— Отлично. А теперь еще раз попробуй открыть дверь, — велел Кэй.
Братишка зажмурился и почувствовал, как потоки энергии, похожие на электрические разряды, устремились к его ладоням.
— Не закрывай глаза! Это вовсе не помогает! — подсказывал его учитель. — Вот представь, ты в поле, враги наступают, а ты такой взял и зажмурился. Ты — эуктор, и твои силы всегда при тебе. Будь готов использовать их в любой момент. Как из кармана достать! Не надо думать, настраиваться… Просто возьми и открой ее, как открыл бы дверь на кухню!
Братишка вскинул руки, и бирюзовый светящийся шар загорелся над поляной. Ладони покалывало, между пальцами пробегали искры. Все бы ничего, но кружилась голова, и сердце колотилось как ненормальное.
— Молодец, — похвалил Кэйанг. — А теперь отдохни и вечером потренируйся еще.
Они далеко не первый день так упражнялись. Оказывается, из Кэя был не такой уж и паршивый учитель. А может, все дело было в способности и старательности ученика, Братишка позволил себе немного скромного самопризнания. Потому что на Кэйанга он все-таки точил зуб. Не очень всерьез, но… Ранее Братишка не помнил, чтобы проводник так много времени проводил с ним.
Кэй всегда смотрел на него как на дополнение к остальной компании. Конечно, вот его сестра, Налия, Эсси − личности, а он так… А теперь, когда выяснилось, что он эуктор — Братишка то, Братишка это. Даже по имени пытался звать, невзирая на его недовольство. С одной стороны, это льстило, с другой — вызывало досаду. То есть не будь у Братишки этой силы, в глазах Кэйанга он бы оставался мальчишкой, который только путается под ногами и задает слишком много вопросов.
И для чего вообще эти тренировки? Он только и делает, что учится открывать двери, находить какие-то предметы, используя свою энергию, а не глаза. Учится собирать эту самую энергию, сосредотачивать в своих ладонях так, чтобы она пульсировала и вырывалась, с трудом удерживать ее для нанесения удара. Чем больше удерживать, тем сильнее будет воздействие и тем сильнее откат. Пару раз от перенапряжения у Братишки шла кровь носом. Зато у него получилось насквозь прожечь стол. И Кэй тогда так радовался…
И это все, конечно, было очень занятно, но для чего нужны были тренировки? На войну они, что ли, собираются? С кем, с сомами? Кэйанг ничего не объяснял. И молчал также по поводу их друзей, которые по-прежнему находились непонятно где.
— Пойми, не можем мы сейчас отправиться за ними. Не можем. Точка. Есть вещи, которые просто нельзя объяснить, нельзя, понимаешь? Так нужно. Если у них есть хоть капля мозгов, они скоро вернутся, целые и невредимые. Как только хоть кто-то из них объявится, мы сможем разыскать остальных, но никак не раньше. Разговор окончен.
Вот что Братишка слышал каждый день. А еще каждый раз после его вопросов Кэй куда-то уходил и возвращался спустя несколько часов, мрачный и хмурый. Продолжать разговор он отказывался.
— А ты напои его, — предложила Марта, когда Кэйанг, в очередной пораспинавшись с минуту о том, чтобы Братишка сосредоточился на тренировках и не лез, куда не следует, психанул и растворился в воздухе. — Проводники, конечно, не совсем люди, но, хлебнув из горла, точно так же начинают трепаться. Особенно Кэй, уж я-то знаю.
Все-таки какая она была умная! Братишка с благодарностью взглянул на нее и умчался на кухню к Салварре. Он уже прижился в трактире и иногда помогал – мыл посуду, приносил продукты на кухню. За это ему даже немного платили.
Салварре подсчитывал выручку за день.
— А вот и наш юный маг! — улыбнулся он Братишке. — Ты вовремя, вот твоя доля, — мужчина протянул ему горсть медяков. — Честно говоря, — Салварре оглянулся по сторонам и понизил голос, — Я рад, что ты тут пока работаешь. Марта, она, конечно, славная девочка… Но посетители ее побаиваются. Я и сам побаиваюсь иногда, если честно.
— Я тоже, − признался Братишка.
Салварре, хитро прищурившись, взглянул на него:
— Она с тобой подобрела. Любят девчонки магов, да еще и с первого уровня!
— Я не маг, я эуктор, это немного другое, — возразил мальчик. — И я это… я хочу потратить свою выручку. На алкоголь.
Хозяин трактира рассмеялся.
— Да бери, сколько влезет! У нас тут не первый уровень, где пить начинают в двадцать. Только не засни снова на столе, хе-хе!
Братишка смутился. Он тогда просто вымотался после тренировки. Надо вновь почитать «Теорию странствий», может, там объяснят, как не расходовать столько сил. От Кэя в этих вопросах толку мало…
— Мне нужно что-нибудь посильнее. — Робко произнес он.
— Хе-хе, молодым магам захотелось поэкспериментировать с реальностью? Вон, хочешь бери тейхоанскую наливку? — Салварре кивнул на полку, где стояла большая пузатая бутылка. — Уже который год никто не заказывает, уж больно ядреная, будто огонь глотаешь… А вот помню, приходил ко мне лет пятнадцать назад один король, так он в одиночку мог выхлестать стаканов десять…
— Я возьму ее, спасибо, — торопливо перебил Братишка. Салварре порой любил ударяться в долгие воспоминания.
— Ты только поосторожней будь, юный маг… У того короля-то глотка луженая была, и то шатало его потом, как лодку в шторм, по всей деревне…
Братишка уже достал бутыль с полки и старательно вытирал с нее пыль носовым платком. Несколько раз он чихнул, ох, видать, так добро и пропадало с визита того короля.
— Я только немного попробую, — заверил он трактирщика. — А так это Кэйангу. Подарок. А то он такой мрачный ходит. Переживает, куда там все подевались…
— Незавидная судьба у этих проводников, хоть они и бессмертные, — задумчиво произнес Салварре, набивая трубку.
— Почему незавидная? — живо заинтересовался Братишка.
Но хозяин трактира перевел тему:
— Беги, окуни бутыль в ручей, это добро лучше охлажденным пить. А тут и наставник твой как раз вернется.
И он почти вытолкал «юного мага» из кухни.
«Так, надо еще и за Салварре понаблюдать», — отметил про себя Братишка. Почему все что-то знают, а ему не рассказывают? Так он действительно скоро решит, что тут какое-то нехорошее дело затевается. Может быть, Кэй хочет захватить пару миров с их помощью? Стать каким-нибудь Темным властелином?
Эта мысль рассмешила его, и Братишка тут же забыл обо всем. Вприпрыжку помчался он к ручью, по дороге захватив потрепанный томик «Теории странствий» − энциклопедии, которую написала некая И. Эйллан − знаменитая путешественница, которая жила почти сто лет назад, и поговаривают, что до сих пор где-то живет, в созданном ей самой мире четвертого уровня.
Вот бы встретиться с ней! Она-то наверняка знает, и почему у проводников судьба незавидная, и как, будучи эуктором, не отключаться от слишком быстрого расходования энергии… А то Братишка тогда полностью выдохся из-за какого-то стола. Как он тогда будет участвовать в настоящей битве? Может быть, в книжке этой Эйллан какие-то ответы найдутся? Только жаль, что столько страниц вырвано и утеряно.
Книжку эту он нашел в шкафу у Салварре. Кэйангу, кстати, не нравилось, что он читает Эйллан. По его словам, репутация у этой писательницы была сомнительная. А вот Братишке книга пришлась по душе. Изложено все было очень живенько и доходчиво. И столько мелких любопытных фактов!
Да и кто ему объяснит лучше? Кэй учил его только тому, что сам считал нужным. Как раз пока его наставник где-то бродит, а тейхоанская наливка охлаждается, он успеет прочесть несколько глав. Братишка вообще любил учиться. Даже в школе, чего уж говорить про науку о странствиях. Он с удовольствием растянулся на траве у ручья, убедился, что бутылку с настойкой не унесет течением, и принялся за чтение. Речь в новой главе как раз шла про эукторов.
В связи с расходованием огромного количества энергии во время перемещений рекомендуется иметь при себе некий резерв, который поможет страннику-эуктору поддерживать жизненные силы. Подобным резервом может послужить живое существо.
— Эй, — Марта вынырнула из леса, куда бегала охотиться. — Ну что, чем будешь радовать Кэя?
За спиной у нее висел самодельный лук и сумка для добычи, откуда Марта тут же вытащила и продемонстрировала ему тушку птицы, отдаленно смахивающую на тетерева.
− Вот, ощипывать придется до заката, зато какая вкуснотища будет! Это тебе не курица какая-то. Ну, так что там у тебя?
Братишка окунул руку в воду и вытащил бутылку. У Марты округлились глаза:
— Салварре отдал тебе тейхоанскую наливку?
Девчонка даже свою добычу выронила от возмущения. Ведь она так долго упрашивала старого трактирщика дать ей попробовать знаменитого напитка, ну хоть наперсток…
Братишке ужасно хотелось узнать, что там дальше будет в книге. Какие живые существа нужны для создания силового резерва и что с ними для этого нужно будет сделать. Он надеялся, что обойдётся без убийств, животных он любил, и даже эту дохлую птичку ему было немного жалко. Но раз Марта уже притащилась, то покоя не жди. Сейчас будет негодовать по поводу того, что ей наливки не дали. Куда там, такой мелкой. Пусть и боевой.
«Надо ее отвлечь», — подумал Братишка. И к тому же ему жуть до чего захотелось перед кем-нибудь порисоваться со своими способностями. А книга... да не убежит она никуда!
— И вовсе не обязательно птицу щипать, — произнес он, заложив томик травинкой. — Дай-ка мне это бедное животное…
Марта поломалась для вида, но уж очень ей было любопытно. Братишка взял тушку, опустил ее на землю, положил на нее обе ладони и зажмурился. Спустя секунду он оказался весь облеплен перьями, и видок у него был довольно нелепым, зато птица полностью облысела. Да, прежде чем красоваться, стоило поупражняться.
Но Марта осталась довольна. Подошла, вытащила пару перьев у него из волос, неожиданно улыбнулась, чего ранее никогда не делала.
— А приготовить ее вот так, руками, ты сможешь? — поинтересовалась она.
Стол Братишка прожег за пару секунд, а контролировать мощность своей силы пока не умел. Еще спалит птичку, а ему же потом и достанется. Да и кто он, эуктор или кухонная утварь на ножках?
— Ты знаешь, лучше я сделаю костер, это быстро, — пробормотал он, сгребая в кучу несколько сухих веточек. − Предлагаешь устроить пикник?
Марта ухмыльнулась:
— Если только ты наливкой поделишься. С меня закуска, с тебя бутылка, все по-честному!
— Это для Кэя, − возразил Братишка.
Девчонка хмыкнула и убрала еще пару перьев из его волос.
— Ну как хочешь, — произнесла она неожиданно покладисто. — Ведь классный бы пир получился, − она вытащила еще одно перо и пригладила Братишке волосы.
Что происходит, что за грязные домогательства? А еще улыбается так невинно… Ох уж эти женщины из другой эпохи, тем более из другого мира. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Где-то они так наивны, а где-то, наоборот, не по годам решительны.
— Я же не предлагаю выпить все, — использовала последний довод Марта.
Братишка задумался.
− А сколько нужно, чтобы Кэй начал говорить?
Марта пожала плечами и с надеждой взглянула на ручей.
Да черт с ней, все равно же не отстанет!
— Я думаю, можно будет выпить немного, — сдался он.
Марта восторженно хлопнула в ладоши и поцеловала его в щеку. Потом, словно спохватившись, вновь сделала привычное суровое выражение лица и сдвинула брови.
Вот что это было сейчас, а? Выпьет она и совсем осмелеет, что будет тогда? Он останется в лесу наедине с живой нетрезвой женщиной? Лучше бы и дальше и книжку читал. А теперь уже поздно.
Хотя ладно, не съест же она его. Да и выпьют они совсем немного, к тому же закуска есть. Сейчас, надо сделать костерок... Уютно все-таки сидеть в лесу, у костра, на природном ковре из мха и вереска. Все проблемы и волнения будто растворяются, остаются где-то далеко-далеко, за гранью этой реальности.
Вскоре соблазнительно запахло жареным мясом, и Братишка, проглотив слюну, полез доставать бутылку. Немного для аппетита… Жаль только, стаканов у них нет, можно было бы произнести тост. Стоп, он же теперь великий волшебник, неужели такую простую вещь сделать не сможет? Вон из той коряги получатся две прекрасных деревянных кружки. Надо сфокусироваться, вот она, энергия, пляшет на кончиках пальцев…
Кубки вышли страшенные. И кривые. Неважно, наливать-то в них можно. По чуть-чуть, как договаривались. Немного перед едой, немного во время, немного после. А остальное Кэйангу. Уж он расколет своего наставника, уж заставит наконец считаться с собой! Столько времени Братишка молчал и держался в тени, но эти времена прошли. Что там Салварре говорил? С этой штукой следует быть осторожнее? Да они же только немного попробуют, что может произойти?
Марта пошевелила угли в костре и сказала, что нужно подождать еще немного. Как же долго запекается чертова птица! Ну что ж, чтоб не сидеть просто так, надо снова выпить по чуть-чуть. Не такая уж и ядреная эта наливка, так легко пьется, так мягко обволакивает горло, согревая его. И вовсе не пьянит, нет. Пожалуй, можно и еще, пока еда не готова.
— За возвращение моих друзей! Ну, или чтобы Кэй рассказал, в чем тут дело, он… долбаный! — Братишка вскинул руку с самодельным сосудом и внезапно повалился на спину, чудом не расплескав наливку.
— Что, уже вставило? — хмыкнула его подружка, пошевелив угли.
— Не-а, — засмеялся он. Почему-то настроение резко улучшилось. И чего Братишка тут неделями ходил в депрессии, непонятно. Все же вон как здорово. У него лучшие летние каникулы в мире: он стал крутым магом, ну, то есть эуктором, отлично проводит время в славном мире с приключениями, выпивкой, вон, можно сказать, и с девками. Жизнь удалась.
Братишка залпом допил все, что осталось в стакане.
− Ты знаешь, Марта, нас, эукторов, ничего не берет! Мы сильные… Твердокаменные… как корабли…
***
Уже в который раз Кэйанг подумал, что место, где решались судьбы миров, могло бы выглядеть куда более представительным. А то напоминает какой-то гигантский деловой центр в человечьем мире: бесконечные коридоры, бесчисленные двери кабинетов, снующие туда-сюда фигуры.
«Хотя», − хмыкнул он про себя. − «А кто мы вообще такие? Жалкое сборище унылых бюрократов, которые считают себя властителями судеб, а на деле − всего лишь пешки в руках Жнецов? Офис, набитый клерками, безмозглыми роботами, которые и понятия не имеют, в чем заключается их работа, которые лишь делают то что им скажут. Все примерно так, как и в любом мире, достигшем минимум двенадцатого уровня цивилизации. Удивительно, до чего все миры похожи, если так подумать. И как мы тоже похожи на них. Клерки в офисе».
А ведь раньше Кэя все устраивало. Ему нравилось, что работа элементарная, ненапряжная. Свободного времени много, а впереди − целая вечность. Перебирать бумаги, переправлять папки из одного отдела в другой, ставить штампы. Иногда задумываться, что в этих папках − судьбы целых народов, даже больше − миров. Ухмыльнуться, буквально на секунду получить удовольствие от своей якобы великой значимости. Кэйанга никогда не волновала этическая сторона его дела. Во-первых, он все равно существо подневольное и не принимает решения, а во-вторых, что ему до незнакомых людей? Хоть бы и до странников?
Нет, с некоторыми из смертных Кэй неплохо общался, даже дружил, взять того же наемника Трэйнана. Но его мир простоит еще долго, там все в порядке. Жнецы не собирались учинять на родине Трэя никаких реформ вроде продолжительной серии природных катаклизмов, начиная от извержения вулканов и заканчивая крупным метеоритом, что полностью уничтожит все живое.
Да и вообще, сильно привязываться к людям − глупо. Они смертны. Пройдет несколько десятков лет, и все. Это, конечно, досадно: со смертными было веселее, чем с его соратниками. Ох уж эта «печать вечности» на рожах, ох уж это с годами прогрессирующее занудство, которое почему-то зовется мудростью. А вот люди бывали ничего.
Несколько раз коллеги ехидно интересовались, что же он не идет в кураторы, если ему так нравится проводить время со смертными. Кэй отвечал, что смертных он выбирает себе сам. Это совсем не то, что опекать компанию странников из какого-нибудь отсталого мирка. Почему отсталого? Ну а как еще можно обозвать мир, где о существовании других даже не слышали? Да и вообще. Обучать кого-то. Нести ответственность. От одних этих слов Кэйанга мутило.
— Тратить бесценный дар вечной жизни на развлечения! — часто слышал он в свой адрес.
«Если жизнь − вечная, то как ее можно тратить?» — в свою очередь недоумевал Кэй.
Уж куда приятнее проводить вечность в праздности и веселье, чем в унылых заумных беседах и экзистенциальных страданиях.
Остальные проводники презирали его за то, что он не относился к своему предназначению как к грузу, ненавидели за то, что он вел себя как смертный. Почему-то за сотни и тысячи лет жизни они так и не осознали, что выбор есть у каждого, почему-то за годы накапливания своей «мудрости» не избавились от противной мелочной зависти, от желания осуждать.
Действительно, жалкие клерки. Которых ужасно раздражает коллега, не стелящийся под начальство, да еще и приходящий на работу веселым и полным сил. Абсолютно каждый из них мог настроить себя на нужный лад. Абсолютно каждый мог прекратить воспринимать вечную жизнь как наказание. Но зачем это нужно, куда проще возненавидеть тех, у кого все хорошо! Чем налаживать свое «бытие», не лучше ли испортить его другому?
Те, кто шёл в кураторы, были более приятным народом, с этим не поспоришь. Но у них были свои задвиги: они слишком привязывались к своим подопечным, плюс ответственность, все такое. Поведение − как у заботливых родителей, бр-р, аж мороз по коже.
Нет, уж лучше торчать с этим унылым планктоном. Времени свободного больше все-таки. И было занятно раздражать всех своей довольной рожей. А когда Кэйанг сказал, что отправляется сопровождать того наемника из Аэста... Ой, он прямо физически ощущал всеобщую ненависть − все знали, что в Аэсте, уникальном мире, живут почти одни странники, и им вовсе не нужны никакие помощники.
— Все знают, что ты попросту будешь развлекаться и выпивать целый год! Ты ничему не собираешься учить этого парня! — воскликнула одна из коллег, сверля его глазами. Кэй не помнил ее имя, да и не старался запомнить.
Про себя он называл ее Мокрицей. Нет, внешность у нее, как у всех проводников, была довольно привлекательной, но по ощущениям − мокрица и есть. Совсем «новорожденная», даже тридцати ей еще не стукнуло, но печатью вечности ее уже приложило, да как следует.
— Да. А может, и два года. Два года подальше от ваших гнусных физиономий. Будем с ним как рок-звезды на выезде. И самое главное, официально ко мне не подкопаешься, — с удовольствием ответил Кэйанг.
Тогда он, похоже, доигрался. Кэй не был уверен, обращают ли Жнецы внимание на доносы, тем более по таким мелочам, но не успел он как следует насладиться своими каникулами, как его вызвали. Даже не в отдел, а на прямую беседу, что случалось очень редко. Сообщили, что переводят его в кураторы, и сразу отправили на задание.
Наверное, ехидны из отдела, где раньше работал Кэйанг, теперь были просто счастливы. Видели они его редко, а когда и видели, выражение его лица не было таким раздражающе жизнерадостным. Кэй стал много ныть и сетовать на жизнь. Не заботясь о том, слушает его кто или нет. Кэйанга стали раздражать абсолютно все люди. Особенно странники с первого уровня. Кэй стал таким же, как другие проводники, тем, кого он так презирал.
Но когда его подопечные, наконец, освоились, когда перестали задавать раздражающие вопросы, когда осознали, что далеко не все может быть объяснено логически и лучше уж воспринимать это таким, как есть − в конце концов, это было близко их жизненному кредо... Тогда Кэйанг увидел в них родственные души – таких же, как он, ребят, не желающих взрослеть, отказывающихся переходить на скучную сторону жизни, куда указывала стрелка с надписью «так правильно».
Его миссия не позволяла ему стать им попросту добрым другом и собутыльником, но теперь было куда проще.
Но потом случилось нечто ужасное. Кэй действительно начал к ним привязываться.
Он знал, что им предназначена какая-то роль в судьбе миров, и все никак не мог понять, почему именно им? Важные рискованные задания не поручают раздолбаям.
Потом, когда до Кэйанга начало доходить, насколько дело важное и рискованное, ему все стало ясно. Лучше поручить это самое дело каким-нибудь раздолбаям, а не выживут они при этом, так и невелика потеря, отправим следующих. А все довести до идеала и отшлифовать можно поручить достойным. Ну не отличный ли план?
А еще Кэй так и не узнал всех деталей миссии. Ему сообщили лишь крупицы, которые с трудом складывались в полноценную картину. Океан. Большой прилив. Какой-то малолетний эуктор с невероятной силой, живший сорок лет назад в одном из миров второго уровня, который сумел подчинить себе стихию. Подозревают, что все эти новые мутации, нарушения законов мироздания, катаклизмы и, опять же, исчезновение океана − его рук дело. Парня, который, по слухам, покончил с собой, прыгнув со скалы прямо в волны.
Лучше даже не думать о том, насколько маразматично все это выглядит. Мир − не один мир, а все вместе, Мир с большой буквы, полон нелогичностей.
А ведь поначалу их миссия выглядела вполне безобидно. Трихосомусы дошли до первого уровня − Кэйанг, не дай никому пострадать. И подумайте там на досуге, кто стащил целый океан.
Ждите дальнейших указаний.
Сделано. Отмечаем.
Но в тот самый момент, когда Эсси развлекал толпу песнями, когда они все уже упились по полной, Кэй ощутил привычное жжение в груди, сначала еле заметное, но только сначала. И голос в голове, от которого бросает в дрожь. Зачем эти дешевые эффекты? Лишний раз напомнить, что он − фигурка на шахматной доске, которую можно запросто удалить с поля? Причем навсегда. Спасибо, он и так помнил.
Следующий приказ. Отправить их в два параллельно лежащих мира второго уровня. В одном из этих миров и была отгадка.
— А что я им скажу? Народ, не хотите ли прогуляться абы куда и сделать неизвестно что? — Кэйанг не успел даже подумать, что такой ответ звучит совершенно непочтительно.
И буквально через пару минут началось сомовье нашествие. А портал оказался закрытым. Здорово, вообще чудесно. Расставили декорации, ну-ка, как вы теперь, что будете делать?
Как долго ты, Кэй, будешь противиться приказу?
Нет, конечно, Жнецы не столь мелочны и злобны. Они вообще не зло и не добро, они выше этих понятий. Было бы проще и быстрее развоплотить его за ослушание, а затем заменить кем-нибудь другим — так бы и сделали. Было бы удобнее использовать других странников — они бы так и поступили.
Они знают, как все должно быть. Чтобы сохранялся определенный баланс, чтобы законы мироздания не нарушались. Ради высших целей, иначе говоря, которых вам, букашки, не понять и не осмыслить, и можете сколько угодно сопротивляться, ничего у вас не выйдет.
— Не припомню, чтобы Кэйанг появлялся тут столь часто, особенно после его «каникул»… − пробормотали ему вслед.
«Вот тебе какое дело, а? Сидишь, перебираешь свой пыльный талмуд, вот и сиди…»
— Тебе вновь отказано, — Скайну уже было за пять сотен, и он мог удержаться от язвительных комментариев.
— Но почему? Они могут что-либо объяснить?
Скайн покачал головой, дивясь такой глупости.
— Они не обязаны тебе ничего объяснять. Забери свое заявление.
Кэй скомкал пожелтевший лист бумаги и швырнул его на пол.
— Почему я просто не могу отправиться туда же? Если им нужно уничтожить этого эуктора с его силищей, то я справлюсь куда лучше.
Равнодушный взгляд.
— Это не допускается. Но если тебе интересно, то он уже вышел на контакт. Еще немного, и мы засечем его.
Новость вроде бы хорошая, но почему-то Кэйангу стало тревожно.
— И что будет, когда вы наконец найдете его?
— Подождем, пока начнется то, что оттягивалось, но теперь неизбежно. Видишь ли, он контролирует океан, а океан − его. Большой прилив наступит, и очень скоро. А затем мы сможем уничтожить его.
— Так почему я не могу сделать этого? Я же буду посильнее, чем какие-то странники? Ответь мне, чтоб тебя! − Кэй уже начал звереть.
Все отвлеклись от своих занятий, уставились на него, как на умалишенного. Не принято здесь было повышать голос. Да и, судя по всему, опять он какую-то чушь сморозил.
— Кэйанг, — устало вздохнул Скайн. — Эуктора такой мощи можно уничтожить только одним способом: уничтожить мир, которому он принадлежит. И если ты хочешь спасти свою, хм, банду — обучи как следует того мальчишку. Что ты таращишь глаза? Ты думал скрыть, что он тоже эуктор? Зачем? Как глупо. Так вот, обучи его, и, если повезет, он успеет их вытащить оттуда. Но тебе запрещено в это влезать, тот эуктор мигом почувствует проводника и затаится. Что, снова напишешь заявление, чтобы с твоих подопечных сняли эту миссию? Говорю же, ничего у тебя не выйдет. Они не меняют своих решений.
В голове у Кэя снова и снова звучали фразы, произнесенные бесцветным голосом Скайна: «Уничтожить мир, которому он принадлежит… Если повезет, успеет их вытащить». Остальное он как-то прослушал. Казалось, время остановилось, вязкое и тягучее, как желе. Тусклый свет от неизвестных источников, издающих еле слышный гул, словно телеграфировал ему в мозг: ве-е-ечнос-с-с-сть… с-с-серая вечнос-с-сть…
Наконец, губы Кэйанга шевельнулись:
— Нет. Я буду требовать разговора с ними. Напрямую.
И тут же тишина обрушилась на него. Лица у всех вытянулись. Вроде бы в этот раз Кэй не повышал голоса, но услышали его буквально все. Гигантский механизм замер, шестеренки застыли на местах. Он протянул руку за бланком. Даже Скайн выглядел удивленным и не сразу протянул необходимую бумагу.
Под сверлящими его взглядами Кэйанг поставил свою подпись.
«Что, не ожидали, сукины дети?» — захотелось крикнуть ему одну из излюбленных фраз Эсси.
— Тебе сообщат их решение, — кивнул, наконец, Скайн.
Больше не имело смысла тут задерживаться. Жаль, что переместиться можно было лишь у выхода, пришлось идти через эти бесконечные коридоры, и повсюду все просто сворачивали шеи, глядя Кэю вслед. Ошарашить их, что ли, еще чем-нибудь? Но он лишь шагал, расправив плечи, и чувствовал, насколько он лучше всех в этом вертепе, в этом долбаном скопище клерков.
У двери Мокрица беседовала с кем-то из новеньких.
— Пища не принесет нам вреда, но она нам не нужна. Это — всего лишь рудимент, как память о наших общих со смертными предках. От этого можно легко отказаться…
— Нет, парень, не слушай эту дуру! — вырвалось у Кэйанга. — Ты проживешь сто, двести, триста, тысячу лет, а может, и больше, если не прогневаешь их… Жри, бухай, трахайся, путешествуй, твори все, что ты захочешь, особенно на первом уровне… Не слушай кретинов, призывающих отказаться от всех удовольствий!
— Наш дар подразумевает под собой осознанность и ответственность… — вспыхнула Мокрица.
— На хрена?! — заорал он, не в силах больше сдерживаться. — Нам рано или поздно и так все надоест, опостылеет настолько, что захочется прекратить это, захочется развоплотить себя самому! Так давайте мы с самого начала зароем себя в землю, давайте прочтем еще больше трактатов о тщете всего сущего, давайте взвалим на себя судьбы мира и будем каждый чертов день предстоящей нам вечности завывать о том, сколь велико и тяжело наше предназначение! Нет, это не поменяет судьбы ни одного из миров, вы все знаете, что мы − точно такие же игрушки в руках Жнецов, как и люди, но нет, считайте себя и дальше властителями судеб. Слуги вечности, надо же! Вы собираете эти знания с ветхих старых страниц, что пропахли плесенью точно так же, как ваши мозги. Вы хвастаетесь своим сходством с истлевшими мумиями. Даже люди уже понемногу начинают понимать, что такое «пробовать жизнь на вкус», а вы набитые фактами, теориями, как чучела ватой, но при этом тупые! Просто подохнуть можно, насколько вы тупые!
На прощание Кэй выбил у Мокрицы из рук папку. Он не стал перемещаться прямо от входа, пошел пешком.
В поле, где стоял их «офис», почти всегда свирепствовал ураган, сверкали фиолетовые молнии, а иногда даже смерч танцевал. Эти иллюзии не могли никому нанести настоящего вреда, они здесь были лишь для того, чтобы отпугнуть случайных странников. Но ветром могло потрепать конкретно, а иногда еще и ополоснуть дождем с ледяными градинами размером с горох.
Кэйанг знал, что все сейчас сгрудились у окон и провожают его взглядами, молча, пока не найдя слов, чтобы прокомментировать случившееся. Плевать. А дождь с ветром были просто тем, что надо для бушующей натуры Кэя, было даже приятно ощущать, как ветер вот-вот поднимет его в воздух. Жаль, что сегодня не вторник и нельзя развернуть крылья.
Он вел себя… как человек? Что ж, как сказала Мокрица, у проводников и людей ведь общие предки. А вообще надо чаще так делать. Вот наорал на всех, наговорил всякого, и сразу легче на душе стало.
***
Когда Кэйанг вернулся, уже стояла ночь. Настроение почему-то оставалось приподнятым, хотя веселиться было не с чего. Даже наоборот. Это срыв, что ли, так на него подействовал? Может, теперь постоянно ходить и орать на всех подряд?
Хотя, стоп, Кэй ведь и так это делает. С душой, наверное, надо орать.
Как бы то ни было, стоило найти Братишку. Сейчас его ученик, наверное, спит, но завтра с утра, вот прям с первыми лучами солнца, подъем и тренировки. Двери должны открываться мгновенно, и энергетическая волна должна быть такой мощи, чтобы ей можно было убить. Ну, или хотя бы серьезно покалечить.
Состояние Кэйанга было совершенно неадекватным. Хотелось смеяться. Не вовремя. Кэй, это ты там мог сколько угодно защищать права раздолбаев, а здесь надо бы…
Из леса вдруг донесся рык. Странно, здесь вроде не водилось крупных хищников. Да и рычание вовсе не походило на волка, медведя или пуму…
— Эй, Салварре, накапай мне… всего, что есть! — распорядился он на подходе к трактиру. — Где там этот мальчишка?
— А разве дети не с тобой? — заспанный трактирщик в ночном колпаке высунулся из окна.
— Ну прекрасно, просто отлично! − крикнул Кэйанг, следуя своей новой заповеди «ори от души». — Вот почему, как я ни вернусь сюда, меня всегда ждут плохие новости? Лодочник исчез, Братишка пропал, сомы прибегали… А теперь что? Дети там, в лесу, охотятся на пуму? Или трахаются? Или и то и другое, тьфу! — Неизвестный зверь взревел еще раз, и Кэй, не дослушав, помчался в лес.
— Кто трахается с пумой? Откуда они вообще в наших краях? Ох уж эти проводники, чего только не придумают, — Салварре укоризненно покачал головой, закрыл окно и флегматично отправился спать дальше.
Чем ближе Кэйанг подходил к лесу, тем страннее оттуда доносились звуки. Зверь все громче рычал, и почему-то в ответ то и дело доносился недовольный голос Марты.
— Тише ты… Целую курицу сожрала… Тс-с, я тебе завтра еще принесу.
Он громко окликнул девчонку, и она тут же замолкла. Лишь благодаря своему сверхтонкому слуху Кэй разобрал отчаянный шепот из-за деревьев:
— Да что ты ржешь, придурок, успокой ее, сейчас же! Слышь, ты!
— Эй! − вновь позвал он. − Что вы делаете в лесу одни так поздно ночью? И что там у вас происходит?
Кто-то, кажется, Братишка, фыркнул.
— Заткнись, пьянь, − прошипела Марта.
Кэйанг достиг поляны у ручья. Тут явно не так давно происходило нечто грандиозное. Над костром остывала недоеденная тушка птицы, по земле были раскиданы деревянные кружки и кубки, в сосне зияла сквозная дыра, и дерево грозилось вот-вот обвалиться. На торжественно убранном пне, словно молчаливый толстый стражник, гордо возвышалась большая пустая бутылка. Проводник взял ее, открутил пробку и понюхал. Тейхоанская наливка… Это объясняло весь хаос вокруг.
— Безмозглые пьяные дети! — заорал он на весь лес. — Прекратите мучить животное и немедленно выходите! Я требую сейчас же предстать перед моими гневно сверкающими очами!
— О-о, Кэ-эй, я так рад тебя видеть! − зашелестела трава, затрещал хворост, а потом этот чудо-ребенок шумно вписался в молодую осинку и упал, осыпав ни в чем не повинное деревце проклятиями. Затем последовала вспышка зеленого света.
— Сейчас же прекрати поджигать лес! − возмутился Кэйанг.
— Придурок, − послышались шаги и голос Марты. И вдруг она отчаянно вскрикнула:
— Кто-нибудь, помогите, я не могу ее удержать!
Неизвестный зверь зарычал еще громче и пронзительнее. Нет, точно не пума. Скорее, самец пумы, которому чем-то яйца прищемило, не иначе. А это Марта, что ли, с таким топотом несется? Ведь вроде такая тощая малявка…
И не успел Кэй ничего сообразить, как из леса вдруг выскочил полутораметровый динозавр и помчался на него. Он исключительно на инерции отпрыгнул в сторону, и ящер, развивая бешеную скорость на своих двух мощных, длинных лапах, пробежал мимо, оскалив пасть. Кэйанг успел заметить, что на шее у динозавра болталась веревка, неумело и второпях завязанная.
А потом из-за деревьев появилась Марта.
— Вышла из-под контроля! Чуть не тяпнула меня! Лови ее теперь сам, идиот… − заявила она.
— Кэй, — Братишка по-прежнему валялся на земле и блаженно улыбался, глядя на своего учителя снизу вверх. — Догони, пожалуйста, Чешуйку, она же, наверное, очень испугалась!
На все происходящее можно было ответить очень пространно и в самых красочных выражениях. Но почему-то у Кэйанга возник только один вопрос:
— Какого… это зовут Чешуйкой?
А потом они вместе возвращались в трактир. Чешуйка была надежно привязана в лесу и издавала такие звуки, что можно было быть уверенным − никто не сунется туда. А утром они придумают, что делать.
— Резерв, ну надо же! — ругался проводник. — Ох, встретить бы мне эту Эйллан… Так даже в ее времена уже не делали… И если тебе захотелось завести зверушку, почему это, черт возьми, не щенок, тьфу, ну хотя бы не какой-нибудь милый волчонок? Что за парк Юрского периода ты тут устроил?
— Мелового! Чешуйка она из этих, меловых… дейнонихусов, — возразил Братишка, повиснув у него на шее. — Кэй, давай выпьем с тобой как уч… учетик и учинитель! И где моя сестра? Где все, мать твою? У тебя вообще есть мать? Вот ее… Почему ты мне… Почему ты занимаешься укрывательством? Ты укрываешь от меня… Ты… Я заставлю тебя сказать всю правду! Всю…
— Так, учетик, — велел Кэйанг, — поговорим мы завтра, а сейчас захлопнись и старайся самостоятельно передвигать ноги. Ты уже вышел из возраста, когда тебя можно было таскать на руках. И вообще, неужели непонятно, что если я чего-то не говорю, то потому, что так нужно? Мы влипли, причем конкретно. И все против нас, абсолютно все, я не преувеличиваю.
Братишка остановился.
— Почему? — удивленно спросил он, отчаянно стараясь придать лицу более осмысленное выражение и сфокусировать взгляд.
Кэй со вздохом покрепче ухватил Братишку, чтобы не упал.
— Потому что, — ответил он, — все уроды. Действительно все. Смертные, бессмертные... Одни мы стоим умные да красивые. Да, Марта, и ты тоже. Хотя насчет ума у вас обоих я, наверное, погорячился… Один налакался и пошел динозавров ловить, а вторая и слова против не сказала! Но неважно. Мы их всех сделаем. И знаете, почему?
— Почему?
— Мы еще и ужасно непредсказуемые.
Луна выплыла из-за туч, освещая эту колоритную компанию. Где-то в лесу отчаянно завывала Чешуйка.
— Хорошо погуляли, — подвел итог дня Братишка. Ни у кого не нашлось слов, чтобы возразить.