Тинеты считались самыми искусными рыбаками. «Бросившие морю вызов» — так называли их остальные народы. Их было немного, всего несколько сотен человек, обитающих на скалистой, скудной земле, проводящих больше времени в бушующих волнах, чем на суше. Другие люди старались селиться подальше от моря, там, где безжалостная соленая влага не принесет вреда урожаю. Но только не тинеты – они брали от моря все, они жили морем.
— Океан — начало всего живого, колыбель жизни, — говорили они. — Мы, люди, и те вышли из его вод, и посему здесь нам нечего страшиться.
Никакой шторм не мог помешать тинетам выйти в море. Даже в самую сильную бурю они с легкостью водили лодки мимо опасных рифов, бесстрашно направляли их на грозные сизые волны и под завывающую песнь шторма возвращались на берег, целые и невредимые. Лодка тинета всегда была полна крабов, сельди, моллюсков. Говорят, что океан благосклонен к этому отважному народу. Нет у него никаких тайн от своих излюбленных детей.
В их племени часто рассказывали истории о приливах и отливах, не тех, что случались по воле Холодной Богини — луны, а совсем других, более масштабных, тех, которых никто из ныне живущих не застал, даже самые древние старики. Но эти истории никогда не предавались забвению, тинеты понимали — о таком нужно помнить всегда.
Во время отлива, когда берег обнажается, — смерть тем водным жителям, что не успели спрятаться в спасительной глубине моря. Когда воды океана отступают, на берегу начинается совсем другая жизнь: слетаются птицы и устраивают настоящий пир. Уходящий океан словно накрывает им стол.
Так проходит самый обычный отлив. И Большой отлив не сильно отличается от него, — так утверждали рассказчики. Вода уходит, оставляя берег жителям суши. Морским обитателям нужно спрятаться, чтобы не погибнуть, покинуть прибрежное пространство вместе с океаном.
«Мы, тинеты, и есть те морские обитатели. Когда настанет время Большого отлива, мы должны уйти в море», — звучали одни и те же слова сквозь поколения. Большой отлив приходит, чтобы дать жизнь, пространство другим, развернуть паутину неведомых дорог. Он откроет странникам двери во все возможные миры, когда океанские воды схлынут. Тогда они почувствуют свою силу, откроют для себя новые миры и новые дороги. Время отлива — их время. Но не наше. Мы принадлежим океану».
Страница была вырвана из дневника, ветхая бумага буквально разваливалась в руках. Почерк человека, написавшего это, был совершенно неразборчивым, к тому же он явно очень спешил. Чтение продвигалось с трудом. Часть букв была наполовину стерта.
— Не читай так, как читаешь книги! — посоветовал Кэй. — Закрой глаза, сосредоточься, почувствуй текст, слова. Это как распознавание нового языка в новом мире, только здесь нужна большая концентрация.
Братишка помотал головой.
— Тут больше ничего нет. Вообще. Ой, смотри, на обороте углем подписано: «я принадлежу океану». Ты думаешь, это он?
Кэй забрал у него листок, повертел в руках.
— Ну а кто еще, как не наш лодочник, мог написать такое? Очень в его духе. Вот здесь еще: «Я не принадлежу ни одному из этих миров, я принадлежу океану». Заклинило его, похоже.
— Ты думаешь, он и есть один из этих… тинетов? Которые уходили в море? — Братишка рассеянно болтал ногой, сидя на неудобном табурете в хижине Человека в Лодке.
До чего же много событий произошло за эти сутки! И их теперь стало еще на одного меньше. Человек в Лодке бесследно исчез. А незадолго до этого Братишка думал, что пропал сам.
— Даже думать не хочу, кто там наш Лодочник по происхождению, — раздраженно ответил Кэй. Он швырнул листок на стол, прошелся по комнате. — И куда он ушел, в несуществующее море? Вслед за своей предполагаемой родней? Все, заканчиваем читать мифы и легенды сбрендивших индейцев, будем лучше думать, что делать с тобой. Нет, ну серьезно, не мог сказать раньше, а? Сколько мы уже знакомы? Ты должен рассказывать старому доброму Кэйангу все — и про странные вещи вроде светящихся сфер, и про то, что Марта по ночам бегает за тобой, обрядившись в самую лучшую свою ночную рубашку…
«Два года почти, как мы знакомы. А ты только сегодня спросил, как меня зовут», — подумал Братишка. Но это же Кэй, что с него взять. Его волновала в первую очередь своя собственная непонятная миссия. Братишке удалось составить целостную теорию из длительных наблюдений, из обрывков фраз, из тайком подслушанных разговоров. Что их проводник рассказывает им далеко не все, и так ясно как день. Но если делать вид, что все в порядке, и молча слушать, соглашаясь со всем, то можно кое-что узнать.
У Кэйанга есть некая тайная работа, и он обязан регулярно докладывать кому-то о том, чем их компания занимается. Именно там их проводник и пропадает, когда уходит на несколько дней, отчитывается. Так было, когда они шаг за шагом постигали это новое для себя занятие — странствия. Учились находить порталы, переключать языки. А затем Кэй каждый раз приказывал им «сидеть у себя и не высовываться», исчезал на сутки, затем возвращался, и они снова отправлялись познавать мир. Вернее, миры.
Кэйанг откуда-то получает распоряжения. Вот взять, к примеру, ситуацию с пропавшими друзьями – он же сам готов рвануть на их поиски, но не может, именно не может. А Братишке все время говорит какую-то чушь о том, что нельзя им, видите ли, разделяться.
Человек в Лодке точно в курсе, они с ним постоянно о чем-то шептались. Тот иногда говорил фразы, которые Братишка с Мартой не понимали, упоминал нечто такое, о чем знали только они с Кэйангом, и тот обрывал его, мол, не болтай лишнего. Интересно, а знает ли Трэй?
И откуда они оба вдруг взялись, почему Кэй не познакомил их со своими подопечными раньше?
Марта немного помогала ему.
— Эти двое опять шушукаются, — говорила она, незаметно подходя к нему с подносом. — Я сейчас унесу это на кухню, жди меня там, где обычно.
Они скрывались под окном или забирались на дерево, что своими ветвями лезло в окна трактира. Вообще, ничего она была, эта Марта, но после общения с ней ему казалось, что его потрепал торнадо. Есть такие люди-торнадо, и почему-то всегда женщины.
Подслушать удавалось немногое, но Братишка твердо уяснил, что Налия и Кимми, Трэй и Эсси по каким-то причинам должны оставаться в тех мирах, где оказались. Что-то там должно было произойти, что-то они должны были сделать.
Ему совсем не нравилось то, что Кэй не говорит всей правды, но в то же время не хотелось думать о проводнике плохо. В конце концов, без Кэйанга бы они так и не открыли для себя эти удивительные странствия, полные приключений. Но и считать себя и своих друзей безвольными фигурами в чьей-то игре ему тоже совершенно не улыбалось. Надо было что-то предпринять самому, но Братишка не знал, с чего начать. А тут еще снова стали являться ему эти огни… С них-то и началось сегодняшнее приключение.
***
Братишка помнил их с тех самых пор, как помнил себя. Самое первое его воспоминание было связано с этими огоньками.
Вот он, четырехлетний, гуляет с сестрой вокруг дома. Уже стемнело, и на улице зажглись фонари, Братишка щурил глаза и наклонял голову то в одну, то в другую сторону – тогда лучи апельсинового цвета занятно удлинялись. Он тормозил сестру, тянул ее за руку, увлеченный этой игрой, этой иллюзией. А если долго смотреть на фонарь, то перед глазами начинали мелькать какие-то сверкающие блики.
Вокруг фонаря он вдруг заметил и другие источники света – светящиеся точки нежно-зеленого цвета, еле различимые, они кружили в воздухе, точно рой мошек.
— Что это? — спросил он взволнованно и потянул Кимми в ту сторону.
— Живо домой! – вдруг послышалось из окна. — Да что это за дети такие, кто вам разрешал выходить, когда темно?
— Мы — дети ночи! — торжественно ответила девятилетняя Кимми. Она постоянно смотрела по телевизору сериалы про каких-то ведьм, вампиров и прочую нечисть, вот почему ночь так манила ее. Днем мир вовсе не казался таким таинственным. Но мать продолжала орать, и Кимми, вздохнув, развернулась к дому.
— Пошли, это, наверное, светлячки. — Сказала она ему.
А Братишка все оглядывался на эти огоньки.
Потом, уже зимой, когда Налия – они с сестрой уже тогда были неразлучны, осталась ночевать у них, он снова увидел это явление.
В темной комнате девчонки выключили свет и зажгли свечи – дома можно было быть детьми ночи безо всяких помех. Они затеяли какую-то сложную игру, кажется, путешествовали в царство мертвых, то есть обходили всю комнату, не касаясь пола, перемещались с дивана на стол, со стола на шкаф – пол был то ли кислотой, то ли раскаленной лавой.
Тогда Братишка снова увидел эти огоньки. Светло-зеленые мерцающие точки кружились прямо под подоконником. Он тут же подбежал к ним, не обращая внимания на вопли сестры и ее подруги. Нефиг по лаве бегать, мол.
— Ты теперь обгорелый труп! — недовольно крикнула сестра. — И твой призрак навсегда останется в этих подземельях!
Кимми всегда так увлекалась.
— Светлячки! Смотрите!
Братишка протянул к огонькам ладони, и они закружились вокруг его рук, а ладони стало приятно пощипывать. Ухватить ни одного из «светлячков» не удалось, но ощущение было приятным.
А Кимми и Налия ничего не видели, подумать только. Он хватал их за руки, направлял на эти точки, но они ничего не замечали и не чувствовали. Но, поскольку игра продолжалась, девочки практически поверили ему.
— Это духи, — уверенно заявила Налия. — Мертвецы. Светлячков зимой не бывает.
— Мертвые светлячки? — удивленно вытаращил глаза Братишка.
Налия с сестрой засмеялись, а мать из соседней комнаты потребовала перестать болтать про мертвецов и призраков. Как только раздался ее голос, огоньки рассеялись, растаяли в воздухе.
Но они появлялись снова и снова, даже когда он вырос и перестал считать их мертвыми светлячками. Никто, кроме Братишки, так и не замечал их, а он больше и не рассказывал никому. Он и сам знал, что с ним что-то не так, зачем же об этом знать и другим?
Когда они встретили Кэйанга и узнали, что являются странниками, Братишка и думать забыл о загадочных световых явлениях. Что ему какие-то огоньки, когда вокруг происходит такое? Другие миры, двери, неведомые существа… Правда, с тех пор как они в первый раз прошли сквозь портал, покинули пределы своего мира, прошли инициацию, как сказал Кэй, огоньки стали являться ему чаще.
Иногда он просыпался и видел, как они кружат у его изголовья. Братишка привычно протягивал руки и вновь ощущал приятное тепло и покалывание в ладонях. А затем флегматично засыпал снова. Он же странник, и с ним должны происходить разные странные вещи, верно?
Правда, в последнее время ему стало казаться, что они взывают к нему, что-то хотят от него. Они стали появляться регулярно.
Братишка был из тех людей, которые никому ничего не рассказывают. Он предпочитал сначала разбираться сам, даже если получалось из рук вон плохо. И вот в эту ночь духи мертвых светлячков, — ну надо же, как дурацкое название может прицепиться, — особенно настойчиво кружили у его уха. Братишка безуспешно пытался заснуть, но они зависли прямо над его щекой, нагревая ее, забираясь лучами под веки. Это совершенно не способствовало сну, и он сел на кровати. Задумчиво прикоснулся к парящим светящимся точкам. Неожиданно они отпрянули назад.
Такого раньше не случалось. Братишка убрал руку, и точки снова оказались рядом. Интересно. Он снова лег, закрыл глаза, и на этот раз светлячки подлетели совсем близко. Их свет был довольно мягким, но все равно, как здесь уснешь? Братишка встал, и светлячки переместились к двери. Так, следуя за ними, он вышел из трактира, направился в лес. Даже не задумывась о том, что делает, как зачарованный следовал он за мерцающими зелеными точками. Очнулся уже у хорошо знакомого портала, того самого, что вдруг перестал работать. Огоньки покружились вокруг и внезапно исчезли.
Братишка почему-то сразу же задумался совсем о другом. Вспомнил почему-то, что они больше недели не появлялись дома, что никого не предупредили о том, что уходят… да и сами не знали, что поход так затянется. Их наверняка уже объявили в розыск. Почему эта дверь вдруг оказалась закрытой? Попытаться, что ли, еще раз? Он бы зашел домой, соврал, что они все торчат у кого-нибудь на даче, посмотрел бы, что творится в их мире…
Но нет, портал закрыт. Братишка постучал по невидимой преграде кулаками. Может быть, в список их проблем следует занести также «не получается вернуться в свой мир»? Разве что открытыми дорогами… Но нет, с помощью них не найдешь нужный мир, вообще странствовать таким образом – это как играть в лотерею, не знаешь, какой билет вытянешь.
И тут он снова увидел свои огоньки. Забыв обо всем, Братишка вновь последовал за ними. Они то исчезали, то появлялись, приходилось крутить головой, чтобы найти их. Он так увлекся, что не заметил, как угодил в ручей. Вода была холодной, и Братишка поспешно выскочил на берег. И тотчас ощутил то же самое тепло, то же покалывание, которое он всегда чувствовал, протягивая ладони к этим фонарикам, к духам светлячков.
Он поднял глаза – над ним, вокруг него зажглись тысячи нежно-зеленых огоньков. Наконец-то хоть одна тайна прояснится. Братишка откуда-то знал, что нужно делать. Он закрыл глаза, прижал руки к груди, сомкнув ладони, а затем медленно развел их в стороны.
Тепло от огоньков стало более осязаемым, Братишка чувствовал, как от живота к горлу поднимается волна некой мощной энергии. Он сделал руками движение, будто собирая все огни в один большой, и ощутил, как в воздухе запахло электричеством, прямо как во время грозы. Все тело покалывало от микроразрядов, и почему-то ему ужасно нравилось это ощущение. А теперь нужно перейти грань… Братишка повторил свой пасс руками, будто заправский маг, сильнее зажмурился и сделал шаг вперед.
Появившийся светящийся шар был очень похож на открытую тропу, что уже показывал им Кэй. Но он куда больше, и свет от него такой яркий, что даже сквозь прикрытые веки глазам больно. Братишка обхватил себя руками за плечи… и исчез.
— Твою мать, — Марта вышла из-за сосны. — Да твою же мать…
Она выросла в этом городке, где бродило так много странников. Самой Марте не повезло родиться путешественницей по мирам, зато всяких странностей и чудес она насмотрелась вдоволь. Но здоровущий светящийся шар размером с луну! Такое Марта видела впервые. И, подумать только, его вызывает какой-то парнишка-тихоня, почти одного с ней возраста, из которого и слова-то не вытянешь.
— Кэ-э-эй! – крикнула она, вбегая в трактир. — Кэ-э-эй!
Ну конечно, налакался эля с Человеком в лодке и спит, даже конец света его не разбудит. Если бы не она, Марта, дрых бы до полудня. Нашлись, понимаешь, герои-спасители миров. Да тут, можно сказать, все на ней держится.
***
Переход был непривычно долгим. И разряды тока, пробегающие по телу, становились сильнее. Под конец Братишка даже забеспокоился – а вдруг сейчас его шибанет как следует?
Но тут все закончилось, и его выбросило на красноватый песок. Он только-только поднял глаза…
Как увидел, что на него со всей скорости летит боевая колесница!
Братишка даже не успел проститься с жизнью, не успел подумать, почему его вдруг выкинуло прямо к людям, как колесница вместе с четырьмя лошадьми и копейщиками пролетела сквозь него, не причинив ни малейшего вреда. И только он хотел вздохнуть с облегчением, как пришлось вновь зажмуриться в страхе – в этот раз навстречу мчался целый отряд воинов в кирасах и с копьями.
Они проходили сквозь Братишку, будто он был призраком, он совсем ничего не чувствовал, но все равно стоило ему только приоткрыть глаза, как он тут же закрывал их обратно и инстинктивно сильнее прижимался к земле. Сложно оставаться невозмутимым, когда на тебя несется целая армия в тяжелых доспехах, даже если она тебя не задевает. А воины не кончались, бесконечные ноги шли, шли, поднимая клубы пыли. Копья отстукивали какой-то ритм, все воины повторяли какие-то два слова, но разве до изучения языка ему сейчас было?
Братишка пересилил себя и, наконец, встал. Не встречая никакого препятствия, побежал в неизвестном направлении меж нескончаемых рядов копейщиков. Повсюду сверкали начищенные шлемы, звериные рожи скалились со щитов, копья ударяли в землю, бах, бах. Пыль взлетала столбом, и всему этому не было конца и края.
«Я… умер?» — была его первая мысль.
«Я навсегда останусь на этом поле битвы?» — вторая.
И Братишка заметался по полю, пытаясь найти выход. Сердце его отчаянно колотилось, кровь стучала в ушах, а ведь, вроде как, с мертвыми такого быть не должно? Неизвестно, сколько времени прошло, как вдруг над полем битвы раздался веселый голос, с легкостью перекрывающий и крики солдат, и ржание лошадей, и лязг оружия:
— Да стой же на месте! Братишка-а-а, стой!
Ряды воинов сменились вереницей колесниц, и, к своему огромному изумлению, на одной из них он увидел знакомую темную фигуру с большими крыльями.
«Сегодня вторник». — Совершенно не к месту вспомнилось ему.
Кэйанг преспокойно расположился на колеснице вместе с двумя бородатыми мужиками. Они его абсолютно не замечали. А еще удивительным было то, что Кэй, вечно нервный и взвинченный, сейчас казался очень довольным.
А в следующую секунду колесница поравнялась с Братишкой, Кэйанг вылетел из нее, подхватил его на руки, и они взмыли в воздух.
— Ну что, — спросил проводник как ни в чем не бывало. — Живой? Что, мечты сбываются? Я помню, сколько раз вы ко мне приставали, чтобы я полетал с вами. Будто я вам лошадь с крыльями какая-то. Впрочем, неважно, друг мой, теперь наслаждайся с высоты прекрасными видами древней… не знаю чего. Кстати, эти ребята явно шагают с войной на кого-то. А вон на них! Посмотрим на бойню, или с тебя на сегодня хватит приключений?
— Что… это? – только и смог выдавить мальчик. Взгляд его перебегал со странно довольного проводника на солдат внизу и обратно. — Что вообще со мной случилось, Кэй?
— Это – ребята, которые жаждут перебить друг друга. А находимся мы в каком-то мире-воспоминании. Редкость, так-то. Всех этих людей давным-давно нет в живых. Потому нас и не замечают. Что, страшно почувствовать себя привидением?
Братишка облегченно выдохнул. Значит, он не умер. И не останется навеки в этой пустыне наблюдать за битвой.
— Но как…
— Друг мой! – воскликнул Кэйанг. — Без обид, всегда думал, что ты бесполезное, хоть и забавное, я повторяю, забавное дополнение к нашей развеселой команде... А ты, оказывается, полон сюрпризов. И давно ты обнаружил, что ты эуктор, и не рассказал об этом никому?
— Я… Эуктор? Создатель Миров? — у него удивленно расширились глаза. В отличие от своих друзей, Братишка знал науку о странствиях назубок. Хоть среди ночи разбуди и спроси полное ее название.
Кэй чуть помотал головой:
— Никогда не любил эту трактовку… Слишком громко. Ну да, если научишься, сможешь сделать крошечный мирок четвертого уровня и почувствовать себя богом… Но это все неважно, главное — теперь у нас есть шанс! Теперь многое станет проще! Эй, Братишка, сделай лицо пободрее, новость-то хорошая! Наверное, теперь тебя и называть надо иначе, Создатель Миров… а как тебя вообще зовут? — вдруг спохватился он.
Для справки, они были знакомы почти два года.
— Арти-Тэмиен, — вздохнул Братишка.
Кэйанг поморщился:
— Нет, я передумал, будем звать, как звали.
Ну и отлично, они с Эсси все время смеялись, что с их настоящими именами они вполне могли бы стать президентами клуба «Родители, за что?!» А вообще, если новость хорошая, то, действительно, может, все наладится? Может, теперь Кэй будет внимательнее прислушиваться к его мнению. Они отправятся на поиски своих друзей. Интересно, а что там еще могут странники-эукторы?
Словно угадав его последнюю мысль, Кэй стал чуть серьезнее.
— Слушай, друг мой, это мощная сила. Тебе всего пятнадцать. Ты же не будешь, как обезьяна с гранатой, а, Братишка? Обещай мне!
— Конечно, нет, — заверил он невинно.
***
Марта ждала их у ручья, кто бы мог сомневаться.
— А Братишка-то у нас эуктор! – гордо сообщил Кэй, будто в этом была его личная заслуга.
— А у нас сомы приходили, рабочие заблевали весь пол, и Человек в Лодке пропал! – мрачно ответила она.
Кэйанг покачал головой.
— Вот умеешь ты обломать кайф… Стоп, что там с Лодочником?! Нет, ну что такое, одного вернули, второй умотал куда-то! Мне что, вас привязывать?
А потом они долго искали Человека. Обошли весь городок, побродили по полям, зашли, наконец, в его хижину, где и нашли эту странную запись. Но Человек в Лодке бесследно исчез, и никто его не видел.
— Ведь был же тут ночью, я помню! — Досадливо почесав затылок, сказал Кэй, когда они возвратились ни с чем к Салварре. — Спал, как всегда, в своей Лодке, вот и трава примята…
— И никаких других следов нет, — заметил Братишка. — Вот здесь он стоял, а потом…
Кэй потер виски.
— Сейчас будем тебя обучать в процессе. Давай-ка закрой глаза, сосредоточься, попробуй почувствовать что-нибудь. У вас, эукторов, должно быть развито особое чутье…
Вначале Братишка ничего не чувствовал, он упорно закрывал и открывал глаза, трогал воздух над примятой травой, стоял, раскинув руки. Он хотел было уже сдаться, как вдруг…
— Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовался Кэй.
Братишка открыл глаза и растерянно сообщил:
— Пахнет морем…