Полный разгром дона Фернандо Альвареса де Толедо и разрушение Гаваны переломило исход войны за господство на Карибах. В тех немногих поселениях, в которых начали зарождаться бунты, зачинщики моментально отказались от своих притязаний на власть – кто в своем уме станет связываться с Карибским Королем, в войне с которым пал знаменитый Каталонский Мясник?
С момента сражения у Гаваны прошло четыре месяца. Все это время было потрачено на то, чтобы навести на архипелаге порядок и захватить те колонии, которые еще не знали о падении последней цитадели властей. Правда, Додсон неоднократно намекал Шарлю на то, что стоило бы провести своеобразную коронацию и стать настоящим правителем Карибов, но де Мор отмахивался: не до того было. Однажды он предложил выбрать королем архипелага кого-нибудь другого, но споткнулся о резонный вопрос Акулы «А кого еще ты видишь в этой роли?» Поняв, что выхода у него нет, француз сдался.
Не менее щекотливым оставался вопрос полного контроля над архипелагом. Если раньше Береговое Братство было, по сути своей, кучкой разрозненных пиратов с главарями, и не имело на Карибах никакой власти, то с появлением Короля возникало и государство, а значит, пиратских баронов катастрофически не хватало. Немного подумав, Шарль решил проблему следующим образом – своим волевым решением увеличил количество пиратских баронов. Порто-Белло и Панама отходили троице мертвецов: через Панамский перешеек солдаты любой нации вполне могли пробраться на архипелаг, а Джереми, Камилла и Людвиг найдут, что противопоставить любому количеству врагов. Сан-Хосе отходил Хирону, под его же присмотром были Кумана, Кюрасао и Барбадос. Маракайбо (а вместе с ним Картахена и Каракас) был под началом Мишеля. Внешнюю же «границу» архипелага де Мор решил укрепить куда лучше – на Антигуа должен был осесть Жак, а роль пиратского барона Сиинт-Маартена была отдана… Гаррету. Темный воин ругался на чем свет стоит, заявлял, что не для того являлся на Карибы, чтобы теперь строить тут из себя хозяина, которым он являться не хочет. Однако Шарль был весьма настойчив, и через месяц Гаррет сдался, но потребовал себе время, чтобы уладить оставшиеся дома дела. Филомена только посмеивалась, наблюдая за переговорами двух пиратов. Ее вполне устраивал как вариант возвращения домой, так и постоянная жизнь на Карибах. Пэтти и Лилиан и так не составили бы им компанию в возвращении – обе решили остаться. Сам же де Мор остался на Мартинике. Ему не хотелось бросать то место, с которого началась вся эта безумная затея.
Пиратских баронов Шарль расставил не просто так: он понимал, что власти не оставят его в покое, и каждый правитель будет пытаться отхватить кусок побольше… а то и захватить архипелаг в единоличное пользование. И тут вопрос стоял не столько о том, как уберечь колонии от лишней войны. Пощады от наций ждать не приходилось. Де Мор прекрасно понимал, что легче не будет, однако к этим трудностям он был готов. В своей борьбе он был не один. И поэтому все без исключения пиратские бароны получили одно наставление – всегда быть готовыми к войне, потому что она не будет спрашивать, ждали ли ее.
После коронации Карибского Короля и прояснения статуса колоний, которые не знали о полном падении наций на архипелаге, отгремело несколько свадеб. Леонардо, вопреки традициям и наплевав на мнение подшучивающих окружающих, взял себе фамилию невесты. «Ямайка должна оставаться у Хоуков», - заявил он. Натаниэль поспешил сообщить, что его все устраивает, и что любой, кто продолжит смеяться, пусть потом пеняет на себя. Однако пиратской баронессой останется Пейшенс – пусть даже Тиракс и продолжит рассказывать о том, что «баба должна быть максимум боевой подругой, но никак не командовать кем-либо!»
Хирон же очень торопился. Он буквально вынудил Шарля обвенчать их с Лилиан на «Фортуне» еще на Кубе. Де Мор страдальчески смотрел на брата, абсолютно не представляя себя в роли священника, пока тот упрямо доказывал, что капитаны имеют право соединять любящие сердца. Шарль согласился на это с одним условием: ему должны были предоставить Библию. И когда Хирон примчался с Библией, которую вытребовал у Черного Пастора, де Мор понял – все серьезно.
Людвиг категорически запретил Жаку венчаться с Пэтти в тот же день, когда Ирэн выходила замуж за Кристоффа. «Нечего портить друг другу праздник», - ворчливо заявил ледяной мертвец. Поэтому обе свадьбы были в разные дни, но в одном городе – Блювельде, да и промежуток между ними был небольшой: чтобы гости не успели разойтись.
И в этой череде приятных событий Шарль споткнулся о тот факт, что на безымянном архипелаге, где он в свое время сражался с Некролотом, фамилии были не в почете. И если Пэтти, Лилиан и Кристофф вышли из этого положения без какой-либо трудности, то Гаррет оставался все тем же темным воином без рода. Де Мор решительно отверг фамилию «Стальная Борода», заявив, что прозвище его не устраивает, и Гаррет довольно долго думал, пока свой вариант не предложила Филомена. Любопытная разновидность оружия, прозванная «утренней звездой», понравилась сыну Стальной Бороды, и тогда на свет появился пиратский барон Гаррет Моргенштерн.
Было и грустное событие. После очередного шторма Остров Справедливости начал медленно идти ко дну. К удаче его жителей, Мэри в очередной раз привезла провиант и, недолго думая, устроила эвакуацию. После она долго рыдала у Шарля на плече: от испуга из-за возможной гибели своих знакомых, и от горечи – место их встречи теперь покоилось на дне. Де Мору пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить свой рыжий талисман. Главным аргументом было то, что о прошлом приятно вспоминать, но все же лучше смотреть в будущее.
Глядя на Луи, который был уже вполне смышленым ребенком для своих лет, Шарль ловил себя на мысли, что сын в любом случае унаследует карибский престол… если, конечно, нерадивый папаша сумеет его удержать. А если сумеет, то нужно передать сыну все в лучшем виде. Не грязную шайку пиратов, которая устроит переполох на архипелаге, а вполне себе пиратское государство. И Шарль отступать был не намерен. Ради сына он затеял захват Карибов – и теперь ради сына он поднимет их не хуже других стран.