Зименская в изумлении переводила взгляд с двух идентичных заявлений на двух очень разных сотрудников, написавших эти самые заявления:
— Что случилось?
Брагин демонстративно глядел в окно за спиной Веры Георгиевны, разве что под нос себе не насвистывал, поэтому главврач переключила внимание на бывшую студентку:
— Марина, объясни мне, что происходит, пожалуйста.
Нарочинская пожала плечами:
— Личные причины, Вера Георгиевна.
— Одновременно у обоих?
— А может, мы в синхронное плавание уходим, — елейным голоском оповестил Олег Михайлович, продолжая рассматривать деревья. — Тренируемся.
Нарочинская удержалась от смеха, а Зименская обалдела:
— В каком смысле?
— В профессиональном. Делаем все вместе, очень мотивирует на новые свершения.
Главврач еще раз глянула в заявления, будто бы там могло появиться что-то новое, и отложила их в сторону:
— Это как-то связано со смертью пациентки? Зря я не уделила должного внимания этой ситуации.
Нарочинская покачала головой:
— Ничего не изменилось бы.
Вера Георгиевна посмотрела ей в глаза:
— Я не буду это подписывать.
Не на ту напала — Марина, выдрессированная за долгие годы учебы, даже не думала отводить взгляд:
— Придется, иначе это будет нарушением законодательства. Мы отработаем положенное, не переживайте. У вас будет целых две недели, чтобы найти нам замены, Вера Георгиевна, — попыталась смягчить удар она. — Хороших врачей много.
***
Нина встретила их в двух шагах от кабинета Зименской:
— Ну че, подписала?
— Нет пока, — ответила ей Марина.
Друзья пошли в сторону приемной.
— Да куда денется, подпишет, — Олег поймал грустное выражение на лице подруги и махнул рукой. — Да не переживай, Нинуль, ты почти в декрете, тебя никто не тронет. А потом мелкий подрастет, можешь ко мне на новую работу прийти, — весело заключил он.
— Че это «к тебе»? — в шутку возмутилась Нарочинская. — Может, ко мне.
Нина свела брови к переносице:
— Погодите, вы че, нашли уже, куда сваливаете?
Олег отрицательно помотал головой и взял Марину за руку.
— А че тогда? — не врубилась Дубровская.
— Шансы найти больницу, в которой будут места для нас обоих, невелики, — ответила Нарочинская, переплетая пальцы с пальцами мужчины.
Брагин сбросил остатки шутовства с лица:
— И это, если честно, самая большая проблема.
Дубровская выразительно сморщилась:
— Какие же они сволочи, все-таки. Мне так вас жалко, ребят, — друзья могли бодриться сколько угодно, но Нина видела, как непросто им далось это решение. С другой стороны, Олег и Марина были несокрушимой силой, поэтому Дубровская была уверена, что у них все сложится хорошо. А она… ей и правда скоро в декрет. Прорвется.
Троица обнялась, после чего регистратор вспомнила о своих должностных обязанностях:
— Слушайте, там политравму везут, возьмете? — она отстранилась.
Олег улыбнулся:
— Возьмем, че нет. Правда, Маринка? — он подмигнул нейрохирургу.
— Правда, Олежка, — умело спародировала его Нарочинская.
— И напоследок всееех спасем, — на известный мотив пропел Брагин, заставив женщин рассмеяться.
Но смех быстро утих, потому что за их спинами послышался изумленный донельзя голос Куликова:
— «Напоследок»? Вы что, оба увольняетесь?
Ответа Сергей не получил, потому что Марина и Олег ушли, даже не посмотрев в его сторону. Тогда Куликов глянул на Дубровскую:
— Нин?
Нина выдала доброжелательную улыбочку и ласково произнесла:
— Слушай, Сереж, — увидев, что он повелся, женщина тут же перестала улыбаться и выразительно пожелала, — иди к черту. И Лазарева с собой захвати.
***
О том, что госпожа главврач навесила знатных вербальных люлей заведующей хирургическим отделением, было видно по полыхающему лицу последней. Начальницы вышли в приемное и подошли к Дубровской.
— Нина, Брагин и Нарочинская где? — поинтересовалась Вера Георгиевна.
— На операции.
— Передай им, пожалуйста, как освободятся, чтобы ко мне зашли.
— Хорошо, — кивнула Дубровская и перевела взгляд за спину Зименской. — А вот они!
Олег и Марина были так увлечены каким-то разговором, что не заметили (или сделали вид), что их ждут. Они прошли мимо и попрощались:
— Пока, Нин!
Заметив растерянный взгляд регистратора, главврач взяла ситуацию в свои руки:
— Марина, Олег, — позвала она подчиненных, — подождите, пожалуйста.
Парочка обернулась и вопросительно уставилась на Зименскую. Павлову, стоящую рядом, они игнорировали.
— Как операция? — чтобы начать разговор, спросила Вера Георгиевна.
Брагин сделал бровки домиком:
— Обижаете.
— Жить будет, — отозвалась Нарочинская.
Зименская улыбнулась:
— Это хорошо. Нам нужно с вами поговорить.
— Когда?
— Сейчас, — ответила Вера Георгиевна, догадываясь, что от ее ответа ничего не зависит — товарищи хирурги явно не были настроены общаться.
— А мы не можем сейчас, — подтвердил ее мысли Олег Михайлович.
Он явно издевался и прикидывался таким мальчиком-зайчиком, что Павлова вспылила:
— Да речь идет о вашем будущем!
Нарочинская пронзила ее насмешливыми глазами:
— Будущее? Наше? С вами? — с интонацией комсомолки, спортсменки и просто красавицы «удивилась» она.
— Лучше сразу убейте, — предложил Олег.
Павлова очень хотела сказать что-то еще, но Зименская взглядом пригвоздила ее к стойке регистрации.
— Вам трудно задержаться, что ли? — совсем не по-начальничьи спросила Вера Георгиевна.
— Нам некогда, — с готовностью возразил Брагин.
— И чем же вы таким заняты?
Этот ответ Олег не продумал, поэтому брякнул первое, что в голову пришло:
— А нам с Мариной Владимировной, знаете ли, пора делать детей.
От подобного заявления у обеих руководительниц и Нины вытянулись лица. Как под копирку.
Марина мысленно усмехнулась — Брагин умел сражать наповал. Но внешне Нарочинская осталась спокойной:
— Сами понимаете, Вера Георгиевна, — невозмутимо сказала она, — дети — это святое.
— Не можем остаться даже ради вас, — в аналогичном тоне сообщил мужчина. — До свидания.
Уже уходя, Нарочинская слегка обернулась к Павловой:
— Всего хорошего, Ирина Алексеевна, — и по голосу было понятно, что желает Марина заведующей только самого плохого.
Но Павлову беспокоило не это. И даже не возможные последствия увольнения подчиненных. Она вдруг поняла, как сильно Марина Владимировна и Олег Михайлович друг друга любят.
Ее, Ирину Алексеевну, никто и никогда так не любил.
И от этого осознания стало очень грустно.
***
Они завалились в машину и расхохотались. Олег закинул голову на сиденье, а Марина уткнулась мужчине в плечо.
Огромный стресс, разочарование в коллективе, сложная операция, а потом и феерическое завершение рабочего дня наложились друг на друга. Поэтому успокоиться Нарочинская и Брагин не могли очень долго.
— Нет… ты… ты видел их… лица вообще, — с большими паузами и не меньшим трудом проговорила Марина.
— О дааа, — довольно протянул мужчина. От плохого настроения не осталось и следа. — Ради такого и уволиться не жалко.
Хирурги посмотрели друг на друга, и их снова скрутило в приступе неконтролируемого ржача.
— Олеег, — уже всхлипывая, но не переставая смеяться, простонала Нарочинская, — сделай что-нибудь… Я уже… не могу столько… ржать.
Брагин потер лицо ладонью, пытаясь успокоиться, глубоко вздохнул и хитро сощурился:
— Ну, есть один вариант.
И, прежде чем Нарочинская успела задать вопрос, Олег наклонился к ней и поцеловал.
***
На выходных они принципиально игнорировали все звонки. Ответили только Нине, которая позвонила в конце второго дня.
Дубровская сообщила, что виновных нашли. Оказалось, что одна из медсестер отлучилась с поста, хотя утверждала, что была на месте. В это время в палату зашел муж Цветковой, который ее же в Склиф и привез, чтобы вроде как спасти. Он-то и сделал последний укол. А затем, не желая отбывать срок, благоразумно решил переложить вину на врачей.
Поступок свой мужчина «обосновал» тем, что жена так на него смотрела, что он не смог не выполнить ее просьбу. Но ему, конечно же, никто не поверил.
Еще Нина сказала, что и Павлова, и Зименская очень хотят, чтобы Олег и Марина остались. Ирина Алексеевна даже готова принести извинения, если это необходимо.
— Вы подумайте хорошенько, прежде чем отказываться, ладно? — попросила друзей Нина. Если честно, она не особо верила, что они останутся.
— Подумаем, — пообещал Олег и, попрощавшись, нажал на сброс.
Мужчина посмотрел на Марину, которая лежала у него на груди.
— Я слышала.
— Ну да, Нинка — труба, — усмехнулся он и посерьезнел. — Что думаешь?
Несмотря на кучу грязи, которая вылилась на них за эти дни, Нарочинская понимала, насколько Брагину дорог Склиф. Даже не конкретные люди, хотя и некоторые из них тоже, сколько само здание, атмосфера, помещения и чокнутый режим работы.
Если Олег сможет переступить через случившееся, чтобы работать в институте Склифосовского дальше, то она и подавно. Да и друзья Марину не предавали. Просто потому, что она не считала Куликова и Лазарева своими друзьями.
— Как ты решишь, так и будет.
Брагин не знал как поступить, но от ответа Марины стало тепло.
Он поцеловал ее в волосы:
— Надега моя.