К ней в кабинет одним вечером заявились Судьи собственными персонами, вошедшие со стеснением и мастерски скрываемым предчувствием опасности, представ перед Прокурором, которая, уже одарив их хищным взглядом, скрестила пальцы на уровне груди.
– Здравствуйте, господа. Чем обязана визитом всей Коллегии Судей? – сказала холодным голосом, который отчасти был похож на голос Цесарии, но этот внушал большее чувство подчинённости и властности, нежели обычный чарующий женский томный голос госпожи Наблюдателя.
– Госпожа Прокурор, добрый вечер, – Перьюрор слегка поклонился, следом за ним и остальные. «Кто-то наконец вспомнил об уважении и правилах поведения, ничего себе», – она выжидающе смотрела. – Мы хотели бы задать Вам несколько вопросов по поводу ситуации в Омен-Сити и содержания «Тоталитаризма». Верно, что это Вы лично его разработали и подписали?
– А моя рукописная подпись не убеждает Вас в этом? – её вопрос объективно унизил мужчин. Это же было очевидно, а тратить на это её драгоценное время – неуважение и сомнение в действиях.
– Простите, наверное, я неверно выразил своё мнение и мнение своих коллег... Имеется ввиду, что, кхм, мы удивлены. Поправки в Книгу Света, которые Вы сами разрабатывали и продвигали, предполагают противоположный «Тоталитаризму» характер обращения с гражданами Империи, более мягкий.
– Мы не ожидали, что Вы решитесь на подобные действия, – сказал Сландер. – Нам казалось, что Вы против таковых.
– Вам правильно кажется. Я против любых притеснений граждан в их правах, касаемых их благополучия и их жизни. Но в Омен-Сити гражданское правосознание достигло того уровня, при котором идти на соглашение с обществом, то есть на предоставление ему свободы, стало губительным и невозможным с точки зрения сохранения власти и общественного порядка в нём. Когда общество теряет правомерность в своём поведении, у государства возникает обязанность пресечь злоупотребление правом и правонарушения, тогда оно задействует инструменты принуждения, а также свою монополию на применение силы, – она говорила уверенно: «Я думала, теорию власти Судьи знать обязаны», – выражение лица давало понять, что она только что объяснила такую очевидную вещь, что не понимать этого было стыдно.
– Мы знаем о теории власти не меньше, чем Вы. Но Вы не находите в своих действиях злоупотребление служебным полномочиями? – хмурился Судья Аринес.
– Что именно в моих действиях схожего с вынесенным мне составом преступления? – Прокурор не сводила с них глаз, сразу продолжив. – Я использовала свои служебные полномочия вопреки интересам службы из корыстной или иной личной заинтересованности и это повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства? – чёткое цитирование статьи Книги Света. Они молчали. – Хорошо, я задам вопрос другим образом... Как бы Судьи решили проблему Омен-Сити? – они снова молчали, обдумывая, сминая губы, сжимая за спинами вспотевшие ладони.
– Мы бы нашли способ, – «Это всё, до чего ты додумался, Сландер? – усмехнулась про себя Прокурор. – Очень остроумно».
– Тогда почему этот способ не был предложен Вами тогда, когда ситуация, в Омен-Сити была критической? Я обязана была осуществлять надзор за деятельностью прокурора, свою обязанность я выполнила, бывший прокурор смещён со своей должности. Кроме того, я должна была следить за деятельностью всех служащих в Альт-Сити, которых больше, чем в Омен-Сити. А в Альт-Сити, насколько Вы помните, застоялась на два года проблема со стрельбой, и её решения от меня тоже требовали... Я хочу напомнить, что я всего лишь человек, я не могу следить за всем словно всевидящее око.
– Это Ваша обязанность, госпожа Прокурор. Если Вы с ней не справляетесь, то уходите в отставку, – бросил Аринес.
– Я со своими обязанностями справляюсь в полной мере. Не понимаю, в чём заключаются Ваши ко мне претензии? Причина была, сейчас она эффективным образом устраняется. И, прошу заметить, план был утверждён Архонтами. Я не занимаюсь самоуправством, – она намекнула на слухи о деятельности судьи Сландера. – Если вы предложите другой, более демократичный способ решения проблемы, и если он будет одобрен Архонтами, то будет осуществляться именно он.
– Вы так уверены в том, что всё, что Вы делаете – правильно и истинно в последней инстанции, – резко произнёс Сландер. – Смотрите не подавитесь той властью и гордостью, которую получили, госпожа Прокурор. Не берите на себя больше, чем можете взять, – он смотрел ей в глаза, не находя в них отклика.
«Как опрометчиво с их стороны мне говорить такое, зная, что в кабинете ведётся видео- и аудиопротоколирование на постоянной основе. Но я не могу возбуждать это дело, потому что являюсь заинтересованным лицом, только отец, состав частный. Могу только выступить обвинителем», – Валери молчала, ожидая ещё.
Перьюрор скривился, дёрнул головой, собираясь уходить. Он увидел взгляд Сландера, недовольный и шокированный, которым он смотрел на Перьюрора в полуобороте. Но мужчине было плевать на мысль коллеги: «Я не буду прощаться с ней, она всего лишь сучка, возомнившая себя важной». Он махнул полами мантии и направился к двери выхода. Аринес посмотрел на Валери – её лицо ни на толику эмоции не изменилось, она была по-прежнему спокойна, провожая незваных гостей взглядом. Судьи покинули помещение. Как только дверь за ними закрылась, Прокурор продолжила выполнять алгоритм: «Какова вероятность, что они решили вывести меня на конфликт намеренно? Для состава недостаточно, но и опустить на это глаза я не могу, иначе от Суда же и прилетит жалоба о том, что я не дала ход уголовному делу... Может, за это есть более точная норма в административном праве? – Она проверила, убедившись, что такового не было. – А, так это не оскорбление, это угроза, Свет, что же я сразу не поняла. Сразу на оскорбление подумала, – она сама для себя усмехнулась. – Чем бы дитя не тешилось...».
День Рождения Валери того года выпал на выходные, в отличие от Кавински, которому повезло меньше. Парень хотел подарить что-то особенное, но сомневался, что найдёт что-то лучше чёрного кольца, а на новое Валери не соглашалась: «Зачем мне новое, если и это выглядит прекрасно? Да и смысл в новом будет как раз только в том, что оно новое. Это имеет для меня больший вес и значение». Однако в связи с событиями ноября он сообразил-таки, что сможет как минимум обрадовать её. «Цвет её глаз начал меняться, раньше он был тёмным аметистовым, как у Войда, а сейчас похож на сапфировый... Тоже драгоценный камень, но уже другой. Может ли это значить, что она отдаляется от отца, хотя... Почему вдруг синий? Разве у её матери были такие глаза? И могут вообще глаза менять цвет вот так? Синий, синий... Глубокий синий, благородный синий».
Валери пришла к нему вечером, не наряжаясь – до этого она вообще просто спала, выполняя обязанности ещё и за отца, сперва уставшая от трёх алгоритмов одновременно. Несмотря на то, что она до обеда была в Полиции, придя домой, рухнула на кровать, даже не поставив будильник и предупредив Кавински о том. Что хотела бы просто часов пять поспать. «Работяга ты моя, спи, конечно», – он отписался ей, а сам принялся готовить что-то к ужину, который, хоть и не обещал быть грандиозным, но должен был быть похож на День Рождения.
Надев на свою голову наушники, парень принялся за приготовление торта, рецепт которого он вообще спросил у Лаванды. Перед этим пришлось долго размышлять: «Какие ей вообще нравятся торты? Я даже не знаю. Какой вкус она любит, а из вкусовых предпочтений, известных мне, только зелёный чай и цикорий… Да, замечательный из меня лучший друг, ничего не скажешь. Но если учитывать то, что она в принципе больше любит мясо, что-то острое и кислое, а нифига не сладкое, то мне, наверное, простительно». Лаванда посоветовала ему приготовить медовый торт, не особо дружелюбно вспомнив о Валери, голос женщины был сухим и уставшим, чему объяснение находилось.
Но наблюдатель не стал загоняться, он не лез в чужие дела и отношения, особенно когда у него со своими было предостаточно хлопот.
С аккуратностью он смазывал коржи кремом, всё поправлял, чтобы прослойка не вытекала, а коржи были ровно друг под другом, сверху решил насыпать немного шоколадной крошки. Довольный внешним видом результата, сфотографировал на память. Оставалось ещё предостаточно часов, и увлёкшийся готовкой, Кавински сделал ещё и фрикадельки с лапшой, но под конец устал, с кряхтением и тяжёлым вздохом убирая грязную посуду в посудомойку.
На часах было около семи вечера, в дверь постучались. Не торопясь, наблюдатель открыл, просияв, когда понял, что это была Прокурор. Она не пришла при параде, нет, это была обычная водолазка с декольте и узкие джинсы, на ногах и вовсе были чешки – от тапочек она отказалась. Заулыбавшись, Винс закрыл за ней дверь, удерживая запястье девушки, не сразу разрешив пройти вглубь квартиры.
– Я хочу сразу показать тебе подарок, поэтому для начала придётся закрыть глаза.
– Мне уже страшно от того. что ты придумал, – она усмехнулась, закрыв глаза, послушно проводимая им в самый центр, стоя спиной к спальне, в шкафу-купе которой была её шуба.
– Да не, не переживай, всё легально.
В предвкушении реакции Винс снял с вешалки дорогой мех, бесшумно подошёл со спины, с аккуратностью и даже нежностью накинув на плечи невероятной мягкости мех.
Она удивилась, пальцами придерживая тот на своих плечах. Наблюдатель обошёл, не в силах сдержать от вида перед ним улыбку от уха до уха, пока она открывала глаза. Валери слегка наклонилась, посмотрев подол. Девушка была приятно удивлена, не зная, что и сказать. Но Кавински слова были не нужны, он видел её взгляд – и этого было достаточно. С тоном он не прогадал, цвет меха подходил под цвет её глаз.
– Ну, красавица, обернись-ка, посмотрю на тебя, – весело сказал он, помогая ей надеть рукава. Валери чуть отошла, покружившись вокруг себя. Парень распахнул руки, чтобы выразить своё восхищение, но Валери влетела в них, обнимая за спину, прижимаясь головой к его плечу.
– Спасибо, – смущаясь, произнесла.
Прикосновение её ладоней к спине было лучшей благодарностью. Наблюдатель и сам положил руки на её спину, касаясь мягкого меха, дивясь его качеству – никаких часов на Валери ему жаль не было.
– Немного меняем тебе имидж... – Она отпрянула от него, опуская руки, которые парень сразу же перехватил своими. Держась с ней ладонь в ладонь, сказал, – А, да, на «Влюблино» мы пойдём в другой клуб, я уже решил этот вопрос. И на Новый Год тоже, да, я должен был сначала сказать о Новом Годе... В общем, я понял, что «Вишнёвка» это уже не наш уровень, там становится скучно.
– И куда же мы пойдём? – девушка даже заинтересовалась, разглядывая его плутовское лицо. Он отпустил одну её ладонь, как это было в танцах, Валери прокружилась – потому что он поднял державшую руку. Свободной Винс поймал девичью талию, «уронив» практически до самого пола, но держа, наклоняясь лицом к лицу. На её губах была лёгкая лисья улыбка. И глаза явно чего-то ждали, она смотрела ими загадочно. Два ночных неба, в которых Кавински начинал тонуть.
– Это секрет, – шёпотом, с ухмылкой на лице. – Но ты не разочаруешься, – резкая перемена тона, заводной и лёгкий ответ. Одна её рука была у него на плече, её Прокурор и продвинула ближе к шее. – О-о-о-о не-е-ет, женщина! – веселясь, наблюдатель перехватил бледные пальцы своими, которыми до того держал за руку. – Знаю я эти твои манипуляции и махинации, даже не смей касаться моей шеи! – в одно движение пара встала на ноги.
– Как хочешь, наблюдатель, но в танце ты не избежишь этого, – прозвучало угрожающе.
– Я бы сказал, что в таком случае мы не будем танцевать, но это будет самым настоящим преступлением – лишать себя такого удовольствия, – наигранная нахмуренность.
– Ты прав, – она улизнула из его рук, направляясь к прихожей.
– Я всегда прав, – самоуверенно и гордо произнёс юноша.
– Я не сомневаюсь, – она усмехнулась.
Прокурор докрашивала губы, растушёвывая помаду от центра к краям. Винс стоял возле дверей квартиры, переминаясь с ноги на ногу, от волнения закусывая нижнюю губу. Когда его спутница на вечер вышла, он задержал дыхание, не способный оторвать взгляд. После того случая он не видел Валери в образе Цесарии, но больше, конечно, сердце сжималось от счастья осознания того, что эту ночь они проведут вместе. Взяв её под руку, он чуть ли не чмокнул слегка красную от румянца щёку, наклонившись, чтобы вдохнуть запах духов, который истончался от кожи.
– Ты чего? – спросила, поворачиваясь лицом, наблюдателю пришлось резко выпрямиться, чтобы не спровоцировать неловкий момент.
– Духи хорошие, – через силу глухо ответил он, ведя её по коридору до лифта. – Новые?.. – «Блять, ага, конечно, новые, что сказал вообще», – он сразу понял, что просто растерялся.
– Я ими пользуюсь уже пять лет, – ответила Прокурор без сомнений, усмехнувшись. – Какая у тебя короткая память на запахи.
– Зато я держу в голове все наши танцы.
– Если ты хочешь посоревноваться в объёме памяти, то оставь эту затею, – самодовольная и лёгкая в своей надменности улыбка на её лице говорила сама за себя. Валери действительно помнила больше, чем Кавински, при том по объёму кругозора они были примерно равны.
Переговариваясь по пути, будто женатая парочка, они дошли до машины, дверь которой Кавински любезно открыл, придерживая Валери рукой, чтобы та села. На самом деле наблюдатель и должен был ждать её на улице, но не вытерпел и пошёл в здание.
– Так-с, нам нужно будет буквально на час заехать в «Вишнёвку», а потом мы поедем в другое место.
– Да, я помню, ты же обещал Энтони.
– Ой, да, блин, Энтони этот... Чёрт с ним вообще, – Винс немного повздорил с мужчиной пару месяцев назад, именно тогда, когда его оставили лежать в клубе без сознания.
– Блять, вообще-то мог хотя бы разбудить меня! – высказал ему тогда наблюдатель. – Сам-то ушёл, а на меня похуй, – хмурясь, он смотрел на приятеля.
– И чё мне тогда с тобой делать надо было? Я сам еле дошёл до дома. Если пить не умеешь – не пей!
– Я уже сказал тебе, что ты мог элементарно разбудить меня!..
– С хера ли ты вообще гонишь на меня, я Цесария что ли, чтобы за тобой пьяным слюни подтирать? Если она как курица-наседка так унижается, то я не... – он не договорил, потому что получил от Кавински кулаком в лицо.
– Ты можешь говорить гадости про меня, но ты не посмеешь хоть одно слово сказать в её сторону, ты понял?! – Винса тогда это знатно взбесило. Стоит, конечно, уточнить, что он ударил тогда не в полную силу, однако синяк поставил.
– У тебя крыша поехала?! Чё ты меня пиздишь?! – истерично крикнули в ответ.
На те разборки поглядеть весь клуб вышел. Но они не дрались, а танцевали. И Кавински победил.
– Ты так и не догадалась, куда мы пойдём?
– Честно, я даже не пыталась. Это же должен быть сюрприз, верно?
– Верно, – он пристегнул ремень, поправил зеркало и сидение. Машина поехала. – Если честно, для меня это будет впервые, никогда раньше не пробовал.
– А с чего вдруг решил?
– Ну, так мы же с тобой, в конце концов, люди взрослые, интеллигентные. По молодёжным клубам, конечно, ходить весело, но поднадоело уже...
– Ты так говоришь, будто старый, – смешок. – На «Влюблино» ты меня туда же поведёшь, куда мы поедем потом?
– Нет, на «Влюблино» мы с тобой пойдём на бал. Я тут недавно почитал, что некоторые вип-клубы устраивают такие. Отличие состоит только в том, что это не такое беспорядочное мероприятие, как «Влюблино». Ну и там полноценный ужин, пригласительные. В общем, всё по красоте.
– Точно, у тебя же сейчас уровень доверия наивысший, – её осенило. – А я думаю, чего ты решил покрасоваться. Достойно, Кавински, достойно, – он довольно улыбнулся, глубоко и сладко вдохнув.
Автомобиль остановился у «Cherry Bomb», и из него, как это бывало не раз, вышли Император и Императрица. Новые люди на охране пропустили их, не задав ни одного вопроса, для себя лишь отметив номера. Цесарию они знали в лицо, да и Кавински был лицом небезызвестным.
Толпа, оглушённая музыкой и увлечённая танцами, разошлась-таки, чтобы пропустить этих двоих на законное место – крайний стол на втором этаже, за которым уже сидели знакомые.
– Ка-а-кие люди-и! – радостно протянул Энтони, встречая их взглядом, он поставил в сторону бокал с алкоголем.
– Давно не виделись! – Софи помахала рукой, приветствуя.
– Добрый вечер, – сказала Валери.
– Всем добрый вечер, – сказал Винс, снимая с плеч Валери шубу. – Ну, мы ненадолго, так, забежали на часик-другой.
– А чего так? – спросила Нава, которая явно разочаровалась. К слову, она перекрасилась в блонд. – У вас двоих какие-то планы на ночь?
– Ну, не то чтобы ночь, на вечер, – ответил парень, откидываясь на спинку дивана. Он хотел было обнять Прокурора рукой за плечо, но сообразил, что это будет слишком вольно.
– Цесария, чем вы там ночью будете заниматься? – улыбаясь, спросила Софи.
– А, да, у Винса планов-то может и не быть, а вот у Цесарии, кхм!.. – и Энтони пошло рассмеялся, по-заговорщически переглядываясь с Софи.
– Я лично ночью собираюсь спать, – ответ Валери заставил критика закатить глаза, а Софи вообще надула губы, фыркнув.
– Свет, а я уже надеялся...
– Мы кто по вашему, чтобы ночью не спать? – нахмурившись, Винс отпил из стакана безалкогольный мохито. – У меня сейчас работы в два раза больше стало, после алгоритма вырубает моментально.
– Это в связи с чем? – спросила Нава. – На повышение идёшь?
– Куда уж выше? Только Инспектором! – Винс обвёл всех взглядом, компания рассмеялась, Валери лишь лукаво улыбнулась.
– Так ты теперь I-500-SSSWt? – уточнил Энтони.
– Так точно, – Винс надменно улыбнулся. – Ну, кажется, там музыка начинается, пойдём мы, нужно хоть раз станцевать, верно? – обратился он к Валери.
– Верно, – она встала, ожидая, пока наблюдатель возьмёт её под руку и поведёт по лестнице. Компания проводила их печальными взглядами.
Пара прошла в центр танцпола. Валери положила руку на его плечо, вторую вложила в ладонь, на которой были холодные металлические кольца, контрастирующие с горячей кровью. Вздохнув, они поплыли по залу. Девушка кружилась в его руках, заходила за спину, обнимая, позволяя обернуться, чтобы встретиться лицом к лицу и широким шагом пойти вновь вместе, смотря друг на друга. Кавински поднимал её за бедро, кружа вокруг себя, пока она держала его плечи, не отрывая взгляд от глаз напротив. Он смотрел уверенно, в своих ладонях сосредотачивая силу и ответственность. В конце танца те стояли на расстоянии, удерживая друг друга мизинцами.
Началась другая песня, не классического характера, но под неё они тоже танцевали вместе. Валери руками словно опускала локоны с плеч, запрокидывая голову, бёдрами водя медленно из стороны в сторону. Она смотрела на остальных томным и опасным взглядом, на самом деле не имея никакого интереса, поднимала руки к голове, а потом закрывала глаза, плывущая в темпе музыки. Она «тянула» к себе Кавински, который и сам был хорош. Его движения, право, были резче – юноша любил более современные, руками проводя от своей шеи до груди, потом уводя ладонь совсем в сторону, якобы опускаясь вниз, наклоняясь торсом назад, потом резко выпрямляясь, прикладывая руку к груди, второй касаясь ладони девушки – наконец, они встали вместе. Его руки были на её талии, и он сам был за её спиной, якобы поддерживая опускающуюся Валери, которая руками охватила его шею. Он склонил эту же голову на её плечо, прижимаясь щекой к щеке, позабыв о границах, что были между ними, закрывая глаза. Валери положила свои руки на его ладони, которые по-прежнему обхватывали девичьи изгибы. Она задержала дыхание, понимая, что её сердце билось крайне тяжело.
– Винс, – тихим голосом прошептала она, поворачивая шею.
– М-м, да?.. – он словно был в трансе, стоя рядом с ней.
– Всё в порядке? Ты как-то шатко стоишь.
– А, ты об этом, – нехотя он отпустил её, вздохнув, обняв одной рукой за шею. – Нет, всё в порядке, просто задумался. – Валери ладонью-таки придерживала его за руку, которая свисала с её плеча. Вторую руку свою он уткнул в бок. – Ну, тут наши роли уже отыграны, не считаешь, что можно пойти собираться?..
– Кого я вижу! – этот дерзкий голос он, к своему несчастью, узнал. Девочка-брюнетка в мешковатой олимпийке подошла к ним, держа под руку какого-то скромного сгорбившегося парня. – Винс собственной персоной! – Шэг смотрела на них своими маленькими глазками, похожими на глаза жуликов. Она улыбалась, но яркая розовая помада не делала образ лучше. Белые гольфы на ногах вообще не смотрелись со спортивным верхом, одеждой алгоритма.
– Давно не виделись, Шэг, – холодно ответил он, не меняя своей позы. Валери уже оценила девчушку взглядом, не особо приветливым, даже наоборот...
– Так вот из-за какой шлюхи ты меня тогда оставил, – показушным детским тоном высказала она.
– Закрой свой рот и вспомни, с кем ты разговариваешь. – сказал наблюдатель, нахмурившись и встав спереди Валери, закрывая её своей спиной. Но и она за ней выглядела как собака, ледяное спокойствие которой в любой момент треснет, и она готова будет разодрать чью-то глотку зубами.
Обстановка сразу же накалилась. Кавински готов был сейчас же ударить её за такие слова, он сгорал с испанского стыда. Шумно выдохнул, дёрнулся, не сумев себя сдержать.
– Стой, – металлическим голосом приказала Прокурор, остановив его ладонью, мягко коснувшись ею плеча. Она вышла вперёд, держа руки опущенными по бокам, – Следи за своими словами, – не просьба, приказ.
– Пхах, и чё ты мне сделаешь? – на её голос обратили внимание, место вокруг стало свободнее. Шэг по-детски усмехнулась, отводя затейливый взгляд в сторону, она же намеренно это сделала. – Бесишься, что я тебя шлюхой назвала? Стыдно на людях об этом говорить, да?! – она выделывалась.
– Во-первых, гражданка, это клевета, потому что я соблюдаю Закон и не осуществляю подобную сказанной тобой деятельность. Во-вторых. Как ты позволяешь себе публично оскорблять меня, мою честь и достоинство? – Валери чуть наклонила голову на бок. Винсу стало не по себе, он знал этот жест.
– Ну нихуя себе ты душная, – она закатила глаза. – Ты бы еще сиськи свои на стол вывалила и стрипы надела, – смешок.
На площадку спустились Энтони, Софи и Нава. Мужчина протиснулся вперёд, девушки стояли за ним, Нава поджимала губы от волнения.
– Девочка, если ты не знаешь, как можно одеваться, то это не мои проблемы, всё закрыто, кроме того, я соблюдаю санкции – штрафы за отказ от одежды алгоритма оплачены. А за свои слова тебе придётся ответить.
– Да мне похуй вообще, как там можно и нельзя одеваться. Что, у нас прописано, как шлюхи выглядят, на закон ссылаться будешь? – группа подростков противно заржала.
– Я не понимаю, чего ты хочешь этим разговором добиться, – вставил своё слово Кавински, держа руки за спиной.
– Пф, да мне вообще ничё не надо!.. – Она тоже скрестила руки, одну ногу выставляя вперёд. – Я просто сказала.
– Ты не просто сказала, ты публично оскорбила представителя власти, – на Валери начали смотреть на Шэг как на жертву.
– Ты?! Представитель власти?! – она истерично усмехнулась. – И что ты делаешь в этой власти? С полицейскими и наблюдателями трахаешься? – её улыбка расплылась по лицу. Валери в несколько гордых и ритмичных шагов подошла ближе, смотря сверху вниз. Бесстрастно взяла Шэг за шею и высоко подняла, слегка душа, мешая говорить.
– Закон Книги Света триста девятнадцать: «Публичное оскорбление представителя власти карается смертной казнью».
– Эй!.. – крикнула Шэг. – Блять, уберите от меня эту бешеную! – она начала пинаться, распахнутыми глазами смотря на Прокурора, которая отпустила её только тогда, когда Шэг начала сипеть и надрывать голос – девичье тело рухнуло на пол, выругавшись ещё пару раз. Она в панике хваталась за горло, пытаясь словно выблевать что-то, открывая рот и склоняясь к полу. Валери посмотрела в глаза парню, который амёбой стоял рядом: «Он под наркотиками». Она встала лицом к толпе.
– Следите за тем, что и кому вы говорите, – для неё это казалось чем-то обыденным, напоминающим элементы воспитательной работы. – Особенно публично. – Девушка щёлкнула пальцами в сторону Нэнси, которая сразу же включила музыку, сориентировавшись.
Сама же Прокурор пошла к лестнице, её за спину поддерживал наблюдатель. Толпа постепенно сгущалась вокруг сцены и танцпола, танцуя и обсуждая случившееся.
– Может, просто ликвидировать её? – шёпотом предложил Винс.
– Не на публике, я не задушила её только из-за этого.
– А тебе не сделают выговор из-за этого?
– Нет состава. Кроме того, всё записано, свидетелей полный клуб.
– Ладно, как скажешь, – ему плевать было на то, что сейчас Валери у всех на глазах чуть не убила человека. Он бы сам это сделал – Шэг достаточно времени путалась под ногами, чтобы одним своим существом выбесить абсолютно всех. Она сама сняла для себя шубу, надев её на руки. Валери стала держаться холодно, но по ней не было заметно, что та волновалась или переживала. Блондин посчитал должным попытаться снять градус напряжения. – Не нервничай, – он с заботой поправил меховой воротник, смотря добрым взглядом. – Тебе нельзя.
– В смысле нельзя нервничать?! – откуда ни возьмись появился Энтони. – Вы?.. – он ткнул пальцем, переводя взгляд с Валери на Кавински которые смотрели на него, совершенно не понимая удивления. Украдкой подошёл к ним, прошептав, – Вы ждёте ребёнка?..
– Во-первых, не могу иметь детей, – спокойно ответила Валери.
– Во-вторых, Энтони, я имел ввиду то, что только произошло, – сквозь зубы сказал Винс, осуждающе смотря на сопитейника. – Откисай.
– Понял. Молчу. – Он ретировался.
– Ты серьёзно это сказала? – всё же спросил Винс, когда они уже спускались по лестнице.
– Это имеет значение?.. – она закатила глаза. – Да, серьёзно, только искусственным путём, – тихо отвечала девушка, держа его под руку. – Во-первых, это мешало бы выполнению алгоритма; во-вторых, последствий от теоретического изнасилования меньше.
– Оу, – он поджал губы. – Ну да, логично... Что ж, тогда закроем тему. – Они вышли на улицу. Сразу по щекам ударил холодный воздух. Уже в машине он заговорил, – Так-с, а сейчас, моя дорогая, мы поедем на концерт классической музыки!..
– Что?.. – девушка приятно удивилась, улыбнувшись.
– Я купил билеты ещё полгода назад, очередь была огромная. У нас с тобой будет личное ложе в самом большом концертном зале Империи, также ужин и возможность потанцевать наедине. Всё, как ты любишь, – восхищённо представил Винс.
– Приятно слышать… Свет, ну и к чему ты так готовился? – усмехнулась она, подразумевая в своём вопросе не совсем очевидное.
– Как минимум к тому, что твоего отца ни сном ни духом в Альт-Сити не будет, а это значит, что убьют меня позже, чем утром первого января, – отшутился он, конечно, так себе. – А если серьёзно, то там действительно была длинная запись. Проводить вечер дома, конечно, тоже прикольно, но мне наскучило. Кроме того, я помню, что тебе нравится классика.
– Всё то он помнит и знает: размер моих колец, мою любимую музыку и то, какие у меня параметры.
– А ещё я знаю, что госпожа Валери и госпожа Цесса это один и тот же человек, – ну как он тогда заулыбался, смотреть было просто невозможно, не краснея и не отводя взгляд.
– Эх, Винс-Винс, – вздохнула она тяжко.
Как он и обещал, они приехали к самому большому в Империи концертному зданию. На улицах было достаточно тихо и нелюдимо. По обыкновению с чёрного неба падал снег, снежинки оседали на волосах и одеждах. Было немного скользко – и удивительно было то, что упала не Валери, а Кавински. Ну, по правде говоря, он не упал, но был близок к тому, чтобы поцеловать лёд, который нарос на каменную плитку. Прокурор взяла его под руки, наклоняясь.
– Осторожно... – выдохнула девушка, одним сильным движением ставя его на ноги.
Крепче взяв юношу за руку, Валери пошла ко входу, пока наблюдатель пытался разглядеть хоть что-то из-за запотевших линз. В помещении он вообще снял очки, предоставляя обслуживающему персоналу билеты. Валери тряпочкой бережно протирала стёкла, повернувшись к юноше в процессе разговора, надевая на него очки, пока сотрудница заполняла информацию в системе. Сверившись со всем, их впустили в зал.
На сцене музыканты с инструментами заканчивали последние приготовления к концерту. Ложе пары было достаточно высоко – выше всех остальных, и оно было прямо напротив сцены – небольшой балкон, который был даже выше, чем основной.
Прокурор, с которой Винс любезно снял шубу, прошла к перилам, оперевшись на них и восхищаясь масштабами открытого её взору места. Кавински сам смотрел на неё, любуясь, оглядываясь. Он убрал своё пальто, бесшумно подошёл, встав так же рядом. Она смотрела на зал, а он смотрел на неё, разглядывая кудрявые мокрые пряди волос, порозовевшие щёки, яркие красные полуоткрытые губы.
Совершенно не понимая, что творит, он пальцем снял капельку растаявшего снега с пряди платиновых волос, слегка играясь с ней. «Вечно бы на тебя смотрел».
Валери повернулась к нему, ухмыляясь. Юноша сразу же растерялся, одёрнув руку.
– Что ты делаешь? – вопрос был задан со смехом.
– Так... У тебя на волосах снег растаял весь. Между прочим, у тебя вся голова в каплях.
– Будто кто-то смотрит на нас сверху. У тебя тоже все кудри в снежинках. Какая разница?
– А, да? – он коснулся пальцами своих волос, смахивая с них.
– Конечно. А ты что думал? Участь ходящих без покрытой головы настигает всех.
– Я надеялся, что меня не заметёт, как снеговика.
– Ну, на снеговика ты не похож. Снеговик бы растаял, – она говорила без задней мысли, имея ввиду температуру помещения.
– И то верно... Кхм, – он наигранно кашлянул, выпрямляясь, – До начала ещё есть время. Давай сейчас поужинаем, чтобы потом не отвлекаться, – он пригласил её рукой за стол.
– Ты прав. Иначе свалишься с ног ты ещё раньше, чем мы начнём танцевать. Признайся, ты же просто голодный был? Слабости нет?
– Ты про что? – сначала он не понял.
– Про то, что кто-то в клубе в меня вцепился и не отпускал, шатаясь, – она села за стол закидывая ногу на ногу, разбираясь со столовыми приборами.
– А, ну, да-да, было такое немного, – подтвердил юноша, прикинувшись дурачком. «Ага, скажу я ей, почему я тогда на ногах не мог стоять...».
Еда была невероятно вкусной хотя бы потому, что приготовлен была профессионалами, а не теми, кто ел только по нужде, кем и являлись гости этого стола. Соус к мясу был хорош, салат к нему – свеж. Вместо шампанского на столе стояла бутылка лимонада – Валери никакой алкоголь не пила, пришлось выкрутиться. Перед самым началом они чокнулись бокалами, сделав всего несколько глотков.
Свет в зале стал темнее, разговоры посетителей стихли. Пара встала прямо у перил, оперевшись на них, Валери обнимала руками свои плечи. Началась скрипка, после неё заиграл труба и фортепиано. Мурашки пошли по коже. Они вслушивались в игру. Винс наклонился, тихонько спросив:
– Замёрзла?
– Нет, просто прохладно, – ответила Валери, не отрывая взгляда от сцены, над которой трудился дирижёр. Юноша встал ближе, обнимая за одно плечо, прижимая к себе, слегка наклоняя на неё голову. Спустя время она сама легла на его плечо, наполовину прикрыв веками глаза, которыми с трепетом наблюдала чудо нижних этажей. Музыка была такой завораживающей, что от неё хотелось спать, но в хорошем смысле – спокойствие и гармония разливались по всему телу, мысли приводились в порядок, и ничего совершенно тогда не могло заставить их волноваться о житейских проблемах или проблемах государственной важности. Кавински вовсе начал дремать под музыку, представляя, как они будут танцевать. Не сдержавшись, Валери положила руку на его плечо, пальцы введя медленно в его ладонь, сама повела засыпающего Кавински по пространству. Они кружились, касаясь друг друга, стоя практически грудь к груди, синхронно переставляя ноги. Он чувствовал пальцами малейшие перемены в силе, которая была в её руках. Он сам дразнил её, водя подушечками своих пальцев по костяшкам, очень чётко чувствовал пульс, стараясь даже подстроиться под него. Удивительно, что начали они танец просто вложив свои ладони в ладони другого, а закончили уже со сплетёнными... На втором пошли в ход не только классические элементы – танцующие отдалялись друг от друга, держа партнёра на расстоянии вытянутой руки. Валери уходила от него, а потом возвращалась, каблуками практически не касаясь пола, словно летала. И летала не только так – наблюдатель поднимал её за талию, кружа вокруг себя, но тогда она смотрела совсем не на него, а в сторону оркестра, либо закрывала глаза, отдаваясь моменту. На третьем танце она начала дразнить самого Кавински, обнимая со спины, обходя его кругом, держащего её за руку, одаривая лисьим взглядом. И именно тогда, когда была за его спиной, держа одну свою руку на его груди, второй сжимая ладонь, думая лишь о том, чтобы прислониться к его шее головой, Валери попала по ней своими губами. Именно по тому участку кожи, где водолазки не было. Это вышло совершенно случайно, она просто была с закрытыми глазами, потому даже не заметила произошедшего, прислонившись-таки к его плечу. Кавински, ощутив на себе её губы, застыл, задержав дыхание, тяжело сглатывая. Он моментально и наверняка точно проснулся, глазами рассекая воздух, а в них даже немного потемнело на долю секунды. Винс чувствовал лёгкий озноб и холод на поцелованном месте, а ещё тепло от головы Валери на плече.
– Как думаешь, я изменилась или нет? – её голос был грустным, тихим, не перебивающим музыку.
– В плане? – уточнил, ещё не отошедши от нахлынувших чувств. Девушка отпрянула от него – в спину ударил холодный воздух.
– В плане жестокости, – та присела, подвинув стул ближе к краю, наблюдая за оркестром. – Несколько лет назад я могла бы просто застрелить её, не обратив внимание на то, есть ли вокруг публика или нет. Я не разучилась стрелять, и мне даже по-прежнему, как бы это ни было стыдно, приятно убивать в людей, которые того заслуживают. И то, что происходит сейчас в Омен-Сити – моего ума дело, план разработал не отец. Кроме того, когда меня начинают раздражать некоторые люди, мне хочется просто их убить, чтобы решить проблему радикально. – Прокурор на Кавински не смотрела, только позже подняла на него взгляд. – Я просто думаю о том, что, как бы я не старалась играть в демократию, пока у меня есть власть, я буду прибегать к использованию жёстких методов.
– А разве так не нужно? – парень произнёс это в тот же момент, когда она замолчала. – Соблюдать баланс чёрного и белого, хорошего и плохого, мягкого и твёрдого. Типа, нельзя быть добрым ко всем, точно так же нельзя всех убивать, – он усмехнулся, – поэтому я думаю, что ты делаешь всё правильно, – он сел рядом, положив по-дружески руку на плечо. – Ну и если отвечать на твой вопрос, то я скажу, что изменилась. Особенно в моих глазах. Очень сильно.
– Когда я злюсь, мне иногда хочется просто ударить что-то или кого-то, чтобы расслабиться, – горькая усмешка.
– Бей меня, может, легче станет.
– Нет. Тебя-то зачем? Кроме того, если я тебя ударю, ты будешь в больнице с переломом лежать, не дай Свет ещё и умрёшь. Я не буду рисковать потерять тебя, – может, она и не вкладывала в эти слова столько смысла, сколько ощутил Кавински, но он прижал её к себе за шею, обнимая.
– Да не парься вообще, всё вынесу. Да и, вообще-то, мы с тобой коллеги! Верно, Госпожа Прокурор? – он лукаво улыбнулся, тихо задав вопрос.
– Конечно, мы коллеги, именно так же с ними и проводят время, верно? – ответив вопросов на вопрос, она хитро улыбнулась.
– Абсолютно верно подмечено! – искренне радостно ответил Винс.
– Ну, вечер на сегодня окончен, до полуночи ещё час, а это значит, что за шестьдесят минут мы должны успеть доехать до дома, – он резво встал, беря под руку Валери, лёгким движением стянувшую со стула свою сумочку. Они вместе пошли из ложе. – А мне, между прочим, нужно ещё открыть шампанское...
– Ты неисправим, – она цокнула, продолжив мирно идти рядом.
И всё было так замечательно у них. В машине играла клубная музыка, под которую Кавински подпевал, а Валери улыбалась, лишь легонько ногой качая в такт, одними губами проговаривал слова. Была в этом какая-то романтика отношений. Отношений с человеком, с которым тебе полностью комфортно и хорошо, который и был твоей родной душой. Огни ночного Альт-Сити сияли как никогда ярко, иногда даже слепили. По улицам бегали дети, радостными криками слегка пугая взрослых, которые, отвлечённые, поздравляли друг друга с праздником.
Кавински был счастлив: он ехал в собственной машине в собственную квартиру, он слушал музыку и, самое главное, с ним была Валери. Сама она задумалась: «Никогда ещё никто такого не делал для меня. И это так приятно – осознавать, что ты нужен кому-то просто так, а не потому что ты Прокурор. Нужен, потому что ты – это ты. Вряд ли бы мы, конечно, познакомились, не будь я Прокурором, а он наблюдателем. Я сначала вообще его терпеть не могла, глупым мальчишкой считала, а потом он вырос. На моих глазах вырос».
– О чём задумалась? – он спросил это, когда уже выключал машину.
– О том, как мы познакомились.
– Да я в жизнь это не забуду! Ты ногу мне тогда сломала, я как дед хромой три недели ходил! – наигранная обиженность из его уст звучала до боли смешно.
– Я хотела тогда увести тебя с глаз патруля и ещё чтобы ты оставался дома, пока в себя не придёшь. Ты тогда выглядел как наркоман со стажем.
– Ну спасибо, – надулся парень.
– Зато честно.
– Да, вот за это я тебя и ценю, за честность, с которой ты можешь унизить человека прямо в лицо, совершенно не стесняясь, – иронизировал Винс, как обычно болтая на ходу, пока они шли до квартиры.
– Если бы я водила тебя за нос, было бы лучше?
– Хм-м-м, тогда бы?.. О-о-о, я представил прям!.. Ух-х-х, – он заглушил свою улыбку и радостный выдох кулаком. Они вышли из лифта, а он всё не говорил, поджимал губы.
– Я мысли не читаю. О чём ты подумал? – хмурясь, спросила Валери.
– Расскажу, как в квартиру придёшь.
– Интриган!.. – она уткнула руки в боки.
– А это, моя дорогая, мотивация, чтобы ты быстрее переоделась и пришла ко мне, – он так же упёр руки в поясницу, самым наглым и хитрым образом улыбаясь.
Она молча развернулась и ушла в квартиру. Наблюдатель пошёл в свою, там разулся, но переодеваться не стал. Он включил телевизор, на самом деле подключая к нему музыку, не особо горя желанием слушать поздравление от Империи, которое из года в год не менялось, сколько он себя помнил. Только потом вспомнил, что надо бы вымыть руки, включил в ванной свет, посмотрев на себя в зеркало. Парень повернулся одной стороной лица, другой; умылся, прищурился, нахмурившись, оттянув ворот водолазки, повернувшись к зеркалу спиной - в полной мере след от помады он не видел, иначе свернул бы шею. Но он знал, что помада была, потому что на пальцах остались красные следы.
– Это подло с твоей стороны, – произнесла Валери, зашедшая в квартиру, закрывая за собой дверь. Она встала у косяка, опираясь на него и скрещивая руки
– Подло – без предупреждения в шею меня сзади целовать во время танца, – ворчал Винс, смывая с пальцев помаду.
– Чего? – она нахмурилась. – Кто тебя целовал?.. – в груди с обидой что-то тяжело отозвалось резким ударом