Сообщение: «От: I-500-SWt. Кому: R-900-SSSP. Текст сообщения: "Привет! Я помню, что обещал тебя не звать на тусовки, но… Познакомился с ребятами, и они очень хотят тебя увидеть. Одиннадцатого числа сможешь в "Cherry Bomb"?". Время отправки: 23:39».
«Ну всё, можно и отправить, – решился Кавински. Он лежал на кровати, дома, пялясь в экран. – Поздно написал, наверное, завтра ответит… А может, сегодня всё-таки?». Он долго не спал, мучаясь от неведения, ворочался, несколько раз проверял телефон, заснул только к полночи. Спал хорошо, а на утро вскочил, чтобы снова проверить почту. «От: R-900-SSSP. Кому: I-500-SWt. Текст сообщения: "Доброе утро. Я подумаю, но, скорее всего, не получится. Хорошо, что ты нашёл компанию, надеюсь, она окажется лучше, чем прежние знакомые". Время отправки: 6:53». «Обидно, но ладно, как-нибудь в друзой раз», – он был расстроен, но только слегка, заставлять человека он не мог, да и не хотел.
Валери редко выходила на связь, причину того Кавински уточнять не намеревался. Энтони, Софи и Нава, конечно, просили его ещё раз попробовать позвать девчонку, но наблюдатель наотрез отказался. Несколько суббот подряд он и сам не писал, кино ему наскучило, а вот новая компания вполне помогала занять время чем-то заводным и бодрящим – с ней Винс и собирался встречать Новый Год в уже известном клубе.
Когда время подходило к полночи, Винс тянул бокал игристого шампанского, мелкими пузырьками будоражившее губы и язык. Он не думал о том, что за прошедший год был близок к смерти, как никогда раньше. Он не думал, что нужно выходить на работу через жалкие три дня. Он не думал, что отмечает некогда самый любимый праздник в своей жизни с людьми, которых встретил чуть меньше месяца назад. Не думал о прошлом, не думал о будущем. Он был в «сейчас».
Тёмное помещение клуба, в котором собрались те, кому праздник отмечать больше не с кем, с самого вечера было наполнено звуками громкой музыки – и в тему праздника, и обычной. Играя чуть ли не на половину улицы.
В полночь Энтони, Нава, Софи и Винс вышли на воздух, чтобы посмотреть на салют. Хоть огоньки в небе и казались чем-то детским, они всё же сделали наблюдателя счастливым на несколько секунд - что-то такое всё-таки было в этих ярких разноцветных вспышках. Компания сфотографировалась на фоне салюта. А потом и вовсе, как дети малые, устроила бой снежками – Энтони и Винс не упускали возможности посоревноваться друг с другом, но было абсолютно неважно, кто победил, важен был процесс. Когда один из снежков по случайности прилетел прямо Софи в капюшон, к битве присоединились и девушки... Похожие на снеговиков, четыре человека ввалились обратно, стряхивая с себя куски снега, шмыгая носами и снимая с разогретых рук промокшие насквозь перчатки. Чем-то всё это напомнило детство…
Винс сидел за столом один, решил передохнуть после нескольких часов танцев и зимнего веселья. Притупленным взглядом он посмотрел на первый этаж, где развлекались оставшиеся гости. Парень заметил, что по лестнице поднималась Нава, она была слегка пьяна, щёки её полностью налились румянцем, девушка подсела к Кавински, взяла со стола ещё один бокал, выпив из него, оставив на стекле след красной помады. Потом девушка повернула голову в сторону наблюдателя, очень внимательно смотря на него:
– Винс, знаешь, что я загадала, когда была полночь? – речь её была несколько медленна.
– Ну, естественно, что нет, ты мне не говорила… И, если помнишь, нельзя говорить, не сбудется же, – его взгляд ненароком опустился на яркое красное коктейльное платье на ней, а особенно на декольте, но он тут же поднял его, не заостряя внимание.
– Я в это не верю, малыш, – та усмехнулась, пододвигаясь к нему всё ближе, буквально прижимая к стене. Кавински, начиная подозревать неладное, взглядом искал хоть кого-нибудь или что-нибудь, что могло бы ему помочь выйти из неловко ситуации, разворачивающейся прямо перед ним.
– А, э-э-э, Нава, я п-понимаю, мы выпили, но… – ему не хотелось сейчас. Будучи пьяным, лобызаться или обжиматься с какой-то выпившей девушкой, и дело было не только в том, что Нава ему не нравилась – он просто не хотел.
– Винс, пожалуйста… – её глаза чуть ли не плакали, когда она смотрела на него. Наблюдатель уже на стенку лез, всё выпрямляясь, вытягивая шею и голову. Он ощущал дыхание Навы, её аромат духов с корицей и весь мурашками покрывался. Дурно стало. В прямом смысле. – Ты бледный… – шумный вздох, она закрыла ресницы, подаваясь вперёд, но юноша подставил щёку, резко отвернувшись. Отпечаток её губ размазался, сильно, а сама Нава упала на Кавински, отключившись.
«Свет, о Свет… – Кавински становилось, мягко говоря, плохо, его тошнило и казалось, что он мотался из одной стороны в другую, как маятник. – Я не доберусь домой, а оставаться вот тут, с Навой… Некрасиво…». Благо, он всегда знал, кто мог приехать за ним, забрать, отвезти домой. В бреду написал ей сообщение, наделав кучу ошибок, но отправил, потом головой наклонился на стол. На нём до сих пор была Нава, а вот сил совершенно никаких не было, чтобы убрать её с себя. Он закрыл глаза, через приоткрытый рот выпуская воздух.
«Твою мать, Кавински, в мой законный выходной тебя угораздило напиться до потери сознания?!» – вопрос в пустоту, задаваемый Валери, пока она наспех одевалась. Уже в коридоре её застал отец, нервную.
– Ты куда? Кто-то уже «отметил»? – спросил Войд, отпивая кофе из своей кружки.
– Да, угадай, кто, – злобно ответила девушка.
– Догадываюсь… – и он усмехнулся. «Смешно тебе, да? А вот мне – нет».
– Отвези меня до его дома, возьму машину.
– Попроси машину, на своей я не поеду, скоро подойду.
Она сидела, скрестив на груди руки. Войд не решался даже спрашивать её, что произошло, он просто смотрел на дорогу. Но одну деталь не упустил:
– Ты как-то выглядишь по-другому.
– Когда я ходила в тот клуб, так же было. Мне не нужны слухи. И сейчас тем более, поэтому пришлось накраситься и немного переодеться.
– Понял. – Инспектор дальше лишь молчал. Аккуратно встав у парковки, но не заезжая на неё, он посмотрев на дочь, ожидая.
– Спасибо, – предрекая ещё одну фразу, сказала, – если что-то случится, я позвоню. Спокойной ночи, – она попрощалась, закрыв дверь машины.
Сразу же пошла к автомобилю Винса, который завела ещё издалека – о второй связке ключей наблюдатель и не догадывался, и ему вряд ли понравился бы такой ход, однако пригодилось же. Она ехала быстро – Инспектор видел, как красный автомобиль пролетел мимо него. «Руки мёрзнут, ничего не разогрето, х-холодно», – негодовала девушка, смотря и на тротуары маршрута, по которому ехала, понимая, что парень мог преисполниться в опьянённом сознании и пойти до дома пешком. Но, к счастью, на это бы сил не хватило, а ума, может, и хватило. Резкая парковка – она точно знала, что делала. Машину она не выключила, чтобы та разогрелась, убрала во внутренний карман куртки ключи от неё, зашла в клуб, назвав при входе единственную цифру, которая служила пропуском в любое место. «Какой же противный запах, ненавижу алкоголиков и курильщиков… Гадость» – никто не обратил внимание на то, что она вошла, а про недовольное лицо и говорить было нечего. Она удостоверилась, что Винс в списках гостей был и находился точно тут. Осмотревшись, Прокурор не сразу нашла его, но стоило лишь подняться на второй этаж. «Какова картина», – с отвращением подумала, увидев, что на нём удобно улеглась какая-то девушка, а он сам в отключке. Очень вовремя поднялся Энтони, который, также устремив свой взгляд на диван, встал рядом.
– О, я смотрю, Нава оторвалась по полной, – усмехнулся он.
– Ваша знакомая? – уточнила Валери.
– Ага, подружаня… – и Энтони взял Наву на руки. – А это – ваш? – спросил он, придерживая девушку за плечо.
– Присматриваю периодически, - ответила она, не распространяясь особо, поднимая Кавински на руки, спускаясь с ним по лестнице на первый этаж.
Энтони знатно охренел, чуть ли не разинув рот, но, не позволяя себе такой некультурности, просто проводил восхищённым взглядом: «Она его так легко на руки подняла… Так это и есть та девушка?..».
Кавински поджал руки, прижимаясь к ней, мямля, не открывая глаз:
– Мне хуёво…
– Да я вижу, – злостно ответила девушка.
– Меня ща вырвет…
«Спасибо, что предупредил», – закатив глаза, держа при себе свои мысли, она развернулась, пытаясь не трясти, ногой аккуратно открывая дверь в мужскую уборную, в которой, благо, никого не было. Открыв дальнюю кабину, сразу опустила парня на пол. Кое-как он рукой схватился за ободок унитаза, наклонив голову в него.
– А ну стоять, нырять в бассейн будешь!.. – она успела удержать наблюдателя за шкирку.
– Ва… Вале… Ты приехала?.. – язык заплетался, а вот мозг понимал, кто рядом.
– Прилетела, – язвительно ответила Прокурор, раскрывая бутылёк с любимым отрезвляющим – сунула под нос. Глаза Кавински распахнулись, веки опустились вновь, тяжелея. Тело практически не держало. – А теперь делай свои дела, горе-наблюдатель.
– А?.. – переспросил тот, к кому обращались, пытаясь оглянуться, не особо соображая, на что ему намекали.
– Два пальца в рот суй, – не позволяя ему повернуть голову, объяснила Валери. И он сделал это, запустив пальцы в самую глотку.
«Просто прекрасно. Я должна была сейчас быть дома, преспокойно спать, но вместо этого сижу в мужской уборной какого-то клуба, удерживая кое-кого от падения в свою же рвоту. Ну спасибо, Кавински», - думала она, слушая все прекрасные звуки, которые были возможны в данной ситуации. Когда те прекратились, она ненадолго оставила юношу, сходив за литровой бутылкой воды, аккуратно отодвинула его от ободка, спиной приложив к закрытой двери кабинки. – Пей и снова суй пальцы, нужно промыть желудок.
Она сама вытерла его обслюнявленную руку, выбросив в мусорное ведро клочки туалетной бумаги, всучила в руки бутылку, перед этим открыв её. Девушка встала, выпрямив наконец ноги – в кабине стало заметнее больше места. Выпив с половину сосуда, парень, забыв, что блевать нужно не на себя, потянулся пальцами в рот. Девушка тут же руками пододвинула его плечи ближе, а потом стояла так, понимая, что под её ладонями он трясся.
Когда всё закончилось и они уже несколько минут стояли в тишине, Валери спросила:
– До дома потерпишь? Больше тебе здесь делать нечего.
– Да… – глухо ответили.
Вздохнув, девушка застегнула свою куртку, присела, застегнула куртку Кавински, перед этим стерев с его губ и подбородка воду и слюну, всучила ему в ладони ключи от машины – его ключи, незаметно вынутые из внутреннего кармана, – а потом подняла на руки. Так и вынесла на самую улицу, сказав сразу:
– На кнопку жми, – он послушался. Это очень напоминало их первую встречу, которая, произошла ещё в Мае – она отвозила его пьяного домой. Кавински съежился, пристёгнутый на пассажирском своей же машины. Его глаза до сих пор плохо открывались. – Бледный ты какой-то, – она бросила на него беглый взгляд, – хоть руку мою держи, я так знать буду, в сознании ты или нет, – Винс протянул свою левую руку в сторону, схватившись за её плечо, буквально вцепился в него. «Ну да, лучше так», – подумала, изменившись в лице, оно стало более бесстрастным, холодным.
Прокурор не смотрела ни на чудесные огни и украшения на домах, ни на пёстрые и мигающие вывески, яркие плакаты – город к празднику украсили хорошо, но самого шарма ей было не понять. Для Валери Новый Год значил одно – как ни странно, начало нового года, всё. Она никогда не отмечала его, ни с отцом, ни с Верноном и Лавандой. А сейчас вообще не до Нового Года было. Кроме того, после выходных, как это бывало, ей придётся разбирать жалобы на пьяных наблюдателей и полицейских, она уже не удивлялась тому, что именно эти категории государственных служащих не могли держать себя в руках. Самым достойным образом вели себя судьи, но к ним Валери тоже не питала особой любви, на что были свои причины.
Когда они выходили из машины, его же ключом девушка закрыла её. Она донесла Кавински домой, оставшись незамеченной – во время праздников охрана и администрация работали при помощи искусственного интеллекта, людей на местах не было. В квартире сняла с него куртку, с себя куртку, то же и с обувью. Потом потащила Винса в ванную, вновь приставила к туалету, заметив, что юноша позеленел. Прокурор села на плитку, опираясь спиной на стеклянную дверь душевой кабины. Он двумя руками держался за ободок, выплёвывая изо рта всю гадость.
Его спина тряслась, в какой-то момент она услышала всхлипы, а присмотревшись, увидела слёзы, стекавшие по красным щекам.
– А ревёшь-то ты чего? – спросила она.
– Я не хотел… Не хотел, чтобы так… Закончилось.
– Ты просто не умеешь пить, смирись.
– Да я не про это…
– А в чём тогда дело? Всё живы и здоровы, часы есть. – Валери была бесстрастна, казалось, её даже не волновало происходящее.
– Я не хотел отрывать тебя, в-волновать, точнее… – формулировать мысли было крайне сложно.
– Если тебя это успокоит – мы не отмечаем Новый Год. Я просто сидела в комнате, когда прочитала твоё сообщение.
– Как так, не отмечаете? – переспросил он, швыркая носом.
– Ну, папа в принципе праздники не любит, я не вижу никакого веселья в семейном застолье. Калеба, конечно, жаль – он-то привык, но мы отправили его к лучшему другу, пусть хоть так отметит… Кстати, ты знал о том, что за каждым наблюдателем есть опекун? – она очень резко перевела тему. Мозг парня, опьянённый, немного поразмыслил, поднапрягся, обрабатывая информацию.
– В каком с-смысле? – он сплёвывал рвоту.
– В самом прямом. Так как работа не самая лёгкая и лучшая, за каждым наблюдателем кто-то смотрит, но это простое совпадение. У Вернона это Лаванда – да, у Питера – Вольдемар, у Зака – Каспер… Присматривают в основном родственники – супруги, дети, иногда родители, друзья, которые не работают на службе. Если никого нет, то общественные работники сами берут вас в свои руки, хотя не обязаны. Эти люди обязаны помогать наблюдателям, в любое время суток, в любой день. Не подумай, что это работа или требование Империи, нет. Я рассуждала по этому поводу очень много и долго и пришла к такому выводу… Кавински, у тебя не было семьи, а ещё нестабильный круг общения, я бы не смогла назвать хотя бы одного твоего друга. Поэтому за тобой стою я. Несмотря на то, что я тоже на государственной службе, ты под моей, опекой, а это значит только то, что я должна всегда, слышишь, всегда помогать тебе, что бы ты не вытворил.
Наблюдатель аж поперхнулся, услышав последнее предложение, Валери быстро придвинулась и похлопала его по спине, придерживая за плечи.
– Всегда?.. – просипел тот.
– Да, – короткий ответ. – Пока не умру. Да и после смерти, думаю, ты не оставишь мен в покое, бедокур.
– Зачем? Ты же не хочешь…
– Почему ты так решил?
– А разве я не прав? – истеричный смешок.
– Нет, не прав, – она усмехнулась. Наблюдатель тихо продолжал лить слёзы. – Я уже говорила тебе, что хочу помочь. До тех пор, пока ты не скажешь мне уйти, я буду рядом.
– Тогда пока будь рядом.
Она спокойно посмотрела на него, без доброты или жалости, без холода и неприязни. Просто посмотрела. А это значило, что она останется.
Тогда, когда рвать его перестало, Кавински поднялся на трясущихся ногах, Валери отошла заваривать ему крепкий чай. Ополаскивая руки, он в зеркало смотреть не особо хотел – собственное лицо сейчас казалось настолько чуждым и противным, что лишний взгляд в зеркало был равен попытке выблевать все остатки своих желудка и кишечника. Он вышел, сел на барный стул у стены, наклонился на ту спиной, откинув голову. Девушка подвинула ему кружку, которую юноша взял двумя руками. Касаясь пальцами горячей керамики, отпил из неё, не додумавшись перед этим подуть, обжигая себе язык и глотку.
– Ты решил не прощаться с событиями клуба? – усмехнувшись, прикрывая улыбку рукой, спросила она, стоя по другую сторону столешницы.
– В каком смысле? – пробурчал Кавински, поворачиваясь к ней, хмурясь. Она указала пальцем на свою левую щёку, смотря прямо на него, продолжая одаривать его своей типичной лисьей улыбкой. Мозг его тогда не особо понял, что она этим хотела сказать: «Её типа поцеловать или что?..». Он даже потянулся вперёд, но она остановила его, рукой прямо в грудную клетку.
– Ты чего? – не понимая его действия, спросила Валери.
– А ты чего? – на это она вздохнула, закатив глаза.
– Ловелас, ты так и будешь сиять красным следом от помады на всю щёку? – усмешка.
– А, ой, бля… Я же забыл вообще!.. – он тут же схватился за щёку, пальцами только размазывая. – А тебя бесит что ли? – он сам надменно улыбнулся, вот только дочь Инспектора это ничуть не смутило, она даже не сдвинулась с места.
– Нет, просто выглядит так, будто ты лицом уснул в винегрете, – она пальцем ткнула на его щёку. – А ещё она водостойкая, по разводу вижу.
– И чем её смывать тогда?.. – он сразу полетел в ванную, оставив чай.
– Средством, но у тебя его нет. Пробуй водой смыть как можно больше, мылом, скрабом каким-нибудь, – громко говорила она, присаживаясь на стул.
Наблюдатель начал тереть щёку водой, растирая, кожу, отчего она краснела и становилось не понятно, где помада, а где нет. Он и мылом пробовал – результат был, но так себе, разводы просто становились больше.
– Бли-и-и-ин, что в эти помады добавляют?! – проныл он, продолжая мучить кожу.
– Не получается? – она встала в дверях.
– Видишь же, что нет! – гаркнул он.
Взбешённый Кавински ей ну очень не нравился, поэтому её прежде улыбчивое лицо стало серьёзным и максимально прохладным. Девушка подошла, выдавила на ватный диск зубную пасту, второй рукой взяла парня за челюсть, чтобы не дёргался, а потом несколькими размашистыми движениями убрала всё со щеки.
– Всё. доволен? Истерика закончилась? – как бы не оставляя возможности дать отрицательный ответ, спросила она, выкидывая грязную вату в мусорное ведро.
– Эффективно, – неловко сказал Винс, уходя из ванной, следуя на место, где сидел ещё несколько минут назад. – Если ты знала, почему не сказала?
– Я не знала точно, попробовала.
– А, тогда понятно… Ты же уйдёшь скоро?
– Могу хоть сейчас, если нужно, – просто ответила она.
– Не, давай фильм какой посмотрим. Новогодняя же ночь, чего дома тухнуть? – Кавински сразу пошёл к телевизору, включил его. – А то так и не собирались.
– Ты же сам ни разу не писал мне потом. – Валери обошла диван, села на него, закинув одну ногу на другую.
– Я потом все выходные с ребятами проводил, двух из них ты уже видела, там ещё одна девушка есть – Софи, – Винс пытался сосредоточиться на просмотре каталога фильмов.
– Я рассчитывала не знакомиться с ними или хотя бы не в такой обстановке, – оба они смиренно улыбнулись. – Я всё равно занята была, были проблемы.
– Проблемы? Чего такое? – он отвлёкся, полностью переключив своё внимание, потому что Прокурор никогда не говорила, что у неё были проблемы.
– Калеба хотели убить, это произошло прямо у дома, – спокойный ответ.
– В смысле?! Когда?!
– Тем же вечером, когда мы встречались последний раз у тебя, – не находя в этих ответах ничего секретного, девушка даже не врала, когда отвечала.
– Как они узнали, что вы там живёте?
– Куда ездит машина – отследить не так уж и сложно, но я думаю, они не планировали ничего. Если преступление не удалось, причина в большинстве случаев в недочёте плана действий, – Винс практически перестал удивляться тому, с каким хладнокровием она могла говорить об убийствах. «Я думал, что она хотя бы немного переживает за Калеба, но, по всей видимости, я ошибался. Никто не стал бы так отстранённо говорить».
– Так ты же его и возишь… – он сел на противоположный конец дивана. – О-о-о, не-е-ет, ты упустила кое-что важное! – поймал на себе её взгляд. – На вас напали, на двоих, а не только на Калеба. Я ведь прав?
– Не стоит исключать. Но я склонна думать, что целью был Калеб, а не я, – Валери сделала вид, точно она не была поймана на умалчивании важных фактов.
– Прости, конечно, но, кому он вообще сдался? – смех с издёвкой. – Вот чего он стоит? Во-первых: он не родной сын Инспектора Войда; во-вторых: он не имеет никакой должности, в отличие от тебя. Им даже шантажировать некого, он, по сути, никому не нужен и не важен.
– Не знаю, можно ли так сказать. Папа вложил в него какие-никакие силы и нервы, а связь Калеба с ним дала первому преимущества. Конечно, он не знает никаких тайн Империи, сведений из него полезных не достать, потому что, как ты сказал, он за собой ничего не имеет, но он всё же гражданин и человек. – Она понимала, насколько грубо и жестоко с её стороны было бы признать Калеба человеком, на жизнь которого можно было бы наплевать – может, ей он и не навился, но он до сих пор не сделала ничего, что бы сделало его преступником, а, по мнению Валери, только таких людей можно было без зазрений совести лишать жизни.
– Да Свет с ним… С тобой-то всё в порядке? – он не намеревался включать фильм до того, как услышит её ответ.
– А ты разве не видишь? – самодовольная усмешка.
– Ты всегда улыбаешься после того, как тебя попытались убить? – с сомнением в её порядке ментального здоровья он посмотрел на девушку, прищурившись и тяжело улыбнулся, ещё и поднимая в вопросе бровь.
– Я считаю смешным то, что до сих пор никто так и не сумел убить маленькую и слабую девочку пятнадцати лет.
– Погоди, тебе пятнадцать? Летом вроде было четырнадцать, – Кавински опомнился.
– Сейчас Декабрь, мой День Рождения прошёл, я его не отмечала. Да, пятнадцать мне исполнилось.
– Оу, ну… Тогда с прошедшим!.. Х-хах, а я даже не додумался спросить, когда он у тебя… – он пустил руку за затылок.
– Я говорила тебе это при первой встрече, но ты был пьян, поэтому я сомневаюсь, что запомнил, – ей было плевать, запомнил он или нет.
– Я попробую вспомнить…
– Зачем?
– Ну, как так, я же должен знать. Когда тебя поздравлять!..
– Отбрось все эти фальшивые пожелания счастья, здоровья и любви, всё это у меня есть, лучше включи уж наконец фильм, он давным-давно загрузился.
– Нет! Я пьяный, а не тупой! Ты уходишь от темы!.. – он разошёлся, но под её томным взглядом утих. – Покушение – штука неприятная, кому-то точно не нравится ваша семейка.
– Всем, – её взгляд стал тяжёлым. – Все ненавидят моего отца. И я прекрасно знаю, что на то есть причины. И меня тоже не любят, особенно те, чьих дорогих людей я пытала и убивала, кого увольняла или понижала в должности. Когда видишь страдания близкого – и убить не грех за него, так думают люди.
-– Но нас, наблюдателей, не так ненавидят, просто боятся. Почему?.. За два года выполнения алгоритма я так и не понял… Или я чего-то не знаю? – алкоголь явно развязал ему язык.
– В наблюдатели идут за большими часами, чаще всего – крайне необходимой, – она понимала, что Кавински, вероятно, забудет, что она ему говорила, но надеялась на проблески разума, поэтому говорила с ним как с трезвым. – Если человек просто хочет выжить, а ему на это нужны часы, если сложная жизненная ситуация, а нужны часы, то ненависть к нему чуть меньше. Кроме того, вы не пытаете жертв, так как у вас нет права на квалифицированную смертную казнь. А право это есть у Инспектора, Прокуроров, Судей, исполнителей наказаний, а также у близких родственников, но они по понятным причинам не прибегают к этому способу утолить боль. Вам сказали ликвидировать – вы ликвидировали, мало кто действительно думает головой, когда работает. А мы осознанно идём на пытки. По крайней мере, я. Терпеть не могу преступников, из-за них страдает много людей, так почему я не могу заставить их страдать? Они знали, на что шли, осознавали то, что делали, нечего их жалеть.
– Это как-то антигуманно. А ещё в любой системе есть ошибки – ты даже не можешь знать, скольких ты пытала незаслуженно.
– Я понимаю, к чему ты, но, как я говорила, говорю и буду говорить: я не делаю ошибок, всегда знаю, виновен человек или нет. Если доказательств недостаточно – я делаю запрос на понижение уровня доверия, а там до первой осечки. Фальсификация доказательств – дело дурное, у нас было несколько таких, но не мои.
– Да, собственно… Хороший вопрос этот, о гуманности наказаний, – парень и правда над ним задумался.
Выбрав-таки фильм, выключив весь свет в квартире, они принялись его смотреть, но заснули ещё до начала титров. Валери лежала на одной части дивана, свернувшись калачиком, Кавински – на другой, раскинувшись по всей площади. Почувствовав себя как-то неудобно, замёрзнув посреди ночи, наблюдатель ненароком стянул с Валери плед. Проснувшись от этого, Прокурор встала, понимая, что она была в пять утра далеко не в своей квартире. Повернув голову, увидела макушку Кавински, выглядывающую из-под пледа, он лежал прямо на её согнутых ногах, которые начинали затекать. «И как мне встать теперь, чтобы не разбудить? – подумала. – Тут даже одеяла никакого нет, нужно хоть на кровать перелечь», – она чуть приподняла его голову рукой, достала свои ноги, второй рукой дотянулась до подушки, подложила её под голову Кавински. Девушка встала с дивана и в темноте пошла к кровати, сняла с себя водолазку, оставшись в одном спортивном топе, легла, укрыв себя половиной пледа, не смея ложиться на постельное белье в одежде, в которой ходила по улице. Закутавшись, с преспокойной душой закрыла глаза, снова заснув.
Кавински проснулся в девять утра, он раскрыл глаза, потёр их, оглядываясь по сторонам. Заметил и чей-то силуэт на его кровати. «Стопэ… Нава меня не целовала, значит, дальше ничего быть не могло, что она… А, это не она… Блять, а кто тогда? – он смотрел прямо на постель и стену за ней, на которой была тень от силуэта, обтянутая тонким пледом. Лучи солнца за окном были яркими, поэтому видно было отчётливо. – Ещё и с такими талией и жопой, прям как песо-о-о… – и он вспомнил об этой ассоциации, сам чуть не прикусив себе язык. – Валери. Ебучий случай, чё произошло-то?.. Ай, да хрен с ней, я спать», – Винс просто перевернулся на другой бок, вообще не стараясь найти ответы на заданные самому себе вопросы.
Через полчаса девушка и проснулась. Она потянулась, сразу встала с кровати, пошла в душ, умываться, чистить зубы – во взятом ею портфеле были необходимые вещи. Она не могла не привести себя в порядок. Потом заказала завтрак, даже успела поесть, а хозяин квартиры всё спал и спал. Валери проверила почту и историю звонков – ожидаемо пусто, не было даже беспокойных писем от отца.
Раздался звук дверного звонка, от которого наблюдатель поморщился, вылезая наружу из кокона ткани, потягиваясь. Он лениво подошёл к двери, у которой уже стояла Валери, встречая при всём параде своего отца. «Бля-я-я-я-ять, зачем я вышел, он же меня придушит сейчас», – разворачиваться было поздно. Инспектор стоял на пороге, смотря на свою дочь, на которой не было кофты, и на заспанного лохматого Кавински.
– Доброе утро, – взгляд мужчины упёрся в Винса, который чесал затылок, не втыкая вообще, будет он живым или нет. – Тебе не холодно? – более ласково он обратился к дочери.
– Спать было жарко, – казалось, Валери вообще не осознавала, что нужно чего-то смущаться, по ней не было видно. – Ты мог написать или позвонить, – она пошла, чтобы забрать свою одежду.
– Приехать – более надёжный способ, – так же просто произнёс Войд, пока его дочь надевала на себя водолазку, отойдя в ванную. Кавински голову вообще не решался поворачивать в её сторону, бараньим взглядом смотря в пол. Валери прошла в коридор, там надела на себя куртку, ботинки. – Хорошо отметил, Кавински? – обратился Инспектор.
– Ну, как сказать, господин Испектор… Неплохо, но могло быть и лучше.
– Твоему внешнему виду подходит этот комментарий. – «Только проснулся, а уже обосрали», – он поджал губы.
– Он только встал, не обращай внимания, – сказала девушка, выпрямляясь. Она повернулась к Винсу, – Там завтрак на столе, поешь. И воду пей, – указала она.
– Хорошо, я понял, – он кивнул, как марионетка.
– До свидания, – вставил свои слова Инспектор.
– До свидания, – чётко ответил Винс, провожая того взглядом, он и сам подошёл к двери, чтобы закрыть её. Прошептав при этом Валери, – Спасибо. Я напишу тебе. Пока, – и он поднял ладошку в знак прощания.
Она кивнула, так же поднимая ладонь, уходя за отцом.
И опять он закрыл дверь, развернулся, прошёл как ни в чём не бывало до центра квартиры, а потом внезапно всё осознал, медленно опустился на корточки, закрывая лицо руками, приглушённо прокричав в свои ладоши. «Да что постоянно не так-то!.. Почему Войд так делает, ну?! Что в тот раз, что в этот, просто заявляется на порог моей квартиры с явным требованием забрать у меня свою дочь! Это максимально тупо выглядит, и я тоже максимально тупо выгляжу… Что за комедия в моей жизни происходит и когда она закончится, Свет… И, а-а-а-а-а, почему?! Почему она не могла раньше водолазку надеть?!».
За все свои выходные дни он так и не ходил больше по клубам – приключений хватило, а лишний раз связываться с Валери он не решался, всё вспоминая неловкий момент мелу им, ней и её отцом. Всё было бы намного легче. Если бы Войд не был начальником Кавински, но об этом можно было только мечтать. И его зацепили слова Валери – он почему-то даже представить не мог, чтобы кому-то из граждан нужна была её смерть. Ненависть к Инспектору он ещё понимал, но не к Прокурору, хотя и вспоминал сцены пыток – но даже те считал обоснованными, потому что знал, что люди, к смерти которых Валери приложила руку, были виновны. «А может кто-то тоже просто ошибается насчёт неё, а гуманного ничего придумать не может? Просто я н уверен, что она со всеми такая же добрая, как со мной – если бы я портачил по отчётам или прогуливал алгоритм, мне, кажется, тоже бы влетело от неё по самое не могу. – От мыслей он отвлёкся лишь тогда, когда понял, что у него закончились витамины. Потому что на ладонь по обычаю не выпала синяя капсула, которую он принимал после еды. – Так, сколько я их вообще пью?.. Месяца три, не меньше, вроде кожа получше стала. Хах, если бы Нава видела меня раньше, вряд ли бы полезла ко мне целоваться. – Мысли от Навы перешли к красной помаде, от неё к следу на щеке, от него к Валери, которую он, пьяный, чуть не полез сам целовать. Стало как-то смешно и неловко с самого себя. Его не привлекала Валери сама по себе, но он был обычным мальчиком-подростком, который всё же смотрел на противоположный пол как на возможный объект симпатии, поэтому какие-то мимолётные мысли в голове были. – Не хватало только, чтобы её отец подумал, что мы спали и переспали. И я только сейчас понял, что у Валери же тоже помада красная была, хотя, не. У Навы она более яркая, а у Валери более тёмная, то ли бордовая, то ли вишнёвая… – парень поймал себя на мысли о том, что не уделял этому внимания, когда смотрел, а потому ему обязательно нужно было посмотреть в следующий раз, если когда-нибудь ещё появится шанс увидеть Валери в клуб, в чём он очень сомневался, но он придумал одну хитрость. – Если я попрошу её забрать её, якобы я пьяный, она приедет… А потом даст мне пиздюлей за то, что я без повода вызвал её, тогда плакало её достаточно хорошее отношение ко мне… Не, лучше я такой фигнёй заниматься не буду, только-только вроде начали нормально общаться, испортить ещё успеется, хотя и нежелательно вовсе. Если я испорчу отношения с ней, я испорчу отношения с Инспектором, если это случится, то мне будет полная пизда... Я просто, сука, буду надеяться, что меня не пристрелят на выходе из подъезда… Как и её. Попытались. – Всем телом он передёрнулся. – Нет, со всем этим надо заканчивать, фигня какая-то получается. Валери, Калеб, а потом что, на Инспектора пойдут?.. Бессмертные, никак иначе».
Но Кавински оказался не прав.
Войд, Валери и Калеб были на двадцать пятом этаже одного из самых высоких зданий Альт-Сити, в Главном Архиве. Инспектору нужно было взять одну из папок с документами, и, как назло, в электронном формате её не было. Девушка стояла практически у дверей, пока другие искали в многочисленных рядах стеллажей с сотнями тысяч папок, файлов, коробок и всех остальных документов нужное. Валери смотрела на всю тонну макулатуры, которой она искренне считала все лежащие документы, думая: «Для чего всё это хранить в бумажном виде? Я понимаю, какие-то важные бумаги можно – на случай, если документ каким-то волшебным образом пропадёт из всех баз данных. Это всё можно пустить на переработку и использовать до тех пор, пока бумага не изживёт себя». Взгляд её огибал высокие стеллажи, на которые еле падал свет из далёкого окна – при взгляде на него хотелось вдохнуть свежего воздуха, застоявшийся воздух помещения был неприятным.
Подумав в секунду на что-то неладное, она быстро осознала, что воздух был не совсем таким, как обычный. Прокурор походила из одной стороны в другую, принюхиваясь, вдыхая запах. Подошла к окну, открыла ту часть, которую можно было, центральную, высунув голову наружу, смотря на город с самой высоты: «Было бы интересно прыгнуть с такой высоты с парашютом». Она вернулась в самое начало зала, убедившись в верности своих мыслей относительно чистоты воздуха. Девушка быстро подошла к отцу и младшему, сказав:
– Вентиляцию давно не чистили или как? – в голову пришло понимание, что у неё похолодели руки, хотя не было на то никакой причины. Тревожиться сейчас не было смысла, это могло быть объяснимо простой присущей ей осторожностью или фантомным физическим ощущением.
– К чему ты? – мужчина отвлёкся.
– Воздух странный, у выхода он тяжёлый и холодный, хотя на последних этажах он должен быть лёгким и тёплым. – Калеб не особо понял, к чему она это говорила. Войд тоже вдохнул, чуть отойдя.
– Ничего не чувствую, везде одинаковый, – он вернулся к полкам, а потом громко чихнул.
– Будь здоров, – дочь с осторожностью посмотрела на отца, потом вернулась в начало на прежнее место – она не помогала искать, потому что Войд попросил сделать это только Калеба – Валери знала, что отец делал на этом акцент, тогда он хотел чему-то научить приёмного сына, зная. Что родная дочь справилась бы с этим быстрее.
– Спасибо, – поморщив нос, ответил мужчина.
Взглядом Валери нашла вентиляционное отверстие, подставила под него ладонь, сразу ощутив сильный холод. Потом обратила внимание на то, что у самого пола из небольшой трубы вылетал клубами пар. «Что-то мне это не нравится совсем… Я не могу зажигалку включить, чтобы проверить, есть ли в воздухе газ – он не холодный, но мало ли», – Валери кашлянула пару раз, ударив себя по груди, чтобы убрать неприятное ощущение точно от удушья. Из глаз резко хлынули слёзы. Прокурор подошла к двери, попыталась опустить ручку – та не опускалась. Даже навалившись, Прокурор поняла, что попытка открыть изнутри безнадёжна. Быстро подбежав, Валери сказала, закрывая нижнюю часть лица:
– Там, кх, дверь закрыта, – ещё раз подавилась.
– Как закрыта?! – Войд кинулся к двери, с силой дёрнул за ручку. Раз. И ещё раз. – Твою мать!.. – «Замок не прострелить, не отогнуть даже ничем», – он оглядывался по сторонам, глазами пытаясь отыскать хоть одну палку – безуспешно.
– Мне кажется, в воздухе какой-то газ, – откашлявшись, добавила Валери.
– Что за?.. – Инспектор несколько раз набрал несколько номеров спецслужб, которые должны были открыть дверь, но связи не было – и это тоже было странно. – Так, берём бумаги и через окно, там у угла должна быть лестница до первого этажа.
«Что происходит?..» – Калеб начал закрывать глаза, скатываясь по стенке, его удержала Валери.
– Калеб?! – подлетел Войд. Девушка ударила юношу по щекам.
– Объём лёгких меньше, – взяв мальчика на руки, она пошла к окну. – Открывай окно, – Инспектор сразу же пошёл к противоположному концу комнаты, к крайним окнам. Он попытался открыть каждое – ни одно не открылось. – Ломай его к Чёрту, руку замотай в плащ! – громко говорила она, не отходя открытого центрального окна. Войд уже знал, что делать. Стянув с себя пальто, он замотал в него кулак и начал бить стекло, болели только кулак и костяшки, был риск того, что они вылетят. Но волновало это мало. Дочь пока держала нашатырь у носа мальчика: «Ну давай, давай же! Тебя же откачать будет невозможно, я тоже дышу этой дрянью», – у неё самой глаза закатывались. – Нет, бесполезно, – Войд сгорбился, свирепея с каждой минутой: «Да я всем этим сукам своими руками головы размозжу!».
– Доставай пистолет, стреляем в одну точку на стекле, – он достал свой огнестрел, целясь. – Стой, накрой Калеба, чтобы крошки не попали, – Валери взяла пальто, укрывая бессознательного Калеба. Потом встала, трясущимися руками пытаясь прицелиться. Её тоже начинало накрывать. – Стреляй! – крикнул отец. Этот приказ она всегда выполняла. Не жмурясь, они выстрелили. В стекле образовалось маленькое отверстие. Войд замахивался снова и снова, сбивая руки в кровь, он рычал и матерился. Спустя несколько минут дыра стала больше, но её края были острыми.
– Не добивай, лезь так, времени уже достаточно прошло, – сказала Прокурор. – И возьми его крепче, – она одела Калеба в пальто, перевязала длинные рукава, чтобы петлёй надеть отцу на шею. Мужчина присел на пол, ожидая, пока Валери положит ему на спину Калеба. – Держи его за руки или за заднюю часть шеи, чтобы не упал. – Он вылез через окно, сразу схватившись за прутья лестницы.
Ветер бил по волосам, когда девушка наполовину высунулась из окна, пытаясь как можно глубже вдохнуть, чтобы воздух в лёгких обновился. Она с беспокойством смотрела на отца, оглядываясь затуманенными глазами по сторонам.
Войд спускался, но, услышав выстрелы, сразу посмотрел наверх – она целилась в кого-то на других этажах.
«Сволочи, – она смотрела прямо в прицел, – сначала задушить нас хотели, как собак в газовой камере, а сейчас стрелять вздумали». – Она истратила все патроны в своём пистолете, потянулась за оружием отца, ещё тёплым, согревающим руки. Его было так приятно держать, но пальцы всё равно уже не чувствовали поверхности. Самой ей пришлось скрыться за стеной, вернувшись в пропитанное ядом помещение. Несколько пуль врезались в стекло – ещё больше крошек оказалось на полу, но Валери знала, что ей нужно было защитить отца и Калеба, потому мгновенно высунулась, судорожно проверяя, в порядке ли они – те продолжали опускаться.
Войд практически не цеплялся за прутья, понимая, что дочь не спустится, пока не поймёт, что он и Калеб не в безопасности.
Его ноги коснулись земли – Инспектор отбил их, уложил Калеба на снег, к нему подбежало несколько сотрудников.
– Господин Инспектор, что произошло?! П-почему Вы?..
– Сволочи! – крикнул он в высь, хмурясь, смотря ослеплёнными глазами на светлое серое небо. Он резко схватил за грудки одного из полицейских, тряся его и крича, – Дочь мою спасайте, и я не знаю, что с вами сделаю, если!.. Если с ней хоть что-то случится!.. – он отшвырнул человека на землю. – Что ты стоишь?! – он гаркнул на другого.
– Но где госпожа Прокурор, господин Инспектор?.. – у молодого сотрудника чуть ли не тряслись коленки.
– Скажи мне честно, ты идиот? Я откуда спустился? Она наверху, на самом последнем этаже Главного Архива – так тебе понятно?! – гаркнул, продолжая багроветь со злости.
– Поняли, господин Инспектор!.. – хором крикнули ему несколько человек, бросившись ко входу, чтобы открыть дверь изнутри.
– Быстро, блять, бегите наверх, да хоть летите, мне какая разница! – орал он вслед.
«Вертолёт вызывать будет слишком долго, быстрее таким образом… Да и почему они так долго не могли понять, что что-то не так?! Идиоты… Просто идиоты!.. Я уже спустился, а они так стояли и ждали, чтобы спросить. Что случилось – Свет, да если бы все так алгоритм выполняли, как они, бардак бы был… – не чувствуя своего тела Войд смотрел вверх, пытаясь разглядеть фигуру своей дочери, но она была слишком высоко. Он готов был даже поймать её, если бы она просто спрыгнула – а к этому Инспектор уже морально приготовился, понимая, что от слабости та могла сорваться. – Валери, ну где же ты?..».
«Вроде, кха, я всех пристрелила, можно и уходить…» – она уже половиной своего туловища была вне комнаты, но что-то потянуло вниз, резко так – рука соскользнула, и живот напоролся прямо на остриё