Покрытая инеем трава хрустела под ногами. Облачко пара слетело с приоткрытого рта. Юджи потер холодные ладони, согревая своим дыханием. Кожа испещрена мозолями и царапинами, а на скуле расползся синяк, оставленный деревянным мечом. Он почти сошел и теперь желтым пятном выделялся на светлой коже. Поблажек во время тренировок мальчик больше не получал. Ураюме со всей строгостью подошла к обучению своего подопечного, стоило ему достигнуть двенадцати лет. Больше он не слышал обращения “маленький господин.” Никто не заметил, как маленький мальчик, превратился в юношу. Детские пухлые щечки сходили на нет, и все отчетливее виднелись острые скулы.
Широкие рукава крепко стянуты белой лентой, а за спиной покоился лук с кожаным футляром под стрелы. Створка отворилась, оглушив своим скрипом сонный двор. Юджи застыл на месте, когда холодок пробежался по спине, а в нос ударила знакомая проклятая энергия.
— Сукуна разрешил мне пойти, — произнес Юджи. Рука его покоилась на деревянной створке.
— Возвращайся к полудню. Тебя ждут занятия.
— Я помню.
Мальчик замешкался, не смея ступить за территорию храма. Ждал, что ему запретят снова слоняться одному по лесу, как это было раньше, но просьб и уговоров не последовало. Юджи обернулся, но за спиной уже никого не было, он стоял один в тиши предутренних часов. Ушла, а ведь он хотел позвать ее с собой.
Ураюме стала тенью, отдаляясь от Юджи все дальше. В тот день, когда мальчишке впервые позволили одному покинуть пределы храма, она отошла на второй план. Он вернулся под вечер весь в ссадинах и синяках, но с таким радостным лицом, держа подбитую птицу в руках. Прислужница за свою долгую жизнь ни раз видела, как люди растут, стареют и умирают. Тогда это не вызывало в ней никаких эмоций, но сейчас все иначе. В груди будто натянулась ниточка, готовая разорваться. Это ли испытывают люди, когда потомство растет на их глазах и больше не нуждается в защите?
То была последняя ночь, когда Юджи, который теперь едва умещался на ее коленях, засыпал, прижимаясь щекой к ее холодному телу. Осознание, что теперь ее долг выполнен, ударило как молния среди ясного неба. Ее подопечный теперь сможет выжить в этом мире без ее помощи, а Ураюме же следует остаться на расстоянии. Больше мальчик не ее забота.
Мелкое проклятие спрыгнуло с плеча мальчика на ветку дерева и юркнуло в крону. Только шуршание раздавалось там, куда прыгала тварь. Юджи прислушивался и следовал за своим питомцем, аккуратно ступая по лесной тропе. Он прикрыл карий глаз и теперь остротой алеющего смотрел в темноту. Все живое силуэтами двигалось перед ним.
— Малыш, — тихо прошептал Юджи. Тварь показалась из листвы, свесившись вниз головой. Длинный хвост показывал куда-то вверх в непроглядную толщу кроны, — молодец.
Мальчик завел руку за спину и достал стрелу. Тетива скрипнула от натяжения, и вновь повисла тишина. В голове звучали слова Сукуны.
— Встань ровно, не гни спину, Юджи. Вот так, а теперь выдохни и задержи дыхание.
Мальчику быстро наскучило быть лишь наблюдателем на охоте, сидя на плечах Господина. Он хотел мчаться по лесу наравне с Сукуной и Дзёго, но человеческое тело имело свои недостатки. Его оружием был лишь нож и деревянный меч, которые могли лишь позабавить. В один из дней, когда выдалась возможность улизнуть из-под присмотра Ураюме, Юджи нашел в кустах возле тории странную вещь.
— Сукуна! Смотри, что я нашел!
С радостными воплями он бежал к Двуликому. Раньше бы снежная дева остановила его, вторя, что не следует тревожить Господина по пустякам, но теперь он стал его любимцем. Мальчик, некогда принесенный в корзине для овощей, теперь имел право вторгаться в личное пространство Короля Проклятий без всякого на то разрешения.
— Это лук. Из него люди стреляют в животных или друг в друга.
Рёмен повертел перед собой орудие. Древко отсырело и сгнило, как и тетива, которая уже не стягивала как следует лук.
— Научишь?
— Я подумаю, — Сукуна вернул мальчику его находку.
— Ну, научи! — Юджи схватил Двуликого за локоть и уперся пятками о пол, — научи, научи, научи!
— Эй, сопляк, — Рёмен поднял руку выше, потянув мальчика вверх, — тебе сказано, что я подумаю.
Пару дней, которые Юджи упорно игнорировал Сукуну, дуя губы всякий раз, когда тому стоило войти в его комнату или же просто составить компанию во время тренировок с Ураюме, он все же получил желаемое.
— Тот хлам я выбросил, — Рёмен развернул ткань, в которой лежал новый лук.
Тонкий хвост мелкой твари обвил шею Юджи, чтобы не свалиться. Мальчик крепко держал пальцами чуть выше оперения стрелы, медленно двигаясь вперед. Он заранее осмотрел лесную тропу, чтобы ненароком не наступить на ветки. Варадзи плотно прилегали к стопе, а шнуровка из пеньки сдавливала ногу до красных полос на коже.
Раздался легкий свист, и первая стрела полетела к верхушкам деревьев. Птицы вспорхнули с криком, разлетевшись в разные стороны.
— Есть, Малыш, а теперь за ними.
Юджи пробежал вперед, по-прежнему аккуратно ступая по земле. Красный глаз зорко следил за направлением добычи. Мальчик то ускорял, то замедлял движение, ловко огибая толстые стволы и уклоняясь от веток. Он мог бы прямо там пристрелить несчастных птиц, горланящих в небе, но Сукуна привил ему странные повадки. Куда веселее гнаться за жертвой, давая ей призрачный шанс на спасение.
— Сейчас, — на выдохе произнес Юджи, заведя руку за спину, где стучали друг о друга стрелы.
Тетива натянулась, а пальцы крепко вжимались в тонкое древко. Мальчик резко затормозил, пробороздив ногами землю. Тело повело вперед, но Юджи, быстро переставляя ногами, выровнялся. Наконечник стрелы указывал точно в летящую птицу над головой и наконец устремился к жертве.
— Одна есть! — пальцы быстро нащупали еще одну стрелу, и тут же, не теряя времени, мальчик запустил ее в следующую пташку, но в этот раз промахнулся, — вот же гадина!
Юджи хотел хотя бы в этот раз принести больше одной зверушки, но удача не была на его стороне. Он топнул ногой по мягкой земле.
— Ладно, до обеда еще есть время, — он стер со лба пот и направился в сторону, куда упала тушка.
Среди темного леса, таившего в себе кучу опасных чудовищ, мелькала светлая макушка. Казалось бы, он ничем не отличался от любого другого ребенка. Он напевал песенку, которую часто ему пела Саюри перед сном. Дурачился со своим питомцем, ну и пусть, что это проклятие. Никто, не зная всей истории, не скажет, что этот мальчишка наследник Короля Проклятий, но стоит приметить правый глаз, горящий огнем, все становилось на свои места.
— Пойдем к северному склону. Там поднимемся к храму.
Юджи стучал палкой по деревьям, нарушая покой всего живого. В небольшом мешочке, который он держал в руке, теперь еще лежал и заяц. Кровь пропитала ткань и теперь капала с нее. Мальчик уже представлял, как все удивятся, когда увидят его добычу. Сукуна взъерошит волосы и прикажет девушкам подать блюда из свежего мяса, а Ураюме лишь скажет сухое “молодец”, но Юджи точно знает, что в ее словах куда больше эмоций, чем кажется.
— Малыш, как думаешь, я смогу стать таким же сильным и быстрым как Сукуна?
Мелочь заурчала и лишь крепче ухватилась за плечо мальчика.
Птицы вдали встрепенулись и ворохом взмыли в воздух. Взвыли проклятия у восточного спуска. Кто-то посмел без приглашения ступить на гору Норой. Юджи обернулся, стараясь разглядеть хоть что-то, но никого не обнаружил.
— Скорее, нужно бежать в храм!
Мальчишка свернул с привычной тропы, где проходил почти каждую вылазку. Он изо всех сил мчался вверх по крутому склону, изредка поглядывая назад. Никого по-прежнему не было. Животные забесновались в попытках укрыться от неизвестной опасности. Дыхание сбилось, а легкие обжигало холодным воздухом. Все же человеческое тело имело свои изъяны.
— Там кто-то есть!
Юджи снова оглянулся, когда шум приблизился. Визг раздался как-то неожиданно, и мальчик не успел отскочить, когда здоровая туша врезалась в него, сбив с ног. Кабан, роя копытами землю, пробежал дальше. Кубарем наследник Двуликого покатился по склону, пытаясь ухватиться за что-нибудь, но лишь ногтями бороздил землю. Воздух выбило из груди, а голова пошла кругом. Мелкое проклятие вовремя спрыгнуло с плеча и теперь бежало вниз за своим хозяином.
Когда падение прекратилось, Юджи еще долго не мог прийти в себя. Перед глазами все расплылось, а тело разрывалось от боли. Гул в ушах сходил на нет, а отбитыми конечностями едва ли удавалось двигать.
— Малыш, — мальчик повернул голову на шорох, закусив от боли нижнюю губу. Мелочь бежала к нему, волоча за собой мешок с дичью.
Под спиной Юджи раздался хруст, когда он попытался пошевелить руками и ногами. Он, морщась от боли, завел руку за спину и достал лук, а точнее то, что от него осталось. В глазах скопились слезы.
— Я сломал его, — мальчик медленно сел, глядя на обломки своего оружия. Правый глаз трудно было открыть от удара.
— Поглядите, кто это тут у нас.
Из-за кустов вышел человек. Длинные серые волосы грязными засаленными прядями спадали с плеч. Весь облаченный в черную одежду, хотя трудно было назвать оборванные куски ткани этим словом. Хакама обрезаны до колен, покрытых, как и руки, шрамами. Будто кто-то взял конечности от одного тела и пришил к нему.
— Заплутал, мальчик? — человек медленно двигался в сторону Юджи, разглядывая его, — поранился? Тебе нужна моя помощь?
— Это ты чего тут забыл? Это из-за тебя животные так взбесились? — мальчик смотрел по сторонам, ожидая подмоги в виде проклятий, но ни одна тварь не думала хватать нарушителя.
— Может и так, — мужчина подошел ближе к мальчику и склонился над ним, — ты странно пахнешь, не как обычные люди. Малыш, чего твои глазки забегали? Ждешь кого-то?
Мелкое проклятие нырнуло за ворот Юджи, вжавшись в него. Мальчик нащупал футляр за спиной и сунул в него руку. Человек это сразу заметил и расплылся в широкой улыбке.
— Да ты у нас не слабак.
Шею и лицо рассекали такие же ровные шрамы. Разного цвета глаза искрились от радости. Он игрался с ребенком, словно с дичью. Из него выйдет интересный образец для изучения. Мальчишка странный, отличался по запаху и непонятным черным проклятым комом в теле.
— Из-за тебя я сломал лук! — Юджи закричал разъяренно и вонзил острый наконечник в руку незнакомца, забыв о своих ушибах и ссадинах.
Он толкнул человека из последних сил, пытаясь повалить того на землю, но мужчина был в разы сильнее мальчика.
— Как же нехорошо, — незнакомец выдернул стрелу из своей руки и даже не поморщился, — а теперь моя очередь.
Человек поднял за ворот Юджи и отбросил в сторону. Он даже не успел подняться с земли, как вес чужого тела придавил его. Мелкое проклятие пискнуло и выскочило из-за ворота, убежав куда-то вверх по дереву. Уродливое лицо склонилось над мальчиком, а чудаковатая усмешка делала его выражение безумным.
— Ну, а теперь приступим к веселью, — мерзкий скрипучий смех огласил округу. Юджи инстинктивно закрыл глаза, ожидая удара, но его не последовало.
— Прекрати, Махито — перед лицом проклятия пролетел железный веер с острыми краями, едва не зацепив человека, и вонзился в дерево. Снежная дева поправила рукав кимоно.
— Ох, госпожа Ураюме, не знал, что он ваша добыча, — Махито поднялся с колен, отпустив наконец Юджи. Мальчик громко вздохнул, пытаясь встать с сырой земли.
— Перед тобой наследник нашего Господина, — в голосе Прислужницы проскальзывали нотки гордости, — и ты посмел поднять на него руку, Махито.
Проклятие расхохоталось, но все же отпустило Юджи, который не понимающе смотрел на Ураюме.
— А ты научилась шутить.
Вместо ответа снежная дева лишь холодно посмотрела на него. Она подошла к израненному Юджи. Он держал в своих руках обломки лука, а по его щекам стекали слезы.
— Я сломал его, — мальчик поднял глаза на Ураюме. Правый понемногу заплывал от удара, а второй залился кровью.
— Махито, ты можешь попрощаться с этим миром, — Прислужница осторожно подняла своего подопечного с земли и направилась в сторону храма.
— Эй, я не трогал его, — проклятие ринулось за Ураюме, но ее холодный взгляд остановил, — ну почти, но в остальном он сам. Когда я пришел, он уже валялся здесь, как мешок с костями.
— Расскажешь это Господину.
— Эй, Ураюме, ну не ябедничай, — Махито скорчил обиженную рожицу, но ни капли раскаяния в нем не было.
Юджи прижался головой к груди снежной девы.
— Сукуна будет злиться, — мальчик шмыгал носом, стирая с щек слезы.
— Чем занимается Господин в последние годы моего отсутствия? — спросил Махито, когда за деревьями показались резные верхушки павильонов.
— Все тем же.
Ураюме отворила створку и собиралась пройти, но Махито прошел первым, вертя головой в разные стороны на наличие изменений в храме. Она вздохнула. Если сейчас ей приходилось следить за одним ребенком, то теперь ей на плечи свалилась еще одна головная боль.
— Ах, родные просторы! — Махито словно ребенок кружил вокруг Прислужницы, оглядываясь по сторонам, — почти ничего не поменялось.
— С чего бы? Сукуна-сама любит стабильность.
Снежная дева махнула рукой девушке, вышедшей из кухни.
— Принеси горячую воду. Юный господин ранен.
Наложница кивнула и поспешно удалилась.
— Отпусти, я сам пойду, — пробормотал Юджи, прижимая по-прежнему к себе сломанный лук.
Мальчик опустился на землю и, глядя вниз, зашагал в сторону главного павильона.
— А чего он такой обиженный?
Проклятие взглянуло на мальчишку, который поспешно удалялся в сторону храма. Ураюме лишь мельком взглянула на старого знакомого.
— Господин ожидает тебя в главном зале.
Махито ухмыльнулся, следуя за Прислужницей. Как бы хороша не была жизнь в столице, где людишек полным-полно и пропажи парочки никто не заметит, то здесь, в Северной провинции, оставались его истоки. Пускай нельзя лишний раз пытать жителей. Здесь он впервые обрел свой нынешний облик и силу, дарованную Королем Проклятий.
Девушки бродили по храму, готовясь сами не зная к чему. Господин Сам следил за приготовлениями к Великому дню. Более знать никому не полагалось, кроме проклятой свиты. Наложницы обрывками слышали о гостях, которые со дня на день должны прибыть в храм. Даже Саюри, поверенная Рёмен-сама, знала лишь то, что ей сообщили.
Юджи пересек залу и направился прямо к трону, пока Махито продолжал крутиться вокруг Ураюме, донимая ее бесконечными шутками и вопросами. Из всей свиты он был самым неугомонным, даже в присутствии Двуликого он сохранял безрассудство. Не единожды получал наказание от Господина за время своего существования, но и не думал прекращать дурачества. Может, для Саюри Юджи первый ребенок в храме, а вот для снежной девы, к сожалению, нет.
— Почему ты каждый раз возвращаешься побитый?
Мальчик забрался на колени к Сукуне, хныча от боли и обиды. Ураюме краем глаза посмотрела на изумленное лицо Махито, который, вероятно, не мог поверить, что наследником Его Господина является этот ребенок.
— Я свалился из-за него! — правый глаз окончательно заплыл и теперь совсем не видел, — он сломал мой лук.
— Не реви, сколько раз говорил меня это раздражает, — Рёмен взял обломки лука и цокнул, — прикажу, чтобы тебе сделали новый.
Юджи стер с щек слезы, прижимаясь к груди Сукуны. Большая ладонь гладила его по спине, но сам Король неосознанно пытался успокоить мальчишку.
— Махито, ты снова положил руку на то, что принадлежит мне, — процедил сквозь зубы Двуликий, — когда-нибудь ты переступишь черту, и я оставлю от тебя пустое место.
— Господин, мальчишка сам упал. Вините лишь его за невнимательность, — Махито взглянул на мальчика, который, надув губы, сидел в объятиях Сукуны.
— Поэтому ты сидел на нем, когда я пришла? — подала голос Ураюме. Она никогда не выступала против Махито, даже если знала, что он виновник.
Махито не успел раскрыть рот, как звонкий щелчок огласил залу. Он схватился за шею и закашлялся. Кровь хлынула из его рта и дыры на горле. Его глаза закатились, и только остались видны белки́. Под кожей будто что-то вздулось, но он не смел менять форму тела.
— Жизнь этого мальчишки дороже каждого из вас. Прочь, Махито.
Проклятие, плюясь своей кровью, ответило что-то похожее на “простите” и покинуло залу.
— Господин, позвольте мне залечить раны Юджи, — Ураюме ступила вперед, протянув белые как снег руки.
— Нет, — Рёмен поднялся со своего места и передал Прислужнице ребенка, — сопляк, пора учиться беречь себя. Скоро новолуние, убедись, что все готово, Ураюме.
Юджи непонимающе смотрел на Сукуну. В последние дни он не узнавал его. Он боялся, что Господин, как и снежная дева покинет его, отдалится. Если это взросление, о котором так часто теперь говорила Саюри, Мальчику оно не нравилось.
— Я не хочу взрослеть, — прошептал Юджи, положив голову на плечо Прислужницы, пока она несла его в покои.
— Не знаю, что тебе сказать. Я сразу появилась на этот свет такой.
— Потому что ты не человек?
— Да, верно. Во мне нет эмоций, — закусив губу, произнесла Ураюме, — если тебе нужна поддержка, то лучше поговори с Саюри. Она лучше меня знает, какого это взрослеть.
Горячая вода щипала ранки на теле, когда смоченная тряпка проходила по ним. Юджи морщился, но молча терпел. По синякам снежная дева проходила холодом морозных иголочек, успокаивая ушибленные места.
— Можешь одеваться, — Ураюме взъерошила волосы подопечному и подала ему одежду.
— Мы пойдем заниматься?
— Нет, тебе нужно отдохнуть. Подойди ко мне Юджи, — Прислужница вытянула руку. Она провела рукой по распухшему веку.
— Сукуна же запретил…
— Если никому не расскажешь, никто и не узнает, — снежная дева поднялась с пола и потянула мальчика за руку, — ночью девушка родила. Пойдем посмотришь, пока ребенок еще живой.
В женском павильоне стояла невообразимая духота в сравнении с холодом весенних дней. Саюри сидела у очага, помешивая отвар. Она на ощупь доставала из мешочков необходимые травы. Женщина за последние годы сильнее осунулась, морщины глубже испещрили ее кожу, а глаза уже почти ничего не видели. Только по холоду она поняла, кто пришел.
— Ураюме-сан, как Юджи? Мне сказали, он опять поранился.
— Я здесь!
Старушка прищурилась.
— Прости, малыш, я тебя не заметила, — хохотнула в своей привычной манере Саюри.
— Я не малыш! — Юджи топнул ногой.
— Мы здесь по делу. Ребенок жив?
— Пока еще, к вечеру скорее всего его душа покинет этот мир, а Макото… — Ураюме не дослушала и повела Юджи сразу в коридор, где рядами шли двери в личные комнаты девушек.
— А почему он умрет?
— Он слабый.
Несколько девушек сидело возле роженицы. Голова наложницы покоилась на ворохе из подушек, принесенных из общей комнаты. Ее грудь медленно вздымалась. Ослабшими руками она держала на груди сверток.
— Нужно еще раз попробовать, — Макото оголила грудь, пытаясь покормить ребенка, но малыш даже рта не раскрывал.
— Это он?
Девушки обернулись, когда в комнату вошла Ураюме с Юджи. Мальчик с интересом разглядывал девушку, лежащую на футоне. Все остальное его не интересовало, прямо сейчас ему уж очень хотелось посмотреть на новорожденного.
— Госпожа, вы пришли помочь ему?
— Юджи уже знаком со смертью, пора бы ему увидеть жизнь.
Макото обреченно посмотрела на Прислужницу, прикрыв глаза.
— Можно мне посмотреть?
Мальчик сел рядом и потянулся к свертку, чтобы посмотреть, что там скрывается. Наложница отодвинулась, крепче прижимая к себе ребенка, но холодный взгляд снежной девы умерил ее пыл.
— Я был таким же, Ураюме?
— Не знаю. Ты был больше, когда я тебя впервые увидела.
Юджи гладил малыша по голове, как когда-то делала это Саюри, убаюкивая перед сном. Он провел рукой по щеке.
— Он не выглядит, будто бы умрет.
— Он не ел ничего, как родился, — процедила Макото, качая свое дитя.
— Может, ему принести лепешку с медом? — для Юджи младенец был настоящей диковинкой. Сам он в жизни детей видел лишь раз, но они уже были большими, как он.
— Ураюме-сан, вы ведь можете ему помочь. Прошу вас, умоляю, спасите моего ребенка, — вдруг вскрикнула Макото, испугав Юджи, — я видела, как вы исцеляете этого мальчишку.
— Этот мальчишка — твой господин, — голос Прислужницы сквозил острым морозом, — если он останется жив только потому, что я поддерживаю в нем жизнь, то к чему нам здесь он? Слабые должны умереть, им не место в этом мире. Ты можешь последовать за ним, если тебе так не хочется расставаться с твоим чадом. Идем, Юджи.
Вечером Юджи, сидя на энгаве, смотрел, как за стенами храма горит огонь. На костре сжигали тело младенца, который не успел познать жизнь, а рядом с ним пламя охватывало его мать. Мальчик не понимал всего происходящего, а спросить было не у кого. Ураюме сидела рядом, рассказывая ему о предстоящем событии. Он толком не слушал ее, размышляя о жизни и смерти.
Через несколько дней настало новолуние. Ветер расчистил небо, оголяя паутинку из звезд. Жители Северной провинции прятались в своих хибарках, трясясь от неведомого страха. Им настрого запретили покидать дома в эту темную ночь. Огни ярко освещали горную тропу, ведущую в храм Двуликого. От яркого пламени казалось, будто пожар охватил Норой. Твари в лесах бесновались. Их мерзкий ужасающий вой разносился по округе. Они ломали ветки деревьев и рыли землю.
На ступенях главного павильона Двуликий стоял в белом кимоно, которое надевал лишь единожды за свою долгую жизнь под именем Рёмен Сукуна. Рядом с ним в точно таком же стоял Юджи. Этот наряд шили мастера здешних земель. Когда-то во внешнем мире их фамилию знал каждый аристократ и торговец, но теперь их работы знали только на Севере. Мальчик стоял по правую руку от Господина, крепко сжимая в руках гарду своего клинка, который ему повязали на пояс. Ураюме в эту ночь облачилась в черное одеяние. Она всегда встречала подданных Сукуны, стоя на этих ступенях, но сегодня она вместе с Дзёго и Махито ожидала внизу.
— Да начнется торжество проклятых! — Король Проклятий ударил древком нагинаты по ступеням, расплывшись в широкой улыбке.