Оглушительная тишина библиотеки была прервана опустившимися на стол листами, издавшими характерный еле слышимый шорох. Сириус отстранённо осмотрел выписанные твёрдой рукой МакГонагалл тексты заданий и поднял взгляд на пустующий читальный зал.
В руке у него всё ещё была зажата пластина с встроенными в неё анализирующими заклинаниями. С активации прошло больше десяти минут - парящая табличка успела рассеяться, а результаты проверки канули в небытие. Но Сириуса это не волновало.
Со Снейпом разберётся Эванс. Её деятельная натура не позволит мадам Помфри отделаться выдачей зелья и нравоучениями, это уж точно. Недосып – вещь страшная. Правда, Блэк долго его действия на себе не испытывал, он вообще горазд был заснуть в любой удобный момент на любой подвернувшейся поверхности. И если бы не Лили, нескоро бы додумался о столь банальном толковании северусовских симптомов.
Вот, оказывается, почему придурку так хреново было. Сириус и без пластины видел, что Снейп был бледнее обычного, делал усилие, чтобы говорить или слушать, совсем не контролировал мимику, часто тёр глаза и зависал, глядя куда-то в пространство. Ему ещё и слышалось что-то, не имеющее ничего общего с реальностью.
Что-то страшное. Блэк моментально разглядел в широко распахнувшихся глазах испуг. Он уже видел его тогда, в Хижине, видел слишком близко, и спутать ни с чем бы не смог.
Поэтому Сириус и вытащил недавно доработанную пластину, поэтому и вздумал подсунуть её Северусу. Даже не зная ещё о недосыпе, он мог точно сказать, что слышать посторонние пугающие звуки – ненормально.
Погружённый в мысли, Блэк неосознанно прокручивал простое металлическое кольцо на среднем пальце. Тонкие острые края царапали кожу, напоминая о необходимости надлежащей обработки изделия.
Сириус слишком долго возился с формулами и чертежами, сам варил все нужные зелья, тратить время ещё и на внешний вид артефакта было некогда. Но стоило позаботиться хотя бы об удобстве, понимал с неудовольствием гриффиндорец, спустя почти четыре недели так и не привыкший к новому украшению.
Он вообще колец не носил раньше, они постоянно отвлекали, мешали правильно и быстро выхватывать палочку. Сириус ещё когда тренировки ради создавал начинённые всевозможными мелкими полезными чарами кольца, понял, что ему удобнее носить артефакты в виде браслетов.
Точнее, было удобно, пока количество этих браслетов не стало приближаться к пятнадцати и, обвешавшись ими всеми, Сириус не стал походить на чокнутого. Дизайн украшений не сочетался между собой, потому что делались артефакты в разное время и для разных целей, а привычка надевать каждый день все, несмотря на замечания девчонок, притворно в ужасе кривившихся от такого «стиля», выглядела подозрительно. Особо впечатлительные даже верили, что Блэк каждый браслет получал от новой пассии и теперь носил, то ли желая показать свой успех среди женского пола, то ли «сохраняя в сердце каждую покорившую его девушку».
В итоге Сириус, чтобы не привлекать лишнего внимания, решил сделать кольцо. Потом, когда наберётся мастерства, он, конечно, сумеет все нужные функции уместить в одном-двух изделиях. Но сейчас – увы.
Простой металлический ободок с выгравированными на внутренней стороне рунными цепочками, а сколько от него было проблем! Начать стоит с того, что само заклинание Блэк выбрал довольно-таки сложное – как только на горизонте замаячил конец работы над Картой, он почуял угрозу собственным тайнам и довольно скоро отыскал в мастерской заклятие Ненаносимости.
Оно вообще-то было защитным и предназначалось для зданий и территорий, делая невозможным их нанесение на какую-либо карту. Использование столь мощных чар для живого объекта, животного или человека, предусматривалось, но считалось неразумным расточительством сил.
Карты с активной «слежкой» за волшебником существовали, тут они с ребятами ничего нового не придумали. Для тех же поисковых зелий карта была необходима, чтобы хотя бы приблизительно определить область и отслеживать её постоянство на случай аппарации цели. Но использовать против этого заклятие Ненаносимости – попусту потратить прорву энергии. Отыскать можно с помощью артефактов или ритуалов, защита лишь от одного из способов – с зельем – в целом ничего не даст.
А вот Сириусу это заклинание подходило почти идеально. Почти, потому что поддерживать его было тяжело и не сбиваться с настроя у грифа получалось недолго. И это при том, что он ничем посторонним не занимался, лишь сосредотачивался на нужных чарах и внимательно наблюдал, как исчезает его имя с Карты.
Стало очевидно, что нужен артефакт-стабилизатор наподобие браслета с Дезиллюминационными. И в процессе его разработки Блэк весь измучился, совсем забыв, как славно работать с кольцами – минимум рабочей поверхности, минимум рун, всё строится в основном на чарах и способах их закрепления, а в качестве накопителя можно использовать лишь само кольцо либо совсем небольшой драгоценный камень.
Время поджимало, Карта была практически закончена, а терять встречи со Снейпом Сириусу не хотелось, так что с полировкой изделия он почти не заморачивался – главное, что работало. И вот, теперь, зараза, царапалось.
Придётся терпеть до каникул – там он раздобудет драгоценные камни и сделает как надо. И треснувший в Хижине браслет починит заодно. Ввиду отсутствия нормальных накопителей Блэк вынужден был носить его старую версию – всего на семь минут действия заклинания – и это было ужасно неудобно! Этого не хватало даже, чтобы дойти от библиотеки до Больничного крыла!
Сириус ещё раз обвёл взглядом совершенно пустой читальный зал. Здесь он проводил большую часть времени, отвоёвывая у мадам Помфри каждый лишний час. Потому что в лазарете делать было совершенно нечего. Перечитывать учебники ему надоело уже на третий день, информацию для разработки новых артефактов брать было неоткуда, так как к нерадивому пациенту после единственной и неудачной попытки побега приставили домовика, который быстро сдал бы его походы в мастерскую. Поначалу Сириус развлекал себя разговорами с Люпином, но…
Ремус на все попытки развить беседу почти не реагировал, много спал и зарывался в книги тщательнее обычного.
Узнал о случившемся в Хижине он совсем некрасиво – от Поттера, принявшегося после чистосердечного признания Сириуса об иве вдруг как на духу выкладывать правду. Наверное, надеялся, что так ему быстрее забудут предшествующую отповеди попытку обмана. Блэк же, полагавший, что Поттер будет вставлять ему палки в колёса до последнего, настолько удивился, что и не подумал идиота остановить.
А когда подумал, было уже поздно: Джеймс, умудрившийся уместить правду в два коротких предложения, с широкой улыбкой принялся заверять застывшего от ужаса Люпина, что всё отлично, Сириус пострадал только по своей дурости, вздумав спасать Нюнчика, а последнему так вообще почти не досталось.
Пока Поттер раскрывал подробности о своей стычке со Снейпом накануне, о Долге, который оберегал теперь тайну друга, о Дамблдоре, который немедленно пришёл на помощь вместе с мадам Помфри, лицо Рема стремительно бледнело. Он опустил взгляд и судорожно сжал пальцами одеяло.
Сириус и сам растерялся, не зная, что ему делать: подойти с утешением и признать, что пострадал только потому что сам отвлёкся, или срочно поправлять рассказ Поттера, который в попытках изобразить произошедшее менее ужасным начал в некоторых местах привирать.
– Даже не переживай, Рем! – не переставал повторять он. – Снейпа, видишь, как быстро отпустили? Он больше морду кривил, когда Долг подтверждал, а сам и не поранился толком, змей проклятый. Будет ему уроком, нечего не в свои дела нос совать!
– Да, именно! – воинственно подтвердил Питер. – Он даже сам до Больничного крыла шёл и злобно коситься на нас успевал!
Акцент был поставлен неудачный – Люпин вскинулся и стал тщательно рассматривать Сириуса, который, в отличие от Снейпа сам до Больничного крыла не шёл. Поттер окинул осознавшего, что сморозил, Петтигрю свирепым взглядом и продолжил сглаживать углы:
– А Сириус сам идиот, подставился из-за этого ублюдка. Я ему говорил, что зря, ничего бы Снейпу не сделало…
– Долг Жизни, – отчего-то сиплым голосом вставил Ремус, сильнее комкая несчастное одеяло. Слова отчётливо отдавали злостью, острой, незнакомо-холодной, заставившей всех невольно вздрогнуть. – Долг Жизни, Джеймс, не образуется, когда волшебнику ничего не угрожает. Хватит этой чепухи.
Джей заткнулся мгновенно и надолго – вот так с ними Рем ещё никогда не говорил. А они ведь нарушили точно больше сотни школьных правил, бывали на отработках чуть ли не ежедневно и обеспечивали факультету стабильный отток баллов уже пятый год.
Сириус даже мог бы пожалеть сникшего, не знающего, куда деть глаза, Поттера, но ему было не до того – он внимательно следил за эмоциями Люпина, стараясь понять, знает тот о втором условии Долга или нет.
Сидящий рядом на табуретке Питер вздохнул, прерывая напряжённую тишину, и нервно застучал ногтем по металлическому каркасу кровати. Блэк не успел одёрнуть его – в комнату из своего кабинета прошла мадам Помфри, громко заявляя, что время для посещений подошло к концу.
Петтигрю первым подорвался с места, тревожно оглядываясь на Джеймса. Тот поморщился, но перечить мадам не осмелился. На Ремуса по пути к выходу он так и не посмотрел. А вот Сириусу достался колкий осуждающий взгляд.
Только через пару часов, уже после всех лечебных процедур и ранее упущенного Блэком обеда, Люпин тихо попросил рассказать всё ещё раз, от начала и до конца.
И он рассказал. Почти всё. Умолчал только о том, что Долг был насквозь фальшивым – вряд ли Люпин бы оценил, что его тайна держится на одном только обещании пострадавшего слизеринца. Совсем скрывать этого Сириус, конечно, не планировал, но думал сказать попозже, когда первый шок схлынет. И когда сам он сумеет объяснить друзьям, что со Снейпом уже давно не враждует и доверить секрет ему вполне можно.
Ещё пришлось изменить события в Хижине – локальный статичный щит браслета стал обычным усиленным Протего, их диалог со Снейпом и вообще любые реплики кроме «Беги!» исчезли, чтобы скрыть общение более близкое, чем полагает неприятелям, щит слизеринца в итоге сломался подобно сириусовскому, а возвращались они сразу, не задерживаясь в тоннеле.
Рем не перебивал, не переспрашивал. Молча выслушал, старательно рассматривая обложку одолженной медиковедьмой книги о целительных заклинаниях. А в конце осторожно спросил о ране. Тут Блэк тоже лгать и приукрашивать не стал: сказал как есть, и что заживать будет долго, и что отвлёкся на Снейпа, поэтому неосторожно подставился под когти.
Люпина не особо убедило. В ту ночь Сири не стал напирать, не стал подобно Поттеру горячо убеждать друга в чём-либо. Ему нужно было время подумать, и Блэк это время предоставил, полагая, что Ремус дойдёт до всего сам. Поймёт, что не виноват совсем, так просто совпали обстоятельства – Поттеру приспичило сказануть такое именно в тот день, а Северусу вздумалось именно тем вечером пойти и сказанное проверять.
Но Ремус не дошёл и не понял. Наоборот, он всё сильнее и сильнее проваливался в уныние, замыкался в ненависти к себе, искренне считая виноватым лишь себя одного. Ведь если бы не он – ничего бы не произошло. Не возьми его Дамблдор в школу – и ничего бы не было.
Люпин ходил к директору с просьбой усилить охрану Гремучей ивы. И Дамблдор, поохав взволнованно, согласился поставить на ход в Хижине дополнительные сигнальные чары. Видя, что ситуация только ухудшается, Сириус несколько раз пытался говорить со старостой, донести простую, в общем-то, истину. И спокойно беседовать пробовал, раскладывая случившееся на составляющие, и спорить умудрялся, эмоционально высказывая своё мнение. Тщетно.
Как на зло, ранение заживало до безобразия медленно. А из-за того, что большинство зелий не работало, на кожу были наложены швы. И с Блэком обращались теперь, как с хрустальной вазой – не трогать, не переносить, только любоваться. Ему были противопоказаны нагрузки на повреждённую руку и резкие движения ею же, поэтому в среде суматошных студентов, где получить случайный тычок или врезаться в кого-нибудь особо шустрого – плёвое дело, ему появляться запрещалось. И Сириус томился в лазарете, встречая Люпина только в библиотеке и иногда, если мадам отпускала – в Большом зале.
Гораздо чаще с Ремусом общались Поттер и Петтигрю. Но достучаться до него они так и не смогли. Вполне возможно, что недостаточно старались, поскольку в успех изначально не верили. Джеймс же ещё и упрекал Блэка при любом удобном случае – ведь это он предложил рассказать всё честно. Сири поначалу огрызался. Верил, что друг сумеет принять правду, пусть и не сразу. Но постепенно и сам начинал сомневаться в своём решении. Начало июня уже – а Ремус как ходил со страдальческим взглядом, так и ходит.
Блэк нервно постучал пальцами по столу. Сегодня, правда, друг извинился перед Снейпом. Может, это его и волновало всё это время? Может, он думал, что Сириус не винит его только потому, что они друзья? И другой пострадавший – Северус – будет проклинать его на все лады и шарахаться от «тёмной твари»?
Пальцы автоматически сжались в кулак. Снейп согласился с ним. Согласился с тем, что Ремус не виноват, согласился молчать. Он будет демонстрировать действие Долга и не скажет Люпину ничего лишнего. Да и к тому же, за милю видно, что старосту изнутри сжирает вина. Заявить ему в лицо, что он мерзкая тёмная тварь, которая не заслуживает не то что обучаться в школе, а в принципе существовать – это даже для Северуса слишком жестоко.
По крайней мере, в это очень хотелось верить. Сириус механически мотнул головой, отгоняя мрачные мысли, подхватил врученные Эванс пергаменты и направился к выходу из библиотеки.
Мадам Помфри очень просила явиться на осмотр до ужина и обещала, если всё будет более-менее хорошо, вскоре выписать Блэка из Больничного крыла.
Гриффиндорец, уже почти целый месяц вынужденный обходиться без компании друзей в шаговой доступности, ежедневных нудных уроков, полюбившейся мастерской и регулярных встреч со Снейпом, возвращения к привычному ритму жизни очень ждал.
***
Окончание его «заключения» ознаменовалось шумной вечеринкой в гостиной, организованной, конечно же, с подачи Поттера. Причём, Сириус подозревал, что тому лишь хотелось от души повеселиться, откосив от выполнения домашних эссе и подготовки к занятиям – на «вернувшегося» друга Джеймс реагировал не особо радостно, наедине старался не оставаться, смотрел время от времени с явным неодобрением и не уставал пререкаться на тему того, кто же всё-таки прав.
Впрочем, сам Блэк тоже не спешил делать вид, что всё прекрасно: он не забыл ни глупого опрометчивого поступка, могущего отнять жизнь одного студента и сломать её другому, ни готовности безо всяких угрызений совести «солгать во благо» лучшему другу.
Ремус все извинения Поттера принял почти сразу. Чего, по мнению Сириуса, делать не стоило. Нет, извинялся Джей вполне искренне и то, что содеянное было ошибкой, признал ещё когда спорил в Больничном крыле. Но только потому что додумался наконец, чем раскрытие тайны могло грозить непосредственно Ремусу.
То есть, Поттер по-прежнему не воспринимал всерьёз степень угрозы, которую единолично Снейпу обеспечил, не верил, несмотря на Долг, что слизеринец действительно мог умереть. Его волновал только Люпин. И, поскольку всё относительно благополучно завершилось и растрепать тайну из-за того же Долга Северус не мог, Джеймс ни о чём не жалел. И это было видно.
Сириус никак не мог отделаться от мысли, что, отправь Поттер Снейпа не к Люпину, а к какому-нибудь другому незнакомому оборотню, то на все обвинения пожимал бы плечами и не заикнулся даже о собственной «ошибке». Это бесило. Более того – ужасало. Допускать, что лучший друг способен без капли жалости спровадить кого бы то ни было навстречу смерти…
И поэтому Блэк, в отличие от Люпина, не собирался о случившемся просто так забывать. К тому же, Ремус после своего порыва принести извинения Снейпу всё время ходил задумчивый и хмурый. Но при этом не был расстроен, не горевал, а скорее… сердился. И всё чаще недовольно прерывал Джеймса, когда тот снова начинал распинаться о премерзких слизеринцах и их поступках. После почти месяца болезненной апатии ко всему и всем вокруг – невиданный прогресс.
До начала СОВ оставалась неделя – самое прекрасное время для того, чтобы начать готовиться к экзаменам. Перечитывать обрывки конспектов с выражением священного ужаса на лице, срочно мчаться перерывать библиотеку и записи друзей в поисках частей, утерянных за играми в «Крестики-нолики», и галлонами пить Умиротворяющий бальзам.
Сириус всех прелестей подготовки был лишён – он начал штудировать учебники и дополнительную литературу почти сразу после выписки из Больничного крыла Ремуса. Это было скучно, просто адски скучно, но отлично разгружало мозги после активной работы над какой-нибудь особо запутанной схемы для артефакта. Потому что в свойствах растений и картах звёздного неба не было вычислений по собственноручно выведенным формулам и очередной нестыковки полей разных по значениям векторов.
Тем не менее, после возвращения к нормальной жизни от друзей Сириус не отставал и вместе с ними уделял порядочную долю свободного времени пособиям и справочникам. Даже работу над теми схемами приостановил, заразившись от нервничающих однокурсников неосязаемым, но одновременно давящим и немного щекотливым волнением и желанием получить высшие баллы по каждому из предметов.
Каждый считал своим долгом спросить, как же он после такого огромного перерыва будет сдавать экзамены. Девчонки даже предлагали свои конспекты бедному несчастному Сириусу, которого так растерзали ветки Ивы, что он аж на целый месяц слёг и перо держать нормально не мог.
Это, разумеется, была подлая ложь – пользоваться пером наложенные швы никак не мешали, и этому факту больше всех радовались преподаватели, завалив Блэка бесконечными эссе. Хотя практику он сдавал тоже, поначалу даже левой рукой, для подстраховки: два раза в неделю приходил к преподавателям и демонстрировал требуемые к освоению чары и трансфигурационные превращения.
Зелья только не варил – мадам Помфри была против нарезки ингредиентов, которую здоровой рукой Сириус выполнять не мог. Но Слизнорт не расстроился, он Блэка уже давно нахваливал за успехи на уроках, так что смешно всплеснул руками, воскликнул: «Уверен, вы отлично справитесь с практической частью экзамена, юноша!» и теорию давал потом не просто на зубрёжку, а с какой-нибудь заковыристой задачкой, для решения которой Сириусу дважды приходилось косвенными вопросами вызнавать ответ у Снейпа.
– Я точно не сдам Маггловедение, ребята, – убитым тоном оповестил он, оторвавшись от лежащих на журнальном столе справочников и расслабленно откинувшись на спинку дивана.
– Ты преувеличиваешь, – раздалось абсолютно уверенно со стороны кресла. Ремус даже не перевёл на него взгляда, невозмутимо продолжая изучать том по Чарам.
– И говоришь это уже в седьмой раз! – резковато высказался Поттер, у которого расчётное местонахождение Марса никак не желало сходиться с заявленным в учебнике. – Хватит изводить себя, Сири. Можно подумать, тебе так сильно нужен будет хороший результат СОВ по какому-то Маггловедению! Или ты передумал насчёт карьеры в Министерстве?
Сириус не ответил на ехидный вопрос, покосившись на хихикнувшего Петтигрю и поджав губы. Хороший результат был ему нужен. Пусть и не для трудоустройства, но хотя бы для собственной гордости. Блэк основательно занялся артефактами, подумывал тщательно изучить маггловские технологии и не хотел, чтобы его когда-нибудь попрекнули «Удовлетворительно» по Маггловедению.
В голове цитировались ироничные замечания матушки, с самого начала заявившей, что этот предмет и кната ломаного не стоит. Сириус, конечно же, назло ей его и выбрал – в конце второго курса этот предмет ему был интересен не больше Прорицаний. Зато теперь СОВ по нему провалить он просто не имел права!
От родителей, к слову, за три дня до начала экзаменов пришло письмо. Они достаточно благодушно спрашивали о его делах и напоминали о необходимости выбрать, как же он желает провести свои каникулы.
Просидев ночь над несчастным листом дорогого пергамента, Сириус определил-таки для себя самое главное и освободил от семейных дел почти весь август. Что-что, а благотворительные визиты, запланированные на те дни, его точно не интересовали. Пришлось пожертвовать посещением Бруклинской магической академии, но это было самое меньшее из зол.
Регулус, с которым они после обсуждали сделанный выбор, лишь хмурился, сожалея, что не может так же отказаться от посещения нудных мероприятий. И этого не мог изменить даже Сириус. Матушка осторожничала и делала ему послабления, потому что уже опытным путём определила, что тактика принуждения даёт совершенно обратный результат.
Брату же, что всю сознательную жизнь демонстрировал идеальное послушание, вдруг противиться решениям Вальбурги нехарактерно, а теперь даже немного опасно. Ведь тогда она сразу вычислит, что во время общения сыновей больше старший влияет на младшего, а не наоборот. И один Мерлин знает, что в таком случае придёт леди Блэк в голову. Матушка запросто могла в «воспитательных целях» отправить их в какую-нибудь северную страну к самой дальней родне на всё лето. Чтобы набрались ума и думать забыли о своих подростковых бунтах.
– Каждый предмет важен, Джеймс, – неодобрительно посмотрел в сторону Поттера Ремус, отвлёкшись на мгновение от книги.
– Конечно, Рем, – покладисто кивнул тот. – Просто пошутил.
– Да, Рем, не переживай, – подхватил Сириус. – Это всего лишь безобидная шутка. Не то что обычно, правда?
Намёк был чересчур толстым, но такие Джеймса раздражали больше всего. И в этот раз реакция последовала незамедлительно:
– Когда ты уже… Нет, ну сколько можно, а? – воскликнул Поттер, швыряя карту звёздного неба на стол. – До конца жизни мне это припоминать будешь? Да понял я, понял, что херню сделал полную! Этого больше не повторится! Мне что теперь, каждое утро это говорить?
О да, Сириус сполна отыгрывался за все упрёки. За каждое «И зачем мы тебя послушали?», «Ремусу было бы лучше не знать» и «Смотри, что ты с ним сделал!». Поттер без устали твердил весь месяц, что из-за сириусовского эгоизма Люпин ходит подавленный и едва реагирует на раздражители. Теперь, пока Джеймс не перестанет раздражённо отмахиваться с коротким: «Да что бы ему сделалось!» и не признает, что по его вине мог, действительно мог погибнуть человек, Блэк прекращать не собирался.
– Толку говорить, если ты в это не веришь, – фыркнул он.
– Да что ты…!
– Сириус, – строго посмотрел на него Ремус. – К чему ты опять начинаешь?
Ему, разумеется, неприятно было касаться этой темы, и Сириус вовсе не идиот, при Люпине такими намёками в сторону Поттера не бросался. Сейчас просто не удержался, уж больно жалко выглядел тот со своим «просто пошутил».
Джеймс ведь потому и осуждал так яростно решение Блэка – Ремус поначалу с ним вообще не разговаривал. И это, скорее всего, было связано не с обидой конкретно на него, Люпину в принципе было очень тяжело осознать и принять случившееся, наверняка хотелось побыть одному, поразмышлять, он ни с кем нормально не разговаривал в первые дни. Но Поттер, конечно, воспринял всё на свой счёт и мгновенно обозлился на Сириуса.
И думал, вероятно, что до конца Рем так его и не простил. Оттого изо всех сил старался вести себя прилично, розыгрышей не устраивал и добросовестно готовился к экзаменам. А на любое короткое замечание друга немедленно сдавал назад и успокаивался, вот как сейчас. До того это было неправдоподобно и наигранно, что глаза у Блэка во время таких сцен закатывались сами собой.
А ещё Поттер в своём упрямом желании отрицать вероятность гибели Снейпа начинал развивать уж очень опасные для Сириусова секрета размышления. Во время очередной перепалки он усомнился в существовании Долга, ляпнув что-то вроде: «Какое к чёрту «особое ощущение», тебе просто чувство опасности в голову ударило!». Благо, Блэк не растерялся и с особенно издевательской ухмылкой спросил, отчего же сам Дамблдор не сумел различить вид сложной магической связи и «чувство опасности». Директора Джеймс уважал, в его словах никогда не сомневался, потому и не смог никак возразить и был вынужден на время отступить.
Но идею наверняка не оставил. Так что стоило ждать момента, когда он примет мысль о том, что великий волшебник тоже способен ошибаться, и помчится убеждать его, что никакого Долга не было. Блэку оставалось только надеяться, что они со Снейпом не просчитались – Дамблдору существование Долга как минимум будет полезно и Джея он разубедит сам.
– Извини, – вздохнул Сириус, понимая, что сорвался и сделал глупость – при Люпине упоминать случившееся лишний раз не стоило, – сам не знаю, чего это я вдруг. Нервы, наверное.
Староста кивнул, слегка поморщившись. Очевидно, в нервы не поверил.
– Сири, уже готов к послезавтрашним чарам? – с нарочито бодрой интонацией попытался сменить тему Питер. Он-то как раз готовился как положено – весь обложился справочниками, уже который день зубрил словесные формулы и жесты палочкой, в панике подскакивал всякий раз, когда не мог вспомнить какую-нибудь деталь, и мчался к учебникам в поисках.
– Вполне, – отмахнулся Блэк, в уме отмечая необходимость один на один обсудить поведение Поттера с Люпином. Они уже говорили о нём, но давно, ещё в Больничном крыле. И тогда Рем гласа разума не слышал, зациклившись на собственной вине. Следовало снова завести этот разговор, судя по всему, друг успел что-то переосмыслить. – Завтра повторю что-нибудь, что не так часто используется.
Экзамены начинались в четверг, десятого числа. Как обычно, по утрам студенты писали письменную тестовую часть, а послеобеденные часы отводились под практику. Расписание совсем не радовало – проклятую Историю магии назначили мало того, что в один день с Маггловедением, так ещё и аж на следующей неделе, почти в самом конце! А он так надеялся выкинуть из головы никому не нужный ворох дат и определений как можно скорее!
Смешно, но именно эти два предмета Блэк считал для себя самыми сложными. Всё из-за полного отсутствия практики и просто невообразимых размеров необходимой к запоминанию теории, которая Сириусу ну никак не давалась. События и даты неизбежно забывались или путались, он плохо ориентировался в исторических периодах, мог запросто перепутать названия войн или их участников. Помочь тут была способна только тупая зубрёжка. Это подтвердил даже Ремус, два вечера подряд пытавшийся объяснить ему разницу между восстаниями гоблинов, но так в этом деле и не преуспевший.
По факту, в любых других дисциплинах теории было ненамного меньше, но она не была такой… такой бесполезной. Что на Трансфигурации, что на Зельях, что на Гербологии – незнание или непонимание теории означало сложности с практикой. Хотя, конечно, хватало и этих вот: кто открыл, когда, сколько времени использовалось, почему перестали…
Это особенно бесило на Рунах – с практикой Сириус справлялся лучше всех не только на своём курсе, его сравнивали с некоторыми старшекурсниками отнюдь не в пользу последних, но вот вопросы про историю дисциплины… Или даже про устаревшие рунные алфавиты, некоторые из которых надо бы, кстати, повторить. Они же не используются в цепочках уже лет пятьсот, и Блэк искренне не понимал, зачем учить их наизусть.
– Алиса, да как ты можешь! Это же..! – выдернул грифа из мыслей полный возмущения возглас, прервавшийся на полуслове.
Спохватившаяся Эванс напряжённо оглядела гостиную и уже намного тише продолжила говорить что-то своей темноволосой подруге, утягивая ту к ближайшему свободному дивану.
Видимо, девушки только вернулись из библиотеки – Лили прижимала к груди пару ветхих книжек, в запале спора не обращая на свою ношу внимания. Её спутница, Алиса МакЛайрд, учившаяся на шестом курсе, устроила свою сумку рядом с собой и смотрела на распаляющуюся старосту с малопонятным снисхождением и усталостью.
Сириус с интересом наблюдал, как она одним жестом прервала поток аргументов, положила руку Эванс на плечо и сказала что-то со вздохом, проникновенно заглядывая в упрямые зелёные глаза. Лили сказанное, судя по мгновенно насупившемуся лицу, не понравилось.
Поджав губы и проводив поднявшуюся с дивана подругу цепким взглядом, гриффиндорка уставилась на свои колени, явно о чём-то раздумывая.
Блэк, посчитав, что всё интересное уже кончилось, отвернулся, отмечая тут же, что пялился на Эванс он не один – за объектом своей симпатии наблюдал и Поттер, бестолково вертящий листы конспектов в руках, наверное, чтобы в нужный момент создать видимость бурной деятельности. Хотя вряд ли это бы понадобилось. Поскольку Джеймс в последнее время вёл себя прямо-таки образцово-прилежно, Лили о его существовании почти не вспоминала. Здоровалась каждое утро, могла перекинуться парой фраз, но внимания обращала не больше, чем на любого другого студента Гриффиндора.
Раздавшиеся поблизости громкие выкрики компании четверокурсников заставили Сириуса повернуться в сторону Эванс вновь. Та не заставила себя ждать – вздрогнула, будто очнувшись от дрёмы, и недовольно рявкнула в сторону нарушителей порядка:
– На пару тонов тише, Мэйсон! Не вспомните, как ставить Заглушающие – лишитесь десятка баллов!
В ответ раздалось неразборчивое бурчание, но звук разговора на повышенных тонах стих практически сразу – с Эванс проще и быстрее было не спорить.
Сириус не успел понять, когда Лили стала смотреть чётко на него, с знакомой загоревшейся решимостью в глазах. Он вопросительно вскинул бровь, но вместо какого-нибудь поясняющего знака девушка поднялась со своего места, оставив сумку с книгами, и направилась прямо к нему.
Шестое чувство шептало Блэку, что это не к добру.
Краем глаза удалось заметить, как справа резко уткнулся в пергаменты Поттер. Только до него Лили и правда дела не было.
– Блэк! – окликнула девушка, когда Сириус тоже попытался обратить внимание на справочник на своих коленях и сделать вид, что ничего важнее правил дорожного движения для него не существует. – Идём, нам нужно срочно серьёзно поговорить!
На их компанию обернулись находящиеся ближе всего группки студентов – тон у Эванс был привычно-командный, громкий. Сидящий напротив Сириуса Петтигрю моментально округлил в шоке глаза и с испугом перевёл взгляд в сторону Джеймса.
– Если это насчёт Гербологии, то я не виноват, герань цапнула Марлин сама! – сориентировался Блэк, натянуто улыбнувшись. Он примерно понял, что случилось и о чём хочет поговорить с ним Лили, но вот остальные обязательно всё поймут неправильно. Ничему Эванс жизнь не учит – неужели снова хочется слушать нелестные сплетни о себе и доказывать через раз, что безответственный раздолбай Сириус Блэк ей нисколечко не нравится?
Староста скрестила на груди руки и сощурилась. Попытка Сириуса взглядом предупредить, что именно этот момент для беседы более чем неподходящий, провалилась, Эванс хмыкнула:
– Об этом расскажешь тоже. Идём.
Развернулась, махнув гривой рыжих волос, и пошла на выход из гостиной. Нисколько не сомневаясь, что за ней последуют. Блэк не удержал лицо и наверняка скривился. Но, опасаясь, что разозлённая девушка ляпнет чего-нибудь ещё, поднялся со своего места и зашагал вслед.
Возмущение, плещущееся в потемневших глазах Поттера, обещало пару провокационных вопросов по возвращению. И за это он Эванс спасибо точно не скажет.
– Сириус, ты ведь знаешь, с кем общается Сев? – сразу начала она, едва они отошли от портрета Полной дамы на пару поворотов.
Блэк только зло выдохнул, достал палочку и установил Заглушающие.
– Не делай такое лицо, это очень серьёзно! – шагнула к нему Лили, эмоционально взмахивая руками. – Неужели тебя это не волнует? Северус связался с отвратительными людьми! Эти… эти высокомерные мерзавцы творят ужасные вещи и его подговаривают тоже! Он, оказывается, по уши уже погряз во всех их интригах, а мы и не заметили!
– С чего ты взяла? – перебил Сириус. Он оказался прав – гриффиндорке снова не жилось спокойно, пока Снейп общался с неугодными ей слизеринцами. Она несколько раз обсуждала их личности с подругами (при этом не всегда была озабочена защитой от подслушивания) и пару раз точно говорила об этом с Блэком. Но совсем не в таком агрессивном тоне.
– А ты не видишь? – с искренним, кажется, удивлением, спросила девушка. – Он всюду за ними таскается, даже в библиотеке только в их компании сидит! Я видела – сидит, слушает, что Эйвери говорит, и ухмыляется! Совсем как… как... как негодяй какой-то! Это на него совершенно не похоже!
Сириус с трудом сдержал смешок. Описанное поведение было на Снейпа, наоборот, очень даже похоже. Он честно постарался вспомнить, когда в последний раз видел его в компании чистокровных снобов. Вроде, позавчера они пересеклись у входа в Большой зал. Но Северус был всецело поглощён книгой в своих руках и плёлся за слизеринцами совершенно молча. Если бы Мальсибер не хлопнул парня по плечу, хохотнув, и не начал приглушённо вещать о чём-то, Блэк и вовсе подумал, что они встретились случайно по дороге на ужин.
– А ещё, – Лили понизила тон, явно приготовившись выдать свой главный козырь, – сестра нашей Бетти учится на Слизерине, на втором курсе. И она сказала ей, что Северус вместе с Эйвери, Мальсибером, Розье и остальными придурками почти ежедневно собираются в гостиной, обвешиваются чарами против подслушивания и долго что-то обсуждают. Думаю, ты и сам понимаешь, что могут обсуждать отпрыски сплошь тёмных семей.
Высказавшись, Эванс горделиво выпрямилась и глянула на Сириуса с явно различимым превосходством, мол, что ты на это скажешь.
Блэку нестерпимо хотелось съязвить: «Очень хорошо понимаю, хочешь, расскажу, что я обычно обсуждаю с друзьями?», но он сдержался. Информация была интересной, ни о каких таких встречах «только для своих» Регулус ему не рассказывал. Либо сам не был просвещён и в них не участвовал, либо скрывал, опасаясь реакции.
Быстро прикинув, Сири с неудовольствием признал, что оба варианта вполне реальны. Особенно второй. Он знал, что доверие не способно возникнуть из ниоткуда, да ещё и после того, как на протяжении нескольких лет брата в школе напрочь игнорировал, делами его не интересовался. Рег вполне мог всё ещё бояться его резкой реакции, помня о том, как Сириус высказывался о «напыщенных чистокровных снобах».
Но с тем же успехом организаторы этого «кружка по интересам» могли счесть Регулуса ещё слишком мелким для всяких тайных обществ или, тоже вариант, не горели желанием в принципе так близко связываться с Блэками. Потому что Блэки были, по мнению большей части магического сообщества, не просто тёмными, а прямо-таки наитемнейшими. Если уж Эйвери действительно вздумал устроить обсуждение тёмной магии в узком кругу, то приглашать туда Блэка и позориться перед ним своими скудными знаниями пыточных заклятий ему явно будет не с руки.
Так подумать, у Эйвери ведь не слишком-то влиятельная семья, пусть и заработавшая себе репутацию тёмной. Отец с усмешкой называл их «жалкими подражателями», но с главой семьи – Натаном Эйвери, на мероприятиях общался, показывая благосклонность, которой те хвастались всем и вся. Сириус, честно сказать, не понимал, зачем он это делает. Но подозревал, что какая-то выгода в этом точно есть.
Эван Розье и вовсе был им с Регулусом родственником. И даже не слишком дальним – его отец приходился братом Друэлле Розье, вышедшей замуж за Сигнуса Блэка, их дядюшку. Однако матушка ещё до рождения Сириуса с Друэллой серьёзно поссорилась, отношения охладели, так и не успев укрепиться, да и сама тётушка с остальными Розье общаться не рвалась. Но те тоже прослыли тёмными, это безусловно.
А вот Мальсибер вообще не ясно, как прибился к компании. Его семья не числилась в «Священных двадцати восьми», о ней в принципе мало кто слышал. Чистокровная, конечно, но о десятках поколений за спиной речи явно не шло. Сириус знал только, что отец его работал в Министерстве на каком- то высоком посту. И всё равно, такого человека кичащиеся длиной родословной придурки в свой круг общения бы не приняли. Вероятно, Мальсибер сумел чем-то отличиться.
– Ты преувеличиваешь, – высказался Сириус осторожно, решив Снейпу немного помочь. – Совместный поход в библиотеку и посиделки в гостиной вовсе не преступление, может они вместе к экзаменам готовятся, причём тут интриги?
Наверное, что-то похожее сказала Лили та Алиса не более десяти минут назад, потому что старосту моментально перемкнуло – она почти зашипела, в ярости сжав кулаки:
– Просто готовятся к экзаменам? Исключено! Они самые настоящие мерзавцы, точно замышляли что-нибудь подлое! Или обсуждали всякие мерзости! Ты слышал, что случилось с Мэри на прошлой неделе? Она ведь совершенно ничего им не сделала! А эти… Эйвери с Мальсибером издевались над ней, довели до истерики, она отказывалась выходить из Больничного крыла четыре дня! А их дружки только стояли и ржали, наслаждаясь происходящим! И потом хихикали на каждом углу, в нашу сторону косились! Сириус, как же тебе не… – Лили прерывисто вдохнула, не находя слов.
– Но ведь Мэри…
– А твой брат? – зелёные глаза победно блеснули – нашёлся гораздо более весомый аргумент. – Он ведь тоже с этими пересекается, я точно знаю, мне Мишель сказала! Неужели тебе всё равно на это? Неужели тебя устраивает, что он вращается в такой, – она поморщилась, но какого-нибудь неприятного эпитета не добавила, – компании?
– Не устраивает, – признал Блэк, но не дал старосте довольно заулыбаться: – Но у Рега своя голова на плечах имеется, мы уже давно всё обсудили, и я обещал пока не вмешиваться.
– А потом поздно будет! – запальчиво возразила Эванс. – Северус тоже говорил мне, что всё в порядке, что не стоит беспокоиться! И что теперь? Не ровен час, сам пойдёт кого-то вроде Мэри «поучать»!
Гриф едва удержался от какого-нибудь особо неприличного матерного оборота. Это было уже совершеннейшим бредом. Лили ведь знала Снейпа намного дольше, сама говорила – они ещё с детства дружили. Неужели она не в курсе, какие издевательства каждое лето терпел Северус? Нет, не может быть. Скрывать такое не получилось бы, уж точно не ребёнку. Но почему же…
Сириусу было очевидно, что слизеринец не станет совершать того же, что и его отец, в целях «проучить». Просто потому что сам знает, каково это. Почему это игнорировала Лили?
– Эванс! – зло и серьёзно обратился к ней Блэк. – Ты с катушек уже слетаешь, что ли? На нервной почве, перед экзаменами. Тебя послушать, так и компашку Эйвери стоит в Азкабан на пару лет отправить, и у Снейпа палочку изъять, чтобы, не дай Мерлин, не сколдовал Редукто посреди коридора!
– Было бы замечательно! – огрызнулась девушка.
– Мозги ты включи, вот это было бы замечательно, – в тон ей отозвался гриф. – Про историю с Мэри уже каждая собака знает. Знает, что твоя Мэри тоже не ангелочком была. Высказалась насчёт итогов квиддичных соревнований, молодец: Мальсибер, оказывается, бладжера в упор не видит, а Эйвери пусть спасибо скажет, что хотя бы из-за папочкиных денег его в команду взяли. Я б скорее удивился, если бы слизни на такое глаза закрыли.
– Что ты…
– МакДональд позволила себе лишнего, Эванс. Не знаю, как у магглов, но у нас за прямое серьёзное оскорбление всё ещё можно получить Ступефай в лицо. Те, кого дома выдрессировали предки, конечно, предпочтут дуэль, но в общем…
– То есть ты считаешь, что они поступили правильно? – в голосе старосты слышалось неприкрытое презрение.
Сириус поморщился. Понимать его не хотели.
– Ты вообще себя слышишь? Поверь мне, ублюдка Эйвери я терпеть не могу и каждый день готов Мерлина благодарить, что не попал вместе с ним и его дружками в Слизерин!
– Тогда почему…
– Потому что смысл в его действиях есть, как бы ты ни хотела это игнорировать. МакДональд нарвалась, хотя прекрасно знала, что ей за её слова может грозить дуэль. Эйвери мудак, конечно, решил выяснять отношения так… – Блэк замолк на мгновение, подбирая более-менее приличный синоним, – так грязно. Вероятно, посчитал ниже своего достоинства вызывать на дуэль полукровку, да ещё и девчонку…
– Дуэль? Что за бред! – перебила Эванс. – Мы что, в прошлом столетии? Почему нельзя просто подойти и поговорить? Почему обязательно вести себя как…
– Потому что это не маггловский мир, Эванс! – разозлился окончательно Сириус. – Потому что здесь всё устроено не так, как ты привыкла! И вместо того, чтобы теперь громко возмущаться и обзывать слизеринцев последними мразями, которые издеваются над людьми по велению левой пятки, стоило ещё на первом курсе прочитать дуэльный кодекс и вовремя заткнуть подругу!
Слышала бы его сейчас матушка – обязательно прослезилась бы. Как же, сын не только поучает нерадивую магглокровку, но и на ненавистные традиции ссылается, косвенно защищая слизеринцев, выходцев древних чистокровных родов.
Осознание этого факта вызвало в мозгу у Блэка секундный сбой. Боясь распознать в себе того же чистокровного сноба, каких сам провожал презрительным взглядом, он мысленно повторил сказанное снова и снова, но никакой ошибки не находил.
Оскорбление почти неизбежно вело к дуэли. Образцовый пример традиции – права защитить честь – свою, близкого человека или семьи в целом. Законов на этот случай у Министерства не было. Потому что Министерство появилось как раз во время процветания дуэлей, зарекомендовавших себя как отличный способ решения межличностных конфликтов. В то время и в случае чего-нибудь серьёзного – убийства, например, или ограбления – не всегда обращались в ненадёжное ещё Министерство. Решали всё своими силами, и наказание определяли тоже согласно своим личным представлениям о мести и справедливости.
Но общество изменилось, маги создали себе законы и власть, исполнительные и судебные её структуры. Стало гораздо удобнее звать авроров, чем самому гоняться за убийцей или грабителем. К тому же, не все относились к древним родам, не все были способны за себя постоять и в должной мере ответить.
Официально смертельные дуэли запретили. Потому что убийство на дуэли ничем не хуже любого другого убийства, и за него придётся отвечать в суде. Даже если убитый был согласен с условиями поединка. Даже если его близкие не имели претензий к исходу дуэли. Закон есть закон. Убил – понесёшь наказание.
Сириус знал, что избежать заточения в Азкабан возможно, причём довольно просто – взять с каждого участника дуэли письменное заверение о том, что он допускает свою возможную смерть и наказывает никого в ней не винить и расследования не проводить. Для самих решивших подраться магов – бесполезная бумажка, потому что само принятие вызова на дуэль и так предполагало, что никаких претензий нет и быть не может, но для Министерства – реальный документ, который будет считаться последней волей убитого и не даст арестовать «убийцу».
Но, надо сказать, даже зная о подобной уловке, никто не рвался сводить счёты с неприятелями. Взрослые маги очень дорожили своей жизнью, адекватно оценивали силы, как собственные, так и возможных соперников и старались смертельных дуэлей избегать. Что же до дуэлей несмертельных… Не всё во взрослой жизни можно было ими решить, даже если по силе оппоненты явно уступают – это Сириусу во время рождественских каникул особенно старался втолковать отец. Не придумали ещё такого закона – кто победил в дуэли, тот победил на выборах или владеет теперь частью производств.
И тем не менее, выросшие в чтящих традиции магических семьях студенты Хога, да некоторые недавние выпускники, дуэли устраивали чуть ли не ежедневно по любому подходящему поводу. Грандиозные и совсем простенькие, быстрые и длящиеся по несколько часов, правильные, в строгом соответствии с кодексом, и вольные, без секундантов или с иными ограничениями.
Дуэлей Сириус видел очень много, даже между всегда мирными и спокойными пуффендуйцами. Это было привычно, погружало на мгновения в далёкое прошлое, давало почувствовать себя тем самым великим лордом, в силе которого посмели сомневаться.
Даже некоторые магглорождённые, проникнувшись искусством дуэли, всякую стычку стремились решить именно ею. В тайне, конечно же, потому что в школе устраивать дуэли без присмотра преподавателя было запрещено, а в Дуэльный клуб Флитвик принимал только самых способных.
Такие же, как Эванс, которая с пренебрежением называла всё это «дикостью» и «пережитками прошлого» и упрямо старалась заставить всех вокруг действовать так, как действовали бы магглы, встречались редко. И ещё реже они сохраняли свой запал на старших курсах, не смирившись с тем, что маггловский мир и магический разделились слишком давно, чтобы иметь много общего.
– Не ожидала от тебя, Блэк, – высоким от злости голосом процедила девушка, смотря ему прямо в глаза. Потемневшая зелень радужек напоминала разогретые солнцем осколки бутылочного стекла.
Сири показательно громко фыркнул, скрестив на груди руки.
– Аналогично, Эванс, – отбрил он. – Ты цепляешься к Эйвери только потому, что с ним общается Снейп и тебя это не устраивает. Но ведь Эйвери не единственный подонок в этой школе. Когтевранцу с третьего курса свои же устроили травлю. У нас на седьмом учится эта стерва Фосетт, которая ведёт себя, как королева, и всех вокруг полным дерьмом считает. Но ты без умолку талдычишь, разумеется, об Эйвери. Как-то это лицемерно, не находишь?
– Не делай вид, будто знаешь обо всех моих разговорах! – повысила голос Лили. – И нечего попрекать меня подобным. Я не обязана печься о каждом в этой школе. Может, меня и назначили старостой, но только пятого курса Гриффиндора. А Эйвери связался с моим другом! За которого я, между прочим, переживаю, если это слово тебе о чём-то говорит!
– Этот самый друг тебе уже раз десять повторил, чтобы ты, такая умная, в его дела не лезла! – легко парировал Сириус. – Пусть не прямо в лоб, но намёков давал достаточно. Но ты всё равно прёшь, как громамонт, ещё и считаешь, что вокруг все идиоты, одна лишь ты права. Знаешь, почему никто больше не хочет бежать с тобой разбираться с компашкой Эйвери и вызволять оттуда бедного Снейпа? Потому что ему не пять лет, Эванс, и он в состоянии сам разобраться, с кем ему общаться и как. А все остальные прекрасно знают, что такое личное дело каждого, в том числе и я. Неужели, если Дамблдор свяжется с торговцами из Лютного, ты тоже побежишь вправлять ему мозги и в приказном порядке запрещать общаться с ними?
– Уверена, Северусу будет очень лестно, что ты сравнил его с Дамблдором, – едко заметила староста. – Но это не одно и то же. Директору уже почти сотня лет, он мудр и проницателен, наверняка повидал в жизни самых разных людей и с первого взгляда способен определить, кто есть кто. А Севу всего шестнадцать, он жил… – Лили запнулась, явно вовремя сообразив, что и кому выбалтывает. – В совсем маленьком городе и не очень хорошем районе. С тамошними хулиганами связываться не хотел, только со мной и сестрой моей общался. И эти чистокровки несчастные… Ты ведь сам помнишь – они его все игнорировали раньше! Нос воротили, мерзавцы двуличные, а тут вдруг в дружбу играть вздумали!
– То есть, ты думаешь, что обделённый друзьями Снейп радостно кинулся к подманившим его однокурсникам и не в состоянии определить, что ему дурят голову?
– Не вижу в этом ничего смешного! – рявкнула девушка, поскольку Сириус не смог сдержать ухмылки и был близок к тому, чтобы расхохотаться. – Эти придурки жуть как любят свои драгоценные интриги, вполне могут и Северуса в какой-нибудь использовать!
– Ему будет очень лестно, Эванс, что ты сравнила его с флоббер-червём, ползущим туда, где положили еду, – весело вернул шпильку Блэк, опираясь спиной о стену. Фантазия вовсю заработала, выдавая образы червяков со снейповским лицом, так что злиться совсем расхотелось.
– Знаю, для тебя всё шуточки, но…
– Если говорить серьёзно, – нагло перебил её гриф, – Снейп не идиот, Лили. Это я тебе говорю как человек, который лично наблюдал, с какой лёгкостью он вскрывал наши ловушки и до обидного быстро рушил планы, почти сразу догадываясь, что будет в конце. Соображалка у него работает, и работает отлично. Излишней доверчивостью он тоже не страдает. Никто на Слизерине не страдает, если уж на то пошло, иначе очень быстро стали бы в ногах у великих и благородных валяться. Устроено там всё так – выживает хитрейший. И я уверен, скорее Снейп придуркам мозги наизнанку выкрутит, чем наоборот. Может, пока ты жалеешь бедного оступившегося Северуса, он сам умело пользуется расположением аж двух наследников старых родов?
– Чтобы узнавать больше обожаемых тёмных чар? Вот спасибо, польза так польза, ничего не скажешь. И вообще, Сев не стал бы сам связываться с этими ублюдками, Блэк, ты ничего о нём не знаешь.
Сириус закатил глаза и мысленно плюнул на попытки упростить Снейпу жизнь. Против упрямства Лили даже Авада не пробилась бы, куда там его словам. Оттолкнувшись от стены, Блэк взмахнул палочкой, убирая глушащие звук чары.
– Похоже, это ты о нём ничего не знаешь, Эванс, – не удержавшись, уколол и бросил напоследок: – Впрочем, думай как хочешь. Я всё уже сказал.
Не успел пройти и десяток футов, как сзади послышались торопливые шаги и почти у самого уха раздалось вновь разозлённое шипение:
– Сказал, очень хорошо сказал, Блэк! Теперь я на все сто уверена, что в Гриффиндор ты попал по ошибке!
В груди будто разорвался короткий электрический разряд. Первый порыв – схватить идиотку за мелькнувшие перед глазами рыжие патлы, но те слишком быстро унеслись вперёд, а Сириус одёрнул себя – поднимать руку на девчонку даже хуже, чем отвратительно, ниже падать будет просто некуда.
Сумела-таки за собой оставить последнее слово, чертовка, удалилась с гордо поднятой головой, наверняка чувствуя себя победительницей. Теперь только добежит до гостиной – примется своим подружкам пересказывать, какой Блэк плохой.
Да плевать!
Сириус зажмурился, успокаиваясь. Лили с размаху ударила по больному, неизвестно, осознанно или нет. Блэк давно уже невольно задумывался: а подходит ли он своему факультету? Есть ли в нём те самые храбрость и благородство? Возможно ли, что он принимает желаемое за действительное, а сам – трус и эгоист похуже Эйвери?
В гостиную Блэк вернулся минут через десять. Эванс шушукалась с девчонками в дальнем углу и на него даже не взглянула. А вот Джеймс порадовал – с пониманием кивнул, хлопнул по плечу ободряюще и не стал ничего спрашивать.
«Не безнадёжный случай», – с воодушевлением подумал Сириус и погрузился в справочник по Маггловедению.
***
Экзамены начались удивительно цивилизованно и спокойно – никто не паниковал и не срывался в истерику. Хотя, возможно, это заслуга относительной лёгкости первого экзамена – начнись всё с Трансфигурации, кто-нибудь бы точно не выдержал. Сириус, как и говорил Питеру, перед тестовой частью повторил только некоторые узконаправленные заклинания, так что в своих знаниях был вполне уверен.
На вопросы он ответил быстро – пришлось свободные двадцать пять минут тщательно проверять написанное, следя за логичностью мысли и добавляя пропущенные знаки препинания. Как только Блэк вышел из Большого Зала, переделанного в огромный класс, появившиеся следом друзья начали бурно обсуждать прошедший экзамен.
Питер, бледнея и заикаясь, сбивчиво рассказывал, что поспешил и напутал формулу Манящих чар, а понял это лишь после сдачи пергамента. Ремус выглядел задумчивым, вслух рассуждая о верности собственных ответов и уточняя сомнительные моменты у ребят. Поттер внимательно слушал его монолог, одними губами повторяя слово за словом и радостно восклицая: «Так и написал!» время от времени. Сириус ограничился коротким замечанием о том, что особых сложностей не испытал и в подавляющем большинстве ответов уверен. Друзья взглянули на него уважительно и принялись советоваться с двойным усердием.
Спор насчёт Проявляющих чар, разгоревшийся между Люпином и Блэком, продолжился уже на обеде, где многие студенты в последние мгновения пытались повторить что-то к ожидающей их практической части. Сириуса отчего-то тоже настигло нервное напряжение, но он старался никак этого не показать, занимая руки едой и сосредотачиваясь на её вкусе. Страх сделать ошибку нарастал пропорционально уменьшению оставшегося до начала практики времени.
Когда их всех завели в комнату около Большого зала и наказали ждать своей очереди, гриффиндорец почувствовал, как потеют от ужаса ладони. Кому сказать смешно – он, один из лучших учеников на Чарах, сейчас боялся провалить экзамен!
Эта мысль немного отрезвила Сириуса, чья фамилия оказалась почти в начале списка. Спустя десять минут после ухода первых студентов сопровождающий вернулся к ним в комнату и из его уст слишком громко прозвучало:
– Баронс, Лиза! Бирли, Майкл! Блэк, Сириус!
Сириус подпрыгнул, криво улыбнулся друзьям, шепчущим ему какую-то поддерживающую чушь, и зашагал вслед за строгим долговязым волшебником.
Страх весь, в общем-то, испарился, стоило экзаменатору представиться. Крошечная мадам Марчбэнкс оказалась добродушной строгой леди, после первого же продемонстрированного Блэком заклинания рассмеявшейся и пожурившей его за невербальное произношение. Сири, на автомате беззвучно подхвативший чарами левитации горшок, смутился и улыбнулся, но послушно проговорил формулу вслух.
Как ему казалось, он полностью оправдал свою репутацию и оценки – ни единой серьёзной ошибки Сириус не допустил, выполнив идеально даже сложные Веселящие чары, заставившие принимающую экзамен старушку некоторое время прохихикать.
Поттер весь ужин переживал о том, что ему не удалось заставить чернильницу изменить цвет на ярко-зелёный, вместо него она окрасилась в бледно-жёлтый. Шутка Блэка об острой аллергии на требуемый цвет немного подняла другу настроение, но совсем не расстраиваться у него всё равно не получалось. Ремус так и не нашёл у себя в работе никаких ошибок, а паникующий Питер перечислял их одну за другой, искренне считая, что даже зашёл в аудиторию и уселся на стуле он совершенно неправильно.
Впрочем, о результате первого экзамена пришлось вскоре забыть – на следующий день предстояло сдавать Гербологию. За тщательным повторением материала прошёл весь оставшийся вечер и большая часть утра, но зато Сириус сомневался только в пяти вопросах на тестовой части, и всего лишь на один ответа не знал совсем. Не растерявшись, он попытался угадать свойства растения, сорванного в первой четверти лунного цикла, и, опираясь на произведённые прямо на экзамене нумерологические расчёты, сумел составить более-менее связный ответ.
Практика затруднений не вызвала. Как ни странно, помогли занятия по Зельеварению, на которых Снейп не ленился и подробно рассказывал, что будет с недоумком-Блэком, если тот неверно сорвёт соцветие лаванды, и насколько сильный слабительный эффект даст простейшее противоядие от обычных ядов с такими цветочками.
Суббота с воскресеньем пролетели в мгновение и ничем особо не запомнились – Сириус активно готовился к Нумерологии в понедельник и к Рунам во вторник, запасшись зельем для стимуляции памяти. Оно было слабеньким – позволяло чуть дольше и чётче помнить то, что слышал, читал или видел. Потом, правда несколько часов ныло от боли в затылке, но это почти никого не останавливало. Зелье продавали в гостиной старшекурсники за несколько сиклей, за что не единожды получали выговор от старост. Но Сириус не покупал. Он несказанно гордился тем, что не самое лёгкое зелье сварил сам.
Задачки на экзамене Блэку показались слишком простыми – его собственные расчёты для артефактов были на порядок, а то и два сложнее. Термины тоже подобрали какие-то совсем элементарные, Сириус все их знал ещё полгода назад, когда начал воспринимать Нумерологию всерьёз и использовать её в работе. Даже Поттер с облегчением заявил, что зря так беспокоился. Затруднения на экзамене возникли только у Питера: он не очень хорошо помнил все значения простых чисел.
А вот Руны были уже интереснее, по крайней мере, Сири очень позабавили вопросы, где очевидный на первый взгляд ответ был неправильным. Не встречай он приведённые в примерах цепочки почти ежедневно, вполне мог бы не заметить подвоха. Слава Мерлину, его намётанный взгляд сразу отыскал ловко спрятанные ошибки.
На среду была назначена сдача ЗОТИ, и тут невербалка не порицалась, даже наоборот, шла в плюс. Поэтому повторять верное произношение всех заклинаний Сириус не стал, сосредоточившись на живности разных категорий опасности. Казалось, что её развелось слишком уж много и особенности всех запомнить попросту невозможно. А ещё ведь целый раздел проклятий, справляться с которыми тоже нужно уметь.
С утра вдруг зарядил дождь, крупные капли барабанили по стёклам и действовали на нервы помятым после недолгого сна студентам, старавшимся сосредоточиться и повторить что-то ещё. Блэку пришлось вместо лишнего получаса подготовки успокаивать Марлин – девушка разнервничалась и едва не впала в истерику. К заверениям в том, что всё она знает и всё обязательно сдаст, подключились почти все, кто был в гостиной. Но вот Умиротворяющего бальзама под рукой ни у кого не оказалось, и низкий блондинистый парнишка из младших курсов бегал в Больничное крыло, выпрашивать у мадам Помфри один.
В Большом зале было душно. Когда все расселись по местам, дождь уже почти кончился, а сквозь прорехи в облаках иногда пробивались обжигающие лучики летнего солнца. Сириус с тоской смотрел на приоткрытые витражные окна, но редкие порывы ещё пахнущего грозой ветерка не могли полностью избавить от ощущения нахождения в тягучем киселе. Громкое «Начинайте!» профессора Флитвика отрезвило, заставило выкинуть из головы ненужные мысли и сосредоточиться на плавно спланировавшем на парту билете.
Скрип перьев отвлекал, сбивал с нужных мыслей. Очень хотелось достать палочку и огородить себя мощным куполом Заглушающих. Оторвавшись от двадцать шестого вопроса про боггартов, Сириус пытался ухватить ускользнувшую мысль, недовольно хмурясь и механически пробегаясь взглядом по окружению.
Первой внимание привлекла тёмно-рыжая шевелюра Эванс: девушка сосредоточенно закусывала губу, выписывая ответ на очередной вопрос. После на глаза попалась растрёпанная макушка Джея – он сидел впереди и, судя по движениям головы, знаками общался с Петтигрю, который опасливо косился на профессора, отвечая.
Флитвик же неспешным шагом прогуливался у ближайших к выходу парт и смотрел совсем другую сторону, туда, где сидел Эйвери – его широкая фигура уж очень выделялась среди остальных. Мгновенно достроив ассоциативную связь, Блэк начал намеренно искать в зале Снейпа.
Тот нашёлся в середине второго ряда. Склонился над пергаментом так сильно, что сальные тёмные волосы полностью закрыли вид на его лицо, а кончик пера дёргался из стороны в сторону так быстро, будто Северус не на вопросы экзамена отвечал, а трудился над докладом длиной в четыре фута.
Сириус едва слышно усмехнулся и вернулся к своей работе, напоследок отметив задумчивый вид Люпина, который сидел буквально в паре парт от него. Вероятно, попался сложный вопрос и над ответом следовало хорошенько подумать. Самому Блэку особо сложных тем не встретилось, так что, когда профессор громко объявил: «Ещё пять минут!», двигаясь между рядов и особенно пристально следя за прилежностью студентов, гриф уже заканчивал проверку написанного.
Отложив пергамент и расслабленно откинувшись на стуле так, чтобы он стоял только на двух ножках, Сириус поймал вопросительный взгляд Джея и показал большой палец, широко улыбнувшись. Тот отзеркалил его улыбку и взглянул на Рема, внимательно проверяющего свои записи и не заметившего, что, волнуясь, слегка прикусил кончик пера.
– Отложите перья! – проскрипел Флитвик. – Это и к вам относится, Стеббинс! Пожалуйста, оставайтесь на местах, пока я не соберу ваши работы! Акцио!
Около сотни пергаментов взмыли в воздух и налетели на профессора, сбив его с ног. Студенты засмеялись, поднимаясь со своих мест и собирая черновики в сумки. Сердобольные девушки взволнованно интересовались самочувствием Флитвика, а сидящие на передних партах парни помогли ему подняться.
– Благодарю вас... благодарю, – пропыхтел Флитвик. – Очень хорошо, теперь все свободны!
Сириус, всё ещё посмеиваясь, остановился в дверях, ожидая приближения друзей. Как только не сладивший с чернильницей Питер присоединился к ним, Джеймс решительно ступил в сторону выхода, взмахом руки призывая остальных идти следом.
– Тебе понравился десятый вопрос, Лунатик? – спросил с ухмылкой Блэк, когда они вывернули в вестибюль.
– А как же, – весело отозвался Люпин. – «Назовите пять признаков, по которым можно узнать оборотня». Прекрасный вопрос.
Сириус против воли захихикал и вытащил из сумки свой билет, надеясь найти в нём ещё что-нибудь забавное. Джеймс с Ремом продолжали развивать шутку, но гриф их уже не слушал – задумался над тридцать первым вопросом снова. Точно ли верно указал все способы нейтрализации дромарогов? Вдруг забыл какой-нибудь особо трудный?
– Сириус! – отвлёк от мыслей знакомый голос. Сквозь толпу к нему решительно продвигался Регулус, с сумкой на плече и чернильным пятнышком на подбородке.
Друзья обернулись на оклик вместе с ним. И если Рем не выдал никакой особой реакции – бегло осмотрел приближающегося Рега и вновь уткнулся в свой билет, то Джеймс, неведомо откуда вытащивший дёргающий крылышками снитч, знакомо недовольно прищурился.
– Экзамен по Рунам? – спросил Сири, стоило Регулусу встать рядом.
Тот, не удостоив его друзей и взглядом, улыбнулся довольно и ответил:
– Да, только закончился. Было слишком просто, как по мне. Использовали только первый атт и совсем немного – второй. Связки совсем элементарные, мы на прошлой неделе разбирали сложнее.
– Да что ты, а Барти что сказал? – хитро протянул Сириус, небрежно откидывая с лица выбившуюся из причёски прядь.
– Мы пойдём, Сири, – резко вставил Поттер, привлекая внимание. – Догонишь нас потом, ладно?
Дождавшись кивка, Джеймс решительно потянул за локоть растерянно оглядывающего их Ремуса. Вскоре узнаваемая растрёпанная макушка исчезла из виду.
– Барти сказал ещё хуже, – хмыкнул Регулус, отходя к стене, чтобы не мешать студентам проходить к выходу, – что экзамен не стоил потраченного времени.
– Он однажды перепутал значения «эхваз» и «эйхваз», а ты умудрился изобрести цепочку, которая способна питать сама себя, – напомнил Сириус с ехидной улыбкой.
– До тебя нам в любом случае далеко – не каждый гений только спустя два дня работы поймёт, что англосаксонский алфавит переписал со справочника вверх ногами.
Гриффиндорец, не удержавшись, рассмеялся. Случай был и вправду забавным. А уж сколько новых ругательств узнал брат, наблюдавший за осознавшим свою ошибку Сириусом.
– Как ЗОТИ? – живо спросил тоже не сдержавший улыбки слизеринец.
– В целом отлично. Если не сделаю ошибки на практической части, то смогу смело рассчитывать на «Превосходно». Хотя нет, погоди, – спохватился Сири, вспоминая про зажатый в пальцах билет и тут же демонстрируя его Регу. – Вот, тридцать первый, не могу вспомнить, всё ли записал.
Брат внимательно прочёл вопрос и покачал головой.
– Пока не проходили, не знаю. Пойдешь в библиотеку проверять или ещё у кого спросишь?
– Пожалуй, надёжней будет найти справочник. У меня есть в спальне, но до башни идти намного дольше. Составишь компанию?
– Почему нет, – Рег пожал плечами, удобнее перехватывая сумку на плече и сдвигаясь с места. – Я всё равно хотел зайти после ужина – завтра Гербология, а я недавно видел у Феркла хорошую книгу, с рисунками к каждому растению. Он сказал, взял в библиотеке, вот и я тоже хочу взять.
– Сравнить с учебником?
– В том числе. Кстати, ты слышал, Гринграсс позавчера…
Путь до обители знаний был информативным по части гуляющих по замку сплетен и слухов, но совсем недолгим. И справочник Сириусу выдали быстро. В библиотеке сидело от силы человек десять. Остальные после экзамена предпочли выйти на улицу, где о прошедшем дожде напоминали только лужицы на траве да прибитая к камням дорожная пыль.
Возвращал справочник по магическим животным мистеру Адамсону Сириус с облегчением – он всё расписал правильно и в количестве способов не ошибся. Регулус пожелал ему удачи на практике и занялся поисками своей книги, а Блэк поспешил к озеру. И разговор, и поход в библиотеку заняли от силы минут двадцать, но Джеймс обязательно будет ворчать, что надолго застрял.
С наслаждением вдыхая пропахший дождём землистый воздух, Сириус торопливо сбежал по тропинке к озеру. Ему хотелось поскорее устроиться на влажной траве и узнать, как на вопросы экзамена ответили друзья. Несмотря на грядущую после обеда практику, настроение было замечательным.
И даже пронёсшаяся мимо него девчонка, едва не сбившая с ног, не помешала радоваться жизни. Но радовался он до тех пор, пока не разглядел в стремительно удаляющейся студентке Лили Эванс, чьи легко узнаваемые волосы алым пламенем следовали за хозяйкой.
– Лили, стой! – крикнул ошарашенный Сириус, но староста не обратила на него внимания, уже скрывшись в замке.
Блэка немедленно поглотило желание догнать её и выяснить, что случилось – пусть они и поругались недавно, Сириус не перестал считать Лили своей подругой и готов был встать на её защиту.
Сделать шаг в сторону школы помешал наигранно-весёлый вопрос, донёсшийся издали голосом Джеймса:
– Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса подштанники?
В мыслях оглушительно щёлкнули вставшие на место детали – теперь ясно, кто довёл девушку. Сириус мазнул взглядом по распахнутой парадной двери, резко развернулся и помчался к озеру, понадеявшись на то, что Лили успокоят её подруги.
Тон и содержание услышанной фразы не предвещали ничего хорошего: там, на поляне, разворачивалось действие явно похуже не сдержавшей слёз Эванс.