День проходит в настороженном, слегка тревожном ожидании, которое Эйлис тщательно скрывает за вежливой маской и привычными делами. И все же стоит только кому-то из стражи или слуг обратиться к ней, как крылья так и норовят невольно вздрогнуть. Но о подмене документов речь не заходит. Хорошо, наверное. Эйлис ведь не знает точно, когда брат должен отправить бумаги, и сколько еще дней пройдет в подобном напряжении.
Стоя на балконе, она поднимает голову к серому небу. Не самый удачный вариант действий. Слишком много неизвестного и, следовательно, волнений. Нужно больше узнавать и лучше готовиться, чтобы в следующий раз не сомневаться в надежности и успешности плана. Чем дальше она зайдет в продумывании побега, тем большее значение это будет иметь.
И первым делом необходимо убедиться, что Айли ни о чем не расскажет. Эта мысль не первый день не выходит из головы. Эйлис смотрит на нее со всех сторон, но все не может понять, как лучше подвести к этой теме. Прямой вопрос, или даже приказ, скорее всего, наткнуться либо на очень расплывчатый ответ, либо на отказ, да и отцу с матерью, скорее всего, станет известно. Нужно действовать изящнее и аккуратнее, возможно, сделать так, чтобы все фрейлины дали похожую клятву. Вот только как это устроить все еще непонятно.
Эйлис чуть сильнее опирается на балконные перила. Может, она подступается к этому вопросу не с той стороны? Что может заставить кого-то дать клятву? Выгода, как в случае с торговцем. Шантаж, если удастся узнать нечто весомое. Но кажется, что для обоих вариантов ей не хватает влияния, возможности предложить нечто стоящее или поинтересоваться чем-то, не вызывая вопросов, для чего это потребовалось. Что тогда у нее есть? Эйлис слегка наклоняет голову набок. Одежда, но едва ли ей кого-то можно заинтересовать. Украшения. Уже интересней. Их много, едва ли их кто-то считает, и все они выполнены из драгоценных металлов, многие еще и с камнями. За каждое из них скорее всего можно получить несколько золотых монет. Но хватит ли их для убеждения?
Эйлис сдерживает тихий, рвущийся наружу вздох. Все вновь упирается в то, что ей не хватает знаний, в особенности знаний о жизни за пределами замка, о том, как добиться от других нужных действий и реакций, особенно если они заметно отличаются от принятых. И сейчас понятней становится снисхождение, изредка мелькавшее во взгляде знати, когда Эйлис, подражая другим, пробовала вести свои словесные игры. Должно быть, выглядело это весьма наивно.
Она обводит взглядом серое небо. Устремиться бы сейчас туда. Среди облаков и темных туч уж точно нет места проблемам, волнениям и тревогам. Но нельзя. У нее другая роль, и еще многое предстоит обдумать.
Сквозь отражение зеркала Эйлис с легкой задумчивостью наблюдает за фрейлиной, расчесывающей спутавшиеся волосы. День не принес особых новостей, да и брат за ужином вел себя точно так же, как и всегда. Либо он еще не отправлял документы, либо затея удалась и сейчас нужно дождаться отцовской реакции. От мыслей об этом становится не по себе, но Эйлис старательно отгоняет эмоции. Ее вмешательство — последнее, о чем подумает отец. С его точки зрения это, во-первых, бессмысленно, а во-вторых, слишком сложно. Все же есть что-то полезное в том, что никто не воспринимает ее всерьез.
Прислушавшись, Эйлис различает приглушенные голоса служанок, готовящих горячую ванну в соседней комнате. Она давно уже привыкла вслушиваться в каждый разговор, надеясь узнать что-то, что можно потом использовать. И пусть всех слов разобрать не удается, упоминаний города и стражи достаточно, чтобы заинтересовать.
— Вы не слышали о каких-нибудь интересных новостях за последнее время? — интересуется она у фрейлины. — Может, что-то необычное или просто занимательное, но не настолько значимое, чтобы обсуждать в высших кругах. Я была бы рада послушать.
Девушка ненадолго задумывается, откладывает золотой гребень и берет в руки щетку для мелких перьев.
— Только обычные сплетни, миледи, почти ничего стоящего, — она слегка покачивает головой. — Разве что… я слышала лишь украдкой, но похоже один из торговцев, что был на ярмарке, решил привлечь к себе внимание другим способом. Не знаю, как ему удалось, но он убедил городскую стражу прилететь куда-то за городские стены, уверял, что им надо что-то увидеть, но похоже, ничего выдающегося так и не случилось.
Эйлис тихо радуется, что у нее есть возможность наблюдать за выражением лица в отражении зеркала и контролировать его тщательней, чем обычно. Она ведь прекрасно понимает, о чем идет речь. Встреча, предложенная Нарвеном. Ее должны были увидеть стражники и затем сообщить Тициану.
— Не представляю, на что он рассчитывал, — за легкой насмешкой Эйлис маскирует дрожь от мысли о возможных последствиях.
Спокойно. Этого не случилось. И нужно понять, где она ошиблась, чтобы впредь исключить такой вариант. Торговцы, согласившиеся на клятву, не должны были ничего рассказать, они просто бы не смогли. Рассказать… Конечно же. Нарвен не собирался никому ничего рассказывать — иначе бы он это уже сделал — он хотел показать страже ее участие. Эйлис не уверена, помогло бы ему это приблизиться к цели, но основного это не меняет: нужно тщательней продумывать клятвы. И теперь есть еще один вопрос: не решит ли кто-то показать страже само письмо с клятвой и предложением. Не стоило оставлять там оттиск родового артефакта. Тогда это казалось разумным, а теперь к тревогам добавляется еще одна.
— Должно быть, захотел выделиться среди остальных, — голос фрейлины вырывает из задумчивости, — но что-то пошло не так.
В этом Эйлис даже не сомневается. Впредь стоит быть еще осторожнее.
Эйлис скользит взглядом по стоящим перед ней шкатулкам с различными украшениями. Она и не думала, что за прошедшие годы их скопилось так много, да и носит она совсем немногое, чаще предпочитая подбирать для нового платья нечто уникальное. Эйлис не сдерживает тихой усмешки над самой собой: теперь их количество выглядит более чем логичным. Балы, приемы, поездки в город — все требует своих образов, и это без учета подарков от знатных лордов и леди.
И здесь, скорее всего, никто не заметит пропажи нескольких безделушек. Вот только как лучше выбирать подходящие? Украшения, что дарил Тристан, однозначно отпадают; несколько особенно нравящихся комплектов тоже. Но остается все равно слишком много.
Она ненадолго оборачивается к служанкам, продолжающим приносить шкатулки.
— Сколько их еще осталось?
— Немного, миледи, — отвечает служанка, — всего пара шкатулок.
Эйлис кивает, показывая, что услышала. Есть еще несколько минут, чтобы подумать.
В конце концов она все же откладывает в сторону больше десятка украшений: золотые браслеты, броши, шпильки, ожерелья, колье с редкими вкраплениями сапфиров, аметистов или изумрудов, которые не выглядят уникальными и вполне могут подойти и к нарядам фрейлин. Эйлис приказывает слугам сложить их в отдельную шкатулку и убрать украшения на места. Теперь нужно дождаться вечера и правильно все разыграть.
Она украдкой смотрит по сторонам, убеждаясь, что кроме нее и Айли в покоях никого. Слишком рискованно и дальше откладывать этот разговор. Так что уже не имеет значения, что идея далека от желаемого изящества. Игру нужно начинать.
— Как поживает ваша семья? — добавив в голос нотки обеспокоенности, интересуется Эйлис.
— Все хорошо, миледи, благодарю за беспокойство.
Этот ответ она слышала уже не раз и все же надеялась, что сейчас Айли скажет чуть больше, но продолжать тему придется самостоятельно.
Эйлис вновь боковым зрением осматривает спальню. Никого. И шагов не слышно.
— Надеюсь, суммы, что вы им отправили, оказалось достаточно, чтобы ситуация стала более благоприятной, — теперь в голосе улавливается участливость.
— Она определенно решила часть проблем, — в интонациях Айли отчетливо слышна растерянность, — еще раз благодарю, миледи.
— Лишь часть? — легкое удивление проскальзывает в тоне.
— Верно, миледи.
На несколько мгновений повисает тишина, Эйлис слегка наклоняет голову, делая вид, что раздумывает над словами фрейлины, хоть и прекрасно знает, что собирается предложить.
— Не могли бы вы принести сюда шкатулку с украшениями? Небольшую с сапфирами на крышке, она не должна стоять далеко, — выждав уместное количество времени, произносит Эйлис и успевает заметить, как во взгляде Айли вспыхивает понимание. Разумеется, она догадалась, о какой шкатулке идет речь: наблюдала днем за тем, как Эйлис распределяла украшения.
— Как прикажете, миледи, — приободрившись, произносит Айли и скрывается в гардеробной.
Эйлис же задумывается над реакцией. Кажется, пока все идет весьма неплохо. Пусть Айли не спешит вдаваться в детали проблем своей семьи, помощь ей определенно не помешает. На этом и строится расчет Эйлис. Отчасти она опасалась услышать, что никаких проблем уже нет, но в таком случае собиралась предложить укрепить положение в будущем. Вариант с заметно меньшими шансами на успех, хорошо, что не пришлось к нему прибегать.
Айли ставит шкатулку на туалетный столик и открывает крышку, ее крылья слегка подрагивают то ли от волнения, то ли от предвкушения. Эйлис вновь изображает задумчивость, обводит взглядом украшения, словно все еще сомневаясь.
— Я могу предложить вам выбрать из забрать столько украшений из этой шкатулки, сколько вы пожелаете, хоть их все, — спокойно произносит она, — можете поступать с ними, как пожелаете: носить, продать, отправить семье, — однако взамен мне необходима клятва, что все мои приказы и распоряжения, обозначенные мною как то, что должно остаться лишь между нами, например, как в случае с торговцами на ярмарке, озвученные до этого и последующие в будущем, не будут ни рассказаны в любой из существующих форм, ни представлены каким-либо иным образом, способным раскрыть их содержание. — Эйлис замечает, как во взгляде Айли проступают сомнения. Ожидаемо. — Поверьте, я ничуть не сомневаюсь в вашей верности, — она располагающе улыбается, — но я знаю и то, что отец с матушкой могут не совсем верно истолковать мои действия, если услышат о них от кого-либо еще, и такой вариант позволит преподнести все в верном свете. И, обещаю, в этих распоряжениях не будет ничего опасного или же идущего вразрез с нормами этикета, скорее всего, они окажутся близки к тому, о чем я уже просила.
Эйлис сильно сомневается в правдивости финальных фраз. Пусть она и не собирается посвящать Айли во все детали плана, приказы так или иначе приведут к ее побегу. А это и опасно, и уж точно не соответствует этикету. И все же Айли об этом знать не должна, а вот ложь сможет ее убедить. Это заметно по тому, как она переводит взгляд с лица Эйлис на шкатулку на столе и обратно.
— Я правда смогу взять их все? — в голосе Айли слышатся сомнения.
— Именно так, — кивает Эйлис, — только в этом случае, когда будете относить ее на место, положите внутрь что-нибудь из соседних шкатулок, чтобы не возникло вопросов, почему она пуста, — на губах замирает заговорщическая улыбка.
Айли кивает и продолжает раздумывать. Эйлис ее не торопит, хоть и чувствует подступающее волнение. Спокойнее. Пусть сейчас все и должно решится, нельзя показывать, как много это значит. Иначе Айли может догадаться, что со знанием тайн можно и самой чего-то требовать, обещая в случае отказа рассказать о секретах Тициану либо лорду Нейрано, либо леди Изабелле, либо Виттео.
— Тогда, — вздохнув и подняв взгляд произносит Айли, — я, Айли Ар’Эрвейс, клянусь, что ни своими словами, ни действиями, не расскажу, не покажу, не дам узнать каким-либо иным образом про приказы и любые другие рассказы Ее Сиятельства леди Эйлис Дэ’Лэй, о которых было и будет сказано, что они должны быть сохранены в тайне. Ahau.
Вслушавшись в формулировку и убедившись, что ничего не забыто, Эйлис кивает.
— Благодарю, — улыбается она, чувствуя охватившее ее облегчение. Хотя бы об этом теперь можно не волноваться. Впрочем, остается еще одна деталь. — Можете принести мне чернила и несколько листов?
Айли кивает, бросает взгляд на шкатулку с украшениями и уходит в гостиную.
Нужно написать на листах схожую клятву и придумать любой, даже глупый повод, чтобы другие фрейлины расписались, не заглядывая внутрь. Пусть даже посвящать их в свои дела Эйлис не собирается, будет странно, если лишь одна фрейлина не сможет ответить на вопросы. Но это уже не кажется проблемой.
***
Вошедший в гостиную слуга переводит дыхание и быстро поворачивает голову в сторону Эйлис, ненадолго отвлекшейся от шахматной партии.
— Простите за беспокойство, Ваше Сиятельство, — быстро, стараясь скрыть сбившееся дыхание, произносит он, — но Его Сиятельство лорд Тициан желает видеть вас прямо сейчас.
Эйлис прикусывает внутреннюю сторону губы, сдерживая порывающиеся вздрогнуть крылья. Для срочной беседы не слишком много причин. Либо брат заметил изменения документа перед отправкой письма, либо пришел ответ отца. И второй вариант кажется ближе к правде.
— Передайте брату, что я в скором времени подойду, — спокойно отвечает она. Слуга кланяется и скрывается за дверьми. — Завершим партию позже, — поднимаясь из-за небольшого столика около камина, Эйлис обращается к фрейлине, — пусть здесь ничего не трогают.
— Разумеется, миледи, — кивает она.
По пути к кабинету брата Эйлис хоть и не идет нарочито медленно, но и не слишком спешит, давая себе время обдумать разговор. Про подмену документа не знает никто кроме нее, значит, и рассказать никто не сможет. Главное самой быть очень осторожной со словами, сохранять спокойствие и не проговориться. Она должна с этим справиться.
— Добрый день, Тициан, — приседает Эйлис в вежливом реверансе. — Ты хотел меня видеть?
— Добрый день, Эйлис, — кивает брат, и его голос, как и взгляд, предельно серьезны. — Да. Тебе знакомо имя Лииссидлло Вэнатлианна?
Она подходит к столу, но без приглашения не спешит садиться.
— Это не тот человек торговец, у которого в украшениях были необычные камни? — с легкой долей сомнения в голосе интересуется она после небольшой паузы.
— Именно он, — подтверждает Тициан. — Не знаешь, каким образом его имя оказалось в приказе о передаче лавки?
Он касается лежащего перед ним листа, и перед тем, как просмотреть текст, Эйлис на мгновение задерживает взгляд на оттиске родового артефакта, отцовском скорее всего.
— Ты его туда вписал? — самое очевидное и простое предположение.
— Нет, — его тон становится жестче, словно нарочно подчеркивает глупость такого варианта. В этом случае и разговор бы не состоялся.
Эйлис думает, что он скажет что-то еще, но брат молчит, словно ждет от нее еще одного предположения. Она переводит взгляд на листок, затем обратно на лицо брата, обдумывая, что лучше сказать.
— В таком случае я не совсем понимаю, что ты желаешь от меня услышать, — недоумения в голосе оказывается больше, чем нужно, и остается надеяться, что брат не заметит фальши.
— Ты же общалась с ним на ярмарке, — он пожимает крыльями.
— Прости, но я не улавливаю связи, — почти честно признается она, — как я уже не раз говорила, меня заинтересовали украшения, только и всего.
Тициан смотрит ей прямо в глаза, и Эйлис понимает, что если отведет взгляд хоть на мгновение, он продолжит задавать вопросы. Поэтому она продолжает поддерживать на лице спокойную, вежливую маску, надеясь, что взгляд не выдает ее ложь.
Тициан берет в руки приказ, читает его, ненадолго задерживаясь на имени, и хмурит брови. Крылья плотнее прижимаются к телу. Эйлис ждет. Кажется, она даже старается не думать лишний раз о своих действиях, намерениях и изменении приказа. Магические способности брата для нее по большей части загадка, но неудивительно, если чтение мыслей окажется в их числе.
— Ты действительно ничего об этом не знаешь? — его тон жесткий и требовательный, а взгляд словно видит насквозь, может распознать любую даже не ложь, а полуправду, отчего отвечать на вопрос не хочется совершенно.
Вот только других вариантов нет. Признаться во всем, отступить прямо сейчас будет до невозможности глупо. Эйлис на мгновение прикусывает внутреннюю сторону губы, собирая решимость.
— Ничего, — на удивление голос звучит весьма уверенно.
Брат еще несколько мгновений не отводит от нее глаз, словно обдумывая дальнейшие действия. Вероятно, он интуитивно чувствует, что здесь что-то не так, но не может понять, что именно. Короткому разговору на ярмарке есть объяснение, а больше Тициан ни о чем не знает. Да и с его точки зрения Эйлис совершенно незачем вмешиваться в документы и менять их.
— В таком случае можешь идти, — все же выдыхает он.
— Хорошего дня, — Эйлис выполняет вежливый реверанс и выходит из кабинета.
Оказавшись в гостиной собственных покоев, она облегченно выдыхает. Все складывается очень даже хорошо. Возможно, брат о чем-то догадывается, но предъявить ему нечего. Скорее всего, он продолжит искать причину “ошибки”, однако без веских оснований едва ли будет докладывать отцу, что приказ кто-то подменил. Тициан очень не любит признавать собственные просчеты и до последнего будет делать вид, что все так и задумано.
Теперь, пока Эйлис ждет результатов его поисков, можно продумывать следующие шаги. Но для начала — закончить партию в шахматы.
На губах проступает улыбка. Пусть это и требует немалой выдержки, ей определенно нравятся такие игры.
Еще пару дней в замке царит легкая, вполне успешно скрываемая суета, за которой отстраненно наблюдает Эйлис, вслушиваясь в разговоры слуг и задавая вопросы, когда это кажется уместным.
В своем стремлении узнать, откуда в приказе появилось не то имя, Тициан оказывается весьма настойчив — чего, впрочем, следовало ожидать, — и приказывает городской страже побеседовать с Лииссидлло, а также проверить места, где он бывал и где остановился в городе. Услышав об этом, Эйлис невольно прикусывает внутреннюю сторону губы: среди вещей торговца вполне мог оказаться и лист пергамента с оттиском ее родового артефакта. Но юноша, похоже, довольно сообразителен и либо сжег, либо спрятал бумагу так, что стражники ничего не нашли.
И в самом замке то и дело слышатся разговоры, что Тициан общается то со стражниками, охранявшими кабинет, то со слугами, заходившими туда до отправки письма. Никто ничего не знает. И по выражению лица брата за трапезами легко понять, что ему это не нравится. А время от времени Эйлис все же замечает на себе его внимательный взгляд и лишь улыбается в ответ не то невинно, не то недоуменно. Делать вид, что она ни о чем не знает, удается вполне успешно. Постоянный контроль действий и эмоций для нее более чем привычен, сейчас же нужно лишь добавить к нему редкие фальшивые, но уместные чувства. Простая задача, по крайней мере до тех пор, пока дело не касается разговоров с братом. На них приходится сосредотачиваться и продумывать все заметно тщательнее. Да и с вылазками в библиотеку она решает повременить до тех пор, пока в замке не станет спокойнее.
Стоя на балконе, Эйлис наблюдает за постепенно темнеющим небом. С другой стороны замка, должно быть, виден закат, а может, солнце скрывается за пеленой туч, лишь недавно начавшей постепенно расступаться. Интересно, если подняться над ними, каким будет закат? Эйлис слегка качает головой, отгоняя глупый, неуместный вопрос. Все равно проверить не сможет. Уж точно не здесь и не сейчас. А ведь мысли подняться выше облаков посещали ее не раз. Вот только нельзя. Наследнице одной из правящих семей не подобает просто так летать среди облаков, да и в целом лишний раз подниматься в воздух без конкретной цели.
Шаги и голос фрейлины позади отвлекают от мыслей. Эйлис поворачивает голову, лишь сейчас замечая, что фрейлина отходила в сторону гостиной и теперь возвращается на балкон.
— Миледи, — оказавшись на свежем воздухе, произносит она, — Его Сиятельство лорд Тициан желает, чтобы завтра вы присутствовали на его встрече с торговцем Лииссидлло.
Эйлис слегка наклоняет голову, раздумывая и пытаясь понять, куда это может привести. Неожиданное решение. Она и не думала, что Тициан захочет хоть ненадолго посвятить ее в свои дела. Впрочем, если он все еще думает, что она связана с подменой документов, это можно понять. Взгляды и жесты могут выдать гораздо больше, чем простые слова. И если в своем умении держаться вежливо и невозмутимо Эйлис более чем уверена, то, как поведет себя торговец, остается лишь гадать. По обрывкам рассказов он производит впечатление сообразительного человека, но это все равно всего лишь расплывчатые предположения.
Спланировать разговор едва ли получится.
Отказаться — невозможный вариант. Это лишь усилит подозрения, да и понаблюдать, как брат ведет дела, все же хочется.
Придется надеяться на благоразумие Лииссидлло и построить собственную игру так, чтобы нельзя было ничего заподозрить.
— Подготовьте на завтра подходящее случаю платье и украшения, — коротко приказывает Эйлис.
— Разумеется, миледи, — фрейлина приседает в реверансе.
Все же это будет любопытно.
Эйлис с легкой задумчивостью смотрит в зеркало, убеждаясь, что все выглядит аккуратно и подобающе. Служанки же заканчивают расправлять длинный подол изумрудного платья, расшитого золотыми нитями. Скромный и при этом достаточно официальный наряд, подчеркнутый еще и шпильками с мелкими изумрудами в высокой прическе. Не хватает лишь финального элемента — венца, что вскоре должна принести фрейлина.
Эйлис глубоко вдыхает, унимая легкое предвкушение. Эта встреча явно должна отличаться от обычного приветствия важных гостей, и ей не терпится узнать, какой именно она будет, что собирается обсуждать брат и как он может проверить свои догадки.
От последней мысли ожидание становится совсем не таким приятным и захватывающим, однако Эйлис старается отбросить лишние эмоции. Со своей игрой она давно уже определилась: невозмутимая, вежливая маска и общение, даже не намекающее на прошлые действия и знакомства; контроль взглядов и жестов, ведь они порой могут быть гораздо красноречивей слов, и тихий, скромный образ наследницы правящего рода. Почти ничего сложного.
Главное, чтобы и Лииссидлло поддержал игру.
Но убедиться в этом Эйлис не может, и остается лишь рассчитывать на его благоразумие.
Она слегка наклоняет голову, позволяя подошедшей фрейлине надеть тонкий золотой венец с жемчужными цветами. Все готово. Эйлис чувствует, как губы так и тянутся улыбнуться шире, чем подразумевает выбранный образ, и сдерживает это желание.
Рано. Игра еще не завершена. Прежде чем улыбаться так широко и торжествующе, нужно убедиться, что все пройдет хорошо и план полностью воплотиться в жизнь. Хорошо, что брат предоставил возможность за этим понаблюдать.
— Миледи, встреча должна состояться уже в скором времени, — напоминает фрейлина.
Эйлис и так знает, что пора идти, но все же вежливым кивком благодарит за это напоминание и выходит из собственных покоев.
Опаздывать ей точно нельзя.