С этих самых пор "убогий" в моей голове постепенно превращается просто в "Мишу". Иногда в "рыжего", когда бесит. А бесит он постоянно.
Изо дня в день я получаю от паренька десятки сообщений в личку. Обычно это какие-то глупости, зачастую — наблюдения и шутки, а ещё плотное держание в курсе, которого я не просил. Против своей воли узнаю о рыжем много интересного.
Во-первых, что он постоянно прогуливает пары, но по большому счету не профильные, а по ведущим предметам у него неплохие отметки.
Во-вторых, что ему нравится еда в столовке, потому что он максимально всеяден, из-за чего более привередливые одногруппники частенько отдают ему свои порции.
В-третьих, что с гитарой он вообще не расстаётся, даже на занятия таскает, и преподаватели давно с этим смирились.
Миша ещё несколько раз зовёт меня "аскать", и я, конечно, каждый раз отказываюсь. Но его раздражающая настырность в каком-то смысле даже вызывает уважение. Несмотря на то, что я обычно отвечаю ему односложно или вовсе игнорирую, пацан продолжает настойчиво дружить. Ему хватает упрямства отвечать участием и приветливостью на мой холод, и это постепенно плавит меня, заставляя если не отвечать ему тем же, то хотя бы меньше беситься.
Этому способствует и отступающая депрессивная фаза. В этот раз она затянулась и как следует меня вымотала, так что в маниакальную я вступаю с немыслимым облегчением.
В первую очередь даю себе установку, что это не ремиссия. Мне каждый раз приходится проговаривать это самому себе, чтобы слишком сильно не радоваться и не набрать ненароком столько работы и обязательств, что по окончании фазы просто не смогу их разгрести. Когда у тебя биполярное — очень важно экономить силы и не перегружаться, а то эти "американские горки" окажутся слишком крутыми для мозга.
Далее — немного заботы о себе, чтобы день начался с хорошего. Долго принимаю душ, сбриваю недельную щетину, обрезаю отросшие ногти. Гляжу мельком в зеркало — и почти не испытываю отвращения к человеку в нём. Всё-таки надо сгонять к парикмахеру, два месяца прошло, напоминаю себе Шегги.
Но сперва — проекты. Предновогодняя суета для дизайнера означает завал работы с маленькими дедлайнами. Среди коллег меня знают как того, кто всё отрисует вовремя, даже если крайний срок сдачи — вчера. Поэтому задач у меня сейчас столько, что приходится каждую записать в блокнот, дабы не забыть, и отсортировать по приоритету. Иначе я обязательно пропущу что-то важное. Знаем, плавали.
Сегодня нужно кровь из носа сделать афишу для праздничного фестиваля, так что я быстро перекусываю, собираюсь, одеваюсь потеплее и иду работать туда, где мне будет удобно и спокойно. В этот раз решено дойти до библиотеки. Она дальше кофейни от моего дома, но сегодня сносная погода: безветренно, не шибко холодно (что-то около минус пяти), светит солнце, снег приятно скрипит под подошвами, но не лезет в ботинки. Терпимо — это моя наивысшая оценка погодных условий зимой, какая только возможна. Всё равно выхожу, замотавшись по самый нос в шарф, в тёплой шапке и с кремом для рук в кармане. Люди, которые ходят зимой без шапки, меня искренне пугают.
Библиотека у нас в городе реально крутая. Недавно тут делали капитальный ремонт, причём пересмотрели всю концепцию разом. Раньше она была прям совковая в самом плохом смысле, а теперь здесь современное творческое пространство с читальными уголками, компьютерным кабинетом, лекторием и буфетом. Книги тоже завезли новые, как классику, так и молодых авторов. Даже несколько графических романов можно найти в глубине зала.
Сдаю вещи в гардероб, улыбаюсь девушке за стойкой регистрации и прохожу сразу в читальный зал, чтобы занять любимое кресло-грушу рядом с розеткой и погрузиться в работу.
И угадайте, кого я в нём вижу.
Субботин хлопает глазками, ошарашенно глядя на меня, пока я точно так же смотрю на него. Чехол с гитарой валяется рядом на полу, а в руках самого Миши — комикс с полки, что расположена у него за спиной.
— Ты меня преследуешь, чи що? — интересуется пацан, закрывая книжку. Ну конечно, комикс! Не могу представить его с книгой без картинок в руках.
— Это я у тебя должен спросить, — парирую я. — Второй раз ты абсолютно случайно оказываешься на моём любимом месте. Шпионишь, признавайся?
— Никак нет, товарищ Журавлёв! — чеканит рыжий и давит лыбу во все щёки. На левой — ямочка. На носу исчезли веснушки. Наверное, они у него только в солнечное время года заметны.
— Мне нужна розетка, — со вздохом указываю на двойник сбоку кресла, в котором удобно расположился Миша. Тот подрывается и пересаживается на соседнее место, позволяя мне наконец опуститься и начать приготовления к работе.
Сегодня он непривычно молчалив. Глаза-хризолиты всё такие же бедовые, как и прежде, но попыток доебаться пацан пока не предпринимает. Почему-то меня это немного беспокоит. Я то и дело поглядываю, как он спокойно читает, лениво переворачивая страницы.
— Мишенька, ты отдохнул?
В зал заходит библиотекарша Тамара Васильевна. Она с улыбкой бросает мне "здравствуй, Андрей" и снова переключается на рыжего, который тут же откладывает комикс и поднимается на ноги.
— Да, полон сил и решимости! Сколько там осталось собрать?
— Всего два стеллажа, управимся за час, думаю, — отвечает женщина и уводит парня в хранилище. — Что бы я без тебя делала, дорогой!
Провожаю обоих заинтересованным взглядом. Вот оно что. Бездельник, как оказалось, не прохлаждается.
Спустя час я отправляю скетч на согласование клиенту, и аккурат в эту минуту Миша возвращается — задолбанный, но довольный.
— Ты тут подрабатываешь, что ли? — не могу не поинтересоваться. Он бухается в кресло рядом и с удовольствием вытягивается, разминая запястья.
— Да не. Просто частенько Тамар Васильне помогаю. Хорошая тётка! Даёт мне играть в компьютерном кабинете бесплатно.
— Я не понимаю, — качаю головой озадаченно, — как ты людям в доверие втираешься? Ты ведь жутко раздражающий пацан, у тебя шило в жопе.
Улыбается, как будто я что-то хорошее сказал.
— А то. Не шило, а шилище! — его большой палец гордо взмывает вверх. — Но вообще я просто хороших людей чувствовать умею и тянусь к ним. А они тянутся ко мне. И получается коннект.
— Хреново чувствуешь, раз до сих пор меня донимаешь, — хмыкаю я и получаю в ответ закатанные глаза и поджатые губы.
— Что ж у тебя с самооценкой, Андре? — цыкает он, а меня коробит от странной формы имени. — Проще будь, проще будет!
Хочу съязвить что-нибудь в ответ, но тут возвращается Тамара Васильевна, явно счастливая, что со стеллажами они наконец управились. Она берёт один из стульев, подсаживается поближе к нам и просит:
— Мишенька, а сыграй что-нибудь нам, пока читателей нет! Так хорошо поёшь, душа каждый раз радуется!
— Да ну не знаю даже, стесняюсь перед Андреем, — тянет парень, а я еле сдерживаю ухмылку: видно же, что комедию ломает.
— Ой, да ну перестань, с таким голосом стесняться нечего! Давай что-нибудь про любовь! — не унимается женщина, и Миша наконец сдаётся, достаёт гитару и, чуть поднастроив, бормочет:
— Про любовь, говорите…
Петь он начинает почти сразу, как ударяет по струнам. Темп у песни быстрый, я только и поспеваю следить за его пальцами на грифе. Пальцы-то длинные какие.
♪Целовались в парадке,
Целовались в парадке до трёх.
Села зарядка. Не бойся, не спалят,
А спалят — и пофиг!♪
И вновь улыбаюсь. Почти уверен, что в оригинале там вовсе не "пофиг".
♪Целовались в парадке,
Раздавили китайский дисплей.
Вас не догонят, не бойся,
Не спалят, а спалят — забей!♪
Хулиганский текст, очень Мише подходит. Я и не помню, когда в последний раз влюблялся. В школе ещё, должно быть. Нежный голос будто возвращает в то время.
И вдруг он набирает воздух в лёгкие и припев начинает с надрыва:
♪Утром,
Домой вернешься следующим утром.
Когда ты врёшь, ты выглядишь глупым,
А губы полыхают, горят —
Срочно зовите пожарных!♪
Гляжу на него безотрывно. В каждую песню верит, в каждую — частицу себя вкладывает. Такой живой, каким я себя не помню.
♪Другом,
Для всех он будет лишь твоим другом,
И снова эти враки по кругу,
А ты так незаметно кладёшь
Его ладонь в свою руку…♪
И вдруг меня пробивает паника. Что?...
Бросаю быстрый взгляд на Тамару Васильевну. Не заметила. Кажется, ей вообще не принципиально, что за слова в песне, не вслушивается, просто радуется красивому голосу. А я-то вслушиваюсь.
♪Целовались на заднем,
Целовались на заднем в такси.
В кинотеатре с последних рядов выползали без сил.
Миллион сообщений,
Миллион сообщений за час.
Мама не знает, что надпись на стенке подъезда — про вас.♪
Смотрю на Мишу, будто впервые вижу. Мне становится страшно, будто у стен вокруг вырастают уши прямо на моих глазах. А Мише не страшно. Он сияет.
♪Утром,
Домой вернёшься следующим утром.
Когда ты врёшь, ты выглядишь глупым,
Но не выходит из головы
Парень из местной рок-группы…♪
Заканчивает песню он лёгким перебором на кончиках пальцев. Тамара Васильевна радостно хлопает в ладоши.
— Не нарадуюсь на тебя, и рукастый, и голос такой! Попомни мои слова, лучшую девушку себе голосом своим чудесным завоюешь!
Она поднимается с места, чуть кряхтит и удаляется к выходу.
— Ну всё, не буду вас отвлекать, мальчишки.
Ещё минуту стоит осязаемая тишина, но я берусь её нарушить.
— Это ведь песня про… — спотыкаюсь, не зная, как назвать то, что подразумеваю. Миша перехватывает конец моего предложения:
— Про мальчика, который любит мальчика.
Сказать, что я шокирован — значит промолчать. В моей голове рой вопросов, и ни один из них не кажется уместным. И всё же я заставляю себя задать хоть один.
— Ты… гей?
— А что, чтобы петь песни про геев, нужно самому обязательно быть геем? — смеётся он, и я непроизвольно шикаю, приложив палец к губам.
— Тише будь.
— И не подумаю, — ухмыляется проказник.
— Вдруг Тамара Васильевна поняла бы, о чём ты поёшь? У тебя ведь проблемы могут возникнуть. Закон о пропаганде, как-никак.
— Тамар Васильне сто лет в обед, она бы при всём желании не поняла ничего, — пожимает он плечами и щурится на меня: — Только если ты меня сдать захочешь…
— Да больно надо мне это, — отмахиваюсь я.
Ладони, в которых я всё это время держу планшет, успели вспотеть. Дерьмовое ощущение. Лезу в портфель, достаю бумажные платочки и принимаюсь вытирать руки, пытаясь параллельно упорядочить бардак в голове.
— Миш.
— Ась?
— Не пой эту песню на улице. Целее будешь.
— Ты что, переживаешь за меня? — ухмыляется рыжий натурально по-лисьи. Я в ответ фыркаю:
— Да ни в жизнь. Просто с местной гопотой сталкивался, не надо тебе оно.
Пацан смотрит на меня с минуту — я ощущаю это боковым зрением — и вздыхает.
— Ну какой из тебя после этого "плохой человек"?