— Короче, — быстро заговорил Гальцев. Голос его был тихим, словно человек в комнате мог их не услышать. — Сажали молодежь на наркотики. Когда у тех кончались деньги — давали им в долг вещества. И когда человек за дозу уже готов был на что угодно, предлагали отработать. А потом уже продавали их любому, кто купит. Парней, девушек. Совершеннолетних, нет.
— Я не убивал его, — прохрипел связанный.
— Да на тебя и не думал никто, — проворчал Бурнаев. Действительно, им от «прикормленных» было больше толку, пока они живые.
— Но тебе было все равно, что с вашим товаром сделают. Лишь бы платили.
— Они сами соглашались!
— Так мы и вышли на этого хмыря, - продолжал Гальцев. На самом деле на опрос свидетелей они ездили по отдельности, во всяком случае должны были. Вряд ли они сказали что-то Польскому до того, как притащили сюда этого человека. Торговец наркотиками — скорее всего, он уже и не свидетель, а обвиняемый. И не относится к их отделу, значит за этим обвиняемым скоро придут. Поэтому эти двое так торопятся… Впрочем, даже если бы времени было больше, скорее всего он был бы так же скован на полу сейчас. Для них это уже не человек, это цель, кость для собаки. Главное не убить, с остальным их прикроют.
И Артем для них, скорее всего, человек только пока он коллега по работе. Окажись он подозреваемым — с ним сделают то же. Или же стоит им узнать об его ориентации — и его тем более жалеть никто не станет. Нужно быть осмотрительнее.
В паузу, за которую Артем успел это подумать, остальные полицейские заняли свои места, свидетель осознал, чего от него хотят и заговорил быстро, сбиваясь:
— Да я не знаю… там сайт был. Типа вещами торгуешь. Для парней свое обозначение, для девок другое. Там уже обговариваешь условия. Он каким-то сразу мутным показался, вопросов много задавал. Я подумал, что первый раз… фото ему дал, он сразу спросил: как оплатить и куда подъехать.
— И как платил?
— Наличкой, конечно! Да я не видел его ни хера! Он даже из машины не выходил! Подъехал и там ждал, выключив свет. Предполагалось, что он в машине и справится, а он ее завел и сдриснул.
— Как же он тебе наличкой платил, если ты его не видел? — задумчиво спросил Гальцев.
— В окно.
— Значит, что-то да и видел?
— Да хер знает, что я там видел! Я думал, что у пацана просветление наступило и он подговорил его помочь ему сбежать. А потом труп нашли. Что я должен был, к вам идти? Так же валялся бы, только раньше…
— Что за машина? — перебил Бурнаев.
— Дорогая, черная. Рендж ровер.
— Номер?
— Да нах мне был этот номер?!
— Например, чтобы сказать дяденьке менту, когда выяснится, что твой мудак похитил и расчленил твой товар! — Бурнаев начал с более дружелюбного тона, закончил так, что почти кричал. Подозреваемый теперь только ныл. — Думаешь, этого достаточно для того, чтобы тебя развязали? Гальцев, ты как, думаешь достаточно?
— Неа, — с неприятной усмешкой ответил тот. Гликина это задело, он возразил:
— Если он больше ничего вспомнить не может, то что же?
— Поднапрячься, — подсказал Бурнаев. Было видно, что человеку плохо, он вертелся и все пытался принять положение, в котором не так сильно сводило мышцы, в котором не так болели бы кости. Но только делал себе больнее. Что-то внутри Артема строгим голосом отца сказало: «А тому парню не было больно? Ну да, наркоман, но разве же он заслужил? Сколько пальцев у него не хватало? Он ведь был зарезан, не так ли? Ему было больно, когда его резали? Это просто неудобная поза, а этот человек сам отдал маньяку жертву”.
— Давай вернемся к началу, к сайту. И хватит ныть, — продолжал Бурнаев. Вместо этого вой стал громче. В дверь снова постучали.
— Еще звук и… — начал Гальцев, но послышалось спокойное:
— Время.
Оба полицейских переглянулись, Гальцев нехотя стал расстегивать наручники, оставил руки только скованными за спиной. Рывком поднял арестованного, не дал ему прийти в себя, практически вытолкал за дверь.
— Я говорил, надо было сразу по жесткачу, — посетовал Гальцев, оборачиваясь. На Артема взглянул так, словно он очень сильно мешал. В кабинет вернулся Польский, как ни в чем ни бывало. Подвинул на место свой стол, заговорил по-деловому:
— Что он рассказал?
— Да толку от него… — огрызнулся Бурнаев. Гальцев же ответил спокойно:
— Какой-то сайт, какая-то машина. Все стороны анонимны. Он не спрашивал, откуда у них парень, они не спрашивали его документы. Новички. План придумали, а что делать, если не по плану идет — нет. Возможно, думали, что он хотя бы если что труп спрячет получше, или что менты решат, что парень сторчался.
— Вы так и решили, — напомнил Артем.
— И вот мы тут, — в ответ напомнил Гальцев. — Скорее всего, ему правда было по барабану кто, как, что будет делать. Не хотели привлекать внимание и делать притон в квартире. А пропал так пропал, не они же убили…
— А может, его вычеркнуть из жертв и отделу наркотиков это дело подкинуть? Пусть сидят за его убийство, — предложил Бурнаев.
— Это единственная зацепка, — напомнил Артем, которому претило все еще вешать убийство на косвенно виновных.
— А описание маньяка он дал? — продолжал Польский. — Или они парня как наркотики под кустом оставляли, а вечером забирали?
— Да не видел он ни хера, — раздраженно произнес Бурнаев. — Здоровый, говорит, был, так под это описание до хера человек подойдет. Портрет не нарисую, номер не помню, сайт давно заблокирован, концы в воду.
— Но пока это единственный свидетель, который видел маньяка, — сделал вывод Артем, садясь на свое место. — Его на совсем забрали?
— Хочет, чтобы сиделось чуть получше — еще что-нибудь вспомнит, — задумчиво произнес Гальцев. Все равно было понятно, что они раздосадованы. Артем еще раз перебрал в голове эту историю и его наконец озарило. Он осмотрелся, чтобы убедиться, что ему первому это пришло в голову, но остальные были заняты своими делами.
— Послушайте, — обратился Артем. — Это же, предположительно, первая жертва?
Предположительно не только потому, что этот парень мог быть не первым. Еще и потому, что это могла быть не жертва их маньяка.
— Я думаю, — продолжал Гликин, — что он не собирался его убивать. Он очень осторожный, но он с самого начала допустил ошибку, — Артем открыл свой блокнот с записями, нашел страницу с датами. — Он после этого год никого не трогал. Ждал, что его арестуют, но за ним никто не пришел, и он продолжил.
— Ну да, — согласился Гальцев. — Только толку-то с этого?
— То, что он убил шлюху, — поспешил продолжить Артем, пока его теорию не отмели. — Что он, скорее всего, случайно убил, то есть он пользовался этими услугами и раньше. И у него один типаж. Нам стоит поискать тех, кто постоянно снимал похожих. И есть выжившие. Скорее всего, он и с ними был жесток, но они привыкли.
Артем видел, что теория легла на благодатную почву и там прижилась. Бурнаев еще пытался изображать скепсис, но Польский и Гальцев его теорию приняли.
— А где их находят? — спросил Бурнаев. — Где обычные бляди обитают, я знаю. Но нет такого места, чтобы там мужики стояли. Где свидетелей искать?
Артем тоже не знал. Но, по крайней мере, это была зацепка на абсолютно гладком до этого деле.
— И с шлюх он переключился, потому что у тех сутенеры есть и, если что, сами найдут, — прибавил Гальцев.
Когда вечером созванивались с Марком, Артем вдруг спросил:
— Ты же не пробовал наркотики?
Спросил так, словно не осуждал, а собирался предложить. Марк растерялся, не зная, чего ожидать. После паузы ответил:
— Нет. И наркоманов не очень-то люблю. Даже…
— Хорошо, — перебил Артем, не собираясь выслушивать о том, насколько Марк правильный. Все в этом возрасте либо идеалисты, либо ушли во все тяжкие. Потом приходит понимание, что мир серый, а не черно-белый.
— Почему вдруг такой вопрос? — наконец прямо спросил Марк.
— Просто. Страшно. Дело сейчас было, парня подсадили на иглу, а потом заставили продавать свое тело, чтобы отработать.
— Кошмар, — согласился Марк. Артем подумал еще. Все же кое-что его очень беспокоило — типаж Марка. Может быть, стоит намекнуть ему, что надо набрать вес, подкачаться, перекраситься? Но Марка ведь это отпугнет, решит, что партнёр навязывает ему менять внешность.
Впрочем, преступник никого не затаскивал специально. Скорее всего, все садились в его машину добровольно. Иначе как они незаметно пропадали прямо посреди города? И достаточно было соблюдать всего одно условие, чтобы быть в безопасности.
— Пообещай мне кое-что, — перевел тему Артем. — Никогда и ни при каких обстоятельствах не садиться в чужие машины к незнакомцам. Даже если за тобой гонятся, даже если опаздываешь, даже если ливень или снег. Ни при каких.
Он говорил это негромко и проникновенно, словно ребенку.
— Да хватит, — проныл Марк. — Я знал Пашу, я просто не ожидал…
— Да хер с ним с Пашей, я тебя не обвиняю. Просто из-за работы слишком беспокоюсь за тебя. Просто очень много случаев с такими вот машинами и чужаками…
— Я же парень, — напомнил Марк, и Артем устал с ним спорить.
— Просто обещай.
— Хорошо, — Марк тоже понизил голос. — К тебе хоть можно?
— А я внушаю опасения? — Артем попытался перевести это в шутку, но поздно понял, что каким бы ни был ответ — все обидно. И Марк ответил: «Нет».
Поцелуй пока был максимум, которого они достигли. Отель? Конечно, только при заселении в отель нужно было предъявить паспорт. Хотя бы свой. Только все бы поняли, зачем они заселяются. Потом на работе могли бы по одному запросу обнаружить, что Артем снимал комнату на двоих с парнем, который был очень похож на типаж их маньяка. Так что Артем сделал вид, что понял, что он тут надолго, и искал квартиру, чтобы снять на время своей командировки. За квартирой никто не станет присматривать, потому что он снимет ее за свои деньги, и будет без разницы, кого он туда водит. Но пока что это было на уровне планов и просмотра объявлений, а Марку правда ничего не угрожало. Артем считал, что слишком ценит себя и эти отношения, чтобы заниматься чем-то в машине. Тем более в полицейской машине. Тем более, что их могли там увидеть.
— Жаль, — снова попытался пошутить Артем. Но так как этот разговор снова навел его на мрачные мысли, он решил добрать из него позитивных эмоций: — А что внушаю?
— Уважение и ощущение безопасности, — с готовностью отозвался Марк. — Слушай, я бы с радостью поговорил еще, но мне надо готовиться. Давай завтра после часу. Ок? Извини.
— Ничего. До завтра, — согласился Гликин, но когда сбросил вызов — оказался вдруг один на один с собой в комнате отеля. Казалось, тут с советских времен ничего особо не менялось. Прямо как в санатории, в котором он был в детстве — такие же кровати, такие же шторы. Пусть отличные по цвету, но что-то в них было такое, что называлось теперь модным словом «Ретро», но от чего пахло мертвечиной. Раньше Артем даже и не думал о том, в каком убогом месте он живет. Живет и ладно, главное, что занят делом. А теперь обратил внимание. Он иногда пытался посмотреть на все глазами Марка: на свою работу, быт, обстановку. На себя в конце концов. И все еще не очень понимал, что Марк в нем нашел после первой же встречи. Не хотелось думать, что это потому, что Гликин его спас, ведь тогда на месте Артема мог оказаться кто угодно, кто пошел бы гулять в лес. Например, маньяк.
Он ощущал одиночество недолго, несколько секунд. А после в комнате ожидаемо появился он — первая жертва.
— И правда, что он в тебе нашел? — видение село на его кровать, повернулось и с усмешкой практически выплюнуло: — Мент.
— Я не виноват, что другие дискредитировали мою профессию. Я ничего плохого не делал, — мысленно возразил ему Артем, вспоминая имя. Олег. Будет еще бывший наркоман и проститут ему за профессию выговаривать.
— Ну да, ничего не делал, только наблюдал, — посмеялся Олег. Он злился, как и все они. До маньяка добраться не могли, срывались на тех, кто все еще не мог его найти. Артем не обратил внимания на эту реплику. В конце концов он сам ее для себя выдумал. Наверное, ему было удобнее и привычнее, когда его ненавидели.
— Он собирался тебя убивать? — продолжал Артем. Олег в этот раз промолчал. Что бы он ни ответил, да или нет, это были просто выводы Гликина. — Тут два варианта. Либо он специально заказал себе жертву. Либо он часто раньше заказывал парней, но в этот раз все пошло не так… Как бы то ни было, он не мог бы привезти тебя к себе домой. Проститутку ему бы еще простили. Парня — вряд ли. И в подвал гаража он же не мог завезти?
— Почему нет? — вторил его соображениям Олег. — Ты правильно сказал, я не женщина. Я парень. А мы ко всему привычные. Втайне от жены или семьи. Гараж — значит гараж. Да и как насчет машины? В машине тоже, в целом, трахаться неплохо.
— Но мы же говорим не о сексе, — продолжал Артем. — Мы же говорим о том, что тебя там убили. И, судя по травмам, не сразу. Значит, не в машине. Может быть, дачи?.. Но они охраняются…
— С чего ты решил, вообще, что ему надо от кого-то скрываться? Разве Спесивцев не убивал в собственной квартире, месяцами издеваясь над жертвами?
— Да, но он был психом, этот же явно сохраняет вид приличного человека. Спесивцев даже жертв сам заманить не мог, по нему было видно, что с ним в квартиру лучше не заходить. У этого есть работа, машина, он благополучный член общества. Значит, ему нужно место подальше от дома. Или может… может, в командировках бывает не он, а тот, с кем он живет. Отец, мать, жена? И он на время их отсутствия садится за руль и едет выбирать жертву. Подальше от города, чтобы полиция дольше не могла связать эти дела.
— Тебе не кажется, что он уже обнаглел? Сколько он после меня убил по самым скромным подсчетам? — продолжал Олег. Артем подумал о том, что он выходит из роли и из-под личины показывалось что-то похожее на зеркало.
— Недостаточно, чтобы допускать ошибки. Знаешь, что на самом деле происходит, когда маньякам становится скучно? Более изощренные пытки, жертвы дольше мучаются, — Артем тем временем в планшете листал дела, сравнивая время от момента пропажи и до момента предположительной смерти. От двух недель до полутора месяцев… По сезонам никаких тенденций — лето, зима, осень, весна, все равно. Похоже, по этому пункту никаких ориентиров у маньяка не было. Можно, конечно, было сделать статистику… Это же происходило не регулярно. К примеру, можно было сказать, что никто не пропадал в январе. Но маньяк убивал не регулярно, иногда это было два трупа за месяц, иногда по полгода тишины. Артем не был в этом экспертом и не знал, как относиться. Он мог держать себя в руках или кто-то держал его? В курсе ли кто-то из окружающих, что он делает?
— Парень у тебя, конечно, во многом лучше меня, — заговорил Олег, и Артем не мог сказать, что не знал, к чему этот разговор завел сам с собой. — Однако же, просто быть хорошим, когда тебе всё благоприятствует. Он в этом клубе уже как родной. Родители приняли… А меня вот не приняли. Сначала бухал, потом перешел на покрепче, потому что, знаешь, не помогало.
Олег смотрел так, словно на что-то провоцировал. Возможно, из материалов Артем подумал, что жертва была не очень послушной и, скорее всего, могла вызвать агрессию.
— Ты самоубийца, которому было страшно закончить это самому, — ответил Артем. — Ты ненавидел себя и пытался уничтожить. И сделать себе больнее.
— Это не значит, что я все это заслужил.
Артем был согласен. Конечно, обычно такие истории ничем хорошим не кончаются, но не в подвале маньяка же от пыток…
— Пока что ты наша единственная ниточка к нему. Никто больше его не видел, — снова уставился в данные Артем. В его документы еще не была внесена последняя информация — ещё не написаны отчеты. Если и правда его найдут благодаря Олегу — это значит, что поймать его могли сразу. После первого же убийства. Между первым и вторым больше года прошло. Скорее всего, все то время убийца ждал стука в дверь. Что его раскроют, придут арестовать. Боялся, что полиция работает прямо как в фильмах — умер парень? Труп нашли? Быстрее проверять, на чем он сидел, кто продавал ему наркотики, кто продал и его, кому. А что за профиль был у покупателя? Давайте подсунем ему еще похожего на том же сайте, давайте проверим машину. Вот он и попался.
Нет, совсем не так. Когда в городе пропал наркоман, в полиции и искать особо не стали. Ушел в запой, лежит где-нибудь в чужой квартире и ловит приход. Неделю не появлялся? Ну, вы знаете, эти наркоманы. Труп нашелся? Так он наркоманом был, наверняка не у того деньги спер или товар должен был сбыть, а оставил себе.
Артем знал, что часто так и бывает. На пятьдесят дел о пропаже только одно оказывалось серьезным, остальные же пропавшие возвращались домой, часто сами, полиция уже устала вмешиваться и на каждое реагировать оперативно. И каждый пострадавший божился, что уж их-то родственник точно не мог просто из дома уйти. И все же… если ниточка поведет от первой жертвы, это будет ужасно. Это будет означать, что еще по меньшей мере четырнадцать человек можно было спасти. А они только недавно спохватились. И Артем ощущал это так остро, словно занимался этим расследованием с первого убийства.
Профиля убийцы, как и самого сайта, уже не было. Оно и понятно — пять лет прошло. Нужно было выяснить, снимал ли он раньше парней такого же типажа. Но как? Проституция не была легализована, мужская существовала где-то отдельно, по дорогам они не стояли. Полиция понятия не имела, как использовать свою единственную зацепку. Даже имея прямое отношение к незаконному миру, каждый день с ним сталкиваясь, все, что мог их отдел выудить из темных вод — дилера, который передал первую жертву убийце.
***
В городе была большая прогулочная улица. Ее пересекали трамвайные пути, на каждом углу продавали кофе и всучивали листовки с рекламой. Артем тут уже был, но один. Да и просто они оба устали за неделю и лень было придумывать, куда сходить. Марк был свободен только во второй половине дня. Пока Артем его ждал, он смотрел, как вокруг темнело, и думал о том, что день пошел на убыль. Что на мир наползают темнота и холод. Но этим днем было больше промозгло, чем холодно. Да и на центральной улице начинали зажигаться огни, раскрашивая сумерки так, что они становились ярче дня. Жаловаться было не на что. Город казался Артему похожим на Москву, но скорее потому, что и Москва была очень разная и всеми своими частями да и напоминала какой-нибудь город. Сидя в стороне от гуляющей толпы, Артем и сам ощущал себя призраком. Он наблюдал — за людьми, за тем, как они общаются, с кем гуляют. Марк опаздывал. В этом не было ничего необычного или неуважительного — репетиция могла закончиться в назначенное время, а могла и затянуться. Марк извинился, предупредил, наверняка нервничал.
Артем сидел на лавочке, откинувшись назад, почти лежа. Работа не отпускала. Все сообщения об исчезновении людей проходили через них. На неделе им принесли заявление — как приз какой-то. Словно это не потенциально мучительная смерть для пропавшего, и словно надо этому радоваться. На самом деле полицейскому, что отдал им заявление, было все равно, чем заняты они и что будут с этим делать, он просто рад был спихнуть очередное дело им.
Отдел почти два дня жил с мыслью, что у маньяка новая жертва. Что кто-то сейчас заперт в подвале или гараже, кричит от боли, находится в ужасе, а они выбиваются из сил и никак не могут помочь. А во второй день «жертва» вернулась — украл у отчима деньги и попытался спрятаться, пока тот не успокоится. Естественно, подавая заявление с женой, мужчина не сказал, что пасынок украл у него. Это ж полиция, могли и посадить. А отдел два дня почти не спал и носился по городу, не зная, за что хвататься. После этого наступило ощущение, словно они маньяка почти поймали и упустили. Не хотелось ничего. Неделю доработали уже просто чтобы доработать. Радовало, что хотя бы правда маньяк пока притаился и никого не пытал. У Артема желудок сводило от одной мысли о пытках подростка, как кто-то этим наслаждаться мог?..
Марк переоделся и был в более теплой куртке, в капюшоне. Артем узнал его только по походке, по движениям, и успел порадоваться, что уже настолько хорошо изучил его. А потом Марк подошел и снял капюшон…
Артем тут же натянул его обратно и осмотрелся по сторонам.
— Что такое? — глухо спросил Марк, не сопротивляясь, и тут же ахнул, наверное и сам вспомнил.
— Ты грим не стер, — произнес Артем, хлопая себя по карманам. Платок у него был, но только тканевый. Марк покопался в рюкзаке, не снимая его со спины, достал влажные салфетки и стал размазывать лицо, не снимая капюшона.
— Мы просто пробовали новый мейк перед репетицией, пока режиссера ждали. Потом он внезапно пришел, пришлось идти на сцену. Потом я опаздывал еще… забыл, короче, совсем. И времени на себя взглянуть не было.
Артем ничего толком не успел рассмотреть, кроме темных теней на глазах и блестящих скул. Попытался представить себе место, где это никого бы не смущало.
— В театре знают? — спросил он. Марку даже не нужно было уточнять, что.
— Мы не говорили об этом, — признался он. Достал телефон, посмотрелся в фронтальную камеру и продолжил вытираться. — Может быть. Меня не поэтому накрасили, нам просто нечем было заняться.
— Там всем все равно?
— Это же театр, — вздохнул Марк и снова снял капюшон. Было лучше, но глаза все еще оттерлись не до конца, стали виднее его обычно светлые ресницы.
— Везет тебе. — Артем сделал над собой усилие, чтобы не притянуть его к себе и не поцеловать. Темнело, они были чуть в стороне, весь свет и движение находились по центру улицы, а они как бы и не там. Скорее всего, их было плохо видно. Во всяком случае Артем надеялся на это, когда взял чистую салфетку из пачки и помог стереть остатки теней. Марк замер.
Сложно было не заметить, что Марк влюблен. Конечно, он мог сыграть это, но все же не хотелось верить, что он обманывает. Да и зачем? Не Марк же маньяк, а иначе какой ему с Артема прок? Гликину льстило это. Было приятно оказаться для кого-то особенным. Он все еще не понимал, за что ему это.
— Пойдем? — предложил Марк и дернулся к свету и потоку людей, но Артем удержал его за руку, попросил:
— Погоди, еще немного.
— Еще что-то осталось? — спохватился Марк и снова принялся рассматривать свое лицо в фронталку. Правильное лицо с правильными и мягкими чертами. Да, возможно с возрастом Марк изменится, будет с жалостью смотреть на свои нынешние фотографии, но сейчас он выглядел чудесно. И Артем понимал, что совсем без злобы завидует ему: хорошие внешние данные, понимающие родители, толерантное окружение. Артема даже из клуба выгнали, что уж говорить, что он работал на самой гомофобной работе, так и не примирился с родителями и выглядел как Гоголь перед смертью, разве что без усов. Завидовал, но зависть эта выражалась в тяге к Марку. Не только к нему как к человеку, Артему хотелось и в его окружение впихнуться. Чтобы хоть куда-то его привели и сказали: «Это мой парень», и в том месте все бы ответили: «Вот и замечательно. Страшный, как Гоголь перед смертью, но лишь бы тебе нравился». Такое чувство бывало в детстве, когда соседский мальчишка не только твой друг, но у него еще и приставка с играми прикольными есть. Тут было то же чувство.
— Нет, — поспешил ответить Артем, хотя от вопроса и прошло уже несколько секунд. — Просто давай еще чуть-чуть подождем.
Марк понял. Тут они были в темноте и как бы в стороне. Когда выйдут на свет — придется делать вид, что они просто друзья или родственники, выбравшиеся погулять вечером.
— У тебя не было проблем в клубе? — продолжал тихо Артем, все еще удерживая его за рукав куртки. — Ты был там потом? Тебя все еще пропускают?
— Да, все в порядке. Ты извини, я думаю что, если дать им время, то они передумают и…
— Я же тут не навсегда, — усмехнулся Артем. — Когда они передумают, я уже уеду.
— Это они столько будут думать?
Артем перестал улыбаться, отпустил руку и вздохнул:
— Я понимаю, почему они так сделали. Я не считаю это честным, но понимаю… к тому же мне все равно…
— Мне не все равно! — повысил голос Марк, теперь сам цепляясь за его куртку. Он был ниже Гликина, чуть выше его плеча, из-за этого казалось, что он просит. — Я хотел бы привести тебя снова туда! Там можно вот так вот не прятаться!..
— Тише, — попросил Артем.
— Там можно не «тише», — Марк все же послушался и сбавил тон. — Я уже знаю, под какую песню позвал бы тебя танцевать.
— Не боишься, что уведут? — Артему вспомнился тот момент, когда с ним пытались познакомиться, но Кирилл вмешался. Он давно уже понял, что Кирилл, как близкий друг, все знал, поэтому следил, чтобы Марку никто не мешал.
— Они ко мне хорошо относятся, они так не сделают, — уже немного обиженно и не очень уверенно произнес Марк. Артем хотел бы сказать, что было бы кого уводить. Это маленький город, маленький клуб, маленькая общность, где все друг друга уже знают. На него отреагировали только потому, что он новый и еще незнакомый. Ну и вряд ли кого-то кроме Марка огорчило его внесение в черный список клуба. Но в конце концов Артем же правда ничего не сделал, и может быть получится вернуться. Ему понравилась атмосфера там. Плохо, что теперь все знают его профессию и будут как и другие пытаться решать через него свои проблемы.
— А когда ты обратно? — спросил Марк.
— Я не знаю.
— Ты же не врешь? Не уедешь через месяц?
Было ощущение, что этого парня уже кто-то обманывал. Он все время рвался проверять, и пока что Артем гордился, что может доказать свою искренность. Возможно, со временем его начнет это раздражать. С другой стороны, возможно и Марк со временем успокоится.
— Есть дело, в которое я там ввязался.
— Убийство Игоря?
— Да. Я сейчас за ним закреплен и не смогу вернуться в Москву, пока не раскрою. Либо пока меня не отстранят. Я же сюда не просто так приехал.
— Это я понял, — кивнул Марк, весь разговор пристально глядя ему в лицо. Наверняка этому наивному человеку казалось, что он может различать, когда человек врет. Артему даже захотелось как-нибудь соврать на пробу.
— Я могу в любой момент подать рапорт и отказаться от дела. Но не собираюсь.
— Потому что это был мой друг?
— Да, поэтому, — тут же воспользовался возможностью соврать Артем. Невинная ложь, к тому же необходимая, чтобы не объяснять, почему его сюда направили, почему это надолго и не имеет сроков. В общем, прямо не говорить закрытую информацию, что в городе маньяк. Марк не понял, что это ложь. А может, принял за такой черный флирт. Во всяком случае, его это успокоило.
— Только не надо затягивать расследование, чтобы остаться подольше в городе, — попросил Марк. Артем стал серьезен:
— Нет, — произнес он. — Нет, ни за что. Когда мы его найдем, то тогда уже обговорим, как быть дальше. Пока что, пожалуйста, давай отложим этот разговор. Может, когда убийца найдется, я уже готов буду за тобой куда угодно ехать. Или ты за мной.
Марк выслушал и кивнул. У Артема в планах все же было перетащить его жить в Москву. Он даже представлял себе это иногда, когда вечерами в номере отеля было особенно одиноко — он будет сидеть на балконе, читать что-нибудь, или смотреть на ноутбуке. А Марк отсыпаться, или готовиться к учебе. Возможно, Марк будет часто занят и дома станет появляться только на ночь, но даже тогда они будут видеться чаще, чем сейчас.
Раньше, кажется, с Артемом такого не было. Может, лет в четырнадцать-шестнадцать, когда эмоции были еще свежи. Хотелось видеть Марка каждый день. Хотелось задержать его подольше. Затащить куда-нибудь в темный угол, спрятаться с ним и чтобы от внешнего мира даже звуков не осталось.
— Идем, — Марк, похоже, не разделял этого желания. Побыть немного в стороне — можно, но все же он приехал, чтобы погулять по светлой улице. И Артем не стал упираться, даже сделал вид, что ему совсем не жаль уходить из укромного места, так ничего и не сделав, и кивнул.