Казалось, в преддверии городского турнира по кендо в одном из клубов – додзе, как их называли – должны будут царить шум и нервно-воодушевленная суматоха, поражающая землян, да и не только их, перед любым достаточно значимым событиям – особенно событиям того ряда, когда каждый сам вынужден будет продемонстрировать все, на что должен быть способен. Но нет. Похоже, дисциплина здесь была принята просто железная, да и люди, слишком уж эмоционально выражающие свои настроения, ни в одной из команд не задерживались надолго. Или уходили, или воспитывали более надлежащий характер.
Впрочем, тут как раз и нечему было удивляться.
Скрытая от присутствующих пологом чар девушка невольно напряглась, когда инструкторы этих групп оказались напротив и взглянули друг на друга, прежде чем склониться в почтительном поклоне. Еще никто не успел переодеться в снаряжение для тренировок, поэтому коротких внимательных взглядов обоим наверняка хватило, чтобы изучить лицо напротив. Миловидная женщина без возраста с очень коротко, по-мужски, подстриженными волнистыми волосами, не смотря на проседь сохранившими необычный оттенок густого меда. Высокий седовласый мужчина с благородным ястребиным лицом и застарелым шрамом на шее, чуть выходящим и на лицо – по краю челюсти. Раньше как-то и не заметном из-за бородки и длинных волос… Хватило, чтобы изучить эти лица, взаимно их запомнить – но, разумеется, не узнать. Эти люди встречались впервые в жизни.
Люди.
Но символичным, пожалуй, было то, что встретились впервые они все равно в качестве предводителей пусть и не враждующих армий, но – воинских клубов, которым вот-вот предстоит столкнуться между собой на городском турнире. И Блю в достаточной мере представляла себе степень подготовки обеих команд, чтобы не рискнуть делать тут какие-либо ставки – и не сомневаться, что столкновение это будет крайне напряженным.
Девочка, однако, вовсе не на тренировки посмотреть прилетела. И даже – хотя, возможно, это тоже было небезынтересно – не на реакцию этих двоих, когда они все же встретятся. Частично развеяв полог, так, что люди по-прежнему ее не видели, чего теперь уже нельзя было сказать о созданиях, умеющих смотреть, Блю подлетела к черноволосому пареньку, точно так же, незаметно для землян, наблюдавшему за подготовкой к тренировкам.
- Зачем ты следишь за ними? – тихо спросила она, едва касаясь мысами дощатого пола и наполовину складывая за спиной темные перистые крылья. Готовой быть приходилось к любой его реакции…
Но Сульфус только чуть повернул голову на голос и, словно бы ничуть не удивившись ее появлению, ответил:
- Все еще пытаюсь понять, можно ли сохранить собственную личность, утратив прежнюю природу и воспоминания. Но…
Замолчав, молодой дьявол неопределенно дернул плечами. Что «но» уточнять он, похоже, и не собирался – а мог и сам не осознавать достаточно четко. Можно было спросить, в чем же наказание, когда не помнишь прежнего себя и не чувствуешь никакой потери. Можно было полюбопытствовать, что собираются делать Высшие и Низшие Сферы потом, когда через полвека, вряд ли больше, жизни земных воплощений изгнанников уже подойдут к концу и после смерти человеческих тел оба вновь окажутся в эфирном мире, со всеми своими способностями и воспоминаниями. Можно было…
- Мне казалось, вы передумали насчет перспективы добровольно перевоплощаться в землян.
- Все шастаешь и подслушиваешь! – Сульфус попытался сказать это язвительно, но губы в неподходящий момент нервно дернулись, ослабив эффект. – Да, мы передумали. Но все ведь могло сложиться иначе. А может быть, все еще и может сложиться иначе…
Понятно. Блондиночка в очередной раз отделалась самым-самым последним из всех последних предупреждений, а он…
- Собираешься разделить участь Раф, если ее все-таки лишат крыльев за какой-нибудь очередной проступок.
- Я абсолютно уверен, что она сама строже проследить за собой во избежание новых проступков, чем все приговоры Сфер. Нет… Дело в этой Анжели, которая оказалась все-таки жива… в каком-то смысле. Теперь способ ее разбудить стали искать с новой силой, наверное, даже и найдут – а я думаю совсем о другом. О том, что Раф привязывает к Земле все больше ниточек, если так пойдет и дальше, их станет не меньше, чем привязанностей к небу. Лучше попытаюсь обдумать эту мысль сейчас… решения-то все равно принимаются спонтанно и совершенно не те, которых ждешь. Поэтому и интересно стало понаблюдать за нашими желез… э-э, в общем, за ними. Иногда мне кажется, что они оба в точности те же… Даже занятие себе на Земле нашли, как видишь – такое. Я бы, наверное, даже записался в клуб к кому-нибудь из них, но во всем этом самурайстве слишком много дисциплинарных правил – ладно бы только на самих тренировках потерпеть, но потом их с ушей стряхивать! Ну, а ты?
- По правде говоря, я пришла с тобой попрощаться.
- И это все?
Возможно, и этого-то делать не следовало.
- И все. Насколько я понимаю, вы во всем уже разобрались и без меня! – девушка указала коротким взглядом на сенсеев, сейчас по очереди произносящих короткие церемониальные нравоучения перед линейками учеников.
- Ну, разобрались. Но не может же главная загадка так и остаться неразрешенной – у меня за полгода голова едва не вскипела, как котелок – наверное, за всю прошлую жизнь не приходилось столько думать о чем-то конкретном! Дошел до того, что в библиотечных книгах что-то искать начал – позор мне на голову убежденного неуча!
- Я… я показалась тебе самым интересным, что было во всей этой истории? – тихо спросила Блю, так с ходу и не выбрав, недоверие придать голосу, насмешку или, может, чего-то еще. В результате – чего ей совершенно не хотелось, слова прозвучали с какой-то будто бы робкой надеждой. Дьяволенок наконец-то повернулся к ней по-настоящему, а не едва выворачивая шею, и заглянул в глаза.
- Я не пытался тебя обманывать, Блю. Я действительно хотел понять, чем они удерживали и тебя тоже, хотел тебе помочь, раз уж мы оказались в похожих ситуациях. Как твой друг…
- Как друг! – эхом повторила синеволосая, подняв руку, чтобы коснуться кончиками пальцев почти такой же бледной, что и у нее, но при этом очень горячей кожи дьявола. Выждав пару мгновений, Сульфус мягко взял ее за запястье и отвел ладонь от своего лица.
- Именно так. Как друг. Прости… мне действительно очень жаль! – еще одна нервная улыбка. – Но все и так уже запуталось дальше некуда.
- Может быть, именно я тебе и предлагаю сейчас выход из этого тупика! – с неожиданной для себя горячностью воскликнула Блю. Дьявол упрямо отвел золотистые глаза и слегка отстранился. Хотя бы не стал повторять извинения… Что ж, она ведь и правда здесь, чтобы попрощаться. Только для этого.
- Значит, не хочешь ничего рассказать, – явно чтобы перевести разговор, с притворно-преувеличенным разочарованием подытожил Сульфус.
- Вовсе не из-за того… не из-за твоего ответа. Я не могу. Мне тоже действительно очень жаль. И…
Неуверенно покрутив пальцами, Блю на миг зажмурилась и резко выдернула из своего крыла антрацитовое перо, в ладони почти сразу потерявшее и без того тусклый фиолетовый свет, и протянула своему собеседнику.
- Понятия не имею, почему ты решил меня назвать «птицей счастья», но, может быть, когда-нибудь тебе покажется, что я могла бы помочь в этом – это поможет найти нужное направление. Только не пытайся использовать для шпионажа или чего-то в этом роде! Нет-нет, никаких слов чести – как будто я не знаю, что для дьявола долгом чести будет как раз непременно перевернуть обещание вплоть до противоположного! Просто возьми. Мой мир и мой народ примет кого угодно – таким, какой он есть.
- Блю, я действительно…
- Я имею в виду вас обоих, Сульфус. Это лучший способ разрушить преграду, чем отказываться от бессмертия и силы…
- Но истинной сути все равно лишивший бы. Но… благодарю тебя! – поколебавшись, парень все-таки взял перо, на несколько коротких мгновений накрыв руку Блю горячей сухой ладонью.
- Счастливо тебе…
Как-то странно было снова повторять слово «счастье», да и не совсем нравилось, но в самом деле – желать «всего хорошего» или «доброго» в адрес дьявола – это было бы еще хуже!
Вспорхнув над полом и раскрыв пошире крылья, Блю тенью скользнула прочь сквозь скамьи, сквозь стены здания додзе. Ее полет лежал не вверх, но и не вниз…
Достаточно лишь на мгновение потерять чувство пространства за время короткого нырка-перехода, чтобы потом еще долго барахтаться, если даже сила тяготения как-то не слишком охотно подсказывает, где верх, а где низ, когда все кругом уже через пару метров становится неразличимым в густом сером с зеленоватым отсветом тумане. Как над огромным болотом, да только, сколько не лети, ни падай, сложив безвольно крылья, вниз, все равно ничего внизу так и не достигнешь, лишь все ту же туманную пустоту… Хотя ведь на чем-то же должны стоять все эти то и дело выныривающие островками в сумраке колонны, высокие площадки, навесные мостики и лестницы над пустотой между ними – полуразрушенные, словно древние руины – но чувство такое, что древними и полуразрушенными они выглядели с самого начала… Было же когда-то и у них – начало, кто-то же все это строил, создавал с неизвестной теперь целью? Но время, должно быть, здесь так же сворачивалось кольцом, что и пространство – до бесконечности пустое, в какую сторону ни лети… Наверное, поэтому летать по Лимбу было страшно даже тем, кто не утрачивал здесь крыльев – меряя шагами лестницы и мостики проще было чувствовать хоть иллюзию пути, хоть надежду не затеряться в туманах и не сгинуть, слившись с пустотой.
Надежду! Это, кажется, вратам в Подземелье положено гласить «Оставь надежду, всяк сюда входящий», но – вот будь только у Лимба свои собственные врата, им бы это изречение подошло куда больше. Вот только что за врата могут быть у места, нигде не начинающегося и нигде не заканчивающегося? Порог, через который можно войти сюда, таиться буквально под каждой тенью любого из миров, но разве эти плавающие норки – врата?
Ошибочным было сказать, что Лимб служил местом мучений. Для мучений тоже нужно что-то! Находясь здесь, нельзя испытать ни физической усталости, ни голода, ни жажды, а способы причинить боль пришлось бы вдумчиво изобретать. Были здесь такие – вдумчивые. Некоторых даже хватало действительно надолго, прежде чем туманы капля за каплей высосут все воспоминания, все чувства, все страхи и желания, оставив от человека, Вечного или кого угодно еще лишь съежившуюся оболочку. Тем хуже, что бессмертных это опустошение все равно не убивало – продолжалось существование… некое существование, слабо поддающееся осмыслению.
Блю кольнуло легкое беспокойство. Рейна была как раз из тех, кого хватало надолго, но теперь, без своего слуги-землянина, ставшего для нее живым якорем из прошлого – теперь, несколько месяцев спустя захочет ли она узнавать вернувшуюся девочку, и вспомнит ли, куда и зачем та улетала? Когда в глубокой зыби где-то впереди мелькнул розоватый отсвет венчающей широкую колонну с площадкой наверху сферы (издалека это было похоже на магический посох с шаром-навершием или одну из тех фруктовых конфет на палочках, что продавались на Земле), беспокойство принялось нарастать и нетерпеливо задрожало, превратившись почти в тревогу, прежде чем Блю сумела-таки достичь высмотренной цели. Даже самый тусклый розовый свет выделялся из здешнего сумрака такой невероятной яркостью, что мелькнувшая колонна сразу же показалась совсем близкой – при том, что лететь до нее пришлось мучительно медленно и долго. Туман словно стал плотным, как кисель, и всячески тормозил движения.
- Я вернулась, Рейна!
Звуки здесь тоже разносились иначе. Как-то иначе. Но все же до не шелохнувшейся даже фигуры женщины за мерцающим лиловым барьером слова подлетающей Блю должны были долететь вполне внятно. А та не ответила и даже не повернула голову.
Подлетев, наконец, вплотную, Блю боязливо коснулась лиловой сферы ладонью – та лопнула от прикосновения, как огромный мыльный пузырь, и погасла. Что ж, отставные генералы выполнили свою часть сделки. Если после разговора с Сульфусом Блю каким-то краешком души и захотела пожалеть, что так ему тогда ни в чем и не призналась – теперь этому сожалению следовало бы так же бесследно развеяться.
Темноволосая женщина в сером, казалось, осталась совершенно безучастна, ее можно было даже принять за каменное изваяние – такое же древне-безвременное, как здешние постройки. Приземлившись на площадку поверх колонны, девочка кинулась вперед и схватила Рейну за руки.
- Мне все удалось, ты слышишь? Ты свободна… МЫ все теперь будем свободны! Я…
О подробностях своей миссии и превратностях треклятого пути Избранной говорить ничего не хотелось. Даже не из-за Сульфуса. Но, наверное, придется – ведь как-то же необходимо было Рейну расшевелить! Иначе все это…
- Что нам делать дальше?! – Блю легонько встряхнула собеседницу. Темные губы чуть приоткрылись, словно серая маска лица собиралась расколоться. – Скажи, что теперь?
- Прям так и «теперь»! Жди следующего сезона… – скорее хрипловато выдохнула, чем произнесла та. Девушка опешила, тоже едва не растеряв все слова.
- Что? Какого еще сезона? О чем ты говоришь?!
- Они приходили ко мне! – едва шевельнув одеревеневшими губами, пробормотала Всебесцветная. – Девчонки… подруги Раф. Расспрашивали об Анжели…
- Анжели? Да, Сульфус сказал, что им удалось разыскать ее! – попыталась ухватиться Блю за этот странный проблеск. Рейна хрипло втянула в себя воздух и слегка покачнулась.
- Анжели… она жива? Столько лет прошло… еще столько лет…
- В некотором смысле жива. Они не знают, как…
Смолкнув на полуслове, Блю попыталась удержать покачнувшуюся женщину на ногах, но та все равно сползла вниз, мягким серым ворохом привалившись к камню. Получилось только осторожно присесть рядом.
- Анжели жива… но ведь теперь же в этом уже нет никакого смысла? Ведь так. Тогда почему – сейчас? – выцветшие желтые глаза смотрели сквозь лицо девочки. Потом… Потом, наверное, где-то там, в глубине, под этим похожим на раскрашенную серую маску лицом, за этим тусклым взглядом что-то щелкнуло, во всяком случае, голос Рейны снова стал похож на прежний, разве что, более тусклый и усталый. – Ты все сделала правильно, девочка.
- Дорогой ценой! – вырвалось прежде, чем Блю сумела себя оборвать. Но женщина лишь горько усмехнулась.
- Поверь, приняв иное решение в выборе между чувством и долгом, ты в результате расплатилась бы по обоим счетам гораздо, гораздо страшнее. Я, наверное, знаю это лучше, чем кто-либо еще. Прости, что не встретила тебя, как должно, маленькая принцесса – наверное, если бы не те любопытные девчонки, я бы успела тут и вовсе забыть, что умею разговаривать!
- Какая же из меня принцесса? – первой поднимаясь на ноги, чтобы подать Рейне руку, хмыкнула Блю. Женщина выпрямилась и со слегка вымученной улыбкой погладила ее по лицу.
- Придется ею стать, если именно принцесса всем нужна… нет, необходима. Не за мной же, бескрылой изгнанницей, кто-то пойдет в начале своей истории, нет… все, что я могу – открыть для вас этот путь. Забавно, учитывая, что именно вас, в отличие от меня и мне подобных, не удерживает в Лимбе какое-либо преступление, у вас нет ни нет, ни цепей – и все же вы даже больше пленники этого мира, нежели любой из изгнанников!
Не пленники. Если бы только все было так просто…
- Мы сами стали его частью, стали им самим – такое крепче любых цепей!
- Но не нерушимо. Ничто, пожалуй, в конечном итоге не нерушимо! – обняв девочку за плечи, Рейна подвела ее к самому краю платформы. Вокруг на лестницах, площадках и мостиках в туманном мареве уже кишело черно-белое мохнатое море, кишело и жутко глазело отовсюду пустыми призрачно-красными глазами. – Видишь их? Первые мои годы в Лимбе все, что я могла – это отбиваться от то и дело набегавших стай собственными цепями – даже без чувства усталости не так уж часто удавалось делать это дольше, чем им надоедало пугать меня. Тогда я еще боялась смерти… быстро пришлось понять, что эти милые зверушки все равно не в состоянии подарить мне ее. Потребовалось долгая, очень долгая работа – но разве теперь они не послушны каждому моему слову? Разве не находятся полностью в моей власти?
- Просто сделай, что обещала! – ежась под единым взглядом тысяч глаз, напомнила Блю. К сожалению, вспомнив, что умеет разговаривать, Рейна тут же вернулась к любимой своей высокопарности, а девушка прекрасно помнила, что разглагольствовать таким образом Всебесцветная может часами, днями, а то и неделями, отыгрываясь за то, что слушателей большую часть жизни ей встречается маловато!
Рейна вскинула руки, хлопнув чуть обветшалыми рукавами, как крыльями. Можно было бы назвать это взрывом или вспышкой, возникшей там, где стояла женщина в сером, и мгновенно распространившейся во все стороны, однако глаза ничего не уловили, а кожи стоявшей совсем рядом девочки не коснулось даже слабое движение воздуха, поэтому оба названия как-то не подходили. Но что-то… что-то же ведь это было! Пространство вокруг колонны мгновенно освободилось от серой туманной хмари, то ли оттесненной в стороны, то ли просто истаявшей. Конечно, внутри не было ни света, ни темноты, чтобы заполнить очистившийся воздух чем-то, кроме тусклого сумрака, но все же что-то в нем теперь напоминало серость предрассветного утра или жемчужного погожего вечерка – а вовсе не густого киселя над болотом. И черно-белого пушистого моря с множеством жутких глаз больше не было – на площадках и лестницах выпрямлялись, потерянно оглядывались и неуверенно расправляли перистые крылья – черные крылья, серые, белые или рябчато-пестрые, с синеватым, фиолетовым или тускло-зеленым отсветом – фигуры в серых одеяниях.
- Те из них, что кто-то когда-то помнили, давно это забыли, – коснулся уха шепот Рейны. – но большинство и вовсе не знало иной жизни, кроме беспамятства. Теперь ты можешь начать писать для них новую историю, принцесса Серокрылых.
«Ну, какая из меня, в бездну, принцесса?!» – потерянно повторила Блю про себя. Отчего-то все смотрели именно на нее, словно и не замечая пробудившую их из забытья Рейну, смотрели, наверное, чего-то ожидая, а девочка с трудом подавляла трусливый порыв спрятаться за спину Всебесцветной.
Да и крылья у нее, конечно же, вовсе не серые…