– «Адская гончая», – безразлично ответила Прокурор, – не позорящее прозвище, хоть и не самое лучшее, поэтому для меня значения не имеет. Я похожа на собаку?
– Ну, в плане того, что ты верна государству, сохраняешь и надзираешь – это да, – усмехнувшись, подтвердил наблюдатель, поправляя очки, поднимая взгляд. – Некоторые называют Империю «Адом», а ты её «Гончей» становишься, потому что охраняешь, как вечный страж, – поэтические слова, произнесённые до боли вымученно-романтично.
– Вечно я не смогу защищать государство.
– Ну-ну-ну, сегодня о смерти не говорить! Сегодня твой День Рождения, гони прочь все эти серьёзные разговоры, их нам только не хватало в такое непростое время. – На его слова девушка нахмурилась.
– Непростое? У тебя проблемы?
– Нет, я имел ввиду то дело по оружию, мы же так и не нашли, кого привлекать к ответственности. Ну всё и всех проверили, несколько раз, а не нашли, при этом случаи стрельбы начинают учащаться. Я уже не знаю, какие мне камеры проверять!.. – взвыл Кавински.
– Я планирую проводить чистку, но мне нужно разрешение Архонтов. Смена алгоритма достаточно сложна, нужно либо ввести временные правила, либо изменить их для всех. Практики очень мало. – «Я не могу понять, что я упускаю. Торговля оружием, которое могут получать только госслужащие. Служащий может быть только посредником, а может и не быть. Должность высокая, чтобы либо подкупить, либо по званию получить. Под оружием может продаваться всё, что угодно, маркировка ящиков имеет меньший смысл», – она сидела и молчала, уставившись пустым взглядом в пространство за парнем. Без внимания её уставшее состояние не осталось.
– Так, всё, хватит, рабочий день на сегодня окончен, прекращай рассуждать – да я тебе и не дам этого делать. – Он продвинулся к столу, по-заговорщически положив на него один локоть, наклоняясь ближе к лицу девушки. – Я тут спросить хотел... Не можешь ничего про Лину рассказать?.. – взгляд его был не таким дерзким, какой бывает у уверенных в себе людей, но и смущённым не казался, походил более на ожидающий поддержки.
Лина была одной из студенток, которые были в отряде Валери, с крашеными короткими светло-розовыми волосами, карими глазами и чаще всего с улыбкой на лице – милая девушка, которая была середнячком, если делать оценку среди всех «зелёных».
– В плане? – беспристрастно.
– Ну, как о человеке... Она какая? – Прокурор сразу же наклонилась за документами в самом нижнем ящике своего стола, достала оттуда папку, перебрала пару файлов, один вынув, протянув его прямо в руки Кавински. – Ты мне даёшь в руки официальный документ?
– Нет, это не он. Это просто досье, составленное мной ещё во время преподавания в Академии. – «Я бы никогда не стала хранить важные бумаги в ящике стола, это так глупо». – Всё, что я могу сказать – мне не нравятся её профессиональные качества.
– М-да, негусто... – разочарованно вздохнул Винс. – Ну что ж, тогда придётся узнавать самому, – у него впервые за долгое время возник ъотя бы минимальный интерес к человеку.
– Дерзай, – она на самом деле знала, что Лина неравнодушна к Кавински, потому что наслышана была о разговорах о «том самом наблюдателе». «Кто знает, может, мне и не придётся больше присматривать за тобой, Винс», – Валери как-то грустно усмехнулась, но парень того не заметил. – Кроме того, я заметила, что она тоже неровно к тебе дышит, – улыбка, надменная.
– А кто тебе сказал, что я неровно к ней дышу? Она милая и всё такое, но я не могу тебе точно сказать, как я к ней отношусь. Я бы пообщался, тогда бы мы с тобой и вели об этом речь…
– То есть то, что ты меня со всеми автоматически сводишь, это нормально, а если я замечаю твой малейший интерес, то это не то?
– Да! Ты не понимаешь, это другое. Ну я сказал же – пообщаться надо. Может, она такая же как девчонки из «Вишнёвки».
– Хорошо, как скажешь, наблюдатель. – Она обратила внимание на время. – У неё нет машины, предложи довезти до дома,
– Мне казалось, ты будешь держать меня рядом до последнего, а ты готова первой встречной в руки выкинуть! – усмехнулся тот.
– Нет. Просто поощряю твои новые знакомства, – хитрый взгляд ещё раз посмотрел на часы, прозрачно намекая.
– Ну всё-всё, я понял, бегу!
– Не упади, – она проводила его усмешкой.
– До завтра!.. – бодро и напоследок.
– До завтра, – несколько устало, спокойно.
Он махнул рукой, захлопнув за собой дверь. Прокурор поднялась, понимая, что ей придётся убирать посуду ещё и за убежавшим гостем, от того тяжело вздыхая.
Наблюдатель шёл, убрав руки в карманы, думая, не покажется ли странным то, что он предложит Лине подбросить её до дома?.. Всё-таки решившись, стоя у самой двери, юноша постучал по ней костяшками пальцев, заходя с самодовольный улыбкой.
– Ну что, зелёные, как дела? – на его голос обернулось восемь ребят, кто-то был уставшим, кто-то смотрел на Винса, как на луч света в тёмном царстве – одной из таких была Лина, чей взгляд он сразу поймал.
– Хочется умереть... – устало выдал юноша, русая чёлка которого лезла прямо в глаза, он потянулся, и что-то в спине хрустнуло.
– Рано, – скептически ответила Эст, продолжая печатать.
– Сегодня воскресенье, можно и умереть со спокойной душой после честно отработанной недели, – оправдывался Эйден.
– Сегодня у вашей начальницы праздник, не расстраивайте уж, – Винс опёрся спиной у входа, подпирая собой стенку, – сделайте всё сейчас и качественно, чтобы она завтра не переделывала за вас работу
– Праздник? – переспросил Эйден. – Прокурор знает, что такое «праздник»? – короткий смех от всех присутствующих. «Не поверите, она ещё и танцует ахуенно».
– Так, нужно ли нам её поздравлять? – спросила девушка с тёмной кожей, волосами напоминая Кавински убитую несколько лет назад Долорес.
– Нет, просто выполняйте свой алгоритм качественно, больше ничего не надо.
– Можно вопрос? – поднял руку Демиан, высокий и загорелый мальчик со стрижкой под горшок.
– Какой? – Винс кивнул в его сторону.
– Как вам удалось стать другом Прокурора? – Кавински впал в лёгкий ступор, облизав губы, прежде чем ответить.
– Мы не друзья, мы только коллеги вообще-то, – он постарался лицом не раскрывать истинного отношения к вопросу. – Так, разговоры в сторону, на время смотрели?! Доделываем алгоритм и по домам – чем быстрее вы закончите, тем быстрее Прокурор их проверит и наконец-таки выберётся из своего кабинета, в котором практически ночует!
– Эх, а мне всё равно автобус ждать, чтобы домой ехать... – тихо произнесла Лина, не поднимая глаз, дрожащими от волнения пальцами ударяя по клавишам.
– Я довезу, не занят, ты главное сделай всё, – ответил Винс так, чтобы слышала только она. Лина смутилась, но улыбнулась, прошептав:
– Спасибо...
Подождав, когда полугодки – а именно так называли новых сотрудников, проработавших полгода – закончат, по одиночке покидая кабинет, Винс остался с Линой наедине, которая совершенно не могла сосредоточиться, пока тот стоял над душой – хотя он просто сидел на другом конце кабинета, читая чат наблюдателей. Ладони у её сразу потели, голова горела, а все мысли шли не в ту сторону.
– Мне кажется, лучше, чтобы ты завёл машину сейчас, а я подойду, как закончу, тут немного осталось, – как-то крайне тихо, боясь, что их кто-то мог услышать, сказала Лина.
– Окей. Помнишь, как выглядит моя машина?
– Да, я помню.
Лина, быстро-быстро допечатав последние слова в протоколе, на ходу надевая куртку и шапку, поправляя их, и записывая сообщение для Геры, которая была её подругой: «ГЕРА, ОН СЕЙЧАС ПОВЕЗЁТ МЕНЯ ДО ДОМА, НАМ ЕХАТЬ МИНИМУМ ПОЛЧАСА, Я СЕЙЧАС УМРУ!!!», используя очень эмоциональный стиль. Она сбежала по лестнице, чуть ли не упав с неё, позабыв совершенно о том, что ей нужно выключить свет в кабинете, закрыть его и сдать ключ. Вышла на улицу – по щекам ударил мороз, а на шапку и шарф упали крупицы снега. Девушка глубоко вдохнула, и пар повалил изо рта. Она пошла на парковку, под ботинками хрустел зефирный снег. Лина нашла взглядом нужную машину и поспешила к ней. У двери переднего пассажирского стоял Винс – парень открыл её, как только Лина подошла достаточно близко.
– Дамы вперёд, – усмешка на его лице. Не сходящая с лица Лины улыбка была ответной.
– Спасибо, – хихикнула, присаживаясь, ударяя ботинками друг о друга, чтобы не оставлять в машине снег. Лина принялась рассматривать машину изнутри – зеркало, панель управления, руль, какие-то папки на заднем, пока Кавински пристёгивал ремень.
– Осматриваешься?
– Да, у тебя в машине какие-то интересные штуки валяются, – взгляд зацепился за рюкзак со сменной одеждой, из которого торчал пистолет.
– Самое интересное в моей машине – это я, – он повернулся к ней лицом, улыбаясь, уверенным взглядом наблюдая, как Лина млеет.
– Ха-ха, да, можно и так сказать, – она отвела взгляд.
– Где ты живёшь? – он зашёл в навигатор, чтобы вбить маршрут.
– Южный район, сектор A, пятый квартал, строение 26. Да, я из тех везунчиков, кто живёт в своём доме.
– Ну, у меня тоже есть своя квартира. Точнее, она служебная, но живу в ней.
– Думаю, тоже стоит перебраться в центр Альт-Сити, слишком уж далеко ездить на алгоритм каждый день.
– Разве ты не учитывала это? Насколько я знаю, Прокурор не принуждала вас к выбору.
– Нет, я не обратила внимание, мне просто нужно было работать в Прокуратуре. – «"Просто нужно"? Это ещё как? Даже без желания что ли? Тупо как-то», – Кавински это сразу не понравилось.
– Забавно… Можно тогда вопрос: почему ты пошла работать именно в Прокуратуру?
– Ну, у меня были неплохие баллы, поэтому и пошла, – на самом деле, баллы её были не такие уж хорошие, но Винс не стал докапываться, словно пропустив это мимо ушей. – Честно, – начала со смущения, – меня вообще с трудом приняли... Я пошла только потому что тут много платят, а ещё мои родители всегда мечтали, чтобы я стала хорошим прокурором. Просто совпали обстоятельства. Я помню, что Прокурор всегда смотрела на меня не очень приветливо, да и сейчас тоже...
– Бывает такое, она не слишком приветливый человек, – наблюдатель усмехнулся, вспоминая тысячу и один недовольный взгляд фиолетовых глаз.
– Нет, ты не понимаешь!.. – она сразу начала возмущаться. – Почему она постоянно смотрит так, будто мы недоразвитые какие-то? Вечное нахмуренное лицо, вечно серьёзный взгляд, и она какая-то чересчур жёсткая, – с открытым недовольством сказала Лина. –Смешно тебе?! – она резко повернулась на Кавински.
– Ты просто такая уморительная, когда злишься, –насмешливая улыбка на его лице только раззадорила.
– Ничего подобного!.. – пискнула она, от чего Кавински рассмеялся.
Ещё минут пятнадцать после того, как Винс довёз её до дома, они сидели и говорили о совершенно разном.
– Можно вопрос личного характера? – Лина сказала это резко.
– Можно, – юноша внимательно слушал.
– У тебя кто-то есть? – В голове наблюдателя на секунду мелькнула мысль о Валери, но он выпали быстрее, чем подумал:
– Нет, я свободен. А ты?
– Хах, да по мне разве видно, что я с парнем? – «Нарываешься на комплименты?». – Тоже, – улыбаясь, девушка явно чего-то ждала в ответ.
– Ну, видишь, у нас есть что-то общее, – мягко подводил Винс. – Я просто не уверен, хочу ли вообще отношений и всего такого.
– Ты просто правильного человека не встречал, – она усмехнулась. – И тебе даже никто-никто никогда-никогда не нравился?
– Нет, не припомню такого, – в этот раз он задумался. Лина сразу расстроилась, попытавшись этого не показывать.
– Ну ничего, когда встретишь, тогда и захочешь.
– Возможно, не отрицаю, – он пожал плечами.
– Ладненько, я, пожалуй, пойду. – девушка уже открыла дверь для того, чтобы выйти, её остановил только вопрос Кавински:
– Не хочешь сходить на каток в следующие выходные, к слову?
– Хм, ну, а почему бы и нет? – внутри она была очень счастлива. – Ты напишешь мне?
– Ага, только я не помню точно твой номер…
Конечно, он рассказал Валери о том, как провёл те выходные с Линой. День Рождения первой они в этот раз не отмечали, девушка провела время с отцом, который впервые за всё время предложил ей вместе поужинать в этот день – она была приятно удивлена, да и сам Кавински был за неё рад, поэтому преспокойно, ни на толику не расстроившись, не стал отвлекать её.
Он был очень доволен тем, что наконец-то нашёл человека себе по душе, с которым было легко и весело – узнав её получше за пару месяцев общения, он осознал это. С Линой в общении не было никаких ограничений – её можно было позвать гулять практически в любой момент, написать в любое время, посидеть за одним столом во время обеда и пожаловаться на работу или какие-то бытовые мелкие проблемы – она его внимательно слушала. Лина в целом слушала всё, что бы не говорил ей Винс, она звонко смеялась в ответ, от чего ему было приятно – наконец-то видеть яркую и сильную реакцию на себя. Он совершенно не стеснялся ругаться при ней, мог показаться слегка глуповатым или неуклюжим, забывая о правилах приличия. Дурачились с Линой они знатно…
До определённого момента Винс рассказывал Валери всё, а потом как-то внезапно прекратил это делать. У него появилась новая подружка.
Тогда наблюдатель ещё не знал, чем закончится эйфория от отношений, в которых он чувствовал себя искренне счастливым. Но тем вечером он просто лежал у себя в кровати, вспоминая всё то, что было между ними – неловкое, забавное, такое, чему его и хотелось в начале общения с ней.
Первая встреча была ещё летом – первый раз увидев её, Кавински обратил внимание на внешность. Лина сидела за рабочим столом, занимаясь своим алгоритмом. Винс упустил то, что говорила зашедшая с ним в кабинет Валери, которая должна была оповестить ребят о первой их серьёзной операции. Лина тогда подняла свои карие глаза, внимательно слушая Прокурора, но уткнулась взглядом в стоящего подле неё наблюдателя. Ощущая себя так, будто их снимали в драме-романе, она повела себя максимально примитивно – резко отвела взгляд, захлопала глазами, пытаясь скрыть свою застенчивость за ладонями, которыми прикрывала нижнюю часть лица. Кавински перестал сверлить её взглядом, облизнул губы, как бы перемещая внимание на стол в общем, иногда стреляя глазами на розовую макушку – его вся эта ситуация забавила. Из прострации его вывел только голос Валери, которая уже выходила из кабинета, не понимая, почему Кавински стоял столбом уже минуты три. Точнее, она поняла, даже усмехнулась, идущая вперёд, держа руки за спиной.
Второй раз они столкнулись в коридоре – засмотревшаяся на Кавински Лина проглядела дверь перед собой и врезалась в неё, выронив все бумаги из рук. Заметив то, наблюдатель сразу же побежал к ней, чтобы помочь собрать их с пола и помочь ударившейся лбом девушке – на нём уже сияло место ушиба.
– Всё норм? – уточнил, одной рукой удерживая документы.
– Да, сейчас всё нормально... – та проглатывала половину слов.
– Проси парней носить тяжёлые документы, иначе в следующий раз ушибом не отделаешься. А если меня рядом не будет? – момент удовлетворения собственной гордости. – Я же случайно заметил. – «Если тебя случайно рядом не будет, я и не врежусь никуда...» – подумала про себя Лина. – Эй, приём! – он помахал ладонью перед её лицом.
– А, да-да, всё нормально, просто задумалась. Спасибо тебе... За то, что помог, – она, нервничая, перебирала свои пальцы.
– Да не за что. Бывай!.. – и он пошёл к выходу из полицейского участка – нужно было работать.
Новый Год Кавински отмечал тоже с Линой и компанией остальных подчинённых Прокурора, которые оказались, вот только практически ничего из тусовки наутро он не запомнил, хотя пил относительно немного. Самым удивительным было то, что проснулся он, сидя на диване с обнимаемой за шею Линой, чему был крайне удивлён. Раскрыв тогда глаза, он тупо пялился на неё, не соображая, что дальше делать-то… Лина очнулась тогда, когда парень немного потрепал её за плечо, сладко потянулась и зевнула, прикрыв рот.
– Ой, прости, пожалуйста!.. Я не заметила, как уснула, когда просто пришла проверить, кто ещё сидит на кухне, – оправдание её было крайне глупым, но Кавински это только льстило – нравилось наблюдателю быть предметом воздыханий, что поделать?
– Да ничего страшного, – он усмехнулся, глянув на список сообщений на почте, оказавшийся пустым – а Винс надеялся увидеть там что-то от Прокурора, но был обижен и разочарован.
– О, голубки проснулись! – в дверном проёме стоял русый, по которому можно было понять, что тот испытывал нелёгкое похмелье.
– Чё?.. – проворчал Винс.
Вслед на кухню подтянулись и остальные, увидевшие сию прекрасную сцену, после которой шуток и подколов пошло больше, чем бывает в тематических сборниках.
Лине это нравилось, она не особо обращала внимание и продолжала общаться с Винсом в своей привычной манере – чуть робко, но открыто и дружелюбно, иногда даже крайне, но Кавински не обращал внимания на эти мелкие моменты неловкости между ними.
Скучать не приходилось, всё время Кавински захватила Лина. Он, конечно, хотел позвать её ещё и в клуб, но она не хотела, упиралась буквально, говоря, что танцевать вообще не умеет, а в конце концов вовсе обижалась, выставляя Кавински виноватым, дулась, не отвечала на сообщения, что только дразнило и заставляло идти на уступки. Она прощала его только тогда, когда он звал её в кафе или в рестораны, по магазинам на крайний случай – шоппинг ей нравился куда больше, чем та же вкусная еда или отдых на открытом воздухе. Она не была с ним только из-за часов, наоборот, практически ничего не покупала и не просила. Но Кавински, чувствуя себя очень важно, оплачивая её покупки, радовался, когда у Лины глаза сияли при носке новых украшений или при пользовании новым телефоном... И если в их отношениях всё было гладко, то на работе девушке попадало знатно. Прокурор несколько раз вызывала её в кабинет, отчитывая, потом Лина загонялась, плакала, грустила – утешал её, конечно, Кавински. Один раз сразу после выговора она должна была идти на патруль, но в расстроенном состоянии Винс её не отпустил, ходил рядом. Впрочем, он вообще боялся отпускать её одну по улицам, в январе было холодно и темно – парень элементарно переживал за неё. Она на патруль – и он вместе с ней. Наблюдатель был в этом деле опытнее, внимательнее.
То, что Лина ходила по улицам не одна, а с Кавински, этого Прокурор не упустила, но её беспокоило далеко не то, что они общались, а то, что это их общение мешало алгоритму их обоих. Она предупреждала об этом Кавински, чтобы он не смел во время рабочего времени пересекаться с Линой, но он, демонстрируя своё ребячество, делал это, скрываясь от гнева Валери, уже не боясь его... Точнее, не боялся – ровно до тех пор, как она не вытащила его за шкирку из кабинета, в котором сидел отряд.
– Я что-то непонятно объяснила? – она задала вопрос, не отпуская его воротник, заводя в свой кабинет.
– Чего ты завелась-то, я же просто поздороваться зашёл! – он нахмурился. Парень встал перед её столом, а она – за ним, руками опираясь на поверхность.
– Наблюдатель, ты плохо слышал меня? Хочешь, я тебе ещё раз объясню, на пальцах? Вдолблю в твою пустую голову свои слова, – она была в ярости, смотря на Кавински. Собравшись с мыслями, начала говорить, – У этой девчонки только ты на уме, и мне бы дела до этого не было, если бы её чувства не сказывались на её работе. Она путает сообщения тебе и отчёты мне, я пару раз получала сообщения, предназначенные тебе. Представь моё недоразумение, когда я получаю просьбу о том, чтобы «Кавинсик» её с алгоритма на час позже забрал? – наблюдатель покраснел, поджимал губы, это просто было прозвищем, которое Лина дала ему. – Когда она уходит из кабинета последняя, то забывает его закрыть, и потом мне приходится задерживаться, чтобы выполнить её обязанность.
– Да это дело двух минут, блин, тебе сложно что ли? – он считал своей обязанностью оправдать лучшую подругу, которой искренне Лину и считал.
– Во-первых: «Вам», – отрезала она. Кавински задохнулся от возмущения, воздерживаясь от комментариев. – Во-вторых: может, предложишь мне за неё алгоритм выполнять? И дело далеко не в двери, это ещё меньшее, на что не хватает её мозгов, – Валери достала из ящика стола папку с документами, хлопнув ею по столу. – Впрочем, ты и сам можешь проверить, как она пишет отчёты, сколько в них ошибок и недочётов, – он взял в руки папку, начал листать и всматриваться в выделенные красной ручкой заметки. – В Академии я не замечала за ней такового, она стабильно была в середине, иногда показывая высокие результаты. Не думаешь, что её явно что-то отвлекает? – её голос стал менее громким, но оттого похолодел. – Я не могу позволить, чтобы в Прокуратуре работали люди, качество алгоритма которых зависело бы от эмоционального состояния, вечное веселье оставьте в вашей личной жизни. Я предупреждала об этом каждого, и она знала, куда шла. На последней странице заявление об увольнении, все причины и статьи указаны, – она смотрела на него строго, ничуть не чувствуя себя какой-то злодейкой. Её решение было верным – и они оба это понимали.
– Ты... Вы переводите её в полицию, – убито сказал он. – На самую низкую должность.
– Алгоритм простой, должна с ним справиться.
– Если она не сможет отойти, то ей будет недоволен Инспектор Войд. Он не станет разбираться, Прокурор, он просто убьёт её! – он поднял полные испуга глаза на Валери.
– Выход есть, пусть учится контролировать свои мысли и чувства, которым в Прокуратуре места нет.
– Просто не все такие холодные и бесчувственные, как Вы, – он сказал это сухо. Достаточно сухо, чтобы у неё тотчас целый мир перед глазами пал, но она выбрала другую тактику ведения боя:
– Крайний вариант – она уходит в декрет на три года, – она сама никогда не поверила бы в то, что говорила. – Там, надеюсь, ваши чувства остынут, и она сможет выполнять алгоритм.
– Какой к Чёрту декрет?! Какие нахрен чувства?! Мы не встречаемся даже!.. А если бы и состояли – это не Ваше дело. – Грубый ответ.
– Люди за тем и состоят в отношениях по большей части. Я понятия не имею, какие у вас совместные планы это всего лишь один из вариантов.
– Вы меня ревнуете, Прокурор?! – выпалил он, но поймал её разгневанный взгляд и замолк. В груди появилось чувство, из-за которого он захотел точно назло ей предложить Лине встречаться. – Вы понятия не имеете, что между нами происходит. Представляете, когда люди дружат, они могут спокойно общаться – круглые сутки, могут смеяться, веселиться, проводить время вместе, а иногда становится так весело, что ты забываешь обо всём остальном. Наверное, Вам не понять, у Вас же нет друзей. – Эти слова сильно ударили по ней. Такой низости Прокурор не ожидала.
– Потому что мы перестали общаться. – Она произнесла это спокойно и тихо, подумав, что эти слова вразумят наблюдателя, что он поймёт, насколько ей было больно и обидно вот так терять его. Но он не понял, ему было плевать на чувства Валери в тот момент. И Кавински молчал. – Я не буду удерживать сотрудника, чья работа меня не устраивает. Я всё сказала. – Он ещё несколько минут сверлил её взглядом, но в итоге сам не выдержал, швырнув папку на пол, крикнув:
– Да иди ты!.. – хлопнув дверью, покинул помещение.
Готовый смести всё на своём пути, с силой дёрнул ручку двери, залетел в комнату, подошёл к Лине, резко взял её за руку, сказав:
– Мы уходим. Ты больше тут не работаешь.
– Что?.. – неё ноги начали подкашиваться, но она пошла за наблюдателем. Остальные лишь проводили их взглядом, не проронив ни слова. – Винс, объясни мне...
– Она уволила тебя, – он резко остановился. – И перевела в полицию. Если Войд узнает, что ты хоть где-то что-то не доглядела, он убьёт тебя, – он говорил достаточно тихо. – Я не могу на это повлиять.
– Н-но как?.. – её глаза, широко распахнутые, испуганно смотрели на него.
– Именно так...
– Меня уволили из-за того, что она ревнует тебя ко мне? – она отпрянула, и по щекам начали литься слезы.
– Понятия не имею, но мне насрать. Она злится, потому что ты плохо выполняешь алгоритм, – юноша хотел было подойти к ней, чтобы обнять и утешить, но Лина выставила перед ним руку, хмурясь.
– А что за кольцо на твоей руке? Ты думал, я глупая, не пойму, что ты женат?! – она сорвалась на крик.
Кавински пару секунд колебался, потом взял и презентабельно сдёрнул кольцо с пальца, выбросив куда-то в сторону, не обратив внимания на то, куда оно улетело – его звон по плитке несколько секунд ещё эхом отдавался в стенах.
– Это просто кольцо, – серьёзно сказал он, молча смотря на Лину. Она перевела взгляд с улетевшего кольца на Кавински. Потом бросилась к нему, прижимая руки к груди.
– Прости меня, Винс, прости, я зря это сказала, я... – она всхлипывала. «У неё стресс, лишение алгоритма – прямой билет в Ад, ещё и ревность какую-то надумала», – он обнимал её плечи, чувствуя, как те дрожали, гладил по голове.
– Проехали. Я отвезу тебя домой, – юноша повёл её к гардеробной, чтобы забрать куртку.
– Я не хочу домой, я родителям сказать не с-смогу... – она опускала голову, прижимаясь к его груди. – Забери меня к себе домой, пожалуйста... – Кавински застёгивал на ней куртку. «Вообще-то рабочее время ещё не окончено, но я не могу просто так отпустить её сейчас, мало ли что сделает. Ай, ладно, плевать вообще, выговор получу и хрен с ним».
На руках он занёс разрыдавшуюся девушку в квартиру, посадил на пуф в прихожей, снял с ног угги, отряхнув их от снега, потом стянул с головы шапку, которую сам до того долго поправлял – но ему так и не удалось ровно её одеть на Лину. Она болталась из стороны в сторону, носом чуть ли не падая на пол. Наблюдатель снял куртку, отбросил в сторону свои ботинки, Лина упала прямо на него, прижимаясь грудью, явно не желая выпускать.
– Не уходи...
– Да я и не собирался, – усмешка. Выключив свет в коридоре, плюхнулся на кровать, ударив по переключателю лампы, стоявшей на тумбе. Лина вся сжалась в одеяле, надувая губы. – Всё будет в порядке, я решу вопрос в течение недели, попробую поговорить с ней.
– Ты у меня такой серьёзный, – она наконец улыбнулась. – Она не может разве в положение войти? Как будто она сама никогда ошибок не делала?! – ворчал девушка. «Да вроде не делала никогда», – задумался Кавински. – О чём ты думаешь? – пискливый голос Лины вывел его из мыслей. – А что это было за кольцо? Почему оно было именно на безымянном пальце?
– А, это... Его мне давно подарили. Ну, с размером прогадали, ни на какой другой палец оно не пошло, – отмахнулся наблюдатель.
– Ладно, – по её тону было понятно, что она-таки не смирилась со сказанным.
– Ну что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?
– Подари кольцо мне, – она подняла на него глаза-бусины, по-щенячьи всматриваясь в лицо Кавински.
– Хм, – он сделал вид, что задумался, отводя взгляд в сторону, приложив пальцы к подбородку. – Думаешь, нам уже пора венчаться? – он не рассчитывал на такой исход событий. Конечно, симпатия Лины по отношению к нему была явной, но он… Не знал. Не был уверен.
– Не-е-е, не венчаться. Кольцо хочу! Коль-цо! – и она руками начала обвивать его шею, по-ребячески строя гримасы. Винс в минуту разомлел, ощущая на своей шее девичьи руки. Ему это безумно нравилось.
– Ну-ну, потом съездим и куплю я тебе кольцо, – Кавински улыбался.
– Правда?
– Правда-правда. Клянусь. – Лина потянулась к нему, чмокнув в нос – от этого Кавински сморщился, стало как-то не по себе. Потом девушка своим носом пощекотала его. Наблюдатель похлопал глазами. Лина своими руками водила по его торсу, по шее, глаза её были наполовину закрыты, рот приоткрыт. Она села на юношеские бедра, грудью падая на парня.
– Как думаешь, мы можем перейти к... – шёпотом сказала она, облизывая его губы языком, в следующий миг впиваясь в них, проводя языком по клыкам. Её пальцы в его волосах, их она наматывала те на ногти. Она сплетала языки. Убрав одну руку от его шеи, Лина рукой залезла Кавински под водолазку, очерчивая ногтями мышцы юношеского тела. Он не мог до конца понять, приятно ему было или нет. Возбуждение менялось лютым отвращением, живот наизнанку, ладони вспотели, а про дыхание и пульс вообще говорить было нечего. Последний раз его так размазывало, когда он танцевал под наркотиками в «Club of the Emperor». Он попытался просто отдаться моменту, даже положил свои руки на её плечи, но лучше не стало. Она оторвалась от него на несколько секунд, переводя дыхание, а потом начала целовать снова, для чего-то всю свою слюну выделяя в его рот. Проводя языком по нёбу, по внутренней стороне щеки. Было склизко, жарко, как-то крайне пошло... В общем, совершенно не комфортно. Она руками задевала его соски, от этого хотелось вжать в себя грудь, чтобы она не касалась её. Нет, когда её рука потянулась к нижней части торса, когда он понял, что ремень расслаблен, а его бляшка звонко цокнула, он решил для себя, что не хотел этого. Отстранившись, Кавински перехватил её руку, которой Лина уже расстёгивала ширину на его брюках.
– Стой-стой-стой, – беспокойно начал он, не в силах посмотреть на неё.
– Что-то не так? – милым голосом спросила она.
– Лина, мы же даже не пара, – отрешённо выдал он.
– Я думала, мы уже давно встречаемя...
– Ну, думаю. тогда мне нужно сначала ухаживать за тобой… – растерянность.
– Дурачок, ты всё это делал уже месяца три, – на ещё раз хихикнула. – У тебя первый раз? – он кивнул.
– А ты?
– Нет... - она опустила взгляд.
– Спасибо, что не сорвала, – он усмехнулся. – Но мне не это мешает, типа, вообще без разницы, было у тебя что-то с кем-то до меня или нет. Я просто сам не хочу, – она надула губки.
– А целовался ты тоже первый раз?
– Ну да...
– По тебе чувствовалось, стесняешься, – она ткнула его пальцем в щёку.
– Ну, хах, да... Я пойду в душ, а то вспотел как-то даже.
– Жарко стало? – она улыбнулась.
– Да-да, типа того, – он пытался не подавать виду, что его сейчас вырвет. Закинув на плечо полотенце, пошёл в душ.
– Мне с тобой нельзя? – она прогнулась в спине, выкатывая небольшую грудь вперёд.
– Не-е-ет, – пропел Кавински, скрываясь за дверью ванной. Он сразу же включил душ, заглушивший бы последующие звуки. Упав коленями на плитку, ударившись, он обнял края унитаза, падая в него головой, выблёвывая из себя всё то, что было в желудке и гортани. Отхаркивал. Парня пробрало на слёзы. Плевать было, что счётчик потом покажет ему неприятные цифры – вода в душе выполняла свою функцию. Как только Винс закончил, он снял с себя очки, отложив их дрожащими руками на тумбу. Он готов был порошок себе в глотку залить, лишь бы отмыть внутренности от слюней, которых наглотался во время поцелуя. Винс выпил настой, которым обычно только полоскал горло – смесь трав продрала ему всю глотку, её он запил ледяной водой из-под крана. Сняв всю одежду, ощутил себя каким-то нечистым, будто был шлюхой. В отчаянии сел на табурет в душе, выдавил чересчур много геля на мочалку, которой практически ли не содрал себе всю спину и всю грудь. Решил помыть и волосы, вспомнив о том, что Лина касалась и их. «Что за дерьмо. Почему она мне так противна... Разом как-то. Я не понимаю, почему. Раньше такого не было. Я даже не уверен захочу ли потом её целовать или спать с ней... – от одной мысли – новый рвотный позыв. – Нет, не захочу. – И он вспомнил всё, что копилось в нём два с небольшим месяца отношений. Всё поведение Лины, было крайне детским, тошнотным, приторным, и при том наивным. Он понял, что терпеть такого поведения не мог. Вспомнил, как она ребячилась, вредничала, словно ей было три года, как надувала губы, хмурила брови, вприпрыжку шла рядом – и это так ему разонравилось в один миг, что тошно стало от самого себя. Он так быстро повёлся на романтику, что совсем не подумал о том, насколько скоро выдохнется от неё же самой. – Блять, какой же я дурак... Вот дебил дебилом, по-другому и назвать нельзя. И выгнать-то её ну никак совсем... Стоп. Как она так быстро от истерики перешла к пошлости?.. Щас не понял. Ладно, ещё неделю вытерпеть я в силах, может, мне просто сейчас так противно стало, а потом всё нормально будет», – он вышел из душа, одеваясь, натягивая на оголённое тело футболку и длинные широкие штаны. Немного поколдовав над волосами, он покинул ванную, и кожу сразу обдало холодом. Лина уже сидела на диване и что-то смотрела по телевизору, но на ней явно была не своя кофта – Винс понял, что она взяла его толстовку, да ещё и не спросив.
– Ты взяла мою кофту? – он подошёл сзади.
– Угу, – она уже что-то уминала за обе щёки. Юбки на ней не наблюдалось, только бельё – он не особо хотел смотреть на это, поэтому сразу пошёл на кухню, чтобы приготовить ужин. Он отварил макароны и пожарил мелко нарезанный бекон, потом всё смешал; нарезал салат из огурцов и помидоров, и поел так, будто был в квартире один.
– Ты будешь есть? – спросил сухо.
– А есть что-то сладкое? – она на миг повернулась к нему, облизывая пальцы.
– Уже нет... – сдерживаясь, ответил юноша, поглядывая на то место, где раньше были шоколадные батончики.
– Тогда нет, – резво ответила Лина. Вздохнув, Винс помыл за собой посуду.
А она всё не могла оторваться от телевизора – и его тошнило от того, что на всю квартиру слышны были наитупейшие мультики для детей. Он не видел лица девушки, да вообще не хотел смотреть в её сторону. Лёг на кровать, опираясь спиной на её изголовье. Проверил почту, на ней было одно письмо – и он уж обрадовался, увидев, что оно от Прокурора. «От кого: R-900-SSSP. Кому: I-500-SSWt. [Вложение]. Время отправки: 19:31». И больше ничего. Вложение оказалось сканом документа о переводе Лины на другую работу, но на нём уже стояла печать Инспектора, а это значило только одно – её перевели. «Наверняка она мне отправила на всякий случай, понимая, что Лина вряд ли зашла бы на почту, а я был бы рядом... Нужно извиниться, мне ещё на "Влюблино" идти, – он немного отошёл от неприятного опыта поцелуя, задумавшись о том, как ему будет классно танцевать в клубе с Валери. Лина-то наверняка отказалась бы – он даже предлагать не смел. Кроме того, он хотел закончить с ней всё общение, потому что передружба-недоотношения ему не нравились, но решил подождать немного, чтобы не довести её до нервного срыва. Парень закрыл глаза, вспоминая, как танцевал с Валери – её взгляд, её руки, её движения. Всё в ней притягивало. Вспомнил Лину – и передёрнуло даже как-то, Винс сжал зубы, напряг скулы, вспоминая то омерзительное ощущение её языка во рту. – Рот бы себе зашил, придурок. Фу, блять... – он печатал текст, в котором просил Валери о встрече. О личной встрече. – Так-с, все знаки препинания на месте, везде обращение на "Вы"... – перечитал текст ещё раз и с замиранием сердца отправил, отложил телефон. Пришло уведомление - резко взял в руки, но огорчился, когда понял, что то было системным. Убрал снова. Лёг на бок, упираясь взглядом в перегородку между спальней и гостиной. – Поверить не могу, что ещё дня три назад я бы с таким же упованием ждал смс'ки от Лины, а не от Валери – они и тяготили меня. А сейчас всё совершенно по-другому, они поменялись местами. Нет уж, больше я никогда не подумаю о том, чтобы с кем-то... – грудь сжалась, когда Винс понял, что на его пальце нет кольца – он выбросил его. Так просто выбросил. – Твою мать! – он распахнул глаза, уставившись в одну точку. – Твою ма-а-а-ать! Бля-я-я-я-я... Нахуя я так сделал, а главное, зачем?! Она мне то кольцо доверила, когда я ей подарил другое, а я его так просто выбросил хуй знает куда! Пиздец я тупой... – ему было стыдно. – Каков шанс, что оно в участке?.. Ну, он есть. Скорее всего, его подобрала уборщица, там же моют вечно, особенно зимой. Надо будет подойти и спросить, но чтобы Лина не заметила», – он засыпал, лёжа на самом краешке кровати, сжимаясь, желая почувствовать себя самым маленьким человеком на свете – а самым ничтожным он уже себя считал. Ему было стыдно за то, что он поступил так с Линой и за то, как он поступил с Валери. Жгучая и ядовитая горечь в груди разрывала на части и в то же время непонимание самого себя, своего поступка. – Я просто был заинтересован ей, я не любил её и даже не был влюблён, а столько всего для неё сделал. Нахуя?.. Меня же теперь только попуском несчастным назвать можно, – он начал тянуть свои волосы, выдирая-таки некоторые волоски. – Нахуй. Я. Так. Сделал. Что блять в башке моей было все эти четыре месяца?! – его осенило. – Бля-я-я-ять, так я поэтому и не мог представить ничего такого с Линой, я не видел с ней ни поцелуев, ни секса, ни семьи, ни-че-го. Она мне даже и не снилась никогда... Ох, лять, как хорошо, что она с меня штаны не стащила, вот это был бы полный пиздец... Мне кажется, я бы даже танцевать с ней не смог. Нахуй такие отношения вообще нужны – знал я о ней мало, образ романтизировал что ли?.. Но тогда она казалась хорошей, привлекательной, а сейчас, вернувшись в прошлое, я бы вообще предпочел её не знать. К Чёрту это всё, я просто еблан, сам же виноват, сам предложил... Можно я просто сдохну из-за своей тупости?.. И ещё эти постоянные намёки, пошляцкие и не очень – так вот, почему меня от них точно на подсознательном уровне воротило всё это время».
Он не знал, когда Лина выключила свои дебильные мультики и перебралась к нему в кровать, но понимал, что она лежала рядом, обнимая его руками, протянув ноги по диагонали кровати. От её рук пахло шоколадом, приторным и противным, Кавински закрыл нос одеялом. Он бы отодвинул насовсем от себя Лину, но смелости для этого не хватало.
Да, он сдал назад после интимного физического контакта – понял, что совсем не мог и не хотел. Всё просто рухнуло в один момент – и от этого тоже было обидно. В начале этих отношений у него бабочки в животе летали, он тела совсем не чувствовал, и правда был счастлив. Но это прошло. Перебежало. Проехало. Как рукой смахнулось. Испарилось. Рухнуло. Винс проснулся рано, плохо выспавшись, мучая себя и свою голову. Пошёл в душ, долго стоял под холодной водой, потом долго под горячей. Кавински ударил себя по щекам, как только закончил приводить в порядок лицо, при том оттянул веки, за которыми показались налитые кровью глазницы. Как только вышел, то понял, что Лина сидела на кровати, что-то перелистывая в телефоне. В его телефоне. Она серьёзно посмотрела на него, опять строя бровки домиком:
– Зачем ты ей писал? – простонала она.
– Чтобы решить вопрос по поводу тебя, это во-первых, – сухо ответил. – Во-вторых, я не помню, чтобы разрешал тебе брать мой телефон и тем более читать мои письма, – он требовательно протянул руку. Она улыбнулась, потом встала на кровать, прыгая на ней и махая телефоном:
– Не по-лу-чишь! Не дам, не дам! – звонко говорила она, сминая ногами всё постельное бельё.
– Лина, не надо... – он устал. – Не дурачься, ты не маленькая... – девушка его совершенно не слушала.
– Поцелуй! Поцелуй меня, тогда отдам! – и она звонко рассмеялась. Наблюдатель пытался перехватить её руки, но не мог.
– Я не буду целовать тебя, я думал, что мы просто лучшие друзья!.. – он наконец сказал это вслух. Лина испугалась. – Ты упадёшь и сломаешь себе что-нибудь или сломаешь мне кровать, – его чёткий и громкий голос разразился по квартире.
– Нет, послушай, это был в-всего-то поцелуй, мы же можем остаться друзьями?! – она ловко схватила его руку, вынуждая подняться к ней – пришлось сделать.
– Нет, я не смогу остаться тебе другом, потому что… Потому что не смогу. – Он пытался устоять, сохраняя равновесие. Лина продолжала прыгать, она наступила ему на ногу, от чего стало больно – парень инстинктивно подался назад, Лина попыталась обнять его, но ударила в грудь, воскликнув:
– Ой!..
Парень соскользнул с кровати, проехался ногой по бортику, улетел в сторону, ударился головой о полку – в голову ударило что-то тупое и острое одновременно. Кавински зажмурил глаза, рукой нащупал позади себя стену, прислонился к ней. Второй рукой взялся за заднюю часть головы – липкие волосы, запах железа и мгновенная слабость. Он ничего перед собой не видел и не слышал, в глазах было темно. Каким-то чудом, хотя убрать руку за голову, он принял на себя удар слетевшей со стены полки – книги посыпались вниз, больно ударяя по ногам и рукам. Глухой удар в голову. Лина смотрела на него испуганно, потом схватила свой телефон, быстро набрала, что-то прокричала, потом спустилась к нему на пол – её губы что-то тревожно лепетали, она сама плакала, но руками боялась дотронуться до него.
«Свет, какое же дерьмо…» – последняя мысль перед тем, как потерять сознание.