол, разгоняя повисшую дымку, Эрик чувствует, что концентрация марихуаны становится ощутимее, дышать становится тяжелее, да и в целом ему становится не по себе. В метре от них парень с девушкой, прикрыв глаза, медленно раскачиваются из стороны в сторону, как марионетки, безвольно повисшие в руках уснувшего кукловода.
Кристина идёт впереди и сжимается от каждого взгляда, брошенного в их сторону. За это время она уже несколько раз поправила волосы, не решив, что для неё в приоритете: спрятать лицо или оголённые плечи. Возможно, на этот раз вылазка даётся ей тяжелее, потому что лицо не спрятано под ажурной маской и зашла она сюда под своим именем.
— Это нормально? — спрашивает Кристина и садится на высокий стул у бара. Здесь хорошая звукоизоляция, позволяющая им говорить не на повышенных тонах. — То, что на тебя так пялятся?
Один из барменов показывает им пальцем с другого конца стойки, что подойдёт через минутку. Он со своим напарником обслуживал одну шумную компанию. Эрик садится рядом с Кристиной, по привычке пытаясь откинуть куртку, чтобы не сесть на неё, как вспоминает, что находится не в «Дантлесе», где ему давно позволительно находиться в верхней одежде.
— Появись пару раз на большом экране, набей тату на видном месте, потом расскажешь, к каким выводам пришла.
Он с завистью оглядывает полки напротив с различными бутылками хорошей выпивки, понимая, что сегодня не сможет продегустировать новые сорта бренди, которых здесь, в отличие от «Дантлеса», было в избытке.
Но в какой-то момент бутылки с золотистой жидкостью стали расплываться перед глазами, а затем и вовсе слились в единое грязное пятно. Эрик кладёт локти на стойку и трёт пальцами лоб, пытаясь сфокусировать взгляд. Чёрт. Что-то идёт не так. Он зажмуривается.
Эрик убеждал себя, что их поездка носит больше познавательный характер. Именно так, как он преподнёс это Кристине. Послушать там, понаблюдать здесь и никоим образом не лезть в неприятности. Но эта мысль испаряется вместе с нарастающим головокружением. Словно весь организм противится нахождению здесь. И, наверное, это одно из тех чувств, которое люди называют внутренним предчувствием. Либо организм Эрика нагло его обманывает.
— Они тебя не боятся, — осторожно говорит Кристина, и даже сквозь помутнённый разум до него доходит двусмысленность этой фразы. Она привыкла видеть эту эмоцию на лицах в офисе. Поэтому её искренне удивляет, что другие люди не шарахаются от него.
— Потому что… — Эрик пытается вдохнуть, но слизистую обдаёт жаром, словно температура в помещении за одну секунду поднялась градусов на пятьдесят. Он хотел сказать Кристине, что если бы она огляделась по сторонам внимательнее, то увидела бы куда более значимые лица Чикаго, и не только Чикаго. И что коп в «Вертиго» — не редкость, даже если это предполагаемый шериф. Но Эрик не может произнести ни слова, потому что глотка высушена и горит огнём, но вот очаг проблемы находится в другом месте.
Это напоминает ему древнюю китайскую пытку с крысой в клетке, которая, оказавшись в заточении под горящими углями, находит лишь один путь для спасения — прогрызть грудную клетку жертвы насквозь. Только крысой оказывается шрам, который больше походит на бьющегося в конвульсиях червя. Эрик готов поклясться, что чувствует копошение под кожей, словно это действительно что-то инородное, и оно вот-вот прорвётся наружу, разрывая только заживший порез.
— Эй, ты в порядке? — доносится до него взволнованный голос Кристины, а затем он ощущает прикосновение ладони на оголённом предплечье. Эрик точно знает, какой рукой она дотронулась, возможно, даже не специально. Только вот на этот раз он не чувствует ток, от которого сводит мышцы. От прежних ощущений остались отголоски, будто это вовсе не Кристина.
Он с трудом разлепляет глаза и смотрит на неё. В глазах чернота, поглощающая даже долетающие с танцпола вспышки стробоскопа, и Эрик пытается зацепиться взглядом за лицо Кристины, веря в то, что это поможет ему не отключиться.
Да, это она. Карие глаза, которые кажутся на полтона светлее обычного из-за непривычно тёмного макияжа. На носу веснушки. Да, там были веснушки, Эрик знает об этом. Она прячет их под слоем тонального крема. Он уверен в этом, потому что в то утро видел их, а потом неоднократно представлял, как солнечные лучи бегают по ним, насыщая их и делая заметнее.
— А ты? — щурится Эрик, пытаясь разглядеть схожие симптомы на лице Кристины.
Кристина изумлённо хлопает глазами, а затем убирает руку, с подозрением посмотрев на то место, где только что касалась шрамом.
— Мутит немного, — признаётся она, сглотнув. — Но это нормально… — и голос её уже не такой уверенный.
Перед ними возникает бармен, который, вероятно, услышал часть разговора. Он торопливо закидывает белую салфетку на плечо и нажимает на кнопку под стойкой. Над их головами с треском запускается вентиляция, всасывая в себя смог, круживший вокруг них.
— Такое бывает с новичками, — виновато улыбается он. — Сейчас станет легче. Гости всегда жалуются, что возле бара не продохнуть. Почему-то сюда всё тянет…
Эрик знает, что это грёбанная ложь, потому что даже голос бармена пропитан фальшью. Он бывал бесчисленное количество раз в местах, где от дыма глаза выдирало. Но ничего подобного с ним не происходило. Дело не в привычке. А в том, что этот парниша пытается разглядеть на их ладонях.
— Что вам предложить? — он вновь растягивает рот после того, как Эрик сжал левую руку в кулак, не позволяя увидеть слой грима.
— Пиво, — отвечает ему Эрик, отмечая, что горло перестало раздирать колючей проволокой. Вентиляция действительно помогает. — Безалкогольное, — добавляет он, дёрнув губой, а затем поворачивает голову к Кристине. — Ты что будешь?
— То же самое, — безучастно говорит она и пытается незаметно прочистить горло.
— Ты же не за рулём, — снисходительно ухмыляется Эрик и бросает взгляд на бейдж на груди бармена. — Уверен, Алекс сможет тебя удивить.
— Ещё бы, — горделиво вздёргивает нос тот и, ловко поддев пальцем крышку, ставит перед Эриком бутылку, покрытую холодными каплями. — Могу предложить «Ягодный поцелуй». Наш фирменный коктейль: слабоалкогольный, в меру сладкий и с приятной горчинкой.
Кристина задумывается и смотрит на Эрика в поиске одобрения. Он склоняет голову набок, опустив уголки губ, и пожимает плечами, предоставляя ей право выбора.
— Хорошо, — наконец сдаётся она и подаётся вперёд, облокачиваясь на стойку.
Официант довольно кивает и что-то ищет под стойкой. Ставит перед собой несколько бутылок с алкоголем и сиропами, а затем уходит.
— Что это было? — подрывается Кристина, как только они остаются наедине. — Я подумала, что разнервничалась.
— Чёрт его знает, — сквозь зубы отвечает Эрик, не решаясь озвучивать смутные догадки. — Если верить этому смазливому, то это с непривычки.
Кристина поджимает губы, совершенно точно не поверив Эрику, но озвучить свою мысль она не успевает, потому что возвращается Алекс с контейнером свежемороженых лесных ягод.
Он приступает к приготовлению коктейля, и Эрик, воспользовавшись случаем, пододвигает пепельницу и закуривает, глядя, как клубы сигаретного дыма взлетают к потолку, исчезая в щелях вентиляционной трубы. Пиво, несмотря на то, что было морозным, на вкус было как заваренные в кипятке колосья пшеницы. Эрику никогда не мешало пропустить стакан нормального пива, даже если ему садиться за руль. Какого лешего он вообще взял эту хрень?
Эрик не мог не заметить, с каким восторгом Кристина наблюдает за отточенными действиями бармена, который разыгрывал целое представление, пока намешивал коктейль. По коротким обрывкам разговоров, которых ему довелось услышать в офисе, Кристина вряд ли видела что-то помимо наливающегося из бочки пива, потому что, судя по всему, Тори не смогла затащить её в подобные заведения. Да и в целом, Эрик всегда считал Кристину одной из тех, кто чурается шумных тусовок. Даже на корпоратив притащила свою чокнутую подружку.
Наконец Алекс ставит перед Кристиной высокий бокал с коктейлем насыщенного гранатового цвета. На дне мелкой крошкой лежит лёд вперемешку с мороженой брусникой, черникой и, кажется, малиной. Бармен завершает своё представление, изящно воткнув в пахнущий лесными ягодами и джином напиток соломинку, и делает шаг назад, словно ожидая аплодисменты.
— М-м, — с наслаждением протягивает Кристина, сделав небольшой глоток, и улыбается, глядя на бармена. — Бесподобно.
Алекс прикладывает ладонь к груди и сгибается в лёгком поклоне. Затем, пообещав, что будет неподалёку, удаляется к ожидающим гостям в другом углу бара, оставив Эрика и Кристину наедине.
Эрик отставляет бутылку и снова закуривает, решив, что это единственное развлечение на весь вечер, потому что пить это дерьмо — настоящее издевательство над вкусовыми рецепторами.
— Мы же здесь не ради коктейлей, — как бы невзначай протягивает Кристина и слегка наклоняет уже наполовину пустой стакан, разглядывая переливающиеся на свету ягоды.
— Нет, — Эрик оглядывается через плечо, убеждаясь, что народу становится больше, а затем смотрит на часы. — Нужно осмотреться. Помнишь, как выглядят его друзья? Они тоже ошивались здесь.
Кристина оборачивается, с опаской разглядывая переливающуюся яркими красками темноту клуба. Делает пару глубоких вдохов и выдохов и решительно кивает.
— Хорошо, пройдусь. Это можно взять с собой? — она обхватывает бокал двумя руками. Возможно, слишком понравился коктейль или Кристина пытается придать себе непринуждённый вид и не выдать себя. Эрик давно заметил, что от нервов у неё не получается контролировать руки.
— Да, только держись подальше от тех столиков, — он указывает в сторону диванов, отделённых шторами. Кристина подозрительно хмурится, но всё же уходит.
Эрик наблюдает, как её силуэт растворяется в толпе, и вмиг жалеет о принятом решении. Здесь, под вытяжкой, симптомы творящейся с ними чертовщины ушли, но там ей может вновь стать плохо. Но затем он всматривается в мерцающую тьму, и видит, что дымка рассеялась по всему клубу. Скорее всего, вентиляцию усиливают по мере заполнения помещения.
У них ещё было достаточно времени, чтобы Кристина не стала свидетелем основной программы «Вертиго». Эрик планирует свалить, пока не запахнет жаренным, но чёрт его знает, куда может занести её. Что-что, а вляпываться в передряги Кристина умеет…
— Ну как, освоились, шеф? — хмыкает бармен за его спиной. — Травку можете взять у девочек. Приватные комнаты тоже заказывают у них.
Эрик оборачивается. Алекс натирает белоснежной салфеткой и без того скрипящий от чистоты бокал, а его взгляд направлен в то место, где недавно скрылась Кристина.
— Я здесь не за этим, — закатывает глаза он и тушит дотлевающую сигарету. — И не нужно звать меня шефом. Лучше налей нормального пива.
— Хорошо, брат, — бармен в примирительном жесте поднимает ладонь с зажатой между пальцами салфеткой. — Только если ты здесь по делу, то это пустая трата времени. Нам запрещено говорить о клиентах. Слишком много важных шишек заглядывает.
Уже через несколько секунд он ставит рядом с Эриком бокал, наполненный прохладным пенным напитком. Словно точно знал, что именно тот закажет, поэтому так настойчиво натирал стекло.
— Лезть в трусы важным шишкам я не планировал, — фыркает Эрик и бросает быстрый взгляд через плечо, убеждаясь в отсутствии лишних ушей рядом. — Часто серые здесь чистят?
Чистки. Это словно всегда наводит ужас на местных. Сейчас под ними подразумевают одного-двух людей, выдернутых из толпы амбалами в светло-серых костюмах.
Эрик знает, что раньше чисток было больше. Слышал множество историй, что ещё в прошлом столетии аристократы увозили полные автобусы, навсегда стирая имена людей из истории. Конечно, никаких официальных данных, только шепотки, предающиеся из уст в уста. Тогда были настоящие чистки. Можно было зайти утром в бар у дома и встретиться со сквозняком, гуляющим в пустом помещении.
— Их здесь не бывает. Это повредит репутации. Гости должны быть уверены, что серые их защищают. Если и забирают кого-то, то за пределами «Вертиго».
— Бывает за что? — интересуется Эрик, пытаясь придать своему голосу непринуждённости.
Боковым зрением он замечает мелькнувший силуэт Кристины в другом конце стойки. Он незаметно следит за ней, пытаясь разглядеть по лицу, всё ли в порядке. Скорее всего, никого не встретила, поэтому вернулась и остановилась возле компании, разговаривая со вторым барменом и изредка бросая взгляды на них.
— Слышал пару случаев, — пожимает плечами Алекс. — В основном проносят что-то из запрещёнки. Пытаются втюхать нашим клиентам как легальный товар.
— Значит, если ваш клиент соблюдает правила, серые его не тронут?
Бармен кивает и уже порывается уйти к подзывающему его гостю, как нехотя останавливается и наклоняется чуть ближе к Эрику.
— Я понимаю, что ты пытаешься разнюхать, шеф, — сдавлено говорит он. — Видел этого парня в новостях. Часто у нас ошивался. Странный чел. По нему было заметно, что он подсел на что-то посерьёзней травки. Но не барыга, поэтому нам не было смысла сливать его серым.
Он на секунду отрывает взгляд от задумавшегося Эрика, пальцем просит подождать мужчину ещё секунду и наклоняется ближе.
— Подозрительных личностей видно сразу. Ты со своей подружкой одни из таких. Шрамированные бросаются в глаза сильнее торчков.
Эрик заметно напрягается от дребезжащего голоса бармена. Словно после того, как тот проболтался о Хейесе, его прорвало.
— Почему? — он вздрагивает от собственного голоса. Неестественного. Скрипящего, как струна расстроенной гитары.
— Вам не место здесь. Вы под защитой Бога, — Алекс неопределённо указывает на толпу за спиной Эрика. — А все они ходят под Дьяволом. Это если тебе нужен поэтичный ответ… — неожиданно ухмыляется он и распрямляется. — Истинную причину, я думаю, ты уже понял.
Вновь кружится голова. То ли из-за услышанного, то ли бармен задел кнопку, пока наклонялся к Эрику, и выключил вытяжку. Но хотелось на воздух. Чтобы хорошенько всё обдумать.
Что за хуйню этот придурок только что сказал?
Эрику нестерпимо хочется разузнать как можно больше. Но, как назло, рядом появляется Райт, и бармен исчезает из поля зрения. Кристина, покачивая головой в такт музыке, с грохотом ставит пустой стакан и прислоняется лопатками к стойке, уже без профессионального интереса разглядывая людей на танцполе и тех, что столпились неподалёку.
— Я закончил, — говорит Эрик и, поднявшись, достаёт из заднего кармана джинсов пачку купюр, отсчитывая необходимую сумму. — Можем идти. Кого-нибудь заметила?
— М? — она резко переводит взгляд на него, удивлённо хлопая ресницами. — Уже уходим? Мы же только пришли.
— Я спрашиваю, видела кого-то из друзей Хейеса? Блять, ты нажралась что ли? — Эрик бросает наличку на стойку и, прищурившись, склоняет голову набок, пытаясь понять по глазам, сколько таких коктейлей было, пока она бродила по клубу. — За пять минут?
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты зануда? — натужно протягивает Кристина и копирует его прищур. Нервный смешок срывается с её губ, когда брови Эрика удивлённо взлетают вверх.
Он подскакивает к ней, обхватывает лицо руками и, запрокинув голову, оттягивает большими пальцами нижние веки.
— Ты что-то приняла? — рявкает он, всматриваясь в зрачки Кристины и не обращая внимания на то, как раскалилась кожа на левой ладони.
— Да господи! — трясёт головой она и скидывает руки. — Ничего я не принимала, — обиженно цокает Кристина, приглаживая взъерошенные волосы и гневно глядя на Эрика. — Я же полицейский! Всего пара коктейлей. Я в порядке.
Эрик оглядывает Кристину с ног до головы, убеждая себя в том, что она не могла принять дурь, потому что уже достаточно прочувствовала на своей шкуре влияние наркотиков. Если у него самого был соблазн однажды попробовать всё в этой жизни, даже посетить один из таких клубов как обычный гость, то случившееся сегодня навсегда отбило это желание.
— Ладно, идём. Подвезу тебя.
— Ты можешь идти один, — отмахивается Кристина и забирается на стул. — У меня выходной, да и тут очень миленько. Зря переживала… Народ здесь на своей волне и вовсе не агрессивный, как я себе накрутила. Останусь, пожалуй.
— Хочу на это посмотреть, — язвит он, взглянув на время. — Подожду тебя на улице. Минут через двадцать ты сбежишь.
Эрик выжидающе смотрит на Кристину, но та упорно делает вид, что его не существует, притоптывая ногой по подножке стула.
— Уходим, я тебе говорю, — он угрожающе нависает над ней. — Не забывай, где мы. Ты пока такси дождешься, на тебе даже трусов не оставят.
— Раз ты такой заботливый, то останься со мной, — Кристина притворно улыбается. — Хотя бы на пару часов.
— Я забочусь лишь о том, чтобы не почувствовать по дороге домой, что тебе перерезали глотку, — фыркает Эрик.
— Тогда ты остаёшься, — бескомпромиссно чеканит Кристина. — Потому что я никуда не поеду. Бармен, повторите! — кричит она, обернувшись, а затем втягивает остатки коктейля, уже разбавленного подтаявшим льдом. — Боже, какой он… Никогда не пила ничего вкуснее.
— Ты понятия не имеешь, в каком месте оказалась, да? — ухмыляется он и, присев рядом, обращается к бармену: — Виски. Безо льда.
Старый бокал пива остался практически не тронутым, но Эрик чувствует, что ему нужно что-то покрепче, чтобы пережить этот вечер.
— Я вообще впервые в ночном клубе, — стыдливо признаётся Кристина.
— Догадался. Не самый удачный выбор, чтобы наверстать упущенное, — насмешливо покачивает головой Эрик, покосившись на парочку, которая шумно расположилась в метре от них.
Парень, усадив свою девушку на стул, раздвигает ей ноги, чтобы быть ближе. Что-то прошептав на ухо, зарывается лицом ей в шею и без стеснения облизывает разгорячённую кожу, на что девушка хихикает.
Кристина, наблюдая за ними, смущённо улыбается, а затем резко тупит взгляд, когда смешок девушки сменяется протяжным стоном. Она буравит взглядом деревянную поверхность, о чём-то думает и хмурится.
Кажется, Райт не совсем безнадёжна.
— Ложное чувство свободы… — тихо произносит она, а затем поднимает глаза на Эрика. — Что ты имел ввиду?
Он тяжело вздыхает и, усевшись поудобнее, крутит стакан виски в руках. Жидкость цвета мёда медленно облизывает стекло прежде, чем Эрик опрокидывает стакан практически залпом, оставляя совсем немного на дне.
— Что, Райт? Новый термин, который не проходили в академии? — ухмыляется он, отдышавшись после обжигающего глотку виски, и лёгким движением руки отгоняет спешащего подлить добавки бармена. — Хорошо. Давай объясню на примере этого места. То, что я сказал тебе ранее, — это верхушка айсберга. Да, некоторые наркоши сменят локацию и будут под присмотром. Им вряд ли захочется рисковать и покупать дурь у дилеров, когда есть возможность делать это легально.
Кристина внимательно слушает его, иногда бесшумно втягивая коктейль через трубочку. Одинокая морщинка то и дело появляется меж бровями, словно она параллельно ведёт мысленную дискуссию, насколько слова Эрика имеют смысл.
— Но все эти люди имеют куда большую ценность, чем ты можешь себе представить. Только подумай: каждый день они слышат по телевизору, читают в книгах и газетах, что наркотики — прямой билет в преисподнюю. А им позволяют владеть этим злом. Это делает их особенными. А значит, они самые ценные марионетки в руках властей и спонсоров. Сделают всё, что угодно, чтобы у них не забрали этот запретный плод.
— Ты так говоришь… Разве можно манипулировать небольшой кучкой людей с помощью обычной травки?
Эрик не отвечает на этот вопрос, только смотрит через плечо Кристины на тот стул, где совсем недавно ласкалась накуренная парочка.
— Хорошо. Давай возьмём другой пример. Ты.
— Я? — она выпрямляется от неожиданности и таращится на Эрика. — А что я? Не думаю, что я из тех, кем можно так просто манипулировать…
Кристина обиженно дёргает плечом, и Эрик хрипло смеётся, вгоняя её в краску. Затем аккуратно обхватывает её за запястье и выворачивает руку ладонью наружу, всматриваясь в проглядывающую полоску.
— Дай угадаю. Ты ненавидишь его. И не потому что это я. Ты вообще никогда не хотела его. У тебя был чёткий план, расписана вся жизнь до сорока пяти. Думала, что все эти розовые мечты о любви, семье, это не про тебя… — он легко проводит пальцем по ладони, очерчивая неровный контур. — Думаешь, это отличает тебя от других? Если не считаешь себя похожей на тех кретинов, которые спят и видят, как рассекут руку до кости, то ты вне системы? Ты в ней по уши.
Эрик снисходительно улыбается, когда Кристину начинает бить мелкой дрожью от прикосновений. Густо накрашенные ресницы трепещут, грудь вздымается от частого дыхания. Он никогда не пьянел от одного стакан, но сейчас чувствовал себя пьяным.
— У тебя сестра болеет, — вдруг говорит Эрик и плавным движением сжимает её ладонь в кулак.
Он нагло использует запрещённый приём, который, несомненно, срабатывает. Кристина резко отодвигается, тряхнув головой, словно отгоняет непрошенные мысли, и пытается нащупать в кармане телефон.
— Рози права, — произносит она, вероятно, как оправдание, когда вспоминает, что телефоны забрали. — Она уже взрослая. Это обычная простуда, и нянька ей не нужна. Моё присутствие ей никак не поможет.
— Родителям сказала?
— Нет, конечно же, — фыркает она и закатывает глаза. — Мама поднимет панику и потащит её в больницу. А когда Рози станет легче, будет жаловаться мне, что им из-за этого не хватило денег на очередную поездку. Мы сами справимся.
Последние слова заставляют Эрика задуматься. Мы. Такое странное словно, которое он никогда не мог применить к своей семье. Из уст Кристины оно прозвучало так, словно имело безграничную силу. С Дэвидом никогда не существовало никаких «мы».
— Тебе повезло больше, — с горькой ухмылкой говорит Эрик.
— Видимо, да, — печально ухмыляется Кристина, перемешивая покрасневшей от ягод соломинкой лёд на дне стакана. — Но в том, что ты в семье — единственная, кто остаётся нетронутой при сезонной вспышке гриппа, минусов больше чем плюсов. Таскаться ночью в аптеку с полной сумкой наличности, потому что никто больше не может встать с кровати… Не представляю, если бы сейчас родители выпустили Роуз одну ночью.
Кристина старательно прячет взгляд, словно опасается, что Эрик сможет разглядеть не самые приятные воспоминания в её глазах. Но ему это не нужно. Его раздражает одна мысль о том, что два взрослых человека не могут заранее подумать о лекарствах, чтобы не пришлось отправлять ребёнка посреди ночи в аптеку.
— И ты всё равно их любишь?
— Они же мои родители, — она безэмоционально пожимает плечами, как будто это заранее приготовленный ответ и для него не выделяется время подумать. Как пункт в резюме.
— А Роуз?
— Её я люблю больше жизни, — произносит Кристина на выдохе и уголки губ дёргаются. — Так! — встрепенувшись, она хлопает ладонью по столешнице. — Ты своими расспросами всё настроение испортил. Я в ночном клубе. Так что пора потанцевать. Ты со мной?
— Блять, конечно же, нет! — прыскает Эрик со смеху.
— Не будь ты таким ханжой! — сморщившись, восклицает она. — Ты выяснил всё, что мог. У нас выходной. Просто расслабься, и идём танцевать.
Кристина встаёт и поправляет одежду, стряхивая с себя несуществующую пыль. Эрик скользит взглядом по ней. Ему нравится простота. Нравится, что ей удаётся выглядеть привлекательно без причуд в гардеробе. Если не считать то красное платье, чёрт бы его побрал…
— Я сейчас вернусь, — прерывает он её попытки затащить его на танцпол и уходит в уборную.
По пути ему встречается зона с вип-комнатами, которые, по сути, такими не являются. В них нет дверей, и всё, что делает их приватными, — это такие же голубые шторы-нити, что и в основном зале.
Помыв руки, он собирается вернуться, как на его пути встаёт одна из официанток, перегораживая проход.
— Вечеринка начинается, малыш, — мелодично протягивает она, пошатываясь на высоких каблуках. — Не хочешь расслабиться?
Эрик пытается обойти девушку, но чтобы это сделать, ему пришлось бы толкнуть её. Поэтому он, смерив её пренебрежительным взглядом, скрещивает руки у груди.
— Нет.
Да, она, безусловно, была хороша. Для своей работы даже очень хороша. Распахнутая настежь хлопковая рубашка, кружевной лифчик и офисная юбка, которую специально укоротили обычными ножницами. Но Эрик помнит, чем окончилась его последняя попытка отодрать проститутку. Кровавой блевотиной.
— Такому красавчику я даже сделаю скидку, — подмигивает она и прислоняется к стене, на что Эрик брезгливо морщится.
— Сказал же «нет», — уже не скрывая раздражения, рявкает он и позже добавляет: — Я здесь не один.
— Ох, как жаль, — притворно дует губы она, а затем, как плёнку, стягивает с себя образ и лепит дружелюбную улыбку, словно она не проститутка, а администратор пятизвёздочного отеля. Она даже выпрямилась, запахнула рубашку, прикрыв оголённую грудь, и элегантно сложила кисти рук в замок. — Желаю вам приятно провести время в «Вертиго».
Эрик сухо кивает ей и, дождавшись, когда она сделает шаг в сторону, быстро проходит вперёд. Хороший ход. Делать вид, что ты накуренная и не меньше клиента заинтересована в услуге.
Она сказала, что вечеринка уже начинается, значит, время сваливать. Эрик смотрит по сторонам, чтобы убедиться в её словах, но его взгляд цепляется за верхний этаж, на краю которого столпилось немалое количество зрителей основного шоу. Вот об этом он не догадывался. Те самые докторши, мимо которых они проходили, навалились на перила и пожирают глазами толпу внизу, чуть ли не брызжа слюной от удовольствия. Грёбанные извращенки.
Эрик находит Кристину в середине зала. Она, полностью отдавшись во власть музыки, двигается ничуть не хуже бывалых тусовщиков. Но, кажется, только Рай попадает в ритм, когда движения остальных уже мало чем походят на танцы. А эта девчонка танцует с закрытыми глазами и ничерта не видит. Нужно срочно её выводить, пока она не заверещала на весь клуб.
Эрик пробирается через толпу, пахнущую потом, алкоголем и марихуаной, старательно сторонясь всех, кто попадается ему на пути. Походит к ней со спины и пытается ухватить за плечо. Но Кристина резко разворачивается и, перехватив его за запястье, распахивает глаза.
— Я знала, что это ты, — кричит она сквозь грохочущую музыку и широко улыбается.
Ну да, конечно. Почувствовала.
— Нам пора, — наклоняется он к ней.
— Ну нет! — прикусывает губу Кристина и подпрыгивает, когда мелодия становится ещё ритмичнее. — Давай ещё потанцуем.
Она берёт его за руку и, раскачивая бёдрами в такт музыке, тащит Эрика ещё глубже в толпу. Райт абсолютно не видит, что происходит вокруг. Это в какой-то мере даже забавно, если не обращать внимания на причину. Она неотрывно смотрит ему прямо в глаза.
Кристина, отпустив его, пытается заставить танцевать, заражая своими движениями, но он лишь скрещивает руки у груди и чувствует себя грёбанным истуканом, первоклассником, которого вынудили танцевать глупый танец эльфов на рождественском концерте перед всей школой.
Кристина, понимая, что ничего не добьётся, наигранно закатывает глаза и подходит к Эрику. Привстаёт на носочки и обхватывает его за шею. Он опускает руки и наклоняется, чтобы она смогла дотянуться.
— Головная боль совсем прошла, — говорит Кристина на ухо, обдавая тёплым дыханием с запахом можжевельника и черники. — А у тебя?
— Всё в порядке, — отвечает он ей так же на ухо. — Нам действительно нужно уходить.
— Ну почему?
Кристина отстраняется, заглядывая в глаза. Её рука скользит по шее, спускаясь на плечо, и она, потеряв равновесие, отшатывается назад, но Эрик подхватывает её за талию не давя упасть. Кристина охает от неожиданности, но позволяет прижать её чуть ближе.
— Потому что таким, как мы, не место здесь. Как мне сказали, за нами присматривает Бог.
В её глазах появляется проблеск, а на губах играет дьявольская ухмылка, и Эрик понимает, что сам точно так же улыбается, словно они оба решают бросить вызов тому, кто придумал эту ересь.
— Это точно не про нас…
Такое чувство, что музыка оборвалась в самый неподходящий момент. Иначе Эрик не мог объяснить, почему он слышит каждый вздох, срывающийся с её губ. Как будто их поместили в беспросветный вакуум, в котором растворяются все цвета и звуки. И всё, что могут фиксировать его органы чувств, это блеск в глазах, сладкий запах ягодного сиропа и учащенное сердцебиение.
Ему на мгновение кажется, что это всё сплошной обман. Чёртов розыгрыш. Эрик вспоминает, как ладонь Кристины лежала на плече, но ничего не происходило. Как будто её подменили. Почему она пахнет этой грёбанной ягодой, а не горьким шоколадом, от которого его воротит? Почему дрожь от его близости больше не напоминает ему испуг? Почему он не чувствует прежнего раздражения, почему знает, что не будет жалеть, если поддастся?
Если это бэд-трип и одна большая галлюцинация, есть только один способ проверить.
Она поддаётся легко. Облизывает губы и приоткрывает рот, позволяя себя поцеловать. Возможно, дело в алкоголе, что туманит разум и раскрепощает, но Эрик не хочет об этом думать. С той ночи в заброшенном доме, казалось, прошла целая вечность, но её губы были на вкус такими же. Он помнил. Помимо шоколада, у них был вкус электричества. Колючего, холодного и одновременно горячего. Её поцелуй похож на заряд, который подпитывает организм. Ему нравится чувствовать их.
Чёрт. Просто чувствовать.
Кровь бурлит в венах, смешивается с разрядом тока, когда вторая рука Кристины оказывается на его шее. Безумно хочется сделать то же самое, отомстить, заставить морщиться, трепетать под влиянием шрама, но Эрик понимает, что этого не требуется. Кристина углубляет поцелуй до скрипа зубов, с жадность впивается ногтями в кожу, наверняка оставляя отметины.
Её реакция сводит с ума. Эрик видит колоссальную разницу с даже гениальной актёрской игрой дорогой эскортницы. Кристина на самом деле чувствует всё то, что раньше было лишь спектаклем, и Эрику нестерпимо хочется насладиться этим сполна.
Он нагло лезет второй рукой под майку, проводя шрамом по изгибу талии, заставляя Кристину первой прервать поцелуй, чтобы набрать воздуха. Эрик ловит момент и спускается губами ниже, оставляя влажный след под мочкой уха. Кристина вздрагивает на мгновение, затаив дыхание, замирает, ещё сильнее вонзая ногти в шею, чтобы потом до одури сладко выдохнуть и откинуть голову, позволяя губам Эрика снова и снова оттягивать нежную кожу.
Реальность окончательно растворяется, когда учащенное дыхание смешивается со сдавленный стонами.
— Блять, — глухо рычит он и, оторвавшись от Кристины, разворачивает её спиной, притягивая к себе.
Она рвано дышит, когда Эрик надавливает рукой ей на живот, прижимая задницей к паху. Второй рукой приподнимает подбородок и, запрокинув голову на бок, убирает волосы с шеи.
Ещё один дурманящий поцелуй, и Кристина запрокидывает руки, обхватывая Эрика за затылок. Её бёдра сжимаются, когда рука Эрика скользит ниже, но он не позволяет ей, практически грубо раздвигая ноги и поглаживая внутреннюю сторону бедер.
— Что ты… — мутным голосом произносит Кристина, когда пальцы Эрика оттягивают край джинсов.
Она перехватывает его руку, словно пытается остановить, на что Эрик лишь скалится. Вряд ли он смог бы сделать что-то против её воли, даже если кажется, что она потеряла контроль над разумом. А именно это и происходит, потому что её рука помогает ему скользнуть под ткань.
Эрик никогда не думал, что есть что-то, в чём он несилëн, но происходило нечто странное, новое и неизведанное, от чего сносило крышу. Доставлять удовольствие девушке, получая при этом такую отдачу оказалось до невозможности охуительно.
Она направляет его, помогает задать ритм, и в другой ситуации Эрик мог почувствовать себя полным кретином, но не сейчас. Ему хочется знать, как сделать ей хорошо.
Кристина прижимается сильнее, играет с ним, заставляет глухо рычать, когда трëтся задницей об член.
Блять. Хочется вцепиться зубами ей в кожу, чтобы в достаточной степени чувствовать разливающееся по телу возбуждение.
— Нас же могут заметить, — где-то на периферии звучит её голос, потому что язык её тела говорит совершенно другие вещи.
— На нас всем плевать, — хрипло отзывается Эрик. — Если посмотришь по сторонам — сможешь убедиться сама.
Эрик чувствует, как она в ужасе вздрагивает. Мышцы каменеют, и без того учащенное сердцебиение становится бешенным.
Да, теперь она видит. Видит, что вокруг них месиво из сплетëнных в грязных объятиях полуобнаженных тел. Какофония из мужских и женских стонов, липких шлепков и чавкающих поцелуев. В воздухе ни осталось других запахов, кроме одного: секса.
— Что они… Твою мать! Они…
Кристина пятится и пытается вытащить руку Эрика, но тот лишь крепче обхватывает её шею и сильнее надавливает пальцем на клитор, заставляя чуть ли не повиснуть трясущееся от возбуждения и страха тело на руках.
— Я говорил тебе, что нам пора уходить.
Его голос звучит издевательски, когда рука оттягивает ткань трусов и пальцы скользят по влажной коже, отчего Кристина тихо всхлипывает и зажмуривается.
— Я не буду на это смотреть. Хочу уйти. — практически скулит она.
— Нет, Райт. Ты будешь смотреть, — угрожающе шипит Эрик и поворачивает её голову вбок, где в паре метров от них девица в форме официантки отсасывает мужику, стоя на коленях. От увиденного Кристина давится стоном. Грязным, похотливым. — Ты же хочешь стать настоящим полицейским, значит должна знать, что на самом деле творится в этом городе.
— Мы… Мы не должны. Тебя же видели! Это… Об этом могут узнать!
Кристина отчаянно пытается совладать с собой, но её бëдра вопреки стараниям двигаются навстречу, чтобы усилить ощущения.
— И что? Поверь, присутствие некоторых здесь может начать мировую войну. Я заметил в приватной зоне британского посла. Он показывал местной девчонке свои любимые игрушки. Кажется, его задница прямо сейчас наслаждается резиновым членом… Да, Кристина! — шепчет Эрик ей в ухо и, не сдержавшись, прикусывает мочку, когда она до боли впилась ногтями ему в руки, а её дыхание полностью растворилось в до безобразия красивых и вкусных стонах. — Это настоящий мир, в котором мы живём. Снимай уже розовые очки… и кончай. Узнай, наконец, что это такое.
Кристина вскрикивает, когда её тело содрогается от оргазма. Она пытается выскользнуть из рук Эрика, но он заключает её в объятия, стараясь поймать каждой клеточкой тела ощущения Кристины. Втягивает носом запах волос, пробует на вкус сладкую горячую кожу, пропускает через себя импульсы, проходящие через неё. Пытается отложить в памяти, забетонировать в коре головного мозга, потому что это, блять, самое ценное знание, что у него когда-либо было.
Сладкая нега спадает, и Кристина практически виснет у него на руках. Дыхание постепенно выравнивается, а хватка ослабевает. Но не надолго. Всего один миг и она пятится назад, вжимаясь в Эрика, испуганно хватая ртом воздух.
Он пытается понять, что происходит, следит за её взглядом. Чëрт.
— Это… Это же…
Эрик ожидал увидеть что угодно, но не мелькнувшую в проблеске прожектора татуировку феникса на оголенной спине прыгающей на члене... Тори.