Нарочинская зашла в ординаторскую и резко остановилась.
На одном из стульев сидела Дубровская. Она была очень занята — бурно обсуждала что-то с Эммой Луспарян, которую Марина не видела с Нинкиного юбилея и о приезде которой узнала только что.
На этом интересное не заканчивалось. Нарочинская посмотрела в сторону и увидела Брагина, а рядом с ним — маленькую темноволосую девочку, в которой с легким опозданием признала Тамару. Отец и дочь сидели на кровати и корчили друг другу рожи. Кто при этом выглядел счастливее — однозначно сказать было нельзя.
— О, Маринка, — первым отреагировал на появление нейрохирурга Олег. — Как все прошло? — он просканировал женщину глазами и задержался взглядом на пояснице, которую Марина подпирала руками.
— Все живы, — Нарочинская прикрыла глаза, отвечая тем самым и на вопрос о самочувствии. — Здравствуй, Эмма, — она снова посмотрела на Луспарян.
— Привет, Марина, — кивнула гостья. — Как дела? — от проверенного источника в Нинином лице Эмма знала, что у Брагина с Нарочинской все хорошо, но не спросить посчитала невежливым.
— Все в порядке, спасибо. Вы как?
Ответить Эмма не успела, потому что Тамарка, до этого момента разглядывающая Марину огромными глазами, кубарем скатилась с кровати и за несколько секунд оказалась рядом с Нарочинской:
— Баби! — восторженно завопила она. — Мама, Баби!
На Луспарян-старшую тут же уставилось три недоуменных взгляда. Она бархатно рассмеялась:
— Тома, это не Барби, это Марина.
Девочка надула губы и сдвинула бровки к переносице:
— Неть! Баби! — и она снова посмотрела на Нарочинскую с тем восхищением, на которое способны только маленькие дети.
Эмма пожала плечами — дочери досталось не только национальное армянское упрямство, но и натуральная Брагинская упертость:
— Марин, проще смириться. У Тамары сейчас бзик на этих куклах.
— Отлично, — малышка по-прежнему стояла рядом и глядела на нее влюбленными глазками, поэтому Нарочинской стало неловко. Она не умела общаться с детьми, особенно с такими маленькими. — Привет, Тамара, — осторожно сказала женщина и погладила девочку по голове. Присела бы, но спина была категорически против.
— Баааби, — с чисто Брагинской интонацией протянула Тамарка и обняла Марину за ногу. И от этого простого, но такого искреннего жеста у Нарочинской екнуло сердце. Тамара сейчас была так похожа на Олега…
Пока Брагин млел, а Эмма с изумлением пялилась на происходящее — дочь удивила и ее, Нина времени не теряла — достала телефон и сделала пару кадров. Лицо Марины, сообразившей, что происходит, было бесценно.
Олег Михайлович же, опомнившись, понял, что одну любимую женщину пора спасать от другой:
— Том, — позвал он дочь, — отпусти Марину… то есть Барби, пожалуйста. Она устала.
Это сработало:
— Баби, ты утала? — жалостливо поинтересовалась Тамара Олеговна, получила утвердительный ответ, взяла Нарочинскую за руку и потянула к кровати. — Одохни, Баби.
Мужчина, получивший обожаемых девочек в лапы, тут же усадил дочь к себе на колени и стал массировать Марине поясницу. Нарочинская выразительно поморщилась, закрыла глаза, чтобы не видеть реакцию извне, но сопротивляться не стала. Понимала, что бесполезно.
Луспарян-старшая изумилась еще больше: она ни разу не видела Олега таким внимательным. Да вообще предположить не могла, что именно с Нарочинской у него сложатся серьезные отношения.
Марина не была похожа ни на одну из его женщин. На Ларису Куликову она не была похожа особенно. Впрочем, Эмма хорошо знала Брагина и не была уверена, что его роман с Нарочинской продлится долго. Хотя, если верить Нине, Олег и Марина были вместе около полутора лет, что уже являлось достижением.
— А че ты деаишь? — не смогла промолчать Тамарка, заметив, где находится ладонь отца.
— Лечу Мар… Барби спину.
— Бойно? — девочка посмотрела на Марину и, увидев, что та отрицательно помотала головой, велела Брагину. — И мне пойечи!
Тот поплыл:
— Командирша, — и начал гладить дочку по спине. Гораздо мягче и легче, чем делал массаж Нарочинской, практически невесомо.
— Это точно в тебя, Брагин, — отметила Эмма. — Такая же упертая и наглая.
— Так, алё. Я вообще-то скромный и уступчивый, — Марина громко фыркнула на его слова, и Олег добавил. — Не надо мне тут.
Тамара Олеговна росла любопытным созданием и привыкла задавать вопросы сразу, как только они появлялись в голове:
— Баби, — она потрогала Марину за руку, — а де твой Кен?
Нейрохирург открыла глаза и, увидев посмеивающегося Брагина, ответила:
— Нет Кена у меня, Тамара.
— Нет? — влез с вопросом Олег.
Марина отрицательно помотала головой:
— Неа, — уж на кого-кого, а на Кена Брагин не тянул совершенно.
Мужчина хотел что-то сказать, но Тамарка была быстрее:
— Надем, — ответственно пообещала она.
Заценив вытянувшееся лицо мужчины и заметив, как веселятся Нинка и Эмма, Нарочинская улыбнулась:
— Ой, как хорошо. Спасибо тебе большое, — она погладила девочку по плечу, и Тамара расплылась в такой же сногсшибательной улыбочке, которой был знаменит ее отец.
Брагин глянул на довольного ребенка и только глаза закатил, продолжая массировать Марине поясницу:
— Дома поговорим.
— Ты только не плачь, — парировала ему «Барби».
Эмма уже откровенно смеялась, а Дубровская сделала еще парочку кадров. По ее мнению, Марина и Олег прекрасно смотрелись вместе с ребенком — оставалось им на это только намекнуть. А если учесть, что намеков Михалыч не понимал, Нина прикинула, не повесить ли ей в приемном плакат с соответствующим призывом.
Удерживала ее от сей мысли только потенциальная реакция Ирины Алексеевны.
Ну и Марины Владимировны тоже. Немножко.
Последняя посмотрела на подругу выразительными глазами:
— Ни-на, — по слогам протянула она. — Иди работай.
Олег же напрягся, и Нарочинская поняла, что сейчас ей озвучат нечто важное:
— Марин, я это, — мужчина прекратил мучить спину и почесал затылок, — пригласил Эмку с семьей и Нинку с Федорычем к нам завтра.
И было в его интонации нечто такое, что Луспарян-старшая и Дубровская поняли: реакция Нарочинской может быть любой.
Но Марина была спокойна:
— Готовить сам будешь. И убираться тоже, — она снова закрыла глаза и навалилась на стену, давая понять, что разговор окончен.
Олег пожал плечами и перевел взгляд на завтрашних гостей. Нина усмехнулась, а Эмма покачала головой:
— Вот это да. Брагин, что это с тобой?
— Так это, Нарочинская — бессердечная женщина, — с готовностью наябедничал он. — Что с нее возьмешь?
И замер с открытым ртом, услышав комментарий Марины:
— Можно подумать, в женщинах тебя интересует именно сердце.
Фраза, брошенная максимально равнодушным тоном, оказалась приправлена столь внушительной порцией едва уловимого ехидства, что заржали все, кроме самой Нарочинской.
Даже Тамарка, которая в силу возраста не могла понять смысл разговора.
***
— Ну вот, — с демонстративным унынием произнесла Дубровская, — вы сейчас все напьетесь, а мне на вас смотреть, — она погладила себя по животу.
Федорыч поцеловал ее в висок:
— Вообще-то я не пью.
— Да знаю я, — в шутку отмахнулась Нина. — Дай повыделываться.
Наблюдать за ними было одним удовольствием, потому что оба сияли и даже не пытались это скрыть. А уж то, как бережно Василий относился к Нине и насколько трогательно ждал появления малыша, даже не поддавалось описанию.
Марина не выпытывала подробности. Она знала, что с Неклюдовым Нина развелась, после чего к ней переехал Федорыч. А еще Нарочинская видела, что подруга счастлива — этого было вполне достаточно.
Марина даже с Брагина выудила обещание не задавать лишних вопросов. Захочет Дубровская — сама расскажет.
— Вообще-то я тоже не пью, — в тон Василию отозвалась Нарочинская, накладывая гостям еду, которую часом ранее Олег заказал в ресторане.
— С каких это пор? — О том, что выразилась некорректно, Нина Дмитриевна поняла в тот миг, когда Марина Владимировна подарила ей такой вы-ра-зи-тель-ный взгляд, что от него стало не по себе даже Эмме Ашотовне, которая просто сидела рядом. — Не, Марин, я не это имела в виду!
Нарочинская усмехнулась:
— Алкоголь под запретом после лечения в наших дражайших стенах. Не то чтобы под категорическим, — протянула она, глядя на гладкий затылок Брагина. Олег, не оборачиваясь, пригрозил Марине кулаком, и она фыркнула. — Но лучше не рисковать.
— А что случилось? — забеспокоилась Эмма, доставая из сумки игрушки маленького Гоши. Сам мальчик сидел на руках у спокойного как стенка отца и с таким же спокойным любопытством разглядывал всех вокруг.
Да, с сыном у Луспарян было значительно меньше проблем, чем с дочкой. Не то чтобы Тамарка была очень бедовой девочкой, но от ее энергичности у Эммы иногда кружилась голова. А Гошка получился на редкость флегматичным — куда посадишь, там и заберешь, сколько бы времени ни прошло. Только игрушками спонсируй.
— Да она чуть не померла у меня на руках, — отозвался Брагин, продолжая накрывать на стол и корчить Тамарке физиономии. Дочка отвечала ему тем же. Казалось, они встретились исключительно с этой целью.
У Эммы на лице высветилось вполне однозначное «ERROR 404», и Марина махнула рукой:
— Не слушай этого балабола. У меня были проблемы с давлением.
— А почему в Склифе?
— Куда Брагин притащил, там и лечилась.
— Можно подумать, тебе там плохо было, — якобы обиженно парировал Олег, подхватил Тамару на руки и чмокнул в щечку. Девочка заливисто рассмеялась и обняла отца за шею.
Дубровская фыркнула:
— Я все думала, что раньше произойдет: Маринка ошалеет от твоего контроля и сбежит или тебя уволят за постоянное торчание в ее палате вместо работы.
— Весь Склиф уволят — Брагин останется, — возразила ей Нарочинская.
Олег прилепил на физиономию самую милую из улыбочек своего арсенала:
— Весь Склиф не смогут уволить, останется ухогорлонос. Я же в ухогорлоносе ничего не понимаю, — из его речи следовало, что остальных специалистов мужчина заменить готов. Причем, зная его характер, с превеликим удовольствием.
Эмма усмехнулась:
— Надеюсь, у Тамары будет такая же самооценка.
— Да! — согласилась с ней малышка.
— Не надо, — театрально ужаснулась Нина. — Штаты этого не переживут.