Дверь хлопнула снова, и Марина легла на кровать, закрыв глаза.
«Идиотка, кого ты пытаешься обмануть?»
Олег тихо зашел в спальню и остановился. Нарочинская спиной почувствовала его взгляд.
Брагин знал, что она не спит. Марина никогда не спала лицом окну, потому что он, Олег Брагин, лежал с другой стороны. И дыхание у нее спящей было другое, и поза расслабленная, а не такая съежившаяся.
«Моя хрупкая девочка».
Олег подошел к кровати и лег, почувствовав, что женщина напряглась еще больше.
Господи, сколько же боли он причинил ей тогда, что Марина до сих пор не может это отпустить. И не говорила ему об этом даже, не напоминала, не намекала. Делала вид, что все хорошо, хотя внутри вечно эта заноза сидела….
А он, дурак, и поверил.
Если бы он тогда не повел себя как мудак, Нарочинской не было бы так плохо. И вместе бы они раньше были. Не на Нинкином дне рождения, конечно, потому что от Михалевой так просто не отвязаться, но все равно быстрее. И в больницу бы Марина не угодила, наверное….
Если бы не он.
Не зная, что сказать, Брагин начал целовать Нарочинскую в шею и плечо и гладить по спине. Можно ли залечить моральные раны физически — он не знал. Но пытался.
Марина закусила губу.
«Ну что тебе еще надо…. Какие к черту признания, если тебе и так хорошо? Олег уже поменялся сильно, а ты все портишь. Что изменится-то, если он это скажет? Ты же знаешь, что он тебя любит…. Да ты не столько на Брагина разозлилась, сколько на себя. Ты повела себя мерзко и не любишь об этом вспоминать, а он напомнил. Не со зла. Но поведение-то было твое».
Нарочинская не знала, что делать, но ее тело, почувствовав на себе губы и руки Олега, начало расслабляться.
Заметив это, мужчина развернул женщину к себе и застыл, провалившись в ее глаза. В них было столько любви и тоски, что Брагину стало трудно дышать.
Его никогда и никто так не любил, как Марина: вопреки, вразрез, наперекор. И никому, наверное, он не приносил столько боли, как ей.
Абсолютно незаслуженной боли.
Какая же он сволочь.
— Марин, — вырвалось у Олега, но женщина приложила палец к его губам.
Видела, что он не может ничего внятного сказать. Потому же, почему и она не способна сейчас произнести что-либо.
И Брагин ее понял. Он бережно взял лицо Нарочинской в ладони и начал целовать.
Марина долго могла умирать и воскресать от его прикосновений. Раз за разом. И сейчас, когда Олег был рядом и смотрел на нее преданным собачьим взглядом, Нарочинская почувствовала, что стало намного легче.
Она глубоко вздохнула и уткнулась мужчине в шею.
***
Не залипать на спящую Нарочинскую было сложно. Еще сложнее было удержаться и не водить носом по ее коже.
Брагин боролся с собой недолго — от силы минут десять после того как проснулся и подготовился к сегодняшнему дню.
От его прикосновений Марина застонала, но продолжила спать. Однако ее все равно нужно было будить, иначе они ничего не успеют.
— Ма-ри-на, — прошептал Олег ей в ухо.
Женщина промычала что-то нечленораздельное и попыталась отвернуться, но он удержал ее:
— Маринка, просыпайся.
Нарочинская открыла глаз. Один. Наполовину. Она была такой забавной, что Брагин засмеялся.
— Что случилось? — сладкий сон вперемешку с событиями вчерашнего вечера упорно не давал прийти в себя.
Олег пожал плечами и поцеловал ее в щеку:
— Ничего. Собирайся.
— Куда? — не поняла она. — Брагин, выходные.
— Вот именно, — буднично подтвердил он, — а мы давно хотели выбраться куда-нибудь.
Но Марина не помнила, чтобы они договаривались о чем-то конкретном.
— Куда? — Нарочинская привстала на локте.
Мужчина с готовностью продемонстрировал ямочки на щеках:
— Это сюрприз.
— Ненавижу сюрпризы, — Марина со стоном опустилась обратно на подушку. — Брагин, я не поеду. О таком предупреждать надо.
Он знал, что она будет возражать, и вкрадчиво пригрозил:
— Засуну в мешок и увезу в горы.
Минут пять ушло на вялые переругивания со стороны Нарочинской и попытки Брагина уговорить ее подняться самостоятельно.
Спать Марине хотелось больше, чем жить. Последняя неделя выжала ее полностью, даже в минус увела, и Нарочинская ждала этих выходных как манны небесной.
Однако Олег стоял на своем — усадил женщину на кровати и поинтересовался:
— Ну что мне, самому тебя одевать?
«А это идея. Ну, раз уж он организовал какой-то сюрприз».
— Одевай, — если честно, Марина надеялась, что именно сейчас Брагин и передумает.
Но он не передумал и пошел к шкафу, а затем, уже с вещами, вернулся к Нарочинской. С поставленной задачей справился быстро, только в бюстгальтере запутался немного, потому что привык снимать его с женщины, а не наоборот.
После этого Марина все же соизволила открыть глаза, оглядела себя и, видимо, осталась довольна:
— А ты умеешь удивлять, — она хмыкнула.
— Да я вообще такой удивительный — сам себе завидую.
— На ком тренировался?
Почувствовав, что Маринка больше не будет сопротивляться, Олег заулыбался:
— На Тамарке. Она поменьше, конечно, но вертится будь здоров.
***
У подъезда Брагин повел Нарочинскую не к ее автомобилю, а к другому, который Марина ни разу здесь не видела.
— Садись, — Олег отключил сигнализацию и открыл перед женщиной дверь.
Нарочинская озадачилась — неужели успел накопить? Да нет, с их зарплатами…. Да и знала бы она:
— Откуда машинка?
— У друга взял поносить.
— У Лазарева такой нет, — припомнила Марина, но села.
Брагин плюхнулся на водительское сиденье:
— А почему сразу Лазарев?
— Моя-то тебя чем не устраивает? — Нарочинская не удержалась и погладила Олега по щеке.
Он накрыл ее ладонь своей и блаженно прикрыл глаза:
— Всем устраивает. Просто разнообразие.
— А если опять разобьешь? — черт за язык дернул, но было поздно.
Брагин посмотрел на Марину и поймал сожаление во взгляде, поэтому не стал обижаться:
— Другу будет грустно, — пожал плечами. — Сама-то не боишься со мной ехать?
Она откинулась на спинку и собралась досыпать:
— Смотря что ты собираешься со мной делать.