С балкона Эйлис украдкой наблюдает, как слуги заканчивают приготовления и проверяют просторную отцовскую карету, убеждаясь, что на ней нет ни единого пятнышка, и ничто из вещей не забыто, не оставлено в замке. Напряжение и предвкушение путаются друг с другом, образуя странный клубок эмоций, ощущающийся где-то в районе живота. Эйлис на пару мгновений прикрывает глаза и старается их отогнать, распутать не самый приятный клубок. Она должна сохранять спокойствие. Нельзя, чтобы отец что-то заподозрил. За пару коротких, формальных фраз прощания это сделать непросто, но отцовский взгляд всегда кажется более цепким, способным заметить любое отличие интонации или жеста, выведать глубоко запрятанную тайну. Особенно когда эта тайна не дает о себе забыть постоянно накатывающим волнением.
Эйлис прикусывает внутреннюю сторону губы. Она смогла солгать отцу после давней, неудавшейся вылазки в библиотеку, справится и сейчас, ситуаций гораздо проще. Надо только не думать, что через несколько дней она покинет замок. Вот только это — первое, что приходит на ум при виде отцовской кареты.
— Прошу прощения, что отвлекаю вас, миледи, — обращается к ней Айли, — однако пришло время спускаться ко входу в замок.
Эйлис коротко кивает и уходит с балкона. Отец всегда уезжает вовремя.
Она выходит во внутренний двор на несколько мгновений раньше братьев. Еще пара минут, и на ступени лестницы у входа ступают лорд Нейрано с леди Изабеллой.
— Добрый день, отец, — Эйлис приседает в глубоком реверансе, рядом так же уважительно кланяются братья. Голоса звучат почти одновременно, — матушка.
— Добрый день, — кивают им в ответ.
Эйлис тихо выдыхает, сосредотачиваясь на контроле эмоций, голоса и выражения лица.
Первой с лордом Нейрано прощается леди Изабелла, затем — Тициан и Виттео, и лишь потом очередь доходит до Эйлис.
— Легкой дороги, отец, и попутных воздушных потоков под крылья, — почтительно произносит она. И не важно, что лететь, особенно на собственных крыльях, никто не собирается. Никто, кроме нее, но Эйлис не подпускает к себе эту мысль. Официальное прощание еще не завершено. — Пусть присмотр Создательницы принесет успех в пути и делах.
— Благодарю, Эйлис, — вежливо произносит лорд Нейрано и лишь на пару мгновений задерживает взгляд на ее лице.
И это радует. Чем меньше внимания отец на нее обращает, тем проще сохранить тайну. И все же то и дело приходится отгонять навязчивые мысли, постоянно возвращающиеся в сознание.
Эйлис наблюдает, как отец поднимается в карету, располагается в ней и приказывает отправляться. Вместе с ним в путь отправляется несколько стражников и довольно небольшое число слуг.
— Эйлис, сопроводишь меня до святилища Создательницы? — интересуется леди Изабелла.
— С удовольствием, матушка, — вежливо отвечает она.
Все равно она собирается туда зайти. Просьба у Создательницы легкой дороги — еще одна формальность, как и эта прогулка. Лорд Нейрано не так уж часто путешествует в одиночестве: леди Изабелла сопровождает его почти всегда, — но когда это происходит, она отправляется в святилище вместе с Эйлис, и длится это посещение немного дольше, чем ее обычные визиты. Должно быть, у матери набирается несколько больше просьб к богине, либо же их формулировки более длинные и витиеватые, а может, мать размышляет о чем-то своем. Эйлис никогда не спрашивала, да и едва ли услышала бы искренний ответ.
За привычной светской беседой путь до святилища проходит незаметно, только Эйлис замечает, что в разговоре с матерью гораздо меньше думает, что может выдать свои планы неверным словом или же интонацией. Стоит запомнить и обдумать это наблюдение. И помнить, что расслабляться нельзя. Мать, как и почти все представители знати, искусна в светских играх, разговорах, подразумевающих нечто иное, и вполне способна узнать больше, чем кто-либо планировал сказать изначально.
Святилище, как и всегда, встречает просторными сводами и светом, льющимся сквозь витражи в любой, даже самый пасмурный день. Эйлис помнит, как поразило ее это в детстве, когда она увидела сияние в первый раз. Наивно хотелось найти это “солнце” и приказать ему светить на улице. Разумеется, она этого не сделала, даже не спросила, почему здесь так светит, ведь скорее всего ей бы ответили, что такова воля Создательницы, а сейчас даже она может сказать, что дело в неких чарах.
Эйлис скользит взглядом по центральному витражу. Мысли хоть и крутятся вокруг отцовской поездки, но до невозможного далеки от полагающихся. Она старается подсчитать, сколько дней занимает путь до резиденции Совета, расположенной в самом сердце Граусса. Посещать ее Эйлис не доводилось даже в ту пару лет, когда выезд из замка был возможен. На все собрания Совета, за исключением новогоднего бала раз в пять лет, отец отправляется один, да и пути в замки других знатных родов через резиденцию не пролегают, приходится вспоминать, сколько дней отец отсутствовал в прошлые года и предполагать остальное. Примерный срок у Эйлис давно уже появился, но все же она считает вновь и вновь. Чем больше времени отцу понадобится, чтобы вернуться и узнать детали того, что произошло, тем лучше. Приказ о поисках, конечно, можно отдать в любой момент, скорее даже этим займется Тициан, но хочется верить, что расстояние хоть как-то сможет помочь.
— Эйлис, — голос матери отвлекает от мыслей. Эйлис поднимает и слегка поворачивает голову, показывая, что слушает, — ты собираешься посвятить предстоящий день Создательнице?
Вопрос более чем ожидаем: с момента возникновения идеи Эйлис старалась приурочивать подобные дни к любым, хоть немного значимым событиям, а из разговоров или их обрывков порой узнавала, что и другие альвинды, особенно послушницы и служительницы Создательницы, поступают подобным образом. Далеко не всем удавалось выделить на мысли о Создательнице целый день, но вечер или даже полдня — вполне. Эйлис даже слышала, что такие вечера приносят озарение. И наблюдать за этими изменениями в собственной идее весьма любопытно. Даже иногда возникают мысли остаться и посмотреть, куда приведет эта почти случайная игра, но Эйлис уверенно их отгоняет. Есть более важная цель.
— Да, матушка.
Последний подобный день игры. В следующий раз она сбежит, и остается надеяться, что иллюзия хорошо исполнит свою роль. Порой Эйлис так и тянет активировать артефакт, понаблюдать за ее движениями, понять, насколько она похожа и как выглядит со стороны. Останавливает понимание, что энергия артефакта не безгранична, и во время побега будет дорога каждая лишняя минута.
— Хорошо, — на лице матери проступает улыбка, — я надеюсь, Создательница прислушается к твоим просьбам, и поездка лорда Нейрано, как и заседание Совета, обойдется без проблем.
— Я в это верю, матушка, — с вежливой улыбкой лжет Эйлис.
Одной проблемы, пусть и связанной с поездкой лишь косвенно, семье избежать не удастся. И понимание, что она станет причиной, все еще неприятно, пусть и не вызывает столь ярких эмоций как перед прощанием с Тристаном.
Во время обеда на четвертый день после отъезда отца Тициан объявляет, что через три дня собирается устроить охоту в одном из северо-западных ущелий, и Эйлис тихо выдыхает. Она надеялась, что брат об этом объявит. Ущелья находятся не так далеко, но точно за пределами, где перестает ощущаться особенность Эйлис. Она останется в замке. Весьма опустевшем замке. И момент подходящий: по ее предположениям отец должен будет находиться поблизости от резиденции Совета.
На проверку, что все готово к побегу, и продумывании собственных действий есть еще три ночи. Даже две: накануне побега стоит выспаться, ведь пока ее отсутствие не обнаружили, нужно улететь как можно дальше.
Смешанное с беспокойством предвкушение усиливается, и приходится потрудиться, чтобы загнать его на границу сознания и продолжать трапезу. Хорошо, что все внимание уделено планам предстоящей охоты. Эйлис тоже в них участвует, с фальшивой грустью сожалеет, что не сможет поехать, но обещает попросить Создательницу наполнить склоны ущелья дичью, что явно радует присутствующих.
Ночью, убедившись, что вокруг никого, Эйлис заглядывает в потайные ходы, забирает спрятанный там браслет и возвращается в покои. Легкое нажатие на камень, и в воздухе появляется знакомая полка, где помимо наруча лежит и сумка, и несколько листов собственных планов. Эйлис не сводит с нее задумчивого взгляда, не в первый раз задумываясь, а нужна ли ей вообще сумка или можно сложить все сюда. Хотя, если с браслетом что-то случится, она останется без каких-либо вещей. А если это “что-то” окажется связано с магией, она не сможет даже понять причину, как и то, есть ли у артефакта еще энергия. В такт мыслям Эйлис качает головой и забирает записи. Стоит еще раз пройтись по заметкам и подумать, точно ли этого достаточно.
День охоты на удивление теплый и солнечный, что радует Эйлис, прогуливающуюся по парку в ожидании отъезда братьев и набравшейся свиты. Стоит попросить у Создательницы, чтобы такая погода стояла и дальше, ведь неизвестно, когда удастся добраться хотя бы до какой-нибудь деревеньки. Эйлис пробовала считать, но быстро поняла, что не знает, сколько может пролететь за день и как правильно определять по картам, как много времени займет путь. Она может вспомнить, как долго ехала когда-то до замка рода Дэ’Рэсэй, но это ничего не даст: поездка в карете, с сопровождением стражи и слуг, по определенным дорогам кажется медленней, чем свободный полет на крыльях.
Со стороны внутреннего двора слышится шум, и Эйлис направляется туда. Нужно попрощаться с братьями и матерью. В следующий раз они не скоро увидятся. Эйлис невольно прикусывает внутреннюю сторону губы. Чем ближе час побега, тем больше волнения и непонятного страха, и крылья так и норовят задрожать, выдавая истинные эмоции. Пока еще удается держать их под контролем. Главное, чтобы до вечера никто ничего не заметил.
Эйлис подходит ко внутреннему двору. Почти все уже собрались, не хватает лишь матери и Тициана. Они должны подойти с минуты на минуту.
Несколько формальных фраз, пожелания успешной охоты, обилия дичи, и Эйлис смотрит, как удаляются легкие, быстрые экипажи, изготовленные как раз для горных дорог. Волнение все нарастает. Нужно заглянуть в святилище, попросить у Создательницы легкого пути и успеха. Не для братьев, как подумают окружающие, для себя.
Ночью станет ясно, на что годится ее план.
Стоит только стихнуть шагам фрейлины, как Эйлис садится на кровати и выдыхает, позволяя себе чуть меньше контролировать эмоции. Крылья тут же начинают мелко дрожать, и она даже не уверена, из-за чего. Волнение, предвкушение, страх, любопытство переплетаются между собой, словно толстые нити, и нет представления, за какую из них нужно потянуть, чтобы все распутать.
Эйлис делает глубокий вдох. Уходить еще рано, нужно дождаться двух часов после полуночи. Тогда она должна все успеть и не попасться патрулям.
За прошедшие месяцы она немало времени потратила на выяснение маршрутов и примерных периодов перемещения стражи, на поиски точных путей в потайных ходах до кухни и кладовых, на планирование собственного маршрута, чтобы забрать все необходимое — сначала Эйлис думала собрать вещи заранее, но быстро поняла, что отсутствие чего-либо могут заметить, на нее, конечно, никто не подумает, скорее на слуг, но пропажу будут искать, так что придется зайти за ними сегодня — план должен сработать.
Надо лишь подождать еще несколько часов и унять волнение. Оно будет только мешать.
Время тянется невыносимо медленно. Эйлис прислушивается к каждому шороху, каждому едва уловимому шагу проходящих мимо патрулей, легкому шелесту ветра за окном, ждет полуночного звона колокола.
Сейчас. Еще немного.
Крылья вновь начинают подрагивать.
Эйлис глубоко вздыхает.
Может, взять сумку? Достать артефакт и вновь убедиться, что все готово. Нет. Бессмысленно. Лишь больше соблазн привести чары в действие. Нужно ждать.
Вот и колокол. Полночь.
Хочется подскочить, заняться делом, но все еще рано. Теперь еще важнее не сбиться самой в оценке времени.
Волнение и страх вновь захлестывают с головой. Что она делает? За пределами замка — неизвестность. Опасная неизвестность, как Эйлис успела прочитать. Она точно хочет там оказаться?
Да.
Ответ приходит моментально и звучит спокойно, слегка унимая волнение. Еще один глубокий вдох, и эмоции загнаны на границу сознания. Ей нужны ответы, и она зашла уже слишком далеко, чтобы отступать просто так. Она справится. Это просто ожидание действует на нервы. Так всегда бывает, когда впереди ждет нечто новое, будь то первый полет, первый бал. Или побег.
После этой ночи все измениться, и какую-то часть сознания это невероятно пугает. Но Эйлис не собирается отступать. Она должна все узнать, как бы сложно это ни было. И для этого надо в первую очередь еще немного подождать.
Так что она продолжает вслушиваться и считать про себя время.
Пора. Эйлис забирает из потайных ходов сумку, обувает туфли и возвращается в покои. Первое, что ей необходимо, находится прямо здесь: гардеробная. Эйлис открывает неприметную дверь и оказывается в комнате размером примерно с треть ее спальни с парой отдельно стоящих зеркал в полный рост и множеством шкафов вдоль стен, из-за которых комната кажется меньше, чем на самом деле. В одних лежат сложенные платья, отдельно нижние, отдельно верхние; в другом — накидки, от самых тонких до самых теплых; в третьем стоит обувь; в четвертом — шкатулки с украшениями, в пятом снова одежда, отдельные юбки и верха, корсеты, пояса. Ушла не одна ночь, чтобы понять, где находится то, что ей нужно, и какую одежду велеть подготовить к утру, чтобы никто не заметил пропажи нескольких вещей. Потратив не меньше полутора десятков минут на завязывание шнуровки на спине, Эйлис надевает одно из самых простых платьев. Долго, но она и не думала, что будет просто, так что вполне укладывается в запланированное время. Без сковывающего талию корсета непривычно, шнуровка верхнего платья касается кожи чуть ниже основания крыльев и кажется жесткой, но иных вариантов нет, с затягиванием корсета Эйлис точно не справится.
Она убирает в сумку еще пять верхних платьев и столько же нижних, несколько пар туфель, новых и довольно простых; все же берет с собой один корсет, забирает с полки четыре накидки, одну надевает сразу, три другие, разной толщины, убирает в сумку и переходит к шкафу с украшениями.
Пальцы касаются металла родового артефакта, как всегда, отдельно лежащего на изумрудной бархатной подушке, и изумруд отзывается сиянием, кажущимся в темноте гораздо ярче, чем днем. Нельзя его забирать. Пусть он и может оказаться полезным в каких-нибудь краях, куда не сразу долетят новости о ее пропаже, исчезновение артефакта заметят моментально. Эйлис проводит по металлической ящерке и изумруду, что она обвивает. Оставить его почему-то непросто. Это отзывается неприятными, болезненными уколами в сжимающимся сердце. Эйлис множество лет носила этот артефакт каждый день, даже если он не подходил к остальному наряду. Символ ее принадлежности к роду Дэ’Лэй, подтверждение, что это именно она. Оно останется здесь. Так правильно. Так нужно.
Эйлис глубоко вдыхает, прикусывает внутреннюю сторону губы и убирает руку от артефакта. Сияние моментально пропадает. Эйлис же тянется к тому, за чем на самом деле подошла к этому шкафу: шкатулке с украшениями, отобранными пару дней назад с расчетом, что их можно будет продать или обменять в пути. Полка, где стоит шкатулка, оказывается немного выше и дальше, чем казалось Эйлис. Она приподнимается на носочки, расправляет крылья, чтобы лучше удерживать равновесие, и задевает ими одно из зеркал. Оно наклоняется, едва не падает, но Эйлис успевает развернуться и схватить. От резкого поворота не успевшие сложится крылья слегка скользят по дверцам шкафов, к счастью, закрытым. И все же это движение отдается в мышцах спины не самым приятным образом. Эйлис морщится, с тихим стуком ставит на место зеркало и прикусывает губу, замирая и прислушиваясь. Тишина. Нужно быть осторожнее.
Вторая попытка достать шкатулку оказывается успешнее, и Эйлис, взяв еще пару гребней, лент и шпилек для волос и щеток для перьев, возвращается в спальню. Несмотря на вплетенные в сумку чары, она кажется немного тяжелее, чем до сборов. А ведь это — далеко не все. Впрочем, без подобных чар было бы гораздо сложнее, даже одна шкатулка с украшениями тяжелее, чем сумка с вещами.
Эйлис ждет, пока мимо пройдет еще один патруль и переходит в гостиную.
Время для иллюзии.
Она достает полученный от Лииссидлло камень и лист с руническим кругом, подходит к столу и открывает ящик, в котором хранит собственные записи. Пришлось хорошо подумать, куда можно положить артефакт чтобы слуги не поняли, что это такое, или же не задели случайно во время уборки. И раз уж иллюзия не покинет пределов этих покоев, сможет убедиться, что ящик никто не тронет.
Эйлис кладет лист поверх других, камень в самый его центр и закрывает ящик. Рядом уже виден собственный образ в очень похожем нижнем платье. Иллюзия приседает в вежливом реверансе, и это все еще кажется очень странным. Эйлис смотрит на нее, и внутри растет ощущение неправильности происходящего.
— Убедись, что завтра никто не будет открывать этот ящик, — шепчет она, обращаясь к иллюзии, и ощущение лишь растет.
Она вообще понимает, что говорят другие? Должна. В прошлый раз улыбнулась словам Эйлис, сейчас вот кивает. Интересно, она помнит прошлую “встречу” в беседке? Нет, это не важно. Нельзя отвлекаться.
— Устрой завтра хорошую игру, — в собственном голосе слышится тепло, и Эйлис не понимает до конца, откуда оно взялось. — Да благоволит тебе Создательница.
Иллюзия вновь кивает с легкой, вежливой улыбкой, из-за чего вновь усиливается ощущение неправильности. Все же смотреть на саму себя не в отражении зеркала очень странно. Иллюзия еще раз приседает в реверансе и направляется в спальню. Эйлис следует за ней. Нужный выход в потайные ходы как раз там.
У двери Эйлис на мгновение оборачивается, смотрит, как иллюзия лежит и изображает сон (а может спит по-настоящему, кто ее знает). Нужно идти. Еще много всего необходимо успеть.
Эйлис вздыхает и делает шаг в потайные ходы, прекрасно понимая, что в следующий раз не скоро увидит эту спальню.
Первым делом она направляется в библиотеку за чистыми листами, перьями и чернилами в особых чернильницах с крышками, что должны не позволить им разлиться, и картами. Брать их кажется довольно опасной идеей: кто-нибудь может решить с ними ознакомиться, но Эйлис хочется верить, что произойдет это хотя бы не завтра. А когда об ее исчезновении станет известно, пропажа карт не будет иметь особого значения. Они нужны ей. Пусть маршрут обозначен лишь примерно, сбиваться с него не хочется. Да и с его продолжением, если оно понадобится, проще определиться с картой под рукой.
Следующий пункт сборов: кладовая, расположенная в той части замка, где в основном бывают лишь слуги, так что путь до нее пришлось искать и запоминать заметно дольше. Хорошо, что у Эйлис было на это время. Правда, напрямую в кладовую потайные ходы не ведут, придется выходить в коридоре и идти по нему, надеясь, что никто не заметит. Радует, что в той части замка патрули ходят реже, чем рядом с ее покоями.
И все же Эйлис решает дождаться, пока один из них точно пройдет мимо скрытой двери, и шаги его растворятся в тишине замка. Теперь она уверена, что ей хватит времени.
Но даже так, едва Эйлис оказывается в коридоре, становится страшно. А вдруг кому-то понадобиться пройти мимо? Например, слуге, выполняющему поручение. Могут же они возникнуть и среди ночи. Она оглядывается по сторонам. Никого. Вот и хорошо. Нужно спокойно дойти, взять необходимое и скрыться. Ничего сложного.
Нужная дверь слегка скрипит, пока Эйлис ее открывает, так что она прикусывает губу и лишь тщательнее оглядывается по сторонам. Все еще никого. А она уже в кладовой. Вещи здесь лежат не в шкафах, а в сундуках, и приходится повозиться, чтобы их крышки не стучали.
В сумку отправляется пара подушек и одеял, несколько клубков ниток разных цветов, крупных кусков простой ткани и иглы для шитья, о которые Эйлис едва не укалывает пальцы.
Она закрывает последний сундук и возвращается в потайные ходы. Остается последний пункт: кухня, вернее, кладовая с припасами и посудой. Тоже не то место, где Эйлис часто бывает и к которому легко запомнить дорогу. Но она справилась, бродила не одну ночь туда-сюда и подсчитала точное количество шагов.
Главное, чтобы там никого не оказалось: один раз Эйлис едва не выдала саму себя, за час-два до рассвета собиралась выйти, посмотреть, что где лежит, но в последний момент услышала голоса. Кто-то из поваров в тот день начал работу особенно рано, чтобы успеть приготовить блюда к завтраку и обеду. Но Эйлис приходила и в другие ночи, старалась понять, когда приходят слуги, и сейчас должно быть безопасно, насколько это возможно.
И все же она тратит несколько минут, желая убедиться, что в кухне тихо. Можно идти.
Первым делом Эйлис берет немного посуды: тарелку, кружку, так не похожую на бокалы, из которых она привыкла пить, нож, который заворачивает в ткань, чтобы не порезаться случайно, когда будет его доставать, пару вилок и четыре фляги, которые собирается наполнить вином из погреба, в который ведет неприметная дверь в дальней части кухни.
Теперь в кладовую. Взять там фруктов, орехов, сыра и колбасы и несколько кусков пирогов, которые должны были остаться с ужина. От привычных разнообразных блюд в пути явно придется отказаться. Даже во время официальных поездок, если приходилось останавливаться среди леса или поля, трапезы были заметно скромнее, чем обычно, и Эйлис понимает, что едва ли сможет приготовить хоть что-то. Она находила в книгах разные рецепты, но мало что в них поняла. Лучше уж что-то простое, не требующее приготовлений. О том, что пропажу припасов кто-то может заметить, она почти не переживает: едва ли кому-то в здравом уме придет в голову, что наследница, во-первых, проникла на кухню, а, во-вторых, забрала еду. Скорее всего, подозрения упадут на кого-то из слуг.
Эйлис заворачивает припасы в еще один кусок ткани, убирает в заметно потяжелевшую сумку, и, спустившись в погреб, неумело наполняет фляги из найденной открытой бочки. На полу остаются пятна вина. Главное не наступить в них и не оставить следы.
Вернувшись в потайные ходы, Эйлис ненадолго прикрывает глаза, вспоминая, все ли сделала и собрала. Вроде бы да. Можно отправляться дальше. К выходу на уступ и в ночное небо. На губах норовит проступить улыбка, но Эйлис быстро берет эмоции под контроль. Рано расслабляться. Вот покинет замковые территории, тогда можно будет позволить себе чуть больше.
Легкий ветерок на горном уступе приносит приятное тепло. Эйлис вглядывается в ночное небо, смотрит по сторонам, убеждаясь, что поблизости нет патруля, и взмахивает крыльями. Сумка тянет вниз, сползает с плеча, порой, наоборот, давит на шею, так что приходится постоянно ее поправлять и сильнее взмахивать крыльями. Непривычно. Но это мелочи.
Оглядываясь по сторонам, Эйлис поднимается все выше, словно желает достать до звезд, и устремляется в сторону от замка. Есть еще одна вещь, которую ей хотелось бы сделать прежде, чем лететь дальше. Мелочь, которую можно не совершать, и ничего не изменится, но эта мысль мелькает в сознании еще с первой ночной вылазки больше десяти лет назад, когда Эйлис не могла себе этого позволить. Сейчас же ее ничто не сдерживает.
Она направляется к водопадам, и чем дальше улетает от замка, тем сильнее на губах проступает улыбка. Эйлис все еще оглядывается, желая убедиться, что никто ее не преследует, но ночь на удивление тиха и пуста. Вот и хорошо. Значит, она все верно рассчитала.
И все же при взгляде на замок к радости примешивается легкое сожаление. Ответственность и воспитание не дают забыть, что из-за ее побега у семьи возникнут проблемы, что это может сказаться на положении рода. Но другого пути нет. Эйлис вновь и вновь мысленно повторяет эту фразу, загоняя эмоции на границу сознания.
Сейчас главное — улететь как можно дальше от замка, пока ее не начали искать.
И сейчас перед ней бескрайний небесный простор, усыпанный звездами, и она впервые может лететь, куда захочет сама. И это вновь заставляет широко и искренне улыбнуться.