Марина и Олег не знали, что происходит в голове непосредственного руководства, поэтому, когда Павлова снова перекроила график, и у них появились общие смены, не удивились. А вот обрадовались безмерно, что благополучно друг другу и доказывали на появившихся совместных выходных.
Но все прекрасное настроение Нарочинской сменилось одним большим беспокойством, когда ей позвонила Дубровская.
— Что случилось?.. Помощь? — Марина резко села в кровати, скинув с себя руки Брагина. — Да конечно приезжай! Может, тебя забрать лучше?.. Точно? Ну, хорошо.
Договорив с подругой, Нарочинская легла обратно к встревоженному Олегу.
— Чего там? — он хмурился, верно истолковав услышанное.
— Да я сама не поняла. Неклюдов ее довел, что ли, Нинка внятно объяснить не может.
Брагин взял ее ладони в свои:
— Я точно ему морду начищу.
— Да подожди ты!
— Ну если он мудак, Марин! — Олегу даже не нужны были подробности. Брагин прекрасно знал, что представляет собой Евгений Неклюдов и как тот себя ведет по отношению к Дубровской.
А Нинку Олег очень любил и не позволял обижать никому. Ну, кроме себя самого, и то по глупости.
Нарочинская нацелила палец ему в лицо:
— Так, во-первых, даже если Женя, как ты соизволил выразиться, мудак, то драка это не изменит. Во-вторых, мы даже не знаем, что произошло, — она увидела, что мужчину ее слова не убеждают и потребовала. — Пообещай мне, что не будешь ее перебивать, делать поспешных выводов и принимать быстрые решения, — Олег мрачнел, думая о чем-то своем, и Марина повысила голос. — Брагин! Обещай мне! Твои эмоции Нинке вообще не помогут, ей волноваться нельзя.
По глазам увидела, что достучалась до него, наконец-то.
Хоть что-то.
***
Дубровская сразила их наповал. Да и себя тоже. И дело было не только в Евгении.
Пару дней назад у супругов разразился бурный скандал, в результате которого Неклюдов поставил ультиматум: или он, или ребенок. Нина, естественно, выбрала не Женю, чем он был крайне возмущен.
Но не успела Дубровская пережить это потрясение, как случилось другое. Федорыч со скорой, узнав о случившемся, тут же сделал Нине предложение. А Дубровская, поддавшись влиянию гормонов и острой потребности быть хоть кем-то любимой, взяла да согласилась.
Брагин давно был знаком с Васей, больше известным как Федорыч. Тот всю жизнь работал фельдшером и работу свою обожал. Не меньше работы Вася обожал и Дубровскую — на протяжении нескольких лет и практически безответно.
Олегу нравился Федорыч. Василий был общительным, честным, неглупым и незлым мужиком, готовым в трудную минуту прийти на помощь. Повидав на своем веку многое, он ценил жизнь, любил людей и умел находить хорошее даже в самых неприятных ситуациях.
Марина знала Федорыча шапочно, но и на нее он умудрился произвести хорошее впечатление. Да и Нинку любил без заламываний рук, какие иногда бывали у Евгения.
— Вот я согласилась сдуру, а теперь не понимаю, как быть дальше, — завершила свой рассказ Дубровская. Напившись чая и наевшись конфет, она заметно упокоилась, хотя и пребывала в полном смятении.
— Да почему сдуру-то? — возразил Брагин. — Скажи, тебе Федорыч нравится?
Нина пожала плечами:
— Нравится.
— Ну! — обрадовался мужчина. — А он тебя боготворит давно и к детям хорошо относится. Да и мужик он хороший, правильный. И квартира у него своя, кстати, если что, — прагматично подметил он.
— Да толку-то, — Дубровская безнадежно махнула рукой. — Люблю-то я Женьку!
Нарочинская же молчала, хотя Нина хотела посоветоваться именно с ней.
Наконец, Марина, сформулировала свое отношение к этой максимально противоречивой ситуации:
— А любовь ли это, Нин?
Подруга озадаченно моргнула:
— В смысле?
— В прямом. Женя поставил условие, выполнять которое ты не можешь и не хочешь, и он это знает. Условие это, к тому же, напрямую связано с твоим здоровьем. Значит, прости меня за эти слова, ты Жене не очень-то и важна, — Нарочинская увидела, как Дубровская хочет возмутиться, и добавила. — Понятно, что это может работать только в одну сторону. Тогда ты его никем не заменишь, даже самым лучшим человеком на планете.
Марина говорила очень серьезно, и в ее голосе проскользнуло нечто такое, что Нина поняла: подруга знает, о чем говорит. А Олегу стало не по себе, но Нарочинская не для него это озвучивала.
— Но может быть и так, что твои чувства к Жене тоже пройдут. Ну потому что ребенок будет любить тебя безусловно, просто за то, что ты есть. А Неклюдов так и будет продолжать ставить условия. Ты же не можешь выбирать между ним и ребенком! — Дубровская слушала как завороженная, словно Марина открывала ей какую-то неведомую истину, поэтому Нарочинская более уверенно продолжила. — Так почему не попробовать дать шанс хорошему человеку, который тебе симпатичен? И себе заодно.
Нина поджала губы и жалобно спросила:
— А Женьке шанс не нужен?
Брагин рубанул рукой по столу:
— Да сколько ты ему уже этих шансов давала! — громко сказал он, увидел, что подруга вздрогнула, и сбавил тон. — Все без толку, Нин. Не в тебе тут дело, понимаешь? — тихо, но твердо добавил мужчина.
Марина покачала головой и накрыла ладонь Дубровской своей:
— Решать в любом случае тебе. Ты и сейчас можешь извиниться перед Васей и отказать ему. Только тогда ты его окончательно потеряешь, а это может быть очень больно.
Позабытая тоска выливалась в каждом ее слове, и Олег почувствовал, как внутри что-то завыло. Их с Мариной история была совсем другой, но они тоже друг друга чудом не потеряли. Причем несколько раз.
Догадавшись, что сейчас ему лучше помолчать, Брагин опустил руку под стол и отыскал ладошку Марины. Нарочинская, не глядя на мужчину, сжала его пальцы.
Дубровская задумалась, глядя в окно, и спустя какое-то время неуверенно посмотрела на Брагина:
— А вдруг я не смогу Федорычу дать то, что ему нужно?
Он по-доброму усмехнулся:
— Ты ему нужна, дуреха. Такая, какая есть.
— Да вдруг я ему только жизнь испорчу! — Нина всплеснула руками. — Или наоборот, нормального настоящего шанса лишу.
Мужчина протер лицо свободной ладонью и уставился на Дубровскую:
— Нинок, Федорычу полтинник, он тридцать лет в медицине, вырастил двоих детей и недавно стал дедом, — не мигая, перечислял Брагин. — Как ты думаешь, знает он, чего хочет, или не знает? Может, ты не будешь решать за него, а? — вкрадчиво предложил Олег.
Дубровская поежилась:
— Все равно это как-то неправильно, как от безысходности какой-то. Решение-то серьезное, а я его спонтанно приняла, на эмоциях.
— Ну и что? — не увидел проблемы Брагин. Сам-то он обычно жил именно по этому принципу.
Нарочинская же прекрасно понимала подругу, но снова подбирала слова.
— Да не бывают спонтанные решения хорошими! — возмутилась несообразительности мужчины Нина.
— Ну, как сказать, — протянула Марина и, решив не утаивать, усмехнулась. — Перед тобой, например, сидит результат очень спонтанного моего решения. Я бы даже сказала — самого спонтанного в моей жизни.
Сказать, что Олег обалдел от сего красноречивого пассажа — это не сказать ничего. Он широко раскрыл глаза, завис с приоткрытым ртом и забыл, что хотел произнести.
Дубровская, глядя на друзей, хмыкнула. Для нее, в общем-то, не стало новостью, что Маринка была единственной, кто оказывал на Брагина подобный эффект, но выглядели они сейчас крайне забавно.
— Да ладно, — мужчина развис и недоверчиво посмотрел Нарочинской в лицо.
— Мармеладно, — непринужденно отреагировала она, разглядывая свою собственную фотографию на стене.
Олег на минуту даже про Нинку забыл:
— Че, правда, что ли?
— Кривда, — Марина упорно на него не смотрела. — В общем, Нин, делай как считаешь нужным. Мы всегда будем на твоей стороне, даже если ты случайно огреешь Женю сковородой. Даже если пять раз подряд.
Ее заявление разрядило обстановку по максимуму, и все трое заржали. Другим словом эти звуки назвать было нельзя.
***
Через час Нина, наотрез отказавшись от сопровождения и клятвенно пообещав позвонить, когда доберется домой, ушла.
Марина закрыла за подругой дверь и сразу оказалась в руках Брагина. Он развернул Нарочинскую к себе, бережно обнял и стал тереться лицом о ее лицо.
Олег так крепко прижимал ее к своему телу, что Марина не могла двинуться. И млела, таяла, сыпалась от его прикосновений. Еще и силы куда-то сбежали: то ли все ушли на поддержку Нины, то ли потратились на всплеск эмоций, который случился под воздействием воспоминаний.
Нарочинская знала, что Брагина задели ее слова. Только произносила их совсем с другой целью.
Он это понимал, но все равно сходил с ума: целовал лицо, волосы, шею и плечи, шептал что-то хриплое, несвязное, но безумно искреннее, скользил ладонями по спине и бедрам женщины.
Дышал Мариной как в последний раз. Боялся, что все может закончиться. Любил.
Она видела это, не открывая глаз.