Кавински сидел в подворотне. Пьяный, от него несло сигаретами и алкоголем. «Комендантский час давно начался, а я всё ещё на улице, хуёво», – подумал он, разминая отёкшую шею, проворачивая ей вправо и влево. Холодные пальцы сжимали горло бутылки из-под какого-то дешёвого и мерзкого коктейля. Он толком не слышал ничего, в ушах звенело. Голова опиралась на холодную бетонную стену, это немного морозило затылок, но было достаточно приятным. Закрытые веки, тонкая кожа которых пропускала через себя вид капилляров, были горячи – когда температура тела ниже, чем обычно, глаза прямо-таки горят. Если бы Кавински прикоснулся пальцами к глазным яблокам, то ощутил бы их жар и то, как сильно и тяжело они бились из-за давления... Ночной Альт-Сити ощущался совсем по-другому, нежели дневной, он был холодным, сырым, пропахшим запахом алкоголя, табака, прожжённой резины, иногда бензина, такой весь из себя современный и красивый, но абсолютно бездушный и некомфортный. Небо виднелось достаточно светлым, освещённое огнями и фонарями. Асфальт был грязным, жёстким, и, если бы Винс без сил упал на него лицом, скатившись вниз по стенке, точно разодрал бы себе щёку, занеся в кровь заразу. Но пока шероховатость он ощущал только тыльной стороной обвисшей ладони, которая иногда подрагивала от холода. Мутным взглядом заметив у входа в переулок фигуру в чёрном, он уже успел сто раз обматерить себя за халатность – сейчас ему точно не поздоровится, но он не смог бы встать, чтобы скрыться от полиции, да и смысла особого в этом не было. Кавински нахмурился, поднимая грозный взгляд на подходящего человека. Руки были за спиной, походка воинская, дисциплинированнее не бывает, но аккуратная, не грубая. «Женщина? – сосредоточив взгляд, сощурившись, юноша своего вида не потерял, но в следующую же секунду чуть не разразился истерическим смехом так, что его было бы слышно во всём районе. – Девка!». Оранжевые линзы очков скрывали его красные глаза и лопнувшие капилляры, а вот суженные зрачки было не скрыть. С трудом подавив смешок, наблюдатель ухмыльнулся одним уголком рта. Она вся в чёрном, а он точно труп – это единственное, что стоило знать и понимать. Из-под фуражки метнули на юношу взгляд фиолетовые глаза – точно такие же были и у Инспектора Войда, их-то Винс узнавал из тысячи, – но, к счастью или к сожалению, то значило, что это была его дочь. Молча прицелившись заряженным пистолетом, который она держала прямой, слегка опущенной рукой, стоя прямо, девушка смотрела на него.
– Ну, чего ждём? – развеселившись, спросил Кавински. Терять было нечего. – Давай, стреляй, я же нарушил закон Империи!.. – курок спущен – пуля прямо в стену, он чуть не оглох. Сил на реакцию не осталось, юный наблюдатель лишь крепче сжал горло бутылки, толком не различая черт лица, видя лишь цветные пятна.
– Замолчи, – сухо произнесла она. Спустившись на одно колено перед ним, девушка потянулась к бутылке в его руке, не разрывая зрительный контакт – она видела его глаза достаточно чётко. Винс не сопротивлялся происходящему, он попросту не понимал, что с ним было. Аккуратно освободив стекло от хватки, она кинула практически пустую бутылку в мусорный бак, стоявший сбоку от них, перед этим легко замахнувшись. Стекло с шумом разбилось о жестяные стенки. А Винс думал, что его сейчас прихлопнут этой самой бутылкой, как мошку. Спросили холодно, одновременно поднимая с асфальта использованный снаряд – она положила его в нагрудный карман формы, – Наблюдатель?
– Ага. Но недолго мне им быть осталось, да? – улыбка расплылась по его лицу, в глазах плясали огоньки.
– Всё зависит от тебя. Я не первый раз вижу наблюдателя в таком состоянии. Есть два варианта: первый – ты сейчас поднимаешься и идёшь домой, будто ничего не было; второй – ты продолжаешь сопротивляться, проживая последние минуты своей жизни, – мерзкое послевкусие от её слов не дало ему расслабиться, чего очень сильно хотелось, кроме того, в ушах продолжало звенеть из-за только что сделанного выстрела.
– Допустим, я выберу первый вариант, что с того? – хриплый смешок сорвался с губ.
– Все поступают по-разному. Кто-то приходит домой, а утром висит на туго завязанной им же верёвке. Кто-то пускает себе пулю из своего же рабочего пистолета. Кто-то мучается всю жизнь, просыпаясь ночью от страха. Кто-то живёт совершенно спокойно. Кто-то начинает пить успокоительное. – Говорила она отстранённо, просто перечисляя факты, словно они были тем, с чем она сталкивалась каждый день своей жизни. – Мне продолжать?
– Не, лишняя трата времени, – отмахнулся парень. – Я не смогу дойти до дома, варианты не интересуют.
– Жизнь тоже не интересует? – девушка смотрела на позорище перед собой, не совсем понимая, находился ли он во вменяемом состоянии или говорить с ним было бесполезно.
– Вот такая? Не особо. И не надо щас мне втирать дичь про всеобщее благо, что жизнь одна... – он просто нёс чушь.
– Я не собираюсь. Отвечай на вопрос.
– Конечно, интересует, я же человек... – язык заплетался. Не став ждать, пока он доведёт мысль до конца, услышав первое слово, она перебила:
– Тогда поступаем так, – и резко взяла рукой его стопу, с силой вывихнув её, хрустнули кости.
– Блять! А-а-а-ай! С-сука! Ты чё! Мф-ф!.. – он закричал, дёрнувшись, потянувшись своими ручонками к ноге, продолжая мычать от боли.
– Ты идёшь со мной. Получишь больничный, отойдешь и вернёшься на алгоритм, – взяв его за спину, поднимая и помогая идти рядом, чтобы ему не нужно было опираться на ногу, девушка повела его из переулка.
– Ты точно ебанутая, кто ж, ай-яй!.. – прошипел он. – Раз уж помогаешь мне, будь аккуратней, я не мешок с дерьмом, чтобы так меня тащить! – он был пьяный, грубый, раздражённый. На самом деле шли они очень даже аккуратно, она пыталась замедлить свой привычный темп ходьбы, чтобы было удобно. Потом сообразила, что будет эффективнее. В считанные секунды наблюдатель оказался на её руках. – Нихуя себе, – резко выдал, обхватив руками девичью шею.
– Удобно? – спросила она, не смотря на него.
– Да... – Винс сглотнул, как-то не совсем комфортно себя чувствуя, сидя на руках сильной девушки. «Может, ростом она и малая, но силой на взрослого мужчину похожа, сразу видно, папина дочка», – Слушай, а ты часто мужиков таскаешь?
– Ты не слишком высокий, а ещё у тебя недовес, – уклонение от основного вопроса, но ответ на подтекст. Она буквально чувствовала ладонями и телом его кости, выпирающие из-под одежды.
– Я типа низкий?! – взбунтовался Винс, не смея вырываться. Его голос бил по ушам.
– Нет, ты пьяный и слишком громкий. Замолчи, иначе я сломаю тебе вторую ногу и оставлю здесь, пока тебя не найдут утром и не ликвидируют, – злобный тон и, особенно, последнее слово, произнесённое ей, отрезвили даже того, кто выпил ранее с десяток бутылок.
– Окей-окей, я понял...
И хоть он не замолчал, напевая и бубня себе под нос какую-то странную мелодию заевшей в голове песни, но она обращала на это куда меньше внимания, понимая, что его вряд ли возможно было заставить молчать. Они дошли до машины, свободной рукой она открыла дверь, усадила Кавински на сидение, как принцессу. Зайдя с другой стороны, завела авто, пристегнулась, одну ладонь положив на руль, а второй нажав на кнопку наушника, проговорила:
– Южный район, сектор L. Всё осмотрено. Передаю патруль P-200-SSPo. – Только ещё раз услышав её голос, Винса допёр, что он сидел в машине дочки Инспектора Войда: «Что-то я очкую. Хотя, тот факт, что я ещё живой, не может не радовать». – Адрес? – обращалась она уже к парню.
– Пятый квартал, улица BI, – ответил, перебирая свои белые пальцы. Машина тронулась, девушка надавила на газ, и понеслась.
Смазанные виды небоскрёбов и разноцветные огоньки за окном, сильный запах мужского одеколона, смешанный с сигаретным, он в дорогой машине вместе с дочерью одного из самых влиятельных и самого жестокого человека в Империи, по совместительству его начальника... Кавински положил руку на своё колено, а вторую на оконную раму, подминая щёку кулаком, полузакрытыми глазами смотря на вид за, вероятно, пуленепробиваемым стеклянным окном. Пара движений, которые ускользнули от внимания парня – оно опустилось, впуская в салон ночной воздух. Винс посмотрел на неё, она – на дорогу. Довольный, наполовину высунул голову, ловя все потоки ветра, которые ломали его золотые кудри. Вдыхая запах дороги, юноша забылся настолько, что даже закрыл в какой-то момент глаза. Его начало отпускать, но лёгкость в теле лишь подкосила, наблюдатель начал размеренно дышать, очень громко – в глазах темнело, переливами радуги чернота поглощала поле зрения, он чуть скатился по спинке. Словно на автомате, она открыла бардачок, открутила крышку прозрачной небольшой бутылки одной рукой, взяла её и протянула прямо ему под нос – и всё это, продолжая вести машину. Тот сразу поморщился, вдыхая запах нашатырного спирта.
– Ну и дрянь... – сипло прокомментировал.
– Дрянь – это то, чем ты сейчас напился и накурился. Вены колол?
– Нет, я же не утырок, я не такой, – буркнул юноша под нос.
– А ты какой? Ты так же употребляешь алкоголь и никотин, я разницы не вижу.
– Не-ет, это другое, ты не понимаешь... И я не курю сиги, – разъяснять, что же всё-таки есть различие между алкоголем, сигаретами и наркотиками она не стала.
Остальную дорогу ехали молча, Винс изредка смотрел на своего персонального водителя, иногда впадая в астрал, потом переводил взгляд на дорогу.
– Мы приехали, – эта фраза вывела из полусна. Она вышла из машины, закрыв за собой дверь; открыла перед ним, беспрецедентно взяла на руки, бедром закрыла дверь, щелкнула на кнопку ключа от авто, убрала тот в карман, практически одной рукой удерживая тело мальчишки. – Этаж, квартира? – спросила она перед входом в дом, открывая при помощи электронного пропуска дверь в подъезд, который походил на бомбоубежище.
– Последний, четвёртая, – вообще не задумываясь, ответил Винс, заботясь лишь об очках, поправляя их, вновь нежась на её шее. – Ты будешь со мной всю ночь, девочка? – сладким голосом спросил он.
– Нет, оставлю одного, с утренним похмельем справишься сам, – грубо ответила «девочка», когда они уже поднимались на лифте.
– Фью-ю-ю, а я-то думал!..
– Ты умеешь думать? – перебила она.
– Я же не тупой, – недовольное бурчание самому себе под нос.
– Ключи, – приказ.
– Ща-ща, – ответил Винс, роясь в карманах своей куртки, – вот.
– Что ты мне их даёшь? Открывай.
– А, ой, точно, – извернувшись, он повернул ключ в дверном проёме, потом толкнул дверь вперёд, чтобы та открылась – скрип ржавого металла проехался по ушам. Его квартира не была самым чистым местом на земле, но и не была на первый взгляд столь ужасной, насколько можно было ожидать. Маленькая, с подтёками под потолком, продуваемая насквозь, со вздувшимся в некоторых местах линолеумом. Разноплановая мебель беспорядочно стояла в пространстве, на ней была копившаяся месяцами пыль. Зайдя в помещение, обойдя аккуратно маленький коричневый коврик, на котором грязи было больше, чем на её обуви, спросила:
– Я зайду в ботинках?
– Да ради Аллы и Терры, мне похуй. Чувствуй себя, как дома, – отмахнулся он, таким взглядом осматривая свою квартиру, будто видел её первый раз в жизни.
Пройдя до дивана, девушка помогла Винсу спуститься на него. Тот снял один ботинок, над вторым мучался куда больше, пытаясь не шевелить больным местом и не касаться его. Она принесла ему из спальни покрывало, беспорядочно прикрывавшее простыню с разводами – брезгуя, взяла, но для того пришлось надеть на руки перчатки. Достала бутылку воды из холодильника, чтобы утром парню не пришлось ковылять до кухни. Пока Кавински что-то бездумно делал со своим телефоном, она направилась к выходу, на ходу говоря достаточно громко, чтобы он слышал:
– Либо ты сам перестанешь пить, либо я направлю тебя в принудительном порядке в наркодиспансер, – она стояла в прихожей, делая вид, будто завязывала шнурки – до Винса и не дошло, что она и ботинок не снимала.
– Знаю я эти ваши больнички, ну их, – недовольно ответил Кавински, поудобнее устраиваясь на чересчур мягком жёлтом диване. – Я сам. Я не... Не так много пью, часов нет.
– Я зайду к тебе завтра. До встречи, – бросила она, закрывая за собой.
– Бывай!.. – ответил наблюдатель, поднимая ладонь в знак прощания, смотря ей вслед. – А, ушла уже...
Он лежал, не снявший уличной куртки, растянувшись во весь рост. Голова начинала болеть, потому парень постарался не думать ни о чём, чтобы быстрее уснуть. Тяжёлый череп, казавшийся куском бетона, проваливался в подушку, в которой набивки было не больше, чем трезвости в Кавински. Помаявшись, постонав ещё от болей в ноге, парень-таки заснул.
«Что она там говорила?.. Нужно оформить больничный...» – удивительно, но это была первая мысль, которая пришла наблюдателю в голову, когда он разлепил веки, испытывая похмелье. Во рту было жутко сухо, поэтому, дотянувшись до бутылки с водой, любезно оставленной на столе, он выпил чуть ли не половину за раз. Воспользовавшись раздолбанным телефоном, вызвал врача на дом, понимая и с болью принимая мысль, что ему придётся как минимум встать и открыть дверь. Кроме того, он был весь в поту, спал в дешёвой футболке из синтетики, к тому же – в куртке, перед этим хорошо так наплясавшись в душном подвальном помещении паба. Было противно: «Да почему от меня вечно несёт какой-то мочой, как коты обоссали». Покряхтев, он сел на край дивана, потом, хромая, пошёл к двери, опираясь на мебель – спинку дивана, комод. Снял куртку, осмотрел её, пытаясь понять, порвана или в пятнах – ни того, ни другого не было, – бережно повесил её на крючок. Очки положил на полку под зеркалом, потёр виски и переносицу. Повернул ключ в замке, понял: «Еб твою мать, я с открытой дверью спал, закрыть-то забыл!», потом ещё раз провернул ключ и приоткрыл дверь, вернулся к дивану, сел на него, раскинув руки по спинке. Откинув голову назад, задумался.
Через минут десять приехал врач, он неловко зашёл, не снимая обуви, и, сдерживая рвотные позывы, прошёл в квартиру, демонстративно встав рядом с диваном.
– Здравствуйте, Вы вызывали? I-500-SWt? – спросил он, доставая какие-то бумажки.
– Здравствуйте, да, я. Мне нужен больничный, ногу сломал, – практически простонал Кавински.
– Как сломали? – «Бухал он вчера, вот и навернулся, чего с ним говорить», – с отвращением подумал врач.
– Оступился на лестнице, упал.
– Понятно... Так, давайте осмотрим, снимите с ноги всё. И – какая нога?..
Больничный ему выписали на пять дней, перед этим свозили в больницу, наложив паршивый гипс, – больше он себе позволить не мог, нужно было работать, а он и так не в шелках и золоте валялся. Выпроводив врача, который любезно помог больному вернуться домой, Винс забыл закрыть дверь, потому что бросился в ванную, где его вырвало не по-детски. «Что б ещё раз я так выпил...». Сняв футболку, отправил её в разваливающуюся стиральную машину, как и остальное бельё. Худое тело немного покривлялось перед зеркалом, потом отправилось в душ. Вода была холодной, поэтому Винс жался, покрываясь мурашками, обнимая себя за рёбра и костлявую спину. Хотелось бы, чтобы вода была теплее, но то был максимум, а кипятить чайник было лень, чтобы пару раз облить себя из ковша. Выйдя из душа, он вновь замёрз, быстро вытерся полотенцем, взял с полки одежду, которая была вторым однотипным комплектом вещей, имевшимся у него. Ещё раз встал перед зеркалом, поправляя волосы.
– В наблюдатели пошёл, идиот... Думал, легче будет, как бы не так! – смех над самим собой. – Щас жить в этой халупе, блин...
Понимая, что на работу ему не нужно, он преспокойно остался в квартире, точнее, со стеклянным взглядом уселся на диван, смотря на пустую стену напротив, где предполагалось наличие телевизора, но его не было. В животе заурчало, но вместо еды он впихнул в него лишний литр воды из-за сушняка. Некоторое время просидел в интернете, почитал новости и сообщения от коллег – друзей не было, поэтому они не писали. Вскоре социальное информационное пространство наскучило.
«Ну и зачем было мне ногу ломать? Сказали, конечно, что не такое уж и большое повреждение, но, бля, больно было. Даже не сходить никуда теперь. – Новые рвотные позывы заставили вернуться в ванную. – А мне даже поесть сейчас нечего, рабочих часов практически нет. Разве она это предусмотрела?.. – негодованию в смеси с отчаянием не было предела. Звонок в дверь. Не один раз – два, три, пять. – Да блять, иду я, иду! Щас я тебе выскажу всё, псина Войдовская!». Он открыл дверь, и в квартиру влетел незнакомец, воровски оглядываясь, сшибая Винса с ног, который упал, ударившись больной ногой, схватившись за неё.
– Да ёбаный блять насрал!.. – сквозь зубы выругался парень, поглаживая больное место.
Человек сразу же закрыл дверь, прислонившись к ней спиной. Вид у него был поганый – бледный, с мешками под глазами, всё лицо в болезненных пятнах, руки тряслись, он часто дышал, расширенные зрачки бегали по углам. Высокий такой, брюнет, в одежде химика.
– Спасибо, мужик, спас... – отрывисто прошептал гость с до невозможности сильной одышкой. Только сейчас он посмотрел на хозяина квартиры. – А, так ты малой, а не мужик, – усмехнулся он.
– Ты ещё кто нахрен?! – прошипел наблюдатель сквозь боль, злобным взглядом смотря на незваного.
– Да тут такое дело, чувак, за мной полиция...
– Полиция?! А ну пошёл из моей квартиры! – ничтожные попытки подняться увенчались успехом.
– Да не ори, малой! – мужчина схватил его за плечи, точнее, за выпирающие кости, уставившись в красные уставшие глаза, пылающие агрессией. – Послушай меня! Мне нужно было товар передать, часы большие, выгодно, работа сложная, опасная... Ну, сечёшь?
– Да мне плевать, что ты там за порошки разносишь и какие часы получаешь, торчок! – он продолжал гнуть свою линию, пытаясь скинуть мужские руки со своих зажатых плеч.
– А вот это ты зря, малой... – усмехнулся он. – Знаешь, сколько я могу тебе перевести просто за твоё молчание? – он отстранился, одной рукой показал пять, другой – ноль.
– Не муди, тебе легче убить меня, стал бы ты так разбрасываться часами... – пробубнил блондин, давясь слюной, голодный.
– Нет-нет, убийства – не по моей части, я только... Торговец. Слушай, пацан, – мужчина огляделся вокруг, оценивая обстановку, – давай пятьдесят авансом, за молчание? А потом встретимся, я тебя найду. Если понадобится – сам позовешь... Вижу, хе-хе, что ты не шикуешь... – его смех воспринимался как издевательство. «Кто я такой, чтобы отказываться от часов? Кроме того, сотру его потом, и дело с концом...» – поразмыслил Кавински.
– В чём подвох? – для приличия поинтересовался парень.
– Да нет никакого подвоха, схема же прозрачная, как стёклышко, – незнакомец, прежде скрестивший руки на груди, протянул юноше руку, желая заключить соглашение.
– Ну, – вздохнув, он достал из кармана телефон, – часы вперёд. – «Если он меня убьёт, то часов обратно не получит. Пхах, во дожил – торгуюсь за молчание и сокрытие наркоторговца! Меня за это и посадить можно. Ну и ладно, никто не должен узнать».
– Хорошо-хорошо!.. – радостно ответил мужчина. – Так-с, что у нас там? – в удовольствии прикусив язык, он ловко набрал на своём телефоне номер Винса. Перевод прошёл. Юноша сначала посмотрел на экран, потом на незнакомца, потом снова на экран и снова на незнакомца.
– Я даже имени твоего не знаю...
– Ха, я Питт, приятно познакомиться! – улыбнулся он. – Я посижу тут у тебя, м-м, ещё минуточек пять, а потом уйду, о-кей?
– Ок... – глухо сказал наблюдатель, провожая проходящего в квартиру Питта взглядом. Тот же обошёл маленькую комнату по периметру, словно заглядывая во все уголки.
– Знаешь, а я ведь тоже не знаю твоего имени, – внезапно произнёс он. – Хотя, нет, стой! Чтобы ты точно был уверен в своей безопасности, можешь не называть своё имя! – «Ага, безопасность, ты буквально мой адрес знаешь, куда уж там», – подумал Винс, закатывая глаза. – Что ж, раз ты молчишь, значит, согласен. – Он добрался до кухни. – У тебя же еды нет, одни пакеты от дешёвой лапши, гадость.
– Ну, знаешь ли, я только начал работать, – проворчал юноша, аккуратно садясь на диван, до которого шёл целых две минуты.
– Разве родители не помогают тебе?
– Они умерли год назад, разбились на машине, – сухо ответил Винс, не слыша сам себя.
– А-а-а-а, – сочувственно протянул торгаш, стоя у окна, наблюдая за происходящим у подъезда дома. – Так может, тебе нужна помощь прямо сейчас? Подумай над моим предложением хорошо, малой.
– Даже если б я согласился, что это изменило бы?
– О, да ты не видишь перспектив! – воодушевлённо сказал он. «Нет, вижу одну, прекрасную, ликвидация за пособничество в распространении наркотиков», – критически отметил Винс. – Смотри, во-первых, у тебя будет столько еды, сколько ты не в состоянии будешь съесть. Во-вторых, можно будет не снимать вот это, – он обвёл пространство руками, – на последние часы. Не-ет, купишь себе пентхаус с бассейном на самом высоком этаже небоскрёба в элитном райончике. В-третьих: у тебя попросту будет всё, что захочешь: девчонки, тачки, дорогие вещи, техника, м-м, не знаю, что ж ещё, дело своё? Смотри, одни плюсы!
– Плюс потом на моей могиле будет, один, – скептически отрезал Винс. – Если эта могила вообще будет.
– Да какая там могила, никого из моих парней ещё не похоронили, все живы и здоровы, радуются, да и только!..
– Слушай, если я попрошу тебя рассказать мне про все прелести, о которых ты там поёшь, ты заткнёшься?
– О-хо-хо, как дерзко. Ты сам напросился! Смотри... – Кавински нажал на кнопку записи диктофона. После рассказа, который длился явно больше, чем обещанные три минуты, Кавински любезно выпроводил Питта из квартиры, причём действительно любезно.
Живот истошно завыл, прошло слишком много времени со вчерашнего приёма пищи. Винс не успел закрыть дверь, он просто скатился, сначала осев на пол, после лёг на него, сжавшись в комок. Закрывающиеся глаза смотрели на крошки грязи и комки пыли в углах прихожей, на нитки ковра. Нос вдыхал запах сырости, подъездной пыли и улицы. Ему было плохо, очень плохо, сил не было никаких.
Девушка поднималась на его этаж. Она прекрасно знала, что Кавински не выходил из квартиры. Её смутило то, что дверь не была закрыта: «Не додумался что ли? Или спит до сих пор?», потому она поспешила подойти – открыла, а там скрючившееся нечто на холодном полу под ногами лежало. Резко поставив пакеты в сторону, встала на одно колено, закрыв за собой дверь. Руку на пульс, руку на сердце: «Живой, но потерял сознание». Взяв его на руки, как и ночью, донесла до дивана. Раскрыв наружный карман формы, достала нашатырь, провела у него под носом – наблюдатель чуть приоткрыл глаза, морщась.
– О-пять... – промямлил.
– Таблетки пил? – в ответ помотали головой. – Ел?
– Вчера...
– Ясно. Держи, – она всучила ему в руки спиртовую салфетку, вмиг оказалась у графина, налила в него воды, развела в той остатки сахара, соскрёбанные со дна коробки. Подошла к нему, забрала салфетку, вместо неё дала в руки стакан. Трясущимся руками попытавшись поднести его ко рту, парень выплеснул часть воды себе на одежду, поэтому девушка взяла его руки в свои и поднесла стакан к губам. Выпил. – Пей и держи.
Оставив его на диване, она пошла к пакетам, донесла и поставила их на стол, достала пластиковую тарелку с супом, перелила тот в металлическую, поставила на газовую плиту греться. Хотела расставить продукты, но ужаснулась тому, сколько грязи было в шкафах, решила пока оставить в пакетах. Подошла к парню, молча смотрела, сама про себя думая о чём-то, о чём он и догадываться не мог.
– Не работаешь? – спросил Винс с опущенным взглядом, сжимая пальцами стакан, воду из которого выпил.
– Выходной, – она забрала тот из его рук.
– Ясно, – усмехнулся.
– Не думала, что у тебя за душой ни часа, совсем не ешь. Пропил?
– Да иди ты... – отмахнулся он. Дочь Инспектора отошла на кухню. Хозяин квартиры не смотрел, что она делала, ему было плевать, слабость была невозможная. Спустя несколько минут на столе стояли горячий суп, хлеб, чай. Как только она поставила тарелку на стол, наблюдатель резво поднялся с дивана, сел за стол, буквально вырвав из рук предложенную ложку, начал хлебать еду, чувствуя вкус овощей и мяса. «Вкусно, химозы не чувствуется... На покупной не похож, неужели сама делала?». Она осмотрела квартиру, проверив на предмет работоспособности краны на кухне и в душе, лампочки, батареи. Потом отошла на пару минут – прошёл короткий разговор, который Кавински плохо слышал, только последняя фраза была чёткой: «Вопрос решён». Вернувшись, начала убирать продукты в пакет. Винс посмотрел на неё с недопониманием, жуя хлеб, с набитыми щеками наблюдая, как бы и спрашивая тем самым, что происходит. Не оборачиваясь на него, предвещая вопрос, она начала говорить:
– Собирай вещи, в этой... Квартире ты больше жить не будешь. – Винс проглотил еду, похлопал глазами, чуть не подавившись. – Нужно успеть оформить бумаги сегодня, этим займусь я. – Набрав на телефоне ещё один номер, она сказала, смотря на парня, – Подготовьте документы на жильё в секторе A категории A, одна комната или студия. Договор на I-500-SWt. Мой номер не указывать, оформите по программе №403. На адрес квартиры доставьте бумаги и ждите меня.
Кавински понял одно – он влип. С одной стороны был Инспектор Войд, а если точнее, его дочь, с другой – закладчик Питт. Парень стоял сейчас на такой тонкой грани, что и представить не мог.
– Зачем мне помогать наблюдателям, если они уже перешли черту закона? В них нет смысла, – спросила девочка.
– Валери, слушай меня: в наблюдатели попадают только идиоты, у которых эмоциональный интеллект ниже, чем бункер под Альт-Сити, – как бы смешно это не звучало, Войд не совсем шутил, в его словах была правда. – Это помогает им справиться с нагрузкой, иначе они будут в терзаниях и страданиях, переживая о каких-то ничтожных жизнях, в которых якобы есть смысл, – он сидел напротив, сжимая пальцами ручку от кружки с кофе. – Есть исключения, такие, как, например, Вернон. Он переживает, но слишком слаб, чтобы закончить свои страдания, кроме того, у него всё ещё есть то, ради чего он живёт – его жена и сын. Вернон хочет, чтобы сын вырос достойным гражданином Империи, и чтобы его жена могла безопасно жить. – Сколько раз Валери слышала это? Достаточно, чтобы на всю жизнь запомнить. К сожалению, она была обладательницей не таких же твёрдых жизненных установок, что и отец, в конце концов, она была ребёнком. – Поэтому каждого наблюдателя, особенно такого, как Вернон, нужно беречь, иначе они вымрут. Они слабые, но они нужны системе, потому что сильных людей не заставишь выполнять обязанности наблюдателей.
– Поняла, – это прозвучало достаточно убедительно, чтобы Войд думал, что наставил дочь на путь истинный, не оставив ей пространства для собственных мыслей и рассуждений.
– Молодец, Валери. Хорошо, что ты поняла. Надеюсь, вопросов по этому поводу больше не возникнет?
– Нет. – Всё же, немного поразмыслив, она задала ещё один, – Хотя, нет, есть: до какой степени мне спасать наблюдателей? Есть какой-то предел?
– Хороший вопрос, – мужчина явно оценил. – Делай всё, что в твоих силах, абсолютно всё. Кроме того, чтобы нарушать законы Империи, рисковать своей жизнью ради них или унижаться – тебя они не стоят. Помогать служащим Империи и есть твой алгоритм. – Девочка кивнула. – Ладно, нам уже пора, не так ли? – он резко встал, оставив после себя немытую кружку, которую Валери обязана была убрать за ним, чем она немедленно занялась.
– Да, я уже готова.
Уже спустя полчаса маленькая девочка сидела в кабинете рядом с отцом, который отчитывал тех, кто не смог грамотно выполнить свою работу. Она внимательно слушала и внимательно смотрела, смотрела на лицо наблюдателя, которого стёрли тем же днём.
Пока девушка разбиралась с тем, чтобы убрать содержимое с кухни в найденную у заведующего этажом коробку, Винс пошёл в спальню укладывать свои тряпки, дорогие лично для него. Старое одеяло, детская одежда, подушка и плед, фотоальбом, флешка – это всё, что было. Одежда ему давно была мала, но новую он не мог позволить себе купить. Также он забрал пару принадлежностей из ванной. Встав около входа, он ещё раз проверил свой баланс: «Точно, пятьдесят часов... Не буду пока говорить». Она встала рядом, открывая дверь, спрашивая:
– Собираешься прощаться с домом? – вопрос застал его врасплох.
– Что?.. – «Она точно дочь Войда? Не поверю, что она спросила бы такое». – Не, задумался просто. Зачем мне прощаться с этой квартирой?
– Люди иногда делают так, когда покидают место, дорогое им, – ответила девушка, смотря на Кавински. Не без эмоций, но спокойно.
– Я рад отсюда свалить, это не мой дом, – он в последний раз запер дверь квартиры, готовый вышвырнуть куда подальше этот самый металлический ключ, давным-давно окислившийся и помятый, после которого руки невозможно пахли железом. – Мой дом Империя приватизировала, когда умерли родители. Точнее, это была квартира, но не суть...
– Ты бы хотел вернуться туда?
– Нет, она не лучше, чем эта, – «Да и там я точно повешусь с горя, не буду вспоминать даже». – Давай лучше посмотрим, что ты мне за квартиру выбрала.
– Как хочешь, – и она пошла, держа на плече картонную коробку, юноша за ней.
– Слушай, а по часам, по цене... Сколько она стоит?
– Это служебная квартира, покупать ты её не будешь, но платить по счетам и за аренду обязан. Счета будут зависеть от того, сколько и чем будешь пользоваться. Аренда – десять часов. – «Ема, это дорого...» – от этого наблюдателю стало тревожно.
Спустившись на умирающем лифте, они сдали ключ от квартиры, потом напрочь ушли из этого непутёвого дома, в подъезде которого пахло не первой свежестью. Чистый уличный воздух заполнил лёгкие, до того дышавшие непонятно чем, и юноша глубоко вдохнул, ну и выдохнул ещё, потому что ему было тяжело тащить в руках сумку со своим барахлом, он и не представлял, как его сопровождающая несёт данное ей. «Да ей вообще плевать, преспокойно таскает всё, что бы ей не дали. И меня носила на руках, жесть... Не девочка, а сильная и независимая женщина прямо-таки, – Кавински сел в любезно открытую для него дверь, перед этим хозяйка машины поставила коробку с вещами на заднее сидение. – Сколько ей лет?..» – сел и понял, что забыл спросить самое главное.
– Как тебя зовут? – он уставился на неё. – Не номер, нет, я именно про твоё имя... – это было странное уточнение.
– Валери, – коротко ответила девушка, пристёгиваясь ремнём, поправляя зеркало машины, заводя её. «Я рассчитывала, что задержусь, но, как оказалось, можно было не выключать», – подумала она, вновь касаясь руками руля, нажимая на педаль газа.
– Моё имя, наверняка, знаешь? Не нуждаюсь в представлении? – тут, неожиданно для него, она улыбнулась, довольно и надменно, как кошка, и ответила:
– Я знаю всех государственных служащих, Кавински.
– Я так и думал. Что ещё знаешь обо мне?
– То, что указано в досье. Рост, вес, параметры тела, дату рождения, характеристики, данные о родителях, краткую историю жизни.
– Звучит пугающе, – по спине второй волной пробежал холодок – он почувствовал дискомфорт ещё тогда, когда она произнесла его имя. – Мне кажется, нужно стать квитами, расскажи о себе. – «Попытаюсь узнать о ней как можно больше, вдруг пригодится».
– Рост сто шестьдесят сантиметров; вес сорок шесть килограммов; параметры: восемьдесят, шестьдесят, девяносто пять; дата рождения: седьмое декабря. Родители: отец – R-100-SSSI – Инспектор Имперской Полиции, Войд, жив; мать – R-300-SSSWt – наблюдатель, Ева, мертва. История: алгоритм неофициально дан в семь лет, в четырнадцать присвоен официально. Средний балл экзаменов – девяносто три. Тип личности: intj. Что-то ещё? – она сказала то, что могла, попытавшись не раскрыть главного.
– Подожди, как так может быть, что никто ничего не знает о твоей матери? Типа, ты же просто дочь Инспектора Войда. Притом мать наблюдатель, а о ней никто не слышал, – задумался Винс. – Я вот первый раз слышу.
– Это лишняя информация для гражданских и всех, кто не входит в семью, – «Кроме того, эта информация тебе ничего не даст. Ты не сможешь использовать её. Зачем знать информацию, которую ты не можешь пустить в оборот?» – Валери усмехнулась.
– Так, а теперь поподробнее про твой алгоритм. Я что-то слышал, но точное название не вспомню, – наблюдатель как-то чересчур серьёзно посмотрел, думая, что сейчас она откажется говорить.
– Прокурор по надзору за деятельностью государственных служащих, – без заминок. Она продолжала вести машину, не отвлекаясь.
– Я думал, что ты наблюдатель, как и я... Или Инспектор, как отец. А ты, оказывается, вообще Прокурор. Тогда почему у тебя был патруль, это же, вроде, дело полиции?
– Потому что я осуществляю надзор за деятельностью полиции, имею право проверять их работу и участвовать в ней. Всё по закону.
– По закону, по закону... – недовольно пробурчал юноша, вспоминая все примеры произвола Империи.
Они ехали в тишине, район был очень далеко от прежнего места жительства Кавински. Как только автомобиль въехал в обозначенные зону и квартал и свернул на нужную улицу, Винс понял, за что он будет платить баснословные для его кошелька часы. Вокруг было чисто, прибрано, прослеживались даже зелёные участки, клумбы, парки. И дома все выглядели прилично, свежо, они были новыми, на их постройку Империя явно не скупилась.
Припарковавшись, девушка опустила стекло боковой двери. Ей тут же подошедший человек подал бумаги. Из нагрудного кармана она достала ручку, передав её и бумаги Кавински.
– Заполни договор, как закончишь – выходи из машины и бери оставшуюся часть вещей, поднимайся на шестой этаж, – сказала Валери. Обратившись уже к человеку подле машины, произнесла другим тоном, более строгим и формальным, – Не отходить от машины, его – сопроводить.
Но она намеренно оставила юношу, чтобы проверить реакцию. Рядом приставленный стоял смирно, просто смотрел. У парня вспотели ладони, он нервничал, слегка дрожащими руками заполняя пропуски в договоре на аренду квартиры, он внимательно читал каждую строчку, цеплялся за каждое слово, чтобы не попасться потом на каком-нибудь своём промахе.
Валери, дойдя до квартиры, поставила коробку с вещами на стол, а сумку его на диван, сама с интересом разглядывая квартиру, которая, была в тысячу раз лучше прежней. Выглядела она довольно современно, в стиле неонового хай-тека, маленькая, но со всем необходимым, немного пустая – ясное дело, не обжитая. Сразу спустилась вниз, встретив на первом этаже около лифта подопечного.
– Тебе нужна ещё моя помощь? – спросила девушка, надеясь освободиться раньше.
– Ну, я бы предпочёл, чтобы ты осталась, всё же место новое... – чувствуя себя неловко, ответил он, сжимая в руках свою копию договора.
– Хорошо, – немного отойдя от лифта к большому окну, из которого была видна машина, она выставила руку с ключом, нажав на кнопку – фары мигнули один раз, та закрылась.
Валери вернулась в лифт, тот поднялся на шестой этаж. Двери открылись, пара сразу же направилась в сторону квартиры, Винс, крадучись, пошёл за девушкой, осматриваясь по сторонам. Встав возле двери с номером A90, она открыла её для него, пропуская вперёд.
Кавински пару секунд стоял как вкопанный, потом всё же сдвинувшись с места. Он уже видел коридор, кухню, гостиную – и их вид безумно ему нравился. Не медля, зашёл, торопливо снял ботинки, прошёл дальше, разглядывал вид из окон, барную стойку со стульями, кухню, диван, осмотрел и спальню зону, где стояли большая кровать и шкаф-купе. Зашёл в ванную, что была у самой прихожей, посмотрел в чистое зеркало без сколов и разводов, на нормальный душ. Вернулся на кухню, провёл рукой по столешнице, включил лампы над ней – сразу включилась и подсветка у шкафчиков гарнитура.
– Это офигенно... – наконец выдал он. «И это моё? Точно-преточно моё? Поверить не могу, я больше не буду жить как помойная крыса! Вот это подарок судьбы! Интересно, что завтра случится – меня машина собьёт или Инспектор Войд застрелит?» – сияние в глазах было настолько ярким, что перекрыло даже мысли о цене вопроса, но чувство тревожности от столь резкой перемены не отпускало.
Валери убрала его и свои ботинки в сторону, поставив те на нижнюю полку пуфа, над которым возвышались крючки для одежды. Ополоснув руки водой, одновременно проверила, работает ли кран – то же и на кухне, а ещё плиту. Отодвинув холодильник от стены, подключила его к розетке, сняла плёнку. Новоселец пока расставлял вещи в своей спальне, через минут пять вышел в центр квартиры, довольно оглядываясь. «Неужели нужно было так мало?» – подумала Прокурор, продолжая разбирать продукты, которые она купила ещё до приезда на его прежнюю квартиру.
– Знаешь, что ты мне ещё не рассказала о себе? – совершенно спонтанно выдал он, вставая около барной стойки. «Я-то знаю, что я не рассказала», – самодовольная усмешка.
– Что ты ещё хочешь знать, наблюдатель? – она поднялась на ноги, встав напротив.
– Сколько тебе? – он только сейчас рассмотрел её, прикидывая в голове возраст.
– Четырнадцать, – «Это пиздец». Минутное молчание, неловкое для Кавински.
– Я, конечно, думал, что ты ещё маленькая, но... Не настолько.
– Тебе пятнадцать, Кавински, – со слегка недовольным выражением лица сказала она.
– Но ты водишь машину! – он просто в осадок выпал: «Какого хрена?! Ей же всего четырнадцать, как в таком возрасте она умудрилась получить права?! А... Точно, она же дочь Инспектора, чего ей вообще нельзя в этом мире?» – этими словами он пытался что-то для самого себя оправдать, на самом деле завидуя тому, что у него самого машины, как и самих прав, собственно, не было. – Откуда она у тебя?! – в восхищённом шоке спросил он, схватив её за плечи.
– Купила, в чём вопрос? – преспокойный голос.
– Купила?! На какие часы ты?.. В четы... – Винс закипал с каждым её словом всё больше. – Ты начала работать до четырнадцати лет, но уже получала часы за это, я понял. Кем, Чёрт возьми, ты работала?!
– Тем же, кем и сейчас, – спокойствие на её лице разрушило ненависть и зависть, появившиеся в Кавински. «Он обязывал её работать с малых лет. Возможно, она убивала с пелёнок, и выбора, как у меня, не было. Мало кто начинает работать с четырнадцать по алгоритму, а если до, то это исключительный случай, единичный. Это ёбаный пиздец... Хороший папаша Войд, однако, ничего не скажешь», – но жалости особой не было, скорее, просто сочувствие, осознание идентичности. – Я всегда была Прокурором, и я им буду. – В её глазах была уверенность, от которой наблюдателю стало немного не по себе. Много вопросов тогда было в его голове, и на каждый он хотел бы знать ответ, но задал лишь один, вспомнив о том, что они, по сути, были всего лишь детьми:
– Как ты справилась со стрессом? Должность ответственная, да ещё и не самая, кхм, лёгкая. Не сомневаюсь, что работа грязная. Тебе вообще плевать, когда людей убиваешь? – юноша устало сел на барный стул, взявшись одной рукой за голову, сил его не было смотреть этой девушке в глаза. Свои руки Валери убрала за спину, сжав их, так и не сдвинувшись с места, на котором стояла прежде.
– Просто привыкла, – холодная фраза, сказанная человеком, внутри которого было несколько павших миров.