– Поняла. – Резко ответила она, услышав приказ отца.
Отстегнув ремень, опустив окно, девушка, поставив автомобиль на ручное управление, чуть снизив скорость, выпрыгнув на грязный снег, прикрывавший траву, держа телефон у уха. Ноги сильно отбило. Чуть дальше по дороге что-то прогремело.
Кабинетную тишину разразил писк таймера, а дорожную – взрыв.
Прокурор оглянулась, увидев, как машину разрывало на куски, летящие в стороны. И идущий ливень бы не смог потушить этот пожар. «Как хорошо, что машина не моя...».
– Валери?! Слышишь?! Валери?! – кричал в трубку Войд.
– Слышу. Она взорвалась, – она смотрела, как плавился металл и искрились механизмы капота. Поднявшись на колени, отряхнула их, понимая, что упала в самую лужу.
– С тобой всё в порядке?! – спросил Войд, который трясущейся рукой держался за трещавший край стола. Кавински, после того как услышал её голос, рухнул на пол, скатившись по столу, широко раскрытыми глазами смотря в никуда. В груди его было облегчение, хотя лично для него гибель Прокурора мало бы чего изменила… Но он переживал, сильно, чувствуя свою ответственность за жизнь этой девушки.
– Да, да, со мной всё в порядке. Кроме того, что мне придётся идти в Омен-Сити пешком, – усмешка, защитная реакция на стресс.
– Ничего, сейчас я отправлю за тобой кого-нибудь, – голос его был слаб.
– Пап, я слышу, что тебе плохо, – начала беспокоиться уже Валери. – Присядь и выпей успокоительное, успокойся. Со мной всё нормально, я живая и здоровая, ничего не случилось, на мне нет даже царапины, – он внимательно слушал размеренный голос дочери, не обращая внимание на трясущиеся пальцы, которыми он держал телефон.
– Да, я сейчас выпью… У тебя же дождь идёт? У тебя есть что-то тёплое с собой?.. – мужчина не унимался. Слушающий это Винс немало удивился – он первый раз за всю жизнь видел Войда таким: «Да чего ты трясёшься как осиновый лист, она же сказала, что всё нормально… И отдал бы ты мне мой телефон, а».
– Да, дождь, всё нужное у меня есть. Ты меня вообще слушаешь? Выпей таблетку, – сбивчивое дыхание отца не давало ей покоя.
Войд, как и Винс, осел в момент на пол, начал хрипеть. Он убрал телефон от уха – тот просто выпал из рук. Наблюдатель посмотрел на него: «Блять, ещё не хватало тебе вместо дочери ласты склеить».
– Кавински, ящик... Первый... Ящик... – парень выдернул из стола нужный ящик, нашарил там успокоительное, присел рядом с Инспектором, выдавил таблетку, подал стакан с водой, стоявший на столе. Войд выхватил таблетку, забросил себе под язык, потом залпом выпил воду, держа сосуд дрожащей рукой. Выдохнул, закрыл глаза, оставляя рот открытым, дыша так. «Докатился, спасаю этой сволоте жизнь. Интересно, что будет, если я этого не сделаю?.. Если умрёт он, а не она?.. Тогда вскоре умру я, и решетить меня будет его дочка, которую я сам и спас буквально. К Чёрту».
– Мне позвать медиков?
– Нет... Не зови... – промямлил мужчина. – Поезжай за ней, забери и отве... Отвези в Омен-сити... Быстрее... Я сейчас не могу сесть за руль… – говорил отрывисто, с закрытыми глазами.
– Понял. Сделаю. – Винс ушёл из кабинета, на секунду остановившись уже напротив входа в полицейский участок, всё-таки сказав охране, – Инспектору вызовите врача, – а потом вышел на улицу. Ноги резво спускались по ступенькам, он вспомнил, что ещё на связи. Приложил телефон к уху, – Прокурор, слышишь меня?
– Да, и я жду объяснений, – она стояла, скрестив руки, не очень довольная тем, что не могла контролировать ситуацию. – Ты дал ему успокоительное?
– Да дал-дал, попросил ещё, чтобы врач подошёл.
– Молодец… – тихое слово благодарности он пропустил мимо ушей, торопясь и открывая машину.
– Так, ты только не уходи никуда оттуда, я за тобой приеду и довезу, поняла? – начал командовать парень.
– Я могу дойти пешком за часа два, куда ты ехать собрался? – перспектива ничего не делать во время ожидания её не привлекала.
– Слушай, отец сказал тебя увезти, значит, я увезу! Если я этого не сделаю, он убьёт меня, а потом инфаркт схватит, так что я не намерен ему перечить.
– Я могу договориться с ним, чтобы тебя не ликвидировали, если тебя только это волнует. И я вправе отдать тебе приказ оставаться на месте, – Валери не видела никакой выгоды для того, чтобы наблюдатель ехал за ней.
– Я уже сказал, что я поеду, а ещё я выехал, так что прекрати перепираться со мной и оставайся на месте, пока я не подъехал, – «Вот же упёртый, а, характер передо мной свой показывает ещё», – девушка была немало удивлена такому ярому намерению, вопреки своему внутреннему негодованию, она согласилась пойти на уступку, понимая, что из ссоры и разъяснения отношений ничего не выйдет.
– Ладно, останусь на месте, – смиренный и усталый вздох.
– Всё, молодец, – «Ничего себе, каким это образом я дожила до того, что мне наблюдатель "молодец" говорит», – усмешка. Он залетел в машину, зашёл в навигатор. – Можешь мне координаты свои сказать?.. - вбил их. – Раз там есть связь, то не уходи, иначе до тебя потом не дозвониться будет, я тебе раз пятьдесят точно звонил до этого.
– Хорошо. Может, ты мне объяснишь в конце концов, что произошло? – Прокурор не просила, Прокурор требовала.
– Да, сейчас...
Вновь нарушая все правила, Кавински гнал на машине, чтобы как можно быстрее забрать её. Два часа они проговорили по телефону, полчаса из которых Винс объяснял ей ситуацию и описывал мужчину, который решился, что покушение на жизнь Прокурора Альт-Сити сойдёт ему с рук. Ещё полчаса он рассказывал ей о том, как начал много работать – выбора всё равно не было, Винс считал, что эта девчонка слишком самоуверенная, а потому оставлять её одну было бы губительным. Но в принципе, он был даже не совсем против – первый раз парень мог выехать так далеко за город. Да и было приятно, что его мысли мог кто-то выслушать. Он рассказывал ей о нескольких прочитанных книгах, не затыкаясь ни на минуту. В некоторые моменты ему даже казалось, что она посмеивалась. Где-то в середине разговора он спросил Валери, для чего ей вообще нужно было ехать в Омен-Сити, на что она ответила крайне тяжело, коротко пожаловавшись на сотрудников.
– Они ничего не умеют, точно на другой планете живут, поэтому я должна проконтролировать их работу.
– Если они ничего не умеют, почему ты просто не уволишь их всех?
– Умник, я кого на их места посажу? Или ты так рвёшься в Омен-Сити?
– Неужели в Империи нет механизма замещения должностей? – парировал Винс.
– Разве ты ещё не понял, что нет? Ни у меня, ни у отца нет заместителей, всё держится зачастую только на одних людях. Мне такая политика не понятна, но права предлагать её изменить я не имею.
– А я думал, что ты всё можешь, – он даже немного обидел её этой фразой.
– Я не всемогущая, наблюдатель… Как я могу осуществлять надзор и определять внутреннюю политику?
– Да я-то откуда знаю? Может, есть у вас там какой-то совет из высших, которые её определяют.
– Совет есть, но у него совершенно другие функции… Погоди, почему ты этого не знаешь, разве?.. А, точно, ты же не учился в Академии, и это проблема.
– Почему проблема? – Кавински не горел желанием посещать лекции и отвечать на семинарах, имперской школы ему хватило.
– Потому что тебе придётся её закончить хотя бы в заочном формате, чтобы твоё место в Корпусе Наблюдателей не зависело только от рекомендации моего отца.
– Да ты попробуй своему отцу хоть слово против сказать!.. Хотя, впрочем, ты только что заставила его сесть и успокоиться…
– Я не обязана соглашаться с ним, только потому что я его дочь. А ты не отлынивай от темы получения образования, я попробую организовать процесс самым безболезненным образом для тебя.
– Да нафига мне это образование?! – усмехнувшись и отмахнувшись произнёс он, весь аж сморщившись.
– Хорошо, я в три шага заставлю тебя согласиться. – она была уверена в себе.
– Ну давай!..
– Во-первых: с моей просьбы это будет быстрее, четыре года за полтора при твоём старании. Во-вторых: официальное получение образование откроет тебе больше карьерных возможностей, а ещё за диплом прибавляется оклад. В-третьих: разве тебя не привлекают новые знания? Ты их получишь сполна. – Какое-то время он молчал, обдумывая в своей голове рациональность выбора, который ему действительно дали, потому что он мог прекрасно обойтись без всего вышеперечисленного, пострадав потом, но соблазн был слишком велик, а по итогу он выходил только в плюс.
– Ладно… – Валери при этом широко и самодовольно улыбнулась. – И на кого мне учиться?.. Я сомневаюсь, что есть специальность точь-в-точь как моя профессия.
– Есть несколько вариантов…
Остальной час не унять было уже Валери, потому что она рассказывала ему о возможных образовательных программах, каждую из которых она знала, потому что получала несколько дипломов. «Судебная власть и правоохранительные органы» и «Юриспруденция» – у неё были оба, но Кавински она предложила ещё и «Государственную безопасность». И она дала ему время подумать до Нового Года.
Наблюдатель остановился, не доезжая до подорванной машины; вышел из своей, сразу же направившись практически бегом навстречу. Он взял её за плечи, слегка сжал их.
– Всё нормально, тебя не задело? – тревожно осматривая, спросил.
– Ты спрашиваешь уже третий раз, всё нормально.
– Я доверяю не всем твоим словам, Прокурор, лучше уж сам удостоверюсь. – «Ну как иначе. Это же так заботливо с твоей стороны», – та закатила глаза, как только Винс переключил своё внимание на полыхающий кусок металлолома подле них, пахло от которого просто отвратительно.
– Забери из машины запасное колесо и канистры с бензином, иначе гореть до самого утра будет. – спокойно попросила. – Я пока позвоню отцу, скажу, что ты меня забрал, – она начала набирать номер. – Привет, пап, всё нормально, он меня забрал, сейчас вещи из машины перенесём и поедем. Как твоё самочувствие?.. Да, я позвоню ещё раз. Пока, – она и сама выдохнула, услышав, что с ним тоже всё в порядке.
«А это ещё хорошо, что бензобак не задело, иначе всё, пизда», – Винс послушался, утащив с собой две пятилитровые канистры. Валери забрала с заднего сиденья все документы и свои вещи и села на пассажирское к Кавински. Её форма насквозь промокла, поэтому она начала раздеваться, отбросила фуражку на заднее сиденье, расстегнула верхнюю одежду, тоже убрала её, оставшись в чёрной водолазке. Винс сел наконец, обратив на это внимание, спросив:
– Тебе не холодно? – положительный ответ вызвал бы в нём сомнение.
– Нет, машина же разогрета, – холода она действительно не ощущала.
– Руки дай, – не успела она этого сделать, как Кавински взял её мокрые и ледяные пальцы. – Врёт и не краснеет, блин, – ворчание, сопровождавшееся шуршанием доставаемой с заднего сидения курточки. – На, оденься, сопли потом потекут, – при этом он сделал больше температуру в машине. Для неё было странно осознавать и видеть заботу со стороны совершенно чужого человека, да ещё и от того, кто находился ниже по рангу, но разговаривал так, будто они были точно задиристые брат с сестрой.
– А ты сам что её не надел? Сомневаюсь, что в одной только форме механика тепло, – спросила Валери, надевая серебристый пуховик.
– Конспирация же, да и мне, в отличие от тебя, не пришлось два часа торчать на холоде под дождём.
– Аргументированно, – согласилась она, беззвучно зевнув, прикрывая рот ладонью. – Введи адрес, туда нам и нужно.
– Спать будешь?
– Хотелось бы. Надеюсь, ты не собираешься отвезти меня в лес и изнасиловать.
– Фу. Я не насильник. – Он сразу нахмурился, поморщившись. – Как ты вообще могла о таком подумать?
– Ничего личного, это просто профдеформация в юморе.
– По опыту?.. – стало не по себе. Кавински ещё никогда не слышал в свой адрес подобных слов, он даже не знал, больше расстроен или оскорблён.
– Не личному, но да, – несмотря на это, она со спокойствием закрыла глаза, наклонив голову на плечо.
Тишина машины прерывалась лишь их дыханием. Наблюдатель видел, что Валери устала, он ни в коем случае не решился бы включить музыку, что обычно и делал. Прокурор спала, утопая в его курточке, как в одеяле, это показалось забавным. «Смешная ты, Прокурор, особенно когда спишь и не делаешь недовольное лицо», – он улыбнулся уголком губ.
Они ехали ещё час, наблюдатель то и дело просматривал на Валери, а она продолжала спать. «Угораздило же меня её встретить тогда, сейчас приходится долги отрабатывать».
Он приехал к какому-то дому в Омен-Сити, разглядывая по пути незнакомые улочки, здания, горожан. Аккуратно потряс девушку за плечо и сказал:
– Эй, Прокурор, мы приехали... – раскрыв сонные глаза, она села на сиденье, потянулась вытянувшись так, что Кавински стало неловко смотреть на её фигуру, сразу же набрала Войда.
– Пап, мы приехали... Нет, я просто спала. Не заселились ещё. Но, хорошо, давай... – сонный голос сразу перешёл на более бодрый. – Заезжай на закрытую парковку, там машину на ночь оставишь, потом заходи в дом, в двадцать первую квартиру, – сказала она, выходя, сразу открывая заднюю дверь. Коленом девушка, встав на ряд сидений, вытянула вторую ногу, взяв с собой сумку, портфель, документы.
– А, я тоже ночевать буду? – дошло до Винса.
– Да, дорога плохая, ливень и снег, в такую погоду ездить нельзя. Ещё и темно, поздно. Переночуешь, утром поедешь в Альт-Сити.
– О-кей, – он поехал, выискивая стоянку.
Валери ушла в здание, расписалась там, попросив принести ужин на двоих.
– Но Вы же на одного сняли квартиру? – уточнила женщина. – Может, переоформить?
– Другой человек на одну ночь, завтра уедет.
– Хорошо, как скажете, госпожа Прокурор. Но доплатить за него придётся, в расходы не входит...
– Доплачу. – Так как командировка её длилась месяц, Валери решила снять себе квартиру-студию, в отеле было намного дороже.
Не включая свет, положила свою сумку с одеждой в шкаф, портфель с документами на рабочий стол, сумка с ноутбуком отправилась туда же. Сняв с себя курточку Кавински, повесила её в прихожей, сразу же пошла в душ, когда вышла – он уже сидел за кухонной стойкой, что-то печатая в телефоне. На ней был топ, широкие штаны и объёмная кофта явно не по размеру, служившая накидкой.
– Спать будешь на диване, – сказала, расправляя этот самый диван, доставая из его поддона простынь и одеяло, подушку одну перекинула со своей кровати.
– Мы то есть в одной квартире спать будем? – парень немного смутился.
– Если тебя что-то смущает, можешь уехать в отель, но я не вижу смысла тебе тратить лишние часы.
– Да я не против, хороший диван... – ответил парень, поразмыслив, оглянувшись на него. В животе у наблюдателя заурчало. – А у нас будет что-то типа ужина или мне в магазин?..
– Я заказала, скоро принести, – звонок в дверь, – должны.
Прокурор открыла дверь, за ней посеменил Кавински. Девушка забрала один поднос, а стоявший позади парень второй. Отблагодаривши, Винс закрыл дверь перед носом у разносчика.
– Он посмотрел на меня, как на дятла какого-то, – проныл парень. Валери разбирала набор еды, уже разбираясь с тем, как включить местную микроволновую печь.
– Не обращай внимания... Что за доисторические технологии, неужели сенсорные нельзя сделать?.. – тихо ворчала она, прокручивая кнопки на панели. Потом поставила электрический чайник. – А тут лучше было газ сделать, если электричества не будет, то не вскипятить даже. – «Ну ёмаё, сразу видно – Прокурор, надо всё подметить, что не ладно», – улыбаясь, Винс смотрел на то, как Валери ходила по кухне, рассматривая всё.
Наевшись, Кавински собрался в душ – перед этим поймав кинутое в его сторону полотенце.
– Тебе халат не нужен? Я не ношу, тут есть, – спросила девушка.
– Давай, не хочу в этом же спать, – халат тоже был пойман.
Спустя минут десять он вышел, весь розовый, надушенный шампунем и гелем, встал у окна, которое было практически в пол, смотрел на то, что за ним было, опираясь руками на подоконник.
Валери, за это время помывшая посуду, уже что-то печатала на ноутбуке, а когда закончила, посмотрела на Кавински.
– Наблюдаешь? – смешок в его сторону. Она раскинулась на стуле, задрав одно колено.
– Каламбуришь? – ответный смех. – Да, особенно за мужиками, которые к тебе тянутся, как пчёлы на мёд. Один нарик, второй подрывник. А о скольких я ещё не знаю? – он обернулся на неё.
– Да, собственно, всё, их всего два десятка было.
– А, это уже успех! Хорошо, что их всего двадцать, – слегка истерично сказал Винс.
– Это минусы алгоритма, и они неизбежны.
– У тебя отец чуть коньки не отбросил, когда я к нему с такой новостью пришёл! «Минусы алгоритма», ага!.. Сначала, конечно, он хотел меня убить, но потом мы сразу скооперировались, – Винс перебрался на диван и говорил, лёжа на животе, виляя ногами.
– Ты скооперировался с моим отцом? – она изогнула бровь. – Понимаешь всю абсурдность этого предложения?
– Конечно! И, знаешь, что, я бы предпочёл больше так не экспериментировать! – дальше Кавински затараторил. – Я ему слово, он мне десять! Ходит за мной – туда-сюда, туда-сюда, как за мамой-уткой! Весь кабинет вдоль и поперёк исходил, чуть на стены с потолком не полез! Да у меня у самого башка начала кружиться от того, какие он виражи по кабинету выписывал! «Валери ответила? Ответила? Она ответила?». И это по пять раз за минуту, у меня чуть уши не завяли! Меня бы пожалела, не могла раньше ответить, а?! – он слышал чистый и звонкий смех, которым обладала сидящая напротив девушка. – Сидит и ржёт, ты посмотри на неё! Хи-хи, хи-хи, хи-хи! Ой, как смешно! Да он меня там чуть со всеми потрохами не сожрал! Ещё потом пустырник ему неси, воды подай, иначе откинется, бедный! – вытарахтев всё это из себя, Винс выдохнул, потом вздохнул, успокоившись наконец. – Нет, я Инспектора вообще первый раз таким видел! Что с ним творилось, это ужас просто!
Преодолев приступ смеха, девушка спросила:
– А ты сам чем от него отличаешься? Так торопился, так волновался, – в груди у Валери потеплело. – Ты боялся, что не успеешь? – она спросила то ненароком.
– Да я... Я бы сам тогда... Всё... – он скрестил пальцы, прекратив болтать ногами и жестикулировать руками. – Ну, не в том смысле, что я бы сам откинулся, но мне было бы очень жаль. Наверное. А ещё я считаю, что тебе ещё рано умирать! Поняла меня, да?! – он так презентабельно это сказал, будто в самом деле запрещал ей умирать.
– Это на самом деле очень страшно. – Чувство задора всего разговора покинуло их обоих. – Я понимаю, о чём ты говоришь. Я чувствовала то же самое, когда отвозила тебя на скорую из клуба. – Наблюдатель смотрел на Прокурора, как и она на него – внимательно, понимающе. – И я постоянно чувствую это, когда мой отец работает. Каждый раз, когда он задерживается на работе, мне страшно, потому что я знаю, что он может не вернуться, и тогда мне придётся взять на себя большую ответственность, – она говорила без дрожи или волнения. – Я не готова терять его и, кажется, никогда не буду готова. Я не представляю, что пережил ты, - она, конечно, имела ввиду его родителей. На несколько минут в воздухе повисла тишина, потом юноша произнёс:
– Это, эт-то было сложно. Я до сих пор переживаю, – она заметила, что его голос мгновенно потерял уверенность, живость. Кавински уже не лежал, он сидел, откинувшись на спинку дивана, подгибая ноги. – Когда ты сказала о том, что твой отец может не вернуться, я вспомнил...
– Извини, что напомнила, – она закусила губу, понимая, что сказала совершенно лишнее и неуместное. – Хочешь высказаться?
– Я ни с кем не говорил об этом, отказывался... – он, возможно, хотел, чтобы она клещами вытягивала из него слова.
– Вся ночь впереди. Рассказывай, – она убрала ноутбук, повернувшись к нему лицом, всё своё внимание сконцентрировав на Кавински.
– Словно вчера было. Помню, как Инспектор появился на пороге моего дома, как он пытался объяснить мне, что они умерли, – он всхлипнул, и даже в темноте было заметно, насколько сильно тряслась спина Кавински. Он не мог смотреть на неё, взгляд вечно уходил в сторону. – И, понимаешь, – тон голоса человека, который вот-вот заплачет, – в этом не было ничьей вины, это просто... Просто обстоятельства!.. – он зарылся лицом в одеяло, брошенное им же на его ноги, не особо желая, чтобы она видела его слёзы, как они стекали по вечно улыбающимся щекам из сияющих красных глаз. Он и не заметил сначала, как Валери подсела к нему и обняла, просто по-человечески поддерживая Винса. И он как-то совсем неосознанно сжался ещё больше, словно боялся чего-то. – Вернон и Лаванда, они... Они тоже хорошо относятся ко мне, очень, но я не чувствую родительскую заботу, чувства, которые у меня возникали тогда, когда мои родители были ещё живы...
– А много у вас было хороших моментов? – она спрашивала с интересом, чтобы его тёплые воспоминания облегчили состояние.
– Конечно… – но он понял, что не смог вспомнить ни одного конкретного. – Вру я, не было у нас никаких хороших моментов, я их практически не видел, шатался по улицам, ночевал у друзей... Не было у меня семьи, это я понял совсем недавно... – Валери стало его невозможно жаль, она прижала его ближе к себе. – И, и никто не заботился обо мне просто... Просто, как делаешь это ты!.. Думаешь, я не заметил, что ты проводишь со мной больше времени, чем с остальными, за кем должна следить? Ты часто спрашиваешь, как мои дела, ты слушаешь меня, ты терпишь меня… И это всё не потому что я проблемный, нет... Почему ты это делаешь? Скажи мне, почему ты решила заботиться обо мне?.. – он побоялся бы взглянуть ей в глаза, чувствуя горькое жжение в области груди.
– Потому что у меня есть желание помочь, Кавински. Я помню, что после того, как тебя откачали, я плохо спала ночью, потому что утром мне могли позвонить или написать, что тебя больше нет, – её ладони лежали на острых плечах юноши, который, кажется, немного поднял голову.
– Ты боялась, что меня не станет?.. – тихо спросил Винс, пытаясь усмехнуться.
– Да, и я этого не хотела, – она ответила резко, но не из-за раздражимости, а из-за уверенности в своих словах. Да, теперь она была в них уверена. Спросил бы у неё кто именно в тот момент, боялась ли она, то Валери бы ответила, что плевать ей было на этого наблюдателя, а вот сейчас... Сейчас терять его было бы жаль. – Ты, конечно, вредный, капризный, грубый, но не плохой человек, – она попыталась утешить его, делала это так, как могла, потом только осознав, что на самом деле сказала. Но она не опускала с него своих рук, продолжая обнимать.
– Не плохой?.. – еле слышный вопрос.
– Нет, – она отвечала честно. – Мне не трудно тебя слушать, мне не трудно разговаривать с тобой, и мне действительно интересно и важно слушать то, что ты говоришь. Мне с тобой зачастую весело. – Общие её впечатления были именно такими, потому что. Даже несмотря на вечные колкие фразы, оставленные лишь в мыслях, она не относилась к нему плохо, и ей совершенно точно не было на него плевать. – Я удивлена, что у тебя нет друзей, потому что, мне кажется, у тебя даже есть некоторые лидерские качества – и это я говорю исходя из твоих отчётов. Думаю, тебе скучно в Корпусе Наблюдателей, потому что они отличаются от тебя по складу ума. Я же права? – он утвердительно хмыкнул, ещё раз швыркнув заложенным носом.
Наблюдателя занесло, он разрыдался, всхлипывая громче, и ему плевать было, как он выглядел со стороны, потому что ему было до боли приятно слышать от кого-то такие слова. Валери не могла без боли смотреть на него вот так, поэтому она, поддев его под руки, обняла за спину, сначала похлопав по ней несколько раз, а потом начала гладить, чтобы успокоить. Было непривычно лежать на чьём-то плече, но Кавински был слишком слаб, чтобы держать голову. Его так выбили из колеи слова о родителях, да ещё и заданные кем-то, в темноте. И его слушали, и его слышали. И с ним разговаривали. Он наконец положил свои руки на её спину, крепко обнимая, сжимая ткань флисовой кофты. Грудь его со временем уже вздымалась и опускалась. И так спокойно было лежать на её плече, ещё чуть-чуть, и он бы уснул.
– Без понятия, где там я в твоей системе отношений, а ты для меня подруга, ничего не знаю, – усмехнулся он, утирая кулаками слёзы с глаз.
– Думаю, на хорошего приятеля ты сгодишься, – она отпустила его, похлопав по плечу, усмехнувшись. Девушка, посмотрев в другую сторону и, прикрыв рот кулаком, зевнула, а он следом.
– Ну, не зевай давай, – ещё один зёв Кавински, - я тоже спать захотел! - шмыг носом.
– Я просто не думаю, что абсолютно чуждый мне человек стал бы с таким рвением спасать мою жизнь, – взгляда её он не видел, но голос был добрым.
– Именно этому я и удивлялся каждый раз, – грустная усмешка.
Девушка ещё пару раз похлопала его по плечу, встала с дивана, пошла на кровать, а перед тем, как закрыла двери-купе, сказала:
– Спокойной ночи.
– Да, тебе тоже спокойной ночи.
Ещё с минуту он сидел, сгорбившись, слегка растерянный, а потом лёг, сжавшись весь, но не от холода, а просто так.
В воздухе витала та самая атмосфера ночных разговоров по душам, которая возникала между двумя людьми, которые переходили на новый этап отношений, на этап доверия и взаимопонимания. Момент, когда люди становились друзьями. И для них обоих это был шаг, равный шагу в пустоту, потому что была вероятность отвержения, отталкивания.
Непринуждённость, бесконечное количество времени, свобода мыслей и слов.
Тогда появились они.
Валери встала намного раньше, ей, в конце концов, нужно было идти на алгоритм, в срочном порядке писать в Альт-Сити, разбираться с транспортом – машины-то больше не было. Она прошла мимо Кавински, а увидев, что он распихал всё одеяло и мёрз, накрыла своим.
За окном как шёл дождь, так и продолжал, в студии было серо и даже уныло, но после горячего душа девушка смогла проснуться, она сделала зарядку, размявшись, и пошла готовить завтрак. Ей не очень-то и нравилось готовить, но жизнь заставляла, а ещё это исключало возможность получить на условный обед порцию с ядом. На завтрак был обжаренный с яйцом и колбасой хлеб и чай. Она ела, наблюдая, что происходило с лентой новостей – вся она была заполнена лишь одной новостью – покушением на Прокурора Альт-Сити, на дочь Инспектора Войда. «Ну раздули они эту новость, а дальше что? Будто меня раньше никто убить не пытался. И работа опасная, чего удивляться?..».
А ведь её и правда уже пытались убить, года три назад, но нанятая женщина явно не рассчитывала, что Валери умела обращаться с ножом и не боялась им оперировать. Войд тогда зашёл в квартиру, увидев, как его дочь с холодной ненавистью втыкала кухонный нож в тело какой-то женщины, рядом лежал пистолет. Девочка смотрела во все глаза, сидя на этом же самом теле. Она опускала и поднимала нож, и плевать было, что капли крови разлетелись в стороны. После того случая они сменили место жительства.
Она уже была в форме и работала за ноутбуком, когда Кавински только проснулся – его щёки были сухими, как бывает, когда человек не вытирает слёзы, а просто ждёт, пока они высохнут. Укрытый несколькими одеялами, он наконец согрелся, да так, что и вылезать из-под него совсем не хотелось.
– Кавински, вставай, мне нужно проводить тебя, закрыть квартиру и идти на работу, – сказала Валери, у которой уже не было настроения, но причиной тому был никак не Винс, который проспал практически всё на свете.
– Да, я быстро... – он немедля встал, пошёл в душ, из него на кухню, где увидел завтрак и для себя, поел, потом даже помыл посуду. – Спасибо, – сказал он, накидывая на свои плечи куртку.
– Не за что.
Прокурор взяла свой ноутбук, тоже пошла к двери на выход. Поправив свою фуражку в зеркале, она встала над наблюдателем, ожидая, когда Винс зашнурует свои ботинки.
На них крайне косо смотрели все сотрудники, начиная перешёптываться. Кавински тоже было жутко некомфортно, потому что он слышал отрывки этих разговоров, и он видел, как лицо Валери становилось ещё недовольнее, потому прошептал:
– Не обращай внимания на этих придурков, ты же сама говорила вчера... – и после его слов какие-то сотрудницы захихикали.
Валери это жутко взбесило, но, не теряя вида, она встала посреди коридора, сказав:
– Закон Книги Света номер триста двадцать пять: «Распространение слухов, сплетен и конфиденциальной информации о представителе власти», наказание – смерть, – она достала пистолет, щёлкнув им, посмотрев прямо в сторону сотрудников, которые моментально замолчали, кто-то упал на пол или присел, закрыв голову руками. Винс поджал губы, но ему чертовски нравилось, как опасно и круто выглядела Валери. – Если я ещё раз услышу ваше тявканье обо мне, то штат сотрудников этого заведения сократится, я вам это обещаю. – Девушка направила пистолет в сторону девушки-администратора, которая тотчас присела, сжавшись, трясясь и закрывая голову рукой. – Начальника вызовите, я обсужу с ним рабочие вопросы.
– Г-госпожа Прокурор, п-п-прости-те, но-но-но-н-но его нет на месте!.. – она слишком сильно заикалась. - Я-я-я, я могу позвонить ему!
– Э-э-это Прокурор?! – пищал кто-то.
– С-с-свет, м-мы, м-мы...
– Звоните, я вернусь через пять минут. Всем оставаться на местах, – её голос был громким, резким, холодным: «Хотя, я всё равно каждого запомнила, если понадобится, то укажу на требуемых лиц».
Кавински и Валери вышли из здания, направились к парковке.
– Как можно не знать Прокурора? – риторически спросил Винс, пытаясь как-то понизить градус недовольства.
– Потому что они живут как в танке, ни о ком и ни о чём не знают, из леса вчера вышли, – грубо усмехнулась девушка, стоя рядом с машиной. – Ладно, это и есть моя работа, надзирать. Иногда это бывает болезненно... – и она загадочно устремила взгляд в сторону.
– Ха-ха, я им не завидую! Ты только не говори им, что меня не знаешь, не поверят же... – он, улыбнувшись, посмотрел на Валери.
– Какой ты!.. – не настоящий гнев, Валери в шутку ударила его по плечу, – Вредный! – она попыталась сдержать улыбку, но ей не удалось.
– Ай, не бей! – отсмеялся наблюдатель. – Что там?.. Закон Книги Света не знаю какой: «Жестокое обращение с наблюдателями запрещено» и карается э-э... Не знаю, чем.
– Найди статью и прочитай, полезно будет, – уже совершенно спокойно ответила она, – и напиши потом, что доехал, дорога так себе.
– Окей, я Вас понял, Госпожа Прокурор! Всё сделаю, – а по тону голоса ведь было понятно, что он послушался, как подчинённый сказал, но в своей привычной немного разгильдяйской манере – так умел только Кавински.
– Давай, Кавински, до встречи, – Валери проводила его машину взглядом, он махнул рукой на прощание.
Вернувшись внутрь здания, девушка по-деловому села в кресло рядом со стойкой администратора. Женщина протянула ей бумагу с номером начальника, который Прокурор с невозмутимым лицом набрала. Сотрудники стояли у стенки, преклонив головы. Они просто боялись Валери, потому что эта маленькая девочка была дочерью своего отца, а вот уже о нём они знали не понаслышке. Не смея и шелохнуться, все стояли, не понимая даже, держала ли она в руке пистолет.
– Здравствуйте, P-210-MDh. Прокурор Альт-Сити по надзору за деятельностью государственных служащих... Вы имеете понятие о том, что сотрудники Вашего заведения позволяют себе распространение ложной информации о постояльцах? Обо мне, мистер Фернер. И я имею полное право подписать приговор на каждого, кто себе такое позволил, об этом Вы тоже в курсе?.. Потому что рамки дозволенного и Законы Книги Света нужно знать и соблюдать, и даже их незнание не освобождает от ответственности... Стоит грамотно подходить к отбору сотрудников, мистер Фернер, – её лицо видела только женщина-администратор, и оно казалось ей настолько холодным, отчуждённым, серьёзным и бесчувственным, что кровь в жилах стыла, а по спине катится холодный пот. Женщина нервно перебирала влажные пальцы. Она заметила за окном полицейские машины, зрачки сузились, взгляд она перевела на Валери, а потом упала в обморок. Прокурор спокойно взглянула на тело, продолжая разговаривать, – Да, я подготовлю все бумаги, не переживайте, это же моя работа. И я привыкла выполнять её качественно. Всего хорошего, мистер Фернер, – сбросила трубку. Обратив внимание на то, что за пределами здания – выли сирены, полицейские оцепляли здание, девушка подумала: «Это ещё что такое?». Она встала, развернулась к входной стеклянной двери. В неё ворвались три бойца в экипировка, один из них сказал, целясь прямо в Валери:
– Руки за голову, оружие на пол! – Валери повернулась в его сторону, её движения были медленными. Достав из кармана куртки своё удостоверение, она показала его. Люди сразу же остепенились.
– Приказы тут отдаю я, майор, – по форме было понятно звание. – Опустить оружие. – Убийственно-оглушающий голос, но не громкий, точный и сдержанный. – Так-то лучше. А сейчас мы разберёмся, кто из вас, – она встала лицом к сотрудникам, – додумался вызвать штурмовой отряд для того, чтобы ликвидировать меня. – Это был просто кошмар.
– Госпожа Прокурор, можно дать приказ о прекращении действий? – спросил один из солдат.
- Нужно, – она махнула рукой, отпуская солдата. – Так кто? – обратилась к ряду. – За признание всего лишь сотрут, за укрывательство – ликвидация всех присутствующих как содействующих. – Один не выдержал, упал на колени, начав молиться, что-то горячо шепча:
– Я! Я! Простите! Простите, ради Аллы и Терры! Я не знал, что Вы Прокурор! Я!..
– Увести, – сказала Валери, сама шагая к двери.
– Есть!..
Так она и добралась в участок.
В Омен-Сити ещё никогда не было такого переполоха – все носились из одного угла в другой, исправляли бухгалтерию, отчёты судебной и полицейской властей, переписывали, переоформляли. Валери ходила на каждое судебное заседание. Точнее. Ходила Цесария. Конечно, судьи так и не смогли узнать её, потому что им сказали, что Прокурор выборочно будет посещать их – и иногда она ходила в форме Прокурора.
Особенно долго Валери отчитывала Администрацию Альт-Сити, которая, как она сказала, «заслуживала расстрела без суда и следствия», но это были лишь шутки.
Влетело и полицейским, которые пошли на штурм здания, не признав, в, как им сообщили, террористке Прокурора Альт-Сити.
Валери особенно сильно отчитывала и местного Прокурора по надзору за деятельностью государственных служащих: «Вы видите, что судьи не рассматривают дела на заседаниях, а их исход предопределён, они просто физически не могут в пять минут дело рассмотреть?! И что за основания дел? Вы ещё из-за каждой собаки ресурсы тратьте, раз у вас бюджет бесконечный! У вас есть образование хотя бы?.. Да не могут полицейские такие премии получать, заявляйте на бухгалтерию и начальников, я Вас уверяю, статья о коррупции станет любимой и частой!.. Да кого Вы жалеете? Не надо их жалеть, это мало часов работы... А тут зачем лишние назначили? Отпускные не сходятся, стаж не сходится, считать разучились? Да кому такие планки нужны?.. Богиням молитесь, что приехала я, а не Инспектор».
И тряслись люди не только в Омен-сити, но и в Альт-Сити, потому что всё новые документы приходили на почту – всполошившиеся работники в один день решили всё исправить. Имперская система почтовых сообщений просто легла. И Войд был наслышан, что его дочь просто рвёт и мечет, он и сам терпеть не мог тупых людей.
Он позвонил ей тем же вечером, когда почта заработала и все нужные сообщения он смог прочитать.
– Валери, что за дела?..
– Да я с такими... Идиотами в жизни ещё не работала. – говорила она сквозь зубы, а Инспектор сидел на кухне, улыбаясь. – Их постоянно нужно пинать, чтобы хоть что-то делали. Тормозят хуже, чем ночные дрифты. Они не соблюдают никаких форм. Они просто невыносимые болваны.
– Ну, я думаю, что ты со всем справишься, – он мягко смотрел в воздух, гордясь дочкой.
– Конечно, справлюсь. Я их так выучу, что они у меня ни единой опечатки в документе не посмеют сделать, – выпустив пар, Валери, находясь на кухне, вспомнила и о том, что Войд и Калеб тоже как-то питались. – Пап, вы там нормально едите? Заморозки не должны были закончиться, и есть консервы...
– Да, знаешь... – Войд глянул на сковороду, которая уже третий день отмокала в тазу, полностью залитая химией, из-за которой в квартире несло так, будто там было фармакологическое производство. И сковороду «насиловал» три дня назад далеко не Калеб. – Калеб, оказывается, сносно готовит... – а потом перевёл взгляд на полусырую котлету в своей тарелке. – Однако я бы предпочёл, чтобы ты как можно скорее вернулась, я соскучился...
– Я тоже хочу домой, но прошла только половина месяца, а мне ещё исправлять и исправлять.
– Зато к концу месяца в Омен-Сити будет полный порядок, а в следующем году я отошлю туда по очереди остальных Прокуроров.
– Тут бригада Прокуроров нужна, толковых, – недобро усмехнулась Валери.
– Я сделаю запрос в Академию, чтобы отослали лучших на практику в Омен-сити.
– Да, было бы славно... Ладно, мне уже пора, кхм, проверять, что мне прислали на почту. И я надеюсь, что там всё так, как я просила, – она перешла за свой рабочий стол
– Я приеду за тобой или отправлю Оливера, раз у тебя нет машины.
– Я могу взять местную машину, чтобы не отвле...
– Нет, тебя заберут, Валери. Я не позволю тебе ехать одной. – Строгим голосом прервал Войд.
– Ладно.
– Так безопаснее. Я люблю тебя, пока.
– Я тоже, пока.
Сначала Прокурор сидела, как ни в чём не бывало, но позже поняла… Она прекрасно знала, что он любил её, и его действия говорили сами за себя, но эти слова. Эти слова она слышала первый раз за много лет.
Все думали, что Войд – исключительно холодный, до невозможности чёрствый, эгоистичный, колючий, что через его толстую кожу ничего не проходило, в особенности тёплые чувства. Но его дочь знала, что такое любовь отца.
Любовь Войда это вечные переживания. Окружающим людям это не было видно, но Валери знала, что её отец всегда с замиранием сердца отпускал её на опасные работы. Он всегда спрашивал, как они прошли, чтобы удостовериться в том, что жизни и здоровью Валери ничего не на несло вреда.
Любовь Войда это вопросы. Валери знала, что когда он был на кухне, то задавал вопросы по типу: «Как сделана работе?», «Как прошёл день?», «Устала?», «Всё в порядке?», «Нужна помощь?» не просто так, и он всегда внимательно слушал ответы на них, не оставляя ни единой детали не замеченной.
Любовь Войда это действия. Зимой он заранее разогрева машину дочери, чтобы той не было холодно. Он прижимал дочь к себе, когда они были в толпе, чтобы не потерять из виду. Он изредка гладил её по голове, обнимал и целовал в лоб.
Любовь Войда особенная. Это смех, которым удостоена только дочь. Это прислушивание к её словам, какими бы они не были, как бы не противоречили его принципам. Это редкие визиты в кабинет с предложением выпить кофе или чай. Это обязательные совместные завтрак, обед и ужин. Это ухмылки, взгляды и улыбки за своего ребёнка.
Войд не любил людей, это так. Но он любил свою дочь.
Войд слишком боялся потерять её, потому он приехал сам на следующий же день после покушения, хотя Валери запретила ему. Он приехал, застав её одну, в квартире, поэтому, только перейдя порог, сразу обнял своё чадо, утопшее в крепких рука