Из года в год звучит одно и то же «Да нет у нас праздничного настроения». И следом веский аргумент: «Ты погляди, что на улице делается».
Смотрю. Иду по ней. Через длинный дождливый проспект, второй день подряд собирая на меховую опушку ледяные капли и сшибая носками уже утеплённых кроссовок грязь. Но в памяти оживает другая картина, затерявшаяся где-то в галерее смартфона: аллея из укутанных в пушистые шапки и шубки деревьев, которым нет конца.
Пока они стоят, мёрзнут, ждут. Голые ветки на фоне то ли синего, то ли чёрного неба. А ты идёшь и ждёшь вместе с ними: когда поздним декабрьским вечером земля, наконец, спрячется под блестящим покровом, и станет светлее, чем было днём; когда неслышно, почти не кружа, полетят долгожданные хлопья, оседая на ветках, скамейках, ресницах и плечах. И когда не только ты остановишься посреди улицы, чтобы посмотреть наверх.
Станет так уютно. Машины замедлят ход, гул моторов стихнет и превратится в приглушённое ворчание. Отовсюду зазвучит счастливое хрусть-хрусть, хрусть-хрусть.
И вот после долгого дня, уставший, ты выбираешь самый длинный маршрут до дома. Любуешься деревьями, похожими на укутанных бабушкой внуков, дураком пялишься под ноги, потому что всё сверкает. Как песок на солнце, только в темноте и в свете фонарей. Вдыхаешь ставший вдруг острым воздух, но свежий, отрезвляющий. Чистый. Загребаешь кроссовками уже не грязь — почти невесомую вату.
Хмурые лица светлеют. Все удивляются, радуются. Не верят. Смеются даже. Дети верещат, когда валят друг друга в ледяные коконы. Ты тоже, когда окажешься один, упадёшь в них спиной. Чтобы никто не видел. Тайком. Поулыбаешься тёмному пятнистому небу.
А из-за елей в тихом парке донесётся очередное хрусть-хрусть, хрусть-хрусть...