Салам Магомедович смотрел, как коллеги пожирают пирожки, которые преподнесла ему мама пациентки, и грустил. От пирожков шел умопомрачительный аромат, но Гафурову их было нельзя. Это он сам себе запретил.
Проблема была еще и в том, что одним отказом от пирожков вопрос было не решить. Салам хотел спросить совета у товарищей, но переживал, что его не поймут. И от этого грустил еще больше.
С кем конкретно посоветоваться, Гафуров тоже не понимал. Но обстоятельства решили за него: Куликов и Лазарев, наевшись, отчалили на операции, и в ординаторской, помимо Салама, остался только господин Брагин.
— Че невесел, Салам Магомедыч, нос повесил? — поинтересовался Олег Михайлович. Он, как и всегда, находился в прекрасном расположении духа, поэтому у Гафурова появилась надежда на внятную помощь.
Но он также знал о чувстве юмора старшего коллеги и его умении делать некорректные замечания, поэтому не торопился делиться переживаниями.
В общем, потерянность Саламчика сложно было не заметить. Брагин насторожился:
— Салам, ты че? Случилось что?
Помедлив, Гафуров кивнул:
— Помощь ваша нужна.
— Ну давай.
— Пообещайте, что не будете смеяться, — неожиданно твердо потребовал Салам.
Олег Михайлович непонимающе наморщил лоб, но кивнул.
И Салам Магомедович изложил всю суть своих переживаний. И про то, что он поправился. И про то, что это очень заметно по сравнению с Юлей, а выглядеть плохо Гафуров не хочет, потому что хочет, чтобы девушка гордилась всеми его аспектами. И про то, что он уже ограничил себя в питании, но особых результатов это не принесло, а со спортом Салам никогда не дружил и с чего начать — не знает.
Брагин смеяться не стал. Задумчиво почесал подбородок и, оценив значительно потяжелевшую фигуру коллеги, поинтересовался:
— Тебе Юлька насвистела или сам?
— У меня же есть глаза! — всплеснул руками Гафуров.
— Я заметил, — действительно, глаза Салама Магомедовича всегда были видны за километр.
— Юленька мне ничего не говорила. Но я уже в три раза больше, чем она, понимаете?
— Понимаю. Ты по адресу, Саламчик! — улыбнулся Брагин. — Я ж спортсмен. Ну, в прошлом. Прикину тебе упражнения, покажу, как их делать. Но ты же понимаешь, что надо регулярно заниматься? Все время тебя контролировать я не смогу.
— Конечно понимаю. Спасибо, Олег Михайлович! — обрадовался Гафуров.
***
Около двух недель ушло на то, чтобы научить Салама основным силовым и кардио и убедиться, что тот правильно их выполняет. И все это время Олега преследовали мысли, которые ему не очень нравились. Пока он был быстрее, но мысли не сдавались и пытались догнать Брагина раз за разом.
Олег никогда не был худеньким и, в принципе, не парился по этому поводу. Тем более что природа наградила его значительным ростом и любовью к спорту, благодаря которой появилась мышечная масса, поэтому все объемы выглядели гармонично. Но последнее время, возможно в силу возраста, Брагин начал поправляться.
Особенно это было видно на фоне вечно тонкой, как березка, Нарочинской.
И когда Гафуров от него отстал (или это Брагин отстал от Гафурова), мысль о похудении начала стремительно укрепляться в Олеговском подсознании.
Но сначала Брагин решил поговорить с Мариной. Не очень понимал, как это сделать, но верил, что стебаться Нарочинская не станет.
Мужчина долго искал подходящий момент, но увы — им все время кто-то мешал. Или же у Олега предательски перехватывало дыхание.
***
Они вернулись домой после смены, и Олег с удовольствием наблюдал, как Марина переодевается. Даже эти несложные действия Нарочинская выполняла с изяществом балерины.
Брагин рядом с ней чувствовал себя плебеем иногда. Он, если честно, не всегда понимал, что эта женщина в нем нашла, но старательно отмахивался ото всех сомнений.
— Мариш, — Олег чуть ли пол носком не поковырял, — слушай, это, а я тебя устраиваю? — брякнул он, не в силах построить более внятное предложение.
Нарочинская, стоявшая к мужчине спиной, резко развернулась:
— Что, прости?
— То, о чем спросил, — он титаническим усилием отвел взгляд от кружевного бюстгальтера, который Марина еще не успела снять.
— Брагин, ты в порядке? — напряглась она. — Ты о чем?
— Да это, — Олег хлопнул себя по животу, — раздобрел я что-то в последнее время, тебе не кажется?
Женщина облегченно выдохнула — успела уже настроиться на плохое. Но все оказалось не так страшно. Вообще не страшно.
Она продолжила переодеваться, но Брагин не успокаивался:
— Марин?
Нарочинская пожала плечами:
— Возможно, а что?
Мужчина тоже выдохнул, обрадовавшись ровной реакции, но тем не менее уточнил:
— Не разонравился тебе так?
Закончив с одеждой, Марина подошла ближе, и он с готовностью распахнул руки, поймав ее в объятия.
Нарочинская стала гладить Олега по шее:
— Брагин, ты чего? Откуда такие мысли?
Он посмотрел в сторону:
— Да так…
Марина с трудом скрыла улыбку — чтобы Олег, да в себе сомневался? Но Брагин снова посмотрел на нее, и она пустилась в объяснения:
— Во-первых, я не люблю тощих мужчин.
— А во-вторых? — поторопил Олег, увидев, что она медлит.
— А во-вторых, я же тебя не за килограммы выбрала. Надеюсь, ты меня тоже.
— Нет, конечно, — Брагин обнял ее еще крепче и довольно улыбнулся. — За их отсутствие, — в своем коронном стиле пошутил он.
Нарочинская фыркнула и в том же тоне поинтересовалась:
— На кости, стало быть, кидаешься?
Олег переместил руки с женской талии на ягодицы и начал активно их щупать:
— Ну, какие же это кости, — промурлыкал он и чмокнул Марину в шею, явно намереваясь проложить дорожку из поцелуев к губам.
Но Нарочинская отстранилась, насколько позволяли наглые мужские лапы:
— Брагин, — решила поставить точку в этом разговоре, — я начну переживать, если вес будет сказываться на твоем здоровье. Но если тебе некомфортно, то займись спортом каким-нибудь, не знаю, — она подумала и добавила. — Ну и жареное с мучным можем не есть и на ночь не наедаться.
Олег улыбнулся — на сей раз без желания поприкалываться. Он был очень рад, что Марина его поддерживает:
— Вот я тоже об этом подумал. Саламчик на мысли навел.
Разговор с Нарочинской так замотивировал, что Брагин стал заниматься вместе с Гафуровым и ходить в бассейн. И если тренировки с Саламом он иногда пропускал по врожденной лени, то в бассейн Марина выпихивала его всегда.
Просто потому, что ей было жалко денег, потраченных на абонемент.