Марина с Сергеем вышли из операционной и медленно пошли в сторону приемной.
Операция прошла успешно, но далась тяжело, поэтому говорить не хотелось.
В приемной, у самого входа в коридор, стоял Брагин. Увидев Марину, он расплылся в улыбке. Нарочинская ответила тем же, но тут услышала крики и шум.
Олег быстро посмотрел в сторону, после чего захлопнул дверь перед самым носом у Марины и Куликова, быстро велев последнему:
— Уведи ее.
Сергей сообразил быстрее Нарочинской, но оттащить женщину, понявшую, что Брагин опять во что-то влип, оказалось невозможным. Тогда травматолог просто плюхнулся на пол, весом утягивая нейрохирурга за собой.
Дверь была не полностью прозрачной, и они успели заметить, как по помещению, размахивая пистолетом, бегает человек. Именно к нему и рванул Олег.
Нарочинская хотела, было, снова встать, но Сергей силой прижал ее к себе:
— Больная, сиди нормально!
От страха она словно язык проглотила и была не в состоянии даже огрызнуться. Ситуация усугублялась тем, что из нынешнего положения ничего не было видно, а доносящиеся звуки навевали мысли только о плохом.
Когда в приемном прозвучал выстрел, Марине показалось, что у нее остановилось сердце. Она не могла сдвинуться с места: будто тело отказало.
Вскоре за дверью все стихло, и Сергей осмелился заглянуть в прозрачную ее часть. И тут же поспешил обрадовать коллегу:
— Марин, он живой, все в порядке.
Нарочинская посмотрела на мужчину стеклянными глазами и явно не поняла, что он сказал. Тогда Куликов встал сам, поднял женщину и слегка встряхнул ее за плечи:
— Марина, Олег жив!
По глазам увидел, что до нее дошло, но больше сказать ничего не успел — Нарочинская вырвалась из его рук и рванула в приемное:
— Брагин!
Он отреагировал на ее встревоженный голос и мгновенно очутился рядом.
Марина сливалась с собственным халатом.
— Тише, — Олег прижал ее к себе, — все, все закончилось, — он почувствовал, что ее колотит, и от этого еще больше задергался. — Повязали товарища. Буйный родственничек попался, недовольный тем, как его маман лечат, бывает.
Тут и Сергей подоспел:
— Нормально у вас тут все?
— Нормально, — не глядя на друга, ответил Брагин, потому что все его внимание было приковано к Марине.
— Это кто? — Куликов посмотрел на неудавшегося снайпера, которого держали охранники. Выбитый пистолет валялся в нескольких метрах от них. — Кто стрелял?
— Сыночек пациентки, он и стрелял. Только не умеет, в стену попал. Тренироваться надо лучше, — механически пошутил Олег, и это стало для Нарочинской спусковым крючком.
Женщина убрала с себя руки Брагина, отстранилась и уставилась в лицо леденящим душу взглядом:
— На кой черт ты к нему полез?! Охрана без тебя не справилась бы?
Он положил ладони ей на плечи, но Марина отшатнулась.
— Да у них нет оружия, — примиряюще, как ему показалось, объяснил Брагин.
Синие глаза наполнились слезами, и Нарочинская активно заморгала:
— А у тебя, что ли, есть?! Им платят, чтобы они обеспечивали порядок, и это их риски, а не твои!
Олег все равно стоял на своем:
— Втроем против одного были какие-то шансы, иначе он бы тут всех перестрелял.
Слезы все же вырвались наружу, но Марине было все равно. Он снова потащился геройствовать, опять не подумав о ней:
— Какие к чертям шансы, Брагин?! — ее голос срывался. — Он бы застрелил тебя!
— Он целился в охрану, — стал говорить громче Олег и, увидев, что Нарочинская его не понимает, припечатал. — Да не было у меня выбора, раз я здесь оказался, не было!
Марина поежилась и обняла саму себя за плечи:
— Ты мог в коридор уйти!
Сергею стало очень некомфортно, но не заступиться за Брагина он не мог. Хотя и понимал, что тот зря полез к психу:
— Марин, он вряд ли успел бы зайти к нам и закрыть дверь.
— А ты вообще молчи! — прошипела в его сторону Нарочинская.
Олег снова притянул ее к себе, несмотря на бурное сопротивление, и заглянул прямо в зрачки, пытаясь хоть так донести свою мысль:
— Я не успел бы сам, если бы он выстрелил. А потерять тебя я не мог.
Брагин был уверен, что это очень весомый аргумент. Но Марина считала иначе:
— А я могла бы?! Обо мне ты подумал?.. Да я более чем уверена, что, будь на моем месте другой человек, ты бы точно так же поступил!
Господи, он так за нее испугался, а она… Она была единственным человеком, который мог вывести его из себя.
Олег убрал ладони и рявкнул:
— Я так сделал, потому что там была ты! Не Куликов, не врачи, не пациенты, а ты! — он практически рычал. — Мне надо было остановить его! — закончил Брагин и, не оглядываясь, стремительно ушел в коридор.
Тот самый, в котором Марина его едва не похоронила.
***
Брагин сидел в ординаторской и бычил на весь мир.
Не отреагировал на приветствие Хромова. Оглядел грозным взглядом Саламчика, который решил узнать, не нужна ли помощь. Послал с миром, но нафиг Лазарева, поинтересовавшегося положением дел.
И вообще выглядел так мрачно, что медсестры, решившие зайти за чаем, передумали и быстренько вышли.
— Че это с Брагиным? — докапывался до всех мимо проходящих Костик. Во-первых, было жутко интересно. Во-вторых, а вдруг и правда помощь нужна, как Гафуров подумал.
Но никто, кроме Куликова, не знал, а Куликов был на операции.
Минут через двадцать в приемное вышла их коллега из нейрохирургии, кажется, Анна, и недоуменно вопросила:
— Народ, а кто в курсе, почему ваша Нарочинская сидит в нашей ординаторской и шипит на всех, кто ее об этом спрашивает?
— Как шипит? — буквально понял Салам. — Правда?
— Как змея, — отозвалась Анна. — Говорит, ей Юрий Михайлович разрешил.
Лазарев, раньше других сообразивший, что к чему, засиял:
— Я понял! Они с Брагиным поцапались, — ликующе отозвался он и, сообразив, как выглядела его реплика со стороны, поспешно добавил. — Теперь понятно, че происходит.
— А че происходит? — передразнила его Анна. — Объясни нам, раз ты такой умный.
Костя беспечно махнул рукой:
— Да они с Брагиным поссорились. Он нашу ординаторскую занял и пускает молнии во всех.
— Изумительно, — женщина всплеснула руками. — Давайте сейчас всем по ординаторской выделим для таких случаев. Палаты отменим, пациентов выгоним.
Саламчик понимал, что Олег Михайлович и Марина Владимировна, возможно, перегнули палку. Но точно знал, что выгнать они никого не могли:
— Она же не запретила другим там находиться, — осторожно заметил он.
— Пусть только попробует! — фыркнула Анна. — Только народ жалуется, что там находиться тяжело, мол, аура у вашей блатной коллеги дурная.
Лазареву стало обидно. Во-первых, мало ли, кто из какой семьи. Во-вторых, Нарочинская была потрясающим хирургом, и об этом знали все:
— Сами вы блатные.
Анна хотела возмутиться, но Гафуров переключил ее внимание на себя:
— Вы же умная взрослая женщина. Неужели вы верите в ауру? — наивно поинтересовался он.
Женщина махнула рукой и пошла назад. С Саламом Магомедовичем ссориться не было смысла: он все равно поступит так, что на его фоне будешь казаться последней сволочью. И хорошо, если только себе, а не всем вокруг.
***
Часа через полтора после ситуации с нервным посетителем Брагина дернули на массовое ДТП. Уже выйдя из ординаторской, мужчина заметил, что все взгляды прикованы только к нему. В том числе и взгляд Нарочинской.
Все звуки стали будто глуше, а люди исчезли — стоило только посмотреть в ее космические синие глаза.
Глаза вообще были первым, что он в ней запомнил.
— А я — Олег Брагин, я хирург. Для вас можно просто Олежка.
— А, да, это вас сейчас били.
Не мог он тогда предположить, что будет таять, когда эта женщина просто на него смотрит. Потому что сначала она глядела на него как на идио… то есть свысока. Впрочем, он и вел себя соответствующе.
А теперь таял. Потому что она смотрела совсем иначе: так, как никто до нее. И он смотрел тоже, не в силах оторваться.
Перед вышедшими в приемное отделение Верой Георгиевной и Ириной Алексеевной развернулось очень интересное действо.
Сначала все подчиненные стояли и практически не двигались. Те, что появлялись позже, тоже замирали в недоумении. А центральные фигуры — лысый и блондинка, — смотрели исключительно друг на друга. Наконец, им это надоело: мужчина быстро двинулся к женщине, женщина — к мужчине. Приблизившись, они поцеловались и столь же быстро разошлись по сторонам, за версту сияя покерфейсами.
В эту же минуту в приемном появились первые бригады, и жизнь заиграла в привычно-сумасшедшем ритме.
Зименская переглянулась с Павловой, получила от нее комментарий о том, что это все «цирк», после чего заспешила по своим делам. Заспешила и Ирина Алексеевна — негоже было оставлять родное отделение без собственного кидания грудью на амбразуру.
С Брагиным и Нарочинской она планировала поговорить позже. Правда не особо верила в успех этого мероприятия.
А смена, несмотря на количество пострадавших, выдалась хорошей. Всех спасли, никто не умер.