Проснулся Сириус от боли – поясница ужасно ныла из-за сна в неудобной позе, и разгибаться пришлось с тихим шипением, от которого где-то напротив раздался шорох. Блэк, не до конца осознавший, что в принципе вокруг происходит и почему он не в спальне, дёрнулся и немедленно повернул голову на звук. С той стороны стола, положив голову на руки, спал слизеринец, причем так крепко, что упавшая (благо, что закрытая) склянка с мутноватым раствором для обработки материала не разбудила его. Сириус вытаращился на спящего студента, как на восьмое чудо света, и тут же сам себя одёрнул. Он что, думал, Снейп спать не умеет? Что в этом такого удивительного?
«Просто странно, что он смог расслабиться в моём присутствии», – ответил на невысказанные вопросы Блэк. То, что слизеринец совсем, вот ни капли не верит ему, парень видел просто кристально ясно. Казалось бы, проводят утра субботы в компании друг друга они уже почти четыре месяца, один из которых работают и по будням над ментальным артефактом, а весь возможный прогресс закончился на возможности сосуществовать в одном помещении. В отсутствие Эванс они почти не говорили ни о чём отвлечённом за работой, хотя гриф несколько раз пытался завести непринуждённую беседу, чтобы не сидеть в тишине, очень часто ругались и цапались между собой, чаще всего, конечно, не всерьёз – то есть до реальной драки ещё ни разу не доходило – но всё-таки приятельскими такие перепалки вряд ли можно было назвать.
Блэка не слишком устраивало такое положение дел, но, с другой стороны, он понимал, что Снейп и не должен вдруг ни с того ни с сего захотеть общаться с ним. Сколько они знакомы уже? С самой первой поездки в Хогвартс. И когда же наконец прекратилась та их вражда с первого взгляда? Вот то-то и оно, что лишь в этом сентябре, да и то не сразу. А Сириус и сам не замечал, когда во время общения со слизеринцем начинал вести себя вполне миролюбиво и даже дружелюбно. Он ведь знал, что вскоре вернётся в свою компанию, периодичность встреч со Снейпом вновь сократится до одного раза в неделю, а к концу года и вовсе смысл контактировать пропадёт, и потому не мог не понимать, что заводить какие-либо приятельские отношения смысла попросту нет.
Во-первых, Блэк ни черта не знал о Северусе. Буквально ничего. На их занятиях Снейп показывал себя с неожиданно лучшей стороны, но какой он человек в самом деле, стоило только догадываться. Не то чтобы, гриф был настолько склонен к своим параноидальным идеям, просто он однажды видел, как Регулус, ещё минуту назад говоривший со своими однокурсниками с самым безразличным выражением, попрощался с ними и моментально поменялся в лице, едва завидев Сириуса. Смена маски произошла так быстро и стремительно, что парень не мог не задуматься: «А вдруг и Снейп так же на занятиях правдоподобно разыгрывает нейтральное ко мне отношение, а сам мечтает прибить при первой же возможности?».
И хотя этой версии Сириус не верил, приводя против неё аргументы вроде их дуэли, на которой оба откровенно наслаждались её ходом, ситуации у директора, помощи слизеринца с расчётами, чему Блэк не мог найти объяснения до сих пор, и, что самое удивительное, смеха. Вряд ли Северус, играя напоказ, попытался бы сдержать смех, а после и смеялся бы открыто. Нет, вообще-то обычно он прекрасно держал себя в руках, на встречах нацепляя на лицо привычное уже отчуждённо-безразличное выражение. Но он всё ещё был живым человеком, таким же студентом, которому далеко не всегда удавалось скрыть все свои эмоции.
В моменты увлечённых дискуссий и споров или особенно забавных ситуаций во время экспериментов маска деланного равнодушия закономерно трескалась, Северус мог улыбнуться, захихикать, хитро прищуриться или выругаться в запале, яростно замахнуться палочкой или, нахмурившись, уязвленно засопеть при очередной неудаче с преобразованием. Но долго это никогда не продолжалось - маска неизменно вставала на место, вновь целая и невредимая. Как будто слизеринец вдруг резко осознавал, что происходит, и быстро возвращал всё на свои места.
От подобной стремительной смены настроения неприятный осадок в виде догадки о том, что его обманывают, у Сириуса всё равно присутствовал. Не стоило всё-таки забывать, что это - Снейп! Пусть уже и какой-то не такой, открывшийся с новой стороны, умеющий улыбаться и смеяться, любопытный и внезапно иногда добровольно помогающий с рецептами, но всё ещё Снейп! Мало ли, может это он специально притворяется, что ему весело? От него раньше как-то добра ждать не приходилось…
Во-вторых, Блэк не до конца верил, что злопамятный Снейп смог просто так забыть всяческие подлости, которые устраивал ему лично гриф. Эта мысль периодически всплывала в сознании, тревожа предчувствие возможным ударом со спины. Ну, а в-третьих, опять же, парень не был уверен в том, что самому слизеринцу нужно такое общение. Пусть их отношения и перешли в область нейтральных, но признаков явной заинтересованности в дальнейшем их улучшении Северус не демонстрировал.
И вот теперь пришло время пресловутому «но», которое вполне объясняло, казалось бы, совсем неуместное при перечисленных фактах дружелюбие: хотя гриффиндорец и понимал, что пытаться наладить контакт слишком сложно, в какой-то мере опрометчиво и вообще может оказаться лишь односторонним стремлением, это не значило, что Блэк этого не хотел. Совсем наоборот, Сириус, узнавший, каким оказывается другим иногда может быть слизеринец и какие дискуссии происходят в компании Эванс и Снейпа, был бы не против присоединиться к ним, но одновременно не хотел бросать Джеймса, Ремуса и Питера. И, прекрасно осознавая, что усидеть на двух стульях не выйдет, Блэк без раздумий предпочёл знакомых уже много лет друзей сомнительным посиделкам со Снейпом, более-менее нормально общаться с которым они стали только недавно. Поэтому было решено оставить всё пока на неоднозначной стадии «недоприятелей», не прекращая тем не менее на зло слизеринцу тупо шутить на самодельных занятиях и почти беззлобно подкалывать его, втягивая в чисто научные пикировки.
Оглядев залитую дневным светом комнату, Сириус наколдовал Темпус и поспешно округлил глаза – время подходило к двум часам дня! Взгляд его тут же заметался по комнате под аккомпанемент панических мыслей. Он же хотел сегодня отдать Регулусу медальон! И доделать артефакт для Снейпа! Парень в нерешительности замер, устремив взгляд на лежащую неподалеку от слизеринца основу с уже готовыми рунами. Он не мог так просто уйти, оставив Северуса, которому косвенно пообещал сделать всё в скорейшем виде, с незаконченным изделием. Вздохнув, Блэк решил, что за несколько часов на брата никто не захочет напасть с помощью Легилименции, если не захотел до этого, а вот Снейп его потом ещё и упрекнёт за то, что он посмел заснуть во время создания артефакта. И это несмотря на то, что сам сделал то же самое.
Сириус тихо работал над основой, стараясь делать любое движение как можно более бесшумно. Он как никто другой знал, как ужасно просыпаться не естественным путем, когда организм сам сигнализирует о том, что выспался, а принудительно, с помощью сторонних громких звуков. Потому и позволил слизеринцу отоспаться, наивно полагая, что в хорошем расположении духа тот будет не так сильно язвить.
Иногда Снейп шевелился во сне, шурша бумагами под руками, и Сириус невольно вздрагивал, тут же обращая свой взор на источник шума. Спящий Северус выглядел ужасно непривычно: хмурые морщинки около бровей разгладились, бесстрастно-каменное выражение исчезло, лицо выглядело спокойным, умиротворённым и расслабленным. Такого юношу Блэк увидеть уж точно не ожидал, потому и задерживал невольно взгляд, когда кидал его в ту сторону. Чёрные как смоль волосы, смазанные специальным раствором, сильно блестели на солнце, ниспадая на облачённые в тёмную строгую школьную мантию предплечья, на которых и уместилась голова. Тело чуть приподнималось с каждым мерным вдохом, а ресницы нередко подрагивали, будто пытаясь преодолеть притяжение сна и позволить глазам увидеть новый день.
Сириус каждый раз с лёгким смешком отворачивался от неординарного явления спящего слизеринца в кабинете, думая о том, что сам парень будет не в восторге от того, что он подобную картину лицезрел. В очередной раз вернувшись к собственным записям и приготовившись привязывать последнюю конструкцию чар, гриффиндорец чуть не подпрыгнул, когда со стороны Северуса вдруг раздался резкий стук. Немедленно повернув голову в ту сторону, Блэк встретился глазами с откровенно растерянным взглядом слизеринца, как струна выпрямившимся на стуле и упёршего ладони в парту, и не придумал ничего лучше, чем слегка хитро протянуть:
– Доброе у-у-утро.
– Сколько времени? – хриплым после сна голосом осведомился Снейп, беспокойно озираясь на залитое дневным светом помещение.
– Без пятнадцати три.
– Скольк…? – Юноша явно хотел переспросить, но недоверчиво нахмурился, тут же нашарил палочку на столе и вызвал Темпус, который только подтвердил слова Блэка.
– Не знал, что ты любишь так долго поспать, – улыбнулся Сириус, возвращаясь к прерванной работе.
– Сам, наверняка, недавно продрал глаза, – прищурился чуть растрёпанный слизеринец.
– Не угадал, – отзеркалил его прищур Блэк, стараясь сделать это так, чтобы взгляд не выдал лукавства.
Он широко взмахнул палочкой, и браслет, мирно лежащий на рабочем столе, тут же поднялся в воздух, зависнув в дюймах пяти над твёрдой поверхностью и начав слегка подсвечиваться желтоватой мерцающей пеленой. Сосредоточив всё своё внимание на артефакте, Сириус быстрым, но чётким шепотом проговорил слова заклятий и из его палочки вылетело несколько лучей, впитавшись в металл украшения. Сделав ещё несколько пассов концентратором, безмолвно повторяя при этом губами давно заученные латинские слова, Блэк выдохнул и протянул ладонь к браслету, но едва кончики его пальцев коснулись тёмного металла с выжженной длинной и мелкой надписью рун, обод сильно нагрелся, шипя и обжигая своим жаром кожу. Гриффиндорец отдёрнул руку и довольно улыбнулся, поворачиваясь к Снейпу.
– Теперь он только твой.
– Что? – переспросил видимо не до конца проснувшийся Северус, наблюдавший за представлением.
– Никто, кроме тебя, не сможет его использовать, – снисходительно пояснил Сириус и приглашающе махнул рукой, – Вперёд, испробуй.
Слизеринец, все ещё не веря, что Блэк успел доделать артефакт, поднялся со стула, с трудом подавив болезненный стон, что рвался наружу от неприятного ощущения затёкших мышц, и подошёл к рабочему столу, над которым и завис браслет. Осторожно прикоснувшись к изделию, он не почувствовал ничего, кроме приятной прохлады. Мелкий узор на украшении слегка задерживал скользящие по металлическому ободку пальцы, тщательно ощупывающие артефакт на какие-либо дефекты.
– Помнится, я обещал испытать его на тебе.
– Увы, – развёл руками гриф, по-прежнему улыбаясь, – теперь только ты без вреда можешь использовать изделие.
– Ты сделал это специально? – сощурился Снейп, пристально глядя на Блэка.
– Специально, – кивнул тот, растягивая улыбку шире, – Но не поэтому. Это своеобразная компенсация за то, что я уснул во время создания. И одновременно – благодарность за то, что ты меня не разбудил. Впервые за столько времени я выспался.
Северус в удивлении приподнял брови, умудрившись при этом не потерять и скептического выражения на лице. Всё-таки только гриффиндорец мог, поддавшись каким-то совестливым порывам, выполнить то, чего в договоре прописано не было. Вздохнув, Снейп медленно надел браслет на руку, понимая, что по-другому его работоспособность всё равно не выявить. В ту же секунду по предплечью растеклась тёплая мощная волна заклинания, перетекая на плечо и грудь, щекоча нервные окончания по всему телу вплоть до кончиков пяток. Северус дёрнулся, быстро настороженно взглянув на Блэка, и тот, увидев специфическое выражение на лице слизеринца, поспешил объяснить.
– Магия признаёт владельца, ничего смертельного. Чары выполняют последнюю привязку на ауру.
Снейп отвернулся, прислушиваясь к ощущениям. Не в силах откладывать самый лакомый кусочек на потом, он тихо прошептал короткое слово-активатор и начал растворяться посреди комнаты. Сириус тут же закатил глаза такой предсказуемости и наколдовал ему из стула ростовое зеркало, в которое скрытый Дезиллюминационными чарами парень и уткнулся, придирчиво рассматривая едва заметные, будто нарисованные карандашом на пергаменте, края своей фигуры. Отменив чары тем же словом, Северус чуть заметно приподнял уголки губ, не позволяя радостной улыбке целиком выползти на лицо. Блэк этого не увидел, сверяя какие-то бумажки между собой.
– Получилось даже лучше, чем я рассчитывал, но не забывай, что под этим заклинанием самому колдовать нельзя, иначе вся маскировка слетит, – предупредил он, откладывая пергаменты и поудобнее беря в руку палочку, – теперь испытаем Щитовые.
Слизеринец тоже встал в одну из боевых позиций, на всякий случай держа палочку в правой руке. Без предупреждения Сириус послал невербальный Ступефай, и заклинание синей вспышкой шмыгнуло между ними, разбившись прямо о небольшой по диаметру щит, выросший около левой руки Снейпа, вскинутой на уровень груди. Грани полигональной прозрачной защиты чуть заметно блеснули в солнечных бликах, но больше ничем не проявили своё присутствие.
– Чудно! – хлопнул в ладони гриффиндорец, спрятав оружие в специальный чехол на предплечье, – Сигнальные проверишь позже уже сам. Если будет сильно жечь, в следующий раз я подкорректирую этот параметр, а сейчас мне очень сильно пора, – он одним резким движением подхватил свою сумку, сложил в неё инструменты для создания артефактов, многочисленные записи и второй готовый медальон и вылетел из кабинета, успев только коротко попрощаться.
Северус не ответил на громкое «Чао!» Блэка, его взгляд был прикован к новоприобретённому артефакту, весело поблёскивающему на солнечном свету. На его руке красовалась надежда на то, что жизнь в Хоге хоть немного улучшится. С подобными возможностями будет просто заранее засекать Поттера и его шайку и тут же исчезать в соседнем коридоре, дабы не нарываться на ставшие в последнее время слишком жёсткими перепалки. Дело было не в том, что Снейп не мог ответить зарвавшемуся гриффиндорцу, проблему составляли последствия этих самых стычек.
Множество мелких ранений вроде неглубоких порезов и синяков от периодических столкновений с неожиданными болезненными чарами, поджидающими за углом, нередкая порча личных вещей от сумок с учебниками до единственно-приличной мантии. До прихода преподавателей очкастый идиот, очевидно вдохновившись примером Блэка, не гнушался использовать и Режущие, и Взрывающие, и Поджигающие. И причём отстреливался ими безо всякой стратегии – просто бил на поражение. Одни поттеровские заклинания Снейп может и блокировал бы без проблем, но рядом оказывался прилипала Петтигрю, подражающий стилю (а точнее отсутствию оного) друга, и нейтрализовать уже два источника бессистемно летящих заклинаний становилось сложновато. Из-за этого на радость гриффиндорской шайке атаки Северус иногда пропускал, отчего неизменно страдало либо тело, либо находящаяся на нём одежда.
Сжав ладонью нагревшийся от тепла его кожи артефакт, Снейп злорадно подумал, что теперь-то Поттер поломает свою пустую голову над тем, куда же каждый раз исчезает слизеринец.
***
Регулус назначение артефакта понял не совсем верно, но носить обещал, пребывая в восторге только от того факта, что ему досталось изделие, изготовленное лично руками брата. Нашёл Сириус его в библиотеке, не успев застать на обеде. Порадовавшись тому, что не пришлось ждать завтрашнего дня и мимолётно подумав о том, что и Регу надо бы сделать Переговорный пергамент, старший Блэк в своей манере попытался запутанно, но максимально коротко и экспрессивно пояснить назначение вещицы так, чтобы не дай Мерлин не упомянуть директора даже косвенно. Нет, скрывать эту информацию от семьи Сириус считал нецелесообразным, но и делиться ею в пределах замка тоже не решался (да-да, паранойя разыгралась на всю).
Пообещав подробнее рассказать на Рождественских каникулах, Сириус увидел ещё более расширившиеся от удивления глаза брата и, поняв смысл своих слов, со смешком подтвердил, мол, да, ты не ослышался, еду на каникулы вместе с тобой.
К этому решению гриффиндорец пришёл не сразу. Первая мысль навестить отчий дом была навеяна советом Рега покопаться в родовой библиотеке на предмет книг по Артефакторике. Но тогда Сириус счёл её недостаточно веской, чтобы упускать возможность вместе с друзьями полазать по всем секретным ходам, пока в замке будет минимум людей. Однако уже после происшествия в кабинете директора мифическая возможность встретиться с родственниками стала необходимостью. Легилименция опасна и непредсказуема, о подобной угрозе стоит знать всем Блэкам, а заодно им с Регулусом подучиться у родителей Окклюменции. Даже создав для ментальной защиты артефакт, Сириус понимал, что этого недостаточно. Надеяться на медальон как минимум непрактично, ведь самая простая возможность нейтрализовать все ментальные слои – физически повредить артефакт, сломать его, этим заставив прекратить проецировать дополнительную защиту. Им следовало уметь защищать мозги и самостоятельно, например, так, как делал это Снейп.
Признаться, Блэк так и не понял, каким же образом слизеринцу удалось обучиться Легилименции. Книги, в которых упоминались самые простые окклюменционные практики, встречались даже в общедоступном зале библиотеки, не говоря уже о Запретной секции, а вот об искусстве копаться в мозгах были лишь сухие строчки, повествующие, как это опасно и вообще «использовалось только сплошь чёрными магами». Сириус, уже разбирающийся в теме про цвет магии, на подобные фразы лишь усмехался, думая о том, что тогда и целителей из Мунго можно смело обзывать тёмными магами и толпами упекать в Азкабан, потому что они для лечения некоторых болезней используют и Легилименцию, и некоторые другие, совсем не светлые заклинания.
Как таковой принадлежности у заклинаний не было. Но имелась некоторая группа, имеющая несколько отличительных черт, за счёт которых их и прозвали «тёмными». Люмос или Левиоса, к примеру, почти не способны принести вред человеку, если только специально не задаться целью навредить с их помощью. Как своим воздействием, так и механикой творения колдовства они абсолютно безопасны даже для детей. Если первокурсник неверно скажет формулу заклинания или не так махнёт палочкой, ничего страшного не случится, максимум из ожидающих его потрясений – небольшой цветной фейерверк.
«Тёмные» же заклинания имели силу настолько разрушительную, что запросто могли навредить колдующему или тому, на что или кого они направлены. В этом случае ошибка в произношении, недостаточная концентрация или сомнения при использовании могли оказаться фатальными для волшебника. Такие чары были крайне сложны и привередливы, они имели более узкий спектр действия – например, большая часть ментальных, целительских и боевых заклинаний была «тёмной», как и разделы магии, как-либо связанные непосредственно с человеком, его телом или магией (допустим, магия крови или ритуалистика).
Опасность потери рассудка, получения необратимых физических повреждений в процессе или по итогу колдовства, большие энергетические затраты на него, возможность лучше и точнее воздействовать на что-либо или кого-либо, более тонкая и сложная работа с магией во всех её проявлениях – ритуалы, чары, зелья - и отличали тёмную магию от всей остальной, но в самом деле тёмной, в смысле плохой и отравляющей, она не была. Так уж вышло, что всё то, что к настоящему моменту с подачи Министерства считалось Тёмными искусствами, было не слишком уж лицеприятным с точки зрения общепринятой морали, а потому и ассоциировалось прочно с чём-то неправильным, мерзким и опасным.
Что сразу приходит в голову при упоминании тёмной магии? Конечно же, какие-нибудь особенно болезненные и отвратительные проклятия, разумеется, сами Непростительные, куда же без них, жуткие кровавые ритуалы с человеческими жертвоприношениями, запредельная боль, нескончаемые страдания, мучительная смерть и тому подобное. Но почему-то никак не воображается, например, заклинание разлома костей, которое используют колдомедики при неправильном их сращивании. Оно, между прочим, в неумелых руках могло насовсем разорвать нервные ткани в месте искусственного перелома и тогда с покалеченной конечностью (или пациентом в целом) можно было бы попрощаться.
Те же разрушающие чары вроде Редукто или Флиппендо тоже можно было бы назвать тёмными, но никто этого почему-то не делал. По-хорошему они очень даже относились к той самой группе, вот только в иерархической зависимости оной были бы самыми слабыми. Ими можно было навредить другому человеку, но не слишком критично, а случаев с фатальными последствиями использования их для самого творящего выявлено не было. Потому Министерство милосердно разрешило преподавать подобные чары в Хогвартсе, а аврорам – использовать на заданиях.
Лично Сириус, не без помощи Рега разобравшись во всём этом, признал существующую систему рабочей и вполне логичной. Не будь существующих запретов, многие неподготовленные студенты (и он в их числе) пробовали бы практиковать тёмную магию и очень скоро умирали бы в агонии из-за незнания или неопытности. Однако совсем запрещать её на территории страны Блэк считал нецелесообразным. Хотя бы потому, что из-за этого многие магические науки абсолютно не развиваются, застряв на одном месте уже которые десятки лет. А также Министерство добавляет себе кучу проблем, не допуская до запрещённого хотя бы опытных специалистов. На многие ситуации, требующие, к примеру, одного-двух ритуалов для разрешения, Отдел тайн вынужден тратить долгие месяцы, чтобы найти решение из того, что использовать можно.
И вот при таком раскладе факт владеющего (да что там, неплохо владеющего) Легилименцией Снейпа выглядел очень странно. Задумавшись над источниками осведомлённости однокурсника тёмной магии, Сириус смог выделить лишь две более-менее рабочих версии. Первая и пока что основная – семейные знания. То, чем прикрывал свои занятия Артефакторикой гриф, вполне могло быть применимо и к Снейпу. Иными словами, юноше и не нужно было выискивать где-то ценные и несколько запрещённые сведения, его всему обучали родители или более старшие родственники. Блэк не знал ничего о семье слизеринца, не помнил точно, есть ли фамилия Снейп в справочниках чистокровных, которые когда-то его заставляли заучивать дома, и потому справедливо считал эту версию самой вероятной.
Суть второй же сводилась к тому, что Северус, как и сам Сириус, нашёл где-то дополнительные источники. Это могло быть что-то наподобие той же мастерской, приятельства с кем-то из наследников влиятельных родов, которые учились на Слизерине, или, чем чёрт не шутит, чьего-то найденного наследства. Но эта версия вызывала в Блэке порядочную долю скептицизма. Ну слабо верилось ему в подобную удачливость слизеринца, несмотря на то, что каждое из предположений не было лишено смысла и логики.
Была ещё идея, что Снейп научился Легилименции самостоятельно, так сказать, методом тыка, но она быстро выветрилась из мыслей. Если бы так опасную науку парень и практиковал, угробился бы даже раньше, чем сумел бы провернуть хоть сколько-нибудь успешную атаку. А так как Северус расхаживает живее некуда – обучался Легилименции он по-другому и, учитывая скудные контакты с представителями своего факультета (не Регулус же его литературой любезно обеспечивает!) и полную неприкосновенность мастерской, а также отсутствие около оной каких-либо подозрительных субъектов, знания получал всё-таки из дома. Но стоило при случае проверить, к какому роду тот принадлежит, зачесавшаяся паранойя намекала, что не всё так уж и просто…
***
Быстро выбежав из библиотеки, Блэк поспешил найти друзей, чтобы провести остаток дня вместе с ними, веселясь на всю и занимаясь полнейшей ерундой. После выматывающего марафона по ускоренной разработке нужного ему изделия парню не терпелось наконец расслабиться, выбросив из головы сложнейшие формулы расчётов и вероятностей.
Однако знакомой компании не оказалось ни в гостиной, что по обыкновению тонула в шуме резвящихся детей, из-за довольно крепких морозов решивших выбрать для активных игр общую комнату Гриффиндора, ни в библиотеке, которую Сириус излазил вдоль и поперёк, ни в Большом зале, почти пустующем перед ужином. Вероятно, они ушли куда-то в подземелья или в не использующееся крыло Хогвартса, дабы продолжить исследовать замок на предмет чего-нибудь интересного, а Блэк попросту опоздал к моменту отправления. А искать сейчас прячущихся под мантией-невидимкой грифов в извилистых ходах Хога было так же сложно, как искать иголку в стогу сена.
Вздохнув, Сириус решил дождаться друзей в гостиной, занявшись пока домашней работой, которую несколько забросил, будучи увлечён артефактами. Но ни через час, ни через два они не появились. Блэк в раздражении отбросил готовое эссе для Слизнорта, которое нужно было написать только ко вторнику, и в тысячный раз посмотрел на закрытый портретом Большой Дамы проход. От скуки он уже начал прикидывать чертёж для новой своей идеи, с трудом борясь с наваливающейся на веки тяжестью.
Настало время ужина, и Сириус воспрянул духом оттого, что за столом расспросит друзей, куда можно было так надолго запропаститься, но сильно разочаровался, не обнаружив их и во время вечерней трапезы. По-прежнему утыкаясь в свою записную книжку, пролистывая время от времени исписанные вдоль и поперёк страницы, Блэк не забывал косить глазами на вход в Большой зал, но до конца приема пищи никто в помещение так и не ворвался.
После сытного ужина, который стал также первым приёмом пищи почти за сутки, Сириус уже не нашёл в себе сил сопротивляться сладкой дрёме, захватывающей сознание. Он недоумевал, отчего его так клонит в сон, ведь он только днём проснулся, но быстро понял – дело в сбитом ко всем чертям режиме. Блэк так и заснул бы на диване в гостиной, если бы не знакомый шестикурсник, слегка толкнувший его по плечу и дружески посоветовавший подниматься в спальню. Обычно упёртый и не слушающий никого Сириус на этот раз кивнул, в последний раз бросив взгляд на запертый проём. Нахмурившись, он собрал пергаменты, что лежали на столе около мягкой мебели и поспешно отправился спать.
Утром соседи, конечно, обнаружились, но вот внятно объяснить свое отсутствие отчего-то не могли. По дороге в Большой зал Ремус хмурился, то и дело глядя на чересчур веселого Джеймса слишком уж мрачно, Питер, когда Сириус задавал ему вопрос, беспомощно озирался на Поттера, который вместо него и отвечал.
– Говорю же, шатались по подземельям, Сири, – он тщательно смазывал свой тост клубничным джемом, – Ничего не нашли, к сожалению, но если б знали, что ты хотел присоединиться, то обязательно подождали бы.
Ремус на этих словах и вовсе отвернулся, отчего Блэк решил, что друг сегодня совсем не в духе или Джеймс окончательно достал его бессмысленными ночными вылазками в подземелья. Петтигрю отчаянно кивал, подтверждая каждое слово парня в очках. Сириус вздохнул и тоже принялся за завтрак, решив подумать над странным поведением друзей позже. Тяжёлое затянувшееся чувство в груди тревожило его, заставляя то и дело замирать над тарелкой с яичницей, но Блэк упорно игнорировал всякие непонятные ощущения.
Однако странности на этом не кончились: уже через два дня друзья вновь одновременно пропали из поля зрения – когда Сириус задержался в библиотеке, встретив Регулуса и проболтав с ним о закономерностях преобразований третьего круга. Вернувшись в гостиную и не обнаружив своей компании, он вначале только пожал плечами – ну мало ли, совпало так, все заняты своими делами. В голове как раз прокрутились фразы Поттера, желавшего вырваться на квиддичное поле для небольшого полёта на метле – друг очень тяжело переживал окончание тренировок факультетской команды, связанное с окончанием матчей в этом семестре и приближением каникул. Наверняка тот прихватил с собой и Питера, тоже любившего полетать. Ремус, вероятно, исполнял обязанности старосты или был в библиотеке, а Сириус его попросту не заметил…
Вначале он думал так, но, когда вновь через три часа в гостиной не появился ни один из внезапно исчезнувших друзей, подозрения опять острой иглой пронзили область в груди, близкую к сердцу. Неугомонная паранойя разошлась, рисуя в его голове картины одну обиднее другой, особенно после того, как ребята почти одновременно вернулись, но объяснили своё длительное отсутствие по-разному: кто-то наткнулся на Филча, пребывающего не в настроении, кто-то задержался в библиотеке, а кто-то попросту «не уследил за временем, увлёкшись полётами».
И Сириус поверил этим объяснениям, усилием воли затыкая своё «шестое чувство», потому что ну не могут же друзья и вправду что-то скрывать от него? Да и что бы такого они могли бы скрывать? Нет-нет, это всё просто его расплывчатые предположения, базирующиеся на излишней подозрительности, которая проявлялась особенно остро после частых контактов со Снейпом.
Эта точка зрения вскоре получила больше доказательств – друзья прекратили пропадать, все они практически всё свободное время находились вместе и вернулись к своим привычным будням, выхаживая по Хогвартсу неразлучной четвёркой. Чувство вины Сириуса в итоге относительно успокоилось – он был снова на своём месте и не ощущал себя мерзким предателем, выдумывающим очередные отговорки о том, где он провёл весь день. Конечно, где-то там ещё оставалось нечто неприятное от необходимости скрывать создание магического мотоцикла, но оно было столь мелким по сравнению с настоящими пропажами во время работы над медальонами, что почти и не тревожило Блэка – наделение байка волшебными чертами занимало уж точно меньше времени и почти не влияло на его нахождение в компании.
Общение с друзьями постепенно возвращалось в исходную точку: те всё реже вспоминали о «семейном поручении», радовались его присутствию рядом и активно восполняли пропущенные минуты вчетвером. Сириус был этим чрезвычайно доволен, так что с присущей ему лёгкостью забыл об инцидентах их одновременного подозрительного исчезновения. Как оказалось, зря.