– Слышал, в клубе всё было не так гладко, – сразу же сказал Войд, когда Валери открыла дверь машины.
– Верно.
– Рад, что ты не забываешь о своих обязанностях даже тогда, когда отдыхаешь.
– Мои обязанности превыше всего. Повезло, что я там оказалась.
– Думаешь, наблюдатель бы не справился? – он вскинул бровь.
– Думаю, справился, но просто убил бы, чего я не сделала.
– Почему? – Войд этого искренне не понимал.
– Потому что он сильный, использование его на принудительных работах эффективнее. Но я сделала это только из-за того, что сейчас идёт разбор старых складов. Я не собираюсь тратить ресурсы на его содержание в тюрьме и не собираюсь оставлять его в живых. Пока есть польза – пусть исполняет свой гражданский долг перед Империей, сбросить его на ПМ всегда успеется, – эти её слова он не комментировал, задумавшись.
Первое июля. Прокурор сидела за столом, сложив руки под подбородком, ожидая, когда в кабинет зайдёт ещё один человек. На столе лежали её тёмно-синяя фуражка и ещё одна, на которой был бронзовый, а не серебряный – как у неё – ободок с гербом Прокуратуры. Остальные присутствующие стояли смирно, выстроившись в шеренгу, смотря прямо. Всего семь человек, ждущих восьмого. На самом деле они просто пришли намного раньше, боясь опоздать.
Восьмой, постучавшись, открыл дверь, молча проходя, вставая, на своё место, выпрямляясь по струнке, прикладывая руку к голове:
– Госпожа Прокурор, – начал он чётким голосом, – I-710-SP, Эйден.
Она кивнула, протягивая ему фуражку, которую парень, подошедши, взял с таким воодушевлением, что, надев на голову, поправляя, не смог сдержать улыбки, возвращаясь на место.
– С сегодняшнего дня начинается ваш испытательный срок в Прокуратуре. По всем правилам, он будет в пределах шести месяцев, но покинуть это место возможно раньше, – лишённый эмоциональной оценки тон, без запугивания. – Пока будете работать в одном кабинете, но я надеюсь, что соблазн коллективного разума не возобладает и вы будете работать своими головами. Конечно, за помощью можете обращаться как ко мне, так и к остальным коллегам. Прокуроры уведомлены о вас. Я дала распоряжение, чтобы к вам просто так не заходили, но, зная каждого, не могу сказать, что каждый воздержится. Не ожидайте, что с первого дня жалобы, которые вы будете проверять, будут интересными, никаких сложных дел новичкам в руки давать никто не будет. Всё придёт с опытом. К патрулям тоже не готовьтесь, они будут через три месяца как минимум, и тогда вы будете со мной. Это, так скажем, основная часть того, что вы должны усвоить, пришедши в Прокуратуру. А теперь я напомню ещё три правила, которым вы должны следовать, будучи государственными служащими первой категории: любые виды оружия носить запрещено, злоупотреблять служебным положением запрещено, вести себя недостойно Имперскому служащему запрещено. И привыкайте к тому, что необходимо быть исполнительными... Вопросы есть?
– Нет вопросов, – хором ответили они.
– Хорошо. Появятся – вы знаете, где меня искать, – и они по очереди вышли из кабинета.
Валери сразу же открыла ноутбук, не теряя времени, сразу начиная читать заявления по новым делам. Некоторые из них поступили совсем недавно. «Домашнее насилие - вне моей компетенции, субъект не служащий, переправить. Запрос о проверке поселения тоже не ко мне. Жалоба на прокурора... От судьи? Интересно... Ах, конечно, Форгер, как же без него, мне же так не хватало жалоб от Брайба, сейчас и этот старик будет мешать мне. Никак не угомонятся. Осталось получить письмо от Перьюрора, тогда соберётся вся тройка из людей, которых я терпеть не могу. Что он написал? Так, это запрос на проверку производства в Омен-сити?.. – Прокурор прочла текст, не найдя там ни слова об Имперских служащих, полицейских, следователях или о каком-либо ещё должностной лице, что бы входило в её компетенцию – конечно, она расширилась после поправок, но это дело ни в какие рамки не шло. – Сил моих нет, да когда они начнут думать своими оставшимися мозговыми извилинами и перестанут засорять мою почту вот этим?! Переправить, переправить... Судьи мне, тоже, у них мозг уже иссох весь, а они всё продолжают сидеть на своих местах. И почему у нас несменяемость Судей? Мне на имя Архонтов жалобу писать или куда? Эти поправки они точно не одобрят, ещё бы, это как на себя наручники надевать». Прокурор бы ещё много размышляла о том, насколько несовершенна система занятия государственных должностей в Империи, но проблема была в том, что и она сама была её порождением.
– Валери, – обратился к ней приоткрывший дверь кабинета отец. Она подняла голову, одна из заплетённых кос упала с плеча вперёд. – Работаешь? – он улыбался, закрывая за собой дверь.
– Да, – её серьёзный детский голос всё же был резок.
– Как успехи? – искренний интерес. Мужчина подошёл к столу, заглядывая в ноутбук, внимательно изучая данные таблицы, которую она составляла.
– Я делаю статистику за последний квартал года, как ты и просил. Пока это сорок одна тысяча двести тридцать семь жалоб в целом, из них расследована всего половина. Из них три тысячи пятьсот восемь дел по, связанных с оборотом и производством наркотических средств, семь тысяч триста сорок два дела по кражам, в основном средней тяжести. Тысяча двести девяносто пять убийств. Четыреста изнасилований. В общем, я всё записала в таблице, составила круговую диаграмму, в них указаны проценты и цифры... – слова маленькой девочки о всех ужасных вещах, о тёмной стороне мира, они звучали так укоризненно и нравоучительно, хотя она совершенно не давала им яркой эмоциональной окраски. Войд читал и одновременно слушал, пока она не замолчала на десять секунд, потом в звенящей тишине спросив, – Почему люди делают такие вещи? – её глаза больше похожи были на две бусины, которые смотрели на фигуру отца, ожидая услышать ответ.
– Разве ты не просматривала приговоры? И разве не проходила тему субъективной стороны преступления?
– Я всё равно не понимаю. Это запрещено, это делать нельзя, но человек делает, а потом мучается, неся ответственность. А если не мучается, то заставляет страдать других, в отношении кого совершал преступление. Почему люди воруют, если можно заработать часы?..
– Потому что это кажется им сложным, не у всех хватает сил. Легче становится переступить через себя, что-то забрать.
– Но потом придётся отбывать наказание, тогда отберут всё имущество и человек останется с ничем.
– Они рискуют, думая, что никто и ничего не узнает. И каждый из них ошибается.
– Преступления совершают ещё и отчаявшиеся, которым нечего терять, верно? – он кивнул. – Почему насилуют девушек? Чего не хватает в жизни этих людей? Или насильники относятся к категории рискнувших? – этот вопрос застал его врасплох.
– Я не знаю, – глухо ответил он. – Мы с тобой – законопослушные граждане, не трать силы для того, чтобы понять, почему мужчины насилуют женщин или почему люди убивают кого-то ради получения денег. У них другой склад ума, неправильный, ты не сможешь изменить его, он бесповоротно сломлен. Такие поступки не объяснимы логикой, только неправильными эмоциями и желаниями.
– Но как устранять следствие, если ты не знаешь причину? Почему нельзя стразу устранять причину?
– Потому что это слишком сложно – следить за каждым и искать причину. Человек правильный за всю свою жизнь может ничего вредного не сделать, а за ним наблюдают, ищут причину – для чего? Преступники это уже знак о том, что в системе что-то не так, как опознавательный знак, на который мы должны смотреть, чтобы убрать из системы ошибку. Это и есть ориентир, не думай об усложнении системы, которая и так работает, – преподнося своё мнение как единственное правильное, Войд не думал о том, что тем самым ещё больше распаляет в дочери стремление к поиску причин, истин, к изучению всего, что ей было не понятно. Его представления о мире были просты, в них были правила, ограничения, было чёткое разделение на белое и чёрное. Он просто работал и жил согласно алгоритму: есть задача – выполняй, есть преступник – накажи, есть преступление – расследуй. И совершенно не важно было, почему возникла задача, почему совершено преступление и каковы мотивы преступника. Точнее, мотив был важен только в значении формы вины, которую необходимо было указать в обвинительном акте. Отчасти, он был прав – не было смысла искать высокую причину, находя её и пытаясь всеми силами искоренить вселенское зло, порождающее преступные мотивы. На каждого преступника не найдётся по законопослушному человеку, готовому переубедить, а иногда таких требуется несколько. Мир просто оставляет людей свободными, не стараясь нарушать баланс – люди сделают всё сами. Невозможно создание общества, в котором каждый будет соблюдать закон, но этого Валери понять ещё не могла в силу своего возраста и только складывающегося мировоззрения.
– Поняла, – вот именно, она всегда «понимала», но не всегда принимала точку зрения отца.
Валери помнила тот момент, когда её назначили Прокурором. Отец стоял, вытягиваясь, свысока смотря, кажется, слишком задирая голову. Чрезмерная гордость, попытка быть безучастным – родственные связи во власти не приветствовались. Проходило это в Башне Света, где собрались Судьи, Инспектор, Главный Секретарь. Валери была назначена на должность ни кем иными, как Архонтами. Это было неожиданно, потому что письма от них появились на столах вышеупомянутых должностных лиц. Сначала взрослые не поняли совершенно, для чего нужно вводить институт Прокуратуры, для чего назначать на должность Прокурора девочку четырнадцати лет? Да, её готовили к тому, чтобы стать Имперским служащим, и Войду не столь важно было, станет ли Валери Главным Секретарём, Судьёй или следующим Инспектором, но это... Это было создание нового органа управления, который по сути своей подчинялся бы ей.
– Нельзя допустить, чтобы в руках этой девчонки была полнота власти. Она же дочь Инспектора, зависима от него, а значит и орган будет зависеть. Необходимо написать письмо Архонтам, чтобы они изменили своё решение, – Брайб ударил кулаком по столу так, что с него на пол упал конверт. Перьюрор стоял возле окна, рассматривая Альт-Сити – он был вдумчив всегда. Форгер хмурится, почёсывая бороду.
– Вы ничего не измените, Брайб, – произнёс Перьюрор. – Я не вижу возможности успеха в этом деле.
– Я попытаюсь, – огрызнулся тот, к кому обращались.
У него не получилось. Прокуратура стала органом независимым от Полиции, но тесно была связана с ней, однако далеко не из-за родственных связей, а потому что по большей своей части надзирала и держала под контролем жизнь граждан Империи. Это было единственное поражение Брайба, над которым остальные Судьи потешались, выставляя его проигравшим дело четырнадцатилетней девочке.
Валери была совершенно спокойна, на её плечах была форма, которой ни у кого больше не было - не чёрная, а красивого глубокого тёмно-синего оттенка, с серебряными погонами. Священник Лоренс стоял напротив, держа в двух руках бархатную подушку, на которой, была фуражка такого же цвета, как и форма. Он подошёл к девушке, надев её на голову – иронично, что эта сцена напоминала более венчание на царство или коронацию, но этому было объяснение. Воля Архонтов – воля Церкви, а потому именно Башня Света и потому именно священник из своих рук давал ей полномочия. Такого раньше не было – никто из светской власти церковью не нарекался, на ту самую власть. К слову, Церковь не была рада сему. За шесть лет, которые Валери работала просто как помощница Инспектора, она сотворила себе репутацию если не одной из самых жестоких личностей в Империи, то полноправно могла называть себя Законом – суровым, но законом, справедливым в отношении всех. Её методы были не столь пестры на гуманизм и демократию, сколько опирались на принцип возмещения вреда и ответственности. Она, как и отец, терпеть не могла, когда кто-то плохо исполнял свои обязанности или вообще их не исполнял по невесомым причинам или вообще с их отсутствием. Как только в руки Валери передали права на смещение Имперских служащих с должностей, она начала ими активно пользоваться, при этом всегда зная, что, поднимая на поверхность очередную затерявшуюся и забытую всеми причину, даёт понять – пока на ней лежат обязанности и пока в руках есть власть, среди государственных деятелей не будет ни жизни, ни места тем, кто не оправдывает своё положение в системе.
Кавински же в приподнятом настроении шёл в Академию получать свой диплом. Он приехал вовремя, ровно к пяти часам вечера, с некоторых пор полюбив пунктуальность. Да и выглядел подобающе – чёрные парадные брюки и чёрная водолазка с короткими рукавами, открывающая для вида сильные и загорелые руки, идеально чёрные кроссовки на ногах. Он и над волосами постарался – золотые кудрявые пряди лежали аккуратно, а шея и запястья источали запах, в сердце которого можно было различить ноты ландыша, базилика и горького миндаля. «В честь такого случая и показать себя во всей красе не грех», – он был очень доволен, с распирающей от гордости за самого себя грудью и в приподнятом настроении поднимаясь по ступеням учебного заведения. Позади были полтора года совмещения учёбы и алгоритма, прошедшие экзамены и тонны изученной информации, которая, может, ему не сильно и пригодится по специальности. Но он точно будет лучше ориентироваться в составах, которые будет присваивать людям, но главным мотиватором была надбавка к окладу. «На что только раи не пойдёшь ражи часов, можно даже Академию Империи с отличием закончить», – смеялся он сам над собой.
Кавински знал, что диплом ему выдадут далеко не в традиционной и праздничной обстановке, но именно после получения юноша хотел отправиться в какой-нибудь клуб, чтобы, конечно же, отметить.
Он костяшками пальцев постучал по массивной двери, за которой был кабинет деканата, после зашёл в неё, приятно удивившись увиденному – рядом с профессором, который по совместительству был его дипломным руководителем, сидела Прокурор, по обычаю – с закинутой на другую ногой. Её летняя форма была в целом похожа на одежду наблюдателя, Её фуражка лежала рядом, а это значило, что девушка некоторое время уже провела в компании самых дотошных людей в Империи.
– Здравствуйте, госпожа Прокурор, профессор Виктор, – он немного наклонился, подходя к ним. Валери. Выглядевшая непривычно доброжелательно, подняла взгляд, отрываясь от искренне любезной беседы.
– Здравствуй, наблюдатель. Не терпится уже получить свой диплом? – с усмешкой спросил профессор, мужчина лет двадцати пяти – он был молод, но умён, и его знания и поведение не позволяли усомниться в том. Выглядевший так официально, что можно было подумать на то, что тот был самим Главным Секретарём, Виктор поднялся с кресла. Встав в полный рост, аккуратно взяв со стола синий прямоугольник из плотного картона – диплом с отличием был именно синим.
– Конечно, я на него полтора года работал! – смеясь ответил Винс, пытаясь оторвать взгляд от Прокурора. Но украдкою всё равно ловя её одобрительную усмешку. Виктор похлопал бодрячка по плечу.
– Добрый день, наблюдатель, – Валери не поднималась, она положила один локоть на бортик кресла, небрежно свисающей ладонью прикрывая шею, так же незаметно поправляя ворот. Жест этот Кавински чем-то не понравился: «Ты что-то скрываешь?» – сразу же в голове его промелькнула одна очень нехорошая мысль, но озвучить её в присутствии посторонних лиц он бы себе не позволил.
– Госпожа Валери? – Виктор обратился к ней по имени, от чего Кавински чуть не выпал в осадок: «Серьёзно?! Он ещё и по имени тебя называет?!» – успешно скрыв своё внутреннее негодование, парень выпрямился.
– Всё-таки решили поручить это мне? – она поднялась, с мягкой подачи принимая из его рук диплом. Повернувшись лицом к Кавински, она. Держа в руках взятый предмет, начала говорить, – I-500-SSWt, Кавински, поздравляю тебя с окончанием Академии. Если судить по оценкам, то со своей обязанностью ты справился превосходно, потому соответствующие твоему диплому привилегии по достоинству возместят силы и терпение, с которыми ты его добивался, – она, хитрая лиса, говорила о часах – это Винс понял практически сразу, не в состоянии сдержать широкой улыбки сомкнутых и слегка поджатых от смущения губ.
– Спасибо, госпожа Прокурор, – он так потеплел от её слов, что забыл уже о том, о чём думал пару секунд назад, принимая из девичьих рук подтверждение только что произнесённых слов. Её тон был добрым, точно они говорили в приватной обстановке, а не перед Виктором.
– Поздравляю, коллега, – мужчина сразу же потянул ладонь для рукопожатия. Которую Винс по-деловому пожал, гордо улыбаясь в ответ.
– Вот теперь-то я могу называться Вашим коллегой!.. И этого звания у меня не отберёт даже профессор Лидия… – он вспомнил одну учившую его женщину, которая как-то раз очень едко выразилась: «Пока Вы не будете знать столько же, сколько и я, коллегой Вы для меня не будете ни на толику, Кавински». Про себя, в голове, так как вслух ему бы за эти слова дали дисциплинарное, сказал: «Вот ты старая карга!..». Обращение «коллега» было отличительной чертой, фишкой студентов Академии, это придавало персоне статус, который уважали все остальные, да и просто было приятно.
– Ну, это мнение каждого, оспорить мнение профессора Лидии бывает крайне тяжело, на данный момент это удавалось только одному человеку, – с лучезарной улыбкой Виктор взглянул на Прокурора, которая в ответ лишь немного ухмыльнулась, тотчас убрав руки за спину. «Хули ты лыбишься ей так?..» – Кавински пытался бороться с чувством уважения и ревности к своему преподавателю. Знания мужчины и его статус наблюдатель не принижал, но то, как Виктор относился к Валери… Блондину казалось, что профессор слишком любезен, кроме того, он был мужчиной, от представителей пола которого юноша и хотел защитить и даже отгородить Прокурора. Да, она не просила, но мало ли? «Вдруг она за четыре месяца с ним сдружилась уже, сидят тут, хиханьки-хаханьки устроили». Последние четыре месяца он активно писал диплом, поэтому встречи с Валери сократились и в количестве, и в объёме, кроме того, девушка не считала нужным не рассказывала ему о том, как, где и с кем проводит время, потому чисто теоретически Виктор мог быть её новым «дружком»…
– Что ж, молодые люди, наше совместное времяпровождение окончено, потому я считаю нужным мне уйти, – Валери повернулась к Виктору, чтобы пожать руку и распрощаться.
– Вы не задержитесь? – нет, разочарования Кавински в голосе мужчины не заметил, что уже было хорошо.
– Нет, профессор Виктор, мне уже пора, – невозмутимо, она пошла к выходу из кабинета. – До свидания.
Когда её фигура скрылась за дверью. Винс тут же спросил:
– Профессор Виктор, а часто к Вам так Прокурор заходит? – он не присаживался, дав понять, что и он тут ненадолго.
– В последние месяцы заходила несколько раз, раньше крайне редко, особенно после того, как окончила Академию, – без укрывательств, ему ответили.
– Понятно, хах. А то я не совсем ожидал её тут увидеть… Извините, сам тоже не задержусь, хотел ещё отметить, – он любовно посмотрел на диплом.
– Понимаю, – удовлетворённо кивнул Виктор. – Что ж, наверное, мы с тобой больше не встретимся, меня переводят в Омен-Сити, так как там очень остро стоит проблема нехватки научных кадров.
– Что-то припоминаю такое… Ну, ладно, если получится, я, может быть, к Вам ещё зайду, – Кавински на прощание сам пожал руку, готовый убежать вслед за Прокурором. – До свидания, профессор!..
– До свидания, и удачи!.. – послышалось в ответ.
Ноги его быстро спускались по лестнице, а глаза то и дело искали в толпе студентов знакомый силуэт, но стоило только на телефон прийти уведомлению с особым звуком, установленным только на «избранные» контакты, Винс остановился, прочитав сообщение, отправленное с выделенной линии: «Заеду к тебе через час, если хочешь», и он выдохнул, отписавшись о своём согласии.
Уже на квартире, на радостях встречая её и с самого порога задав тон разговора, юноша спросил:
– Почему Виктор относится к тебе так, будто хочет закадрить? – он с крайне занятым и самым беспристрастным на свете видом накладывал себе в тарелку салат из фасоли, кукурузы, острой морковки, колбасы и сухариков, заправляемый майонезом.
– Спроси у него, а не у меня, – хмыкнула она, сразу же уходя мыть руки. По возвращению на кухню девушка поставила на стол небольшой грушевый торт. – Признавайся, о чём ты думаешь? – её ладони упёрлись в столешницу.
– Мне показалось, что ты с ним вместе… – Винс готов был тут же выпрыгнуть из окна, чтобы не испытывать на себе гнев Прокурора. Как минимум, он боялся смотреть ей в глаза, над которыми уже хмурились брови.
– Кавински, мать твою, ты прекратишь сватать меня с каждым находящимся рядом со мной представителем мужского пола?!
– Ты очень подозрительно и приветливо улыбалась ему! А ещё поправляла горловину так, будто у тебя на шее засос!..
– Что?! – Валери чуть было не запустила в него полотенцем, о которое вытирала руки.
– Ну, очень глубокий поцелуй!.. – Кавински уже сбежал от неё на другой конец квартиры, прижимаясь к стенке.
– Ты дурак?!
– Нет1 Я наблюдатель!
– Свет упаси… – она в бессилии села на стул, приложив руку к переносице. – Толк от твоего «наблюдения», конечно… – с лёгким страхом он-таки подошёл обратно, сел напротив. Валери повернулась к юноше лицом, демонстративно отодвигая высокий чёрный воротник, обнажая всю шею.
– Да я понял, что нету у тебя ничего… – виновато промямлил.
– Да неужели, – ответ с лёгкой злостью.
– Да. Прости… – он побыстрее набил рот едой, чтобы не нужно было говорить слова.
– Прощаю, но не забываю. К твоему сведению, Виктор женат.
– Я не знал, в личную жизнь профессор нас не посвясял, – нужно было оправдать себя, так что даже полные еды щёки не были преградой.
– Конечно, это личное. Кроме того, даже если бы твои слова оказались правдой, я не обязана была на них отвечать.
– Ну нихрена себе!.. А я думал, что мы друзья!.. – он всплеснул руками. – Если у тебя появится парень, знай, мне ты должна сказать в первую осередь, потому что я должен знать, от слов и поступков какого дебила мне придётся тебя утешать.
– Я не думаю. что выберу себе настолько плохого партнёра, если вообще выберу, – с брезгливостью произнесла Прокурор.
– Лучше не выбирай пока, я только отучился, отдохнуть хочу, а ещё ты мне нужна! Я устал сидеть один и читать законы. – Она усмехнулась, подложив под щёку кулак.
– С этого момента твоя жизнь станет интереснее, – она загадочно улыбнулась.
– В каком смысле?..
– Повышение квалификации даст не только процент к часам, но и разрешение на отправку тебя на особые задания. Уровень опасности и сложности повышается соответственно.
– Ну и что такого мне могут дать?
– Ну, например…
– Госпожа Прокурор, всё готово, – голос из наушника.
– Принято, – она посмотрела сверху на здание, готовая выпрыгнуть из двери вертолёта, чтобы опуститься на крышу элеватора, а с неё спуститься уже на нижние этажи. «Летать мне уже доводилось, не упаду».
Девушка нажала на курок – металлический трос с подобным тому крюком на конце полетел вниз, цепляясь за перила на крыше. Проверив его на прочность, потянув на себя, убедившись в том, что он закреплён крепко, она, подаваясь ногами вперёд, вышла из кабины, держась руками за кольцо, надетое на трос. Несколько метров полёта Валери испытывала чувство адреналина, покрываясь при этом мурашками. Под ногами и вокруг себя не было ничего, кроме прохладного воздуха. Чёлка со лба поднялась, поддаваясь силе ветряного потока. Чётко ощущая, сколько метров оставалось до крыши, она с силой прокрутила одно из широких колец, служащих механизмом скручивания троса – он стал более шершавым, что позволило перейти в отрицательное ускорение. За несколько метров, уже находясь над крышей, Прокурор отпустила кольцо, спрыгнув на неё, – глухой удар подошвы не разошёлся по пространству. Валери подошла к люку, ведущему на последний этаж. Присев, дёрнула ручку, но та не поддалась. Усмехнувшись, она достала из одного кармана короткую отмычку, зацепила ей ручку, в результате выгнув в свою сторону крышку на девяносто градусов. Спрыгнула вниз, сразу прошлась по этажу, перед тем глазами просмотрев, не было ли там засады. Прямо И до конца коридора. Перед входом в комнату сняв с пистолета предохранитель, вслушалась в шёпот разговоров за дверью, опустила её ручку, максимально тихо, понимая, что на её движение внутри комнаты не должны были обратить внимание. По звукам голосов смогла определить примерное положение людей в комнате, готовясь стрелять.
Дверь распахнулась, разговор мгновенно оборвался, туман от курения и благовоний, заволокший пространство, ударил в нос с новой силой - в коридоре пахло только табаком. «Справа от двери на полтора метра, – выстрел. – Слева от двери на три метра около окна, – выстрел. – Прямо напротив двери на три метра», – выстрел. Она знала, куда целиться, и попадала в мишени без промахов, в раннем возрасте взяв в руки пистолет, управлялась с ним крайне хорошо. Присела, в процессе убирая, пистолет в ножны, хлопнув в ладоши, ударив друг о друга заряженный кольца. А на место, где раньше была её голова, прилетела рука стоявшего по одну сторону от двери здоровяка – замахнувшись, она ударила вбок ладонью, попав прямо по его торсу - сквозь тело прошёл электрический разряд. Отпрыгнув в сторону, замахнулась на второго ногой – он поставил блок из рук на место шеи, лишив себя возможности атаковать свободной рукой. Опуская ногу, отпрыгивая назад, девушка отбежала, встав напротив направляющего на неё пистолет. «Пистолет в левой руке, я только что по ней ударила, он не сможет ровно держать оружие, зачем ей взял? Рассчитывает, что рабочая рука справится лучше?» – Валери встала за спину мужчины, которому прострелила плечо, он ей и был нужен.
– Берёшь заложника? Так же нечестно, Прокурор... – пропыхтел мужчина с пистолетом, медленно приближаясь. «Это мне говорит преступник? Смешно». Она обвила руками шею стонущего мужчины, как бы говоря: «Одно лишнее движение, и я сверну ему шею». Требовательно смотрела. – У нас куча ребят на нижних этажах! Я им сейчас позвоню, тебе точно пизда! – «Звони сколько хочешь, не дозвонишься», - усмешка на её лице. – Чё ты лыбишься, дура?! – он начал набирать, трясясь, бешено смотря на девушку глазами с лопнувшими капиллярами. – Алло?! Эй?! Алло?! Гарри?! Да что ты трубу не берёшь!.. – шикнул он. «Надеюсь, обошлось без жертв с нашей стороны. Это был лёгкий захват». Топот ботинок воодушевил обоих. – Я же говорил!.. – выкрикнул он, начиная истерически ржать.
Прокурор, переведя взгляд на коридор за дверью, поняла, что разочарование настигнет его как лавина.
В кабинет ворвалось восемь людей, каждый из которых держал в руках по пистолету, но они не были наготове - издалека поняли, что их руководителю ничего не угрожало. Они не были правы на все сто процентов, но опасности и правда не было. Без слов Эйден подлетел к мужчине, воспользовавшись его шоковым состоянием, буквально вытащив из руки пистолет, с силой убирая за спину мужские руки, сцепляя их наручниками, вынутыми из-за пазухи.
– Вы ликвидировали всех? – первый вопрос от их руководителя.
– Семьдесят девять без сознания, шесть убиты, – ответила высока девушка с чёрными косами и в больших круглых очках, Эст.
– Уже исполняете приговоры? – один уголок её губ поднялся, она не выпускала босса из своих рук.
– Это вышло случайно, – без особых эмоций сказала та, что была чуть ниже, но крепче, с короткими русыми волосами, Ира никогда не боялась отвечать за свои поступки. По тому, что ответ на вопрос дала именно она, Валери поняла, что Ира и убила шестерых, или же решила взять всю вину на себя – вариантов было несколько.
– Есть разница между тем, чтобы убить сразу или после того, как из тел извлекут органы, но это не совсем наш случай хотя бы потому, что практически все из них – алкоголики и наркоманы, их материал уже никому не понадобится, – слова Прокурора в какой-то степени их успокоили и наверняка внесли ясность в ситуацию.
– Поняли, – сказал самый высокий из юношей, руки которого были убраны за спину, Демиан. Остальные молчали.
Девушка прекратила сжимать шею босса, молчавшего. Она так же без слов вышла из кабинета, держа руки за спиной, смотря только вперёд, собираясь осмотреть лично каждый этаж, чтобы убедиться в идеальности работы новичков. Внимательно рассматривая кучи людей, связанные, проверяла и тугость узлов, специально оттягивая верёвку, совершенно не беспокоясь о том, что её мог кто-то ударить – во второй руке был пистолет. «Для первого раза хорошо, но стоит сильнее связывать верёвки, а ещё они не успели к тому времени, как я опустилась на этаж, я давала фору, прилетела намного позже. Их было восемь, можно было бы справиться и быстрее, я не буду писать разрешение», – сделав такой вывод, она встала перед зданием, контролируя отгрузку тел в машины. К ней подошёл Кайл.
– Госпожа Прокурор, Ваше решение?
– Я не дам разрешение, – сухой ответ. «Как бы меня не торопили Судьи, я не смогу за полтора месяца сделать отряд бойцов, которые будут равны мне по силе».
– Но они справились крайне хорошо... Жаль.
– Жаль будет, если кто-то из них умрёт, – её фраза закрыла диалог, не дав Кайлу права на слово. Она подняла на него взгляд, ещё и им отрезая возможность что-либо противопоставить. Секунд десять посмотрев на лицо офицера, опустила взгляд, она ушла к своей машине, на ходу отвечая на телефонный звонок. От кого?.. От Кавински, кто ещё мог ей, звонить...
– Как дела, Прокурор? – он говорил как-то спешно, волнуясь.
– Надеюсь, у тебя веская причина для звонка мне? – она нахмурилась, открывая дверь автомобиля.
– Возможность смерти считается?.. – успел сказать он, и выстрел пистолета прозвучал в трубке.
– Место, быстро, – обратилась она, хватаясь за руль.
– Старый стеклозавод на северо-восточной. Так, погоди чутка, – он отодвинул телефон от щёки, прицелившись, стрельнув в кого-то. Звук выстрела без внимания не остался. Сердце её пропустило удар.
– Кавински?! – громко спросила Валери, непроизвольно крепче сжав руль.
– Да-да, я тут. Не хочешь помочь? – и как он только умудрялся говорить это так легко?..
– Буду через три минуты.
– Ок!.. Только ты это, осторожно, тут палят сверху.
– Сколько? – она заворачивала, петляя между зданиями, чтобы не спугнуть стрелков.
– Чёрт знает, от пяти до двенадцати, по-разному стреляют.
– Интересно, откуда у гражданских столько оружия.
– Вот этого я не знаю...
– А надо было узнать, это твоя работа.
– Ну и что? Жалобу на меня писать будешь? – парень на секунду достал макушку из укрытия, стрельнув, щекой прижимая телефон.
– Надо будет – выговор сделаю.
– Не-не-не, только без этого!..
– Это решу я.
Приехав на место, Валери вышла из машины, прислушиваясь, понимая, что ей нужно будет высоко подняться. Пытаясь не стучать ботинками, она поднялась по лестницам. Кавински же отступать было некуда, вот он и попался. Времени на проверку камер не было, оно было только на то, чтобы попасть и не убить. Прижавшись спиной к стене, она вздохнула, потом поняла, что её не заметили и не услышали переговаривающиеся:
– Хорошо, что подогнали... – обрывок фразы.
– Ага, шмаляют как самые понтовые!.. – выстрел.
Они разговаривали тогда, когда не стреляли, а если не стреляли, то сидели в укрытии, и Валери нужно было целиться в другое время, что она и сделала...
Спустя этажа четыре, на каждом из которых было по два-три стрелка, которых она подстреливала в руки или ноги, выхватывая оружие и лишая возможности связи, она набрала Винса:
– Ты в порядке?
– Относительно...
– Почему «относительно»?
– Потому что косой щёку задело.
– Не смертельно. Иди к парковке и жди там, скорая и полиция должны были уже приехать.
– Понял, госпожа Прокурор, – усмехнулся юноша, поднимаясь, позволяя себе прогнуться в спине и тряхнуть руками, чтобы расслабиться. Плетясь до места, наблюдатель окинул взглядом здание, в котором было прострелено большинство окон – его рук дело: «Блин, аккуратно же пытался. А правда, откуда у них такое оружие? – в кармане бряцнули пули, которые он подобрал с асфальта, одну из них покрутив в пальцах, пытаясь рассмотреть гравировку, щурясь. – Так это треугольник или многоугольник? Кто придумал вообще подделки такие штамповать, точки ставить, чтобы не разобрать было. Лан, потом дам на экспертизу всё равно. И пистолеты у них модные, слышно сразу, не то что мой фуфляцкий – сколько я с ним хожу? Года два, кажется, можно и бумажку на повышение написать, а то как лох. Наблюдатель, а лох всё равно...» – Кавински, болтая руками, подошёл к Валери, которая стояла рядом с конвоем автомобилей. Она держала в одной согнутой руке пистолет, но тот был неё её - её Кавински хорошо помнил. Дуло было направлено вверх, в небо.
– Кто мне объяснит, как оружие государственного назначения попало в руки гражданских лиц? – она обращалась к следователю, который был по совместительству подотчётным прокурора по надзору за государственным имуществом. – Как Вы мне объясните, что пистолеты, к слову, не самые дешёвые, попадают в руки к людям, которые пользуются ими совершенно не по предназначению?
– Госпожа Прокурор, пистолеты можно получить только из рук тех, кто с ними работает, а они все – Имперские служащие: полицейские, наблюдатели, судьи, прокуроры. Значит, в кадрах есть люди, которые не преданны государству, в котором живут, – хмурясь, ответил ей молодой человек. Его дерзость была обоснована тем, что он входил в число любимчиков Брайба, который выпустил в прошлом году свой курс.
– Молодцы, что ищете первопричину, но я не занимаюсь выдачей оружия – один на руки, не больше, не меньше, – Валери была холодна.
– Как прокурор мог допустить недочёт в отчётах? Следить за его деятельностью – ваша ведомость!.. – он всплеснул руками.
– Хорошо, я его уволю за ненадлежащее исполнение обязанностей, раз он так доказал свою неэффективность, – взгляд фиолетовых глаз жестоко ударил по юношескому эго. «Нет прокурора – нет следователей, подотчётных ему, переведу тебя в гадюшник, будешь смотреть за собаками и тявкать вместе с ними», – про себя гневно подумала Валери. – Сегодня же жду документы, не откладывайте дело, – она развернулась, проходя мимо наблюдателя, заводя свою машину.
Кавински взглядом проводил Валери – он знал, куда и зачем она поехала и совершенно не завидовал тем людям, которым придётся получать от неё выговоры.
Ощущение капли холодной жидкости на щеке напомнило ему о простреленной щеке, Винс решил подойти к медикам – он сидел, морщась и шипя, пока ему обрабатывали рану, а потом, прижимая для непонятно чего приклеенную к прострелу ватку, пошёл до машины, но хромая так, будто бы ему повредили ногу. «Убежала, даже не попрощалась, вот чертовка! – поругался он на девушку, заводя авто. – Ладно, это просто работа, я понимаю. До сих пор нам удавалось вести себя так, будто мы просто коллеги. Признаюсь, это удаётся ей лучше, чем мне...». Он вспоминал, как они не раз участвовали в перестрелках, стоя спина к спине – и тогда навыки защиты выкручивались на максимум, потому что и наблюдатель хотел защитить Прокурора, и Прокурор хотела защитить наблюдателя. Они даже не переговаривались, если попадали на одно дело, понимая с одного взгляда, что хотел сказать другой. Конечно, если бы кто-то следил за тем, как эти двое связаны, то заметил бы, что Прокурор появлялась именно после того, как ей звонил наблюдатель – но далеко не у всех наблюдателей был номер того же Прокурора или Инспектора – второй, к слову, у Кавински тоже был, но он сам себе запретил звонить Войду, исключением были лишь случаи, когда дело касалось Валери. И с тех пор, как на неё совершали покушения, этот номер ему больше не требовался - как же Винс был этому рад.
Их будни не слились во что-то однородное, как это бывает. Каждый день алгоритм привносил свои интересности, особенно, если затрагивать наблюдателя - он чаще стоял на пороге жизни и смерти, чаще рисковал и попадал в больницу.
Своё восемнадцатилетие Кавински провёл дома, потому что неудачно опёрся на колено, которое до невозможности заныло, а потому на больничном он только лежал на диване и пытался развлекать себя книгами да сериалами, которые казались ему к тому времени скучными. Энтони, Софи и Нава пришли его поддержать, отмечали дома, в прямом смысле бегая вокруг Кавински с бокалами, веселясь – они первый раз за всё время знакомства были в гостях у наблюдателя. Уйдя, они оставили Винса тухнуть одного в душной квартире, где смешались запахи духов и алкоголя, а ещё было жарко. Всё, на что тогда его хватило – дотянуться до пульта кондиционера и включить его.
Она зашла к нему в полночь, с порога подхватывая, злясь на то, что он подбежал с кровати, совсем позабыв о том, что ему ходить надо осторожно. Сначала под мышки, потом и вовсе взяв в свои руки с ногами, она вернула Кавински на диван, усаживая довольного, как кота, на место. Он тут же примостился к спинке дивана, корпусом поворачиваясь, наблюдая за ней. По-хозяйски девушка закрыла двери квартиры, на стол убирая пакет с продуктами.
– Я думал, ты не придёшь. Между прочим, кое-кто опоздал, уже ноль двенадцать! – он, обижаясь, выставил экран телефона, показывая время. Глянув на него, она начала убирать бардак, оставленный прошлыми гостями.
– Если тебе что-то не нравится, я могу уйти, – спокойно ответила.
– Не начинай, я всегда рад тебя видеть...
– Я вижу, что у тебя уже кто-то был до меня. – Она обратила внимание на бокалы. – Тебе было настолько скучно, что ты снова провёл время с ними?..
– Да брось, самым главным гостем всё равно являешься ты!.. У тебя алгоритм, да ещё патруль, но не мог же я тебя просто так вызвать... Вообще, я же говорил, если тебе неудобно, завтра бы зашла.
– Фактически, я и зашла уже «завтра», – она ещё раз напомнила ему о времени.
– Пхах, это да... Ну, ничего, времени у нас вагон и маленькая тележка!..
Она тогда осталась на ночь, половину её проиграв в карты – и Прокурор побеждала раз за разом, начиная с середины догадываться, что Кавински просто поддавался. Больше её волновало, однако, совершенно не то, что с ней играли в поддавки, а то, как Винс смотрел на неё, пока играл. Отчётливо замечая разницу между тем взглядом, когда он смотрел на неё тогда, когда они играли в карты в больнице и так, как это же действие воплощалось в моменте – его взгляд не был похож на первое откровение или первое доверие – он уже знал, что перед ним сидела та, кого он сам, так сказать, проверил уже сто тысяч раз.
Кавински любил приходить к ней в кабинет, якобы только затем, чтобы отдать отчёты, на самом деле тешась видом молодых, ещё зелёных работников прокуратуры, и совсем неважно было, что эти работнички или старше него, или были одного возраста с ним. «Дилетанты», – ворчал он тихо, когда ребята уточняли у Валери очевидные вещи по типу того, в каких местах нужна заверенная электронная подпись. Но наблюдатель был приветлив, ему даже приглянулся кое-кто.
– Что за наряд карапузов тебе дали? – спросил он во время обеденного перерыва.
– Большинство из них, «карапузов», как ты их на звал, на год старше тебя, – отпивая из своей кружки, ответила девушка. Они сидели в её же кабинете, не решившись уходить в общую столовую. Кавински был тому факту очень доволен, устроившись в кресле, подвинутом к столу.
– Важно совершенно не это, – деловито начал Винс, – важно то, что у меня больше опыта, – и как-то крайне быстро завершил с мыслью.
– В нашей работе – да. Я уже практически восемь лет работаю в органах.
– Мне иногда кажется, что ты с пелёнок работала Прокурором... Вот скажи мне, кто у нас в Империи более исполнительный, а? Вот только не на-адо упоминать о своём благочинном отце, все мы знаем, сколько за ним грешков.
– Речь не о грехах, а об исполнительности, не уходи от темы.
– Вот ко всему-то тебе нужно придраться, а? – разворчался Винс. Он видел, как Валери хитро улыбалась, довольная тем, что изводила его. – Так что с ответом на поставленный мной вопрос?
– Исполнители наказаний, – серьёзный тон, заставляющий чувствовать себя тревожно. – К счастью, сейчас они в прошлом. Но никто из них не сможет забыть того, что делал. Им приказали - они сделали, как самые верные собаки, которых тому учили. У них нет власти, воли и свободы, какие есть у меня.
– Кхм... Как собаки, говоришь? – Кавински откашлялся, собираясь с мыслями. - А ты в курсе, как тебя саму называют в, м-м, так скажем, криминальное мире, да и не только?..