Огонёк Люмоса почти недвижимо застыл над обшарпанным рабочим столом, освещая лежащие на нём пергаменты, раскрытые на нужных страницах книги и сломанное перо, оставленное в чернильнице. От неравномерности подаваемой на поддержание заклинания энергии свет колебался, острые тени предметов двигались и иногда дрожали, но единственный присутствующий в комнате человек мало обращал на это внимание.
Привычным жестом откинув назад волосы, недостаточно длинные для того, чтобы стянуть их лентой, юноша выпрямился и потянулся, разминая затёкшую спину. Взгляд его невольно метнулся к окну, открывающему вид на чёрно-мутную в настоящее время суток воду озера, под которым и находилась его спальня. Именно в этот момент мимо решила проплыть одна из представительниц русалочьего народа, так что слизеринец невольно вздрогнул, успев уловить быстрое движение длинного рыбьего хвоста.
Северус зажмурился, пытаясь уменьшить ощущение сухости в глазах, и вновь перевёл взгляд на лежащие перед ним листы. Он рассчитывал лучшие пропорции для модификации зелья от прыщей. Вообще-то, заниматься таким, попусту растрачивая время и умения, ему претило, но заказ был сделан когтевранкой два дня назад и обжалованию не подлежал. В средствах юноша всё ещё нуждался, а учитывая, сколько уходило ингредиентов на эксперименты, можно сказать, что нуждался остро.
Время наверняка перевалило за два часа ночи, но Снейп и не думал ложиться, упрямо доводя состав до теоретически верного вида. Знаки в формулах начали расплываться ещё час назад, но на обещанные за заказ деньги он уж очень рассчитывал, потому завершить его следовало как можно быстрее.
Через пару минут глаза снова защипало от сухости, Северус зажмурился, поморгал немного и осмотрелся. Соседний широкий стол был уставлен самыми разными склянками, колбами и пробирками, грани которых красиво блестели в неровном свете Люмоса. Где-то за ними угадывались очертания специального лабораторного оборудования – пара делительных воронок, установка для перегонки веществ с прямым холодильником Либиха, треснутый кристаллизатор, недособранный аппарат Киппа, куча мерных цилиндров разного размера и целый набор стеклянных и фарфоровых палочек.
Ещё некоторые приборы и ёмкости хранились на полках над столом и в ящиках под ним, но всего нужного для полноценной работы у Снейпа всё равно не было. Он старался обходиться имеющимся, но иногда всё же приходилось выпрашивать у Слизнорта доступ в лабораторию. Это слизеринец ужасно не любил, и делал только в крайних случаях: невыносимо тошно было смотреть, как, раздумывая, профессор придирчиво оглядывает его прежде, чем выдать разрешение. Будто это не Северус всегда использовал свои ингредиенты, добросовестно очищал после себя рабочее место и бережно обращался с оборудованием.
А всё почему? Потому что он не состоял в «Клубе Слизней»! У всех его участников в числе прочих привилегий имелась возможность пользоваться школьной лабораторией когда угодно и сколько угодно. Северус, не вошедший в число «избранных», частенько уговаривал Лили попробовать сварить какое сложное зелье, упомянутое в медицинских справочниках – от запущенного псориаза, от режущих желудочных болей, от последствий черепно-мозговой травмы…
Подруга всегда любила осваивать что-то сверх школьной программы, а лечебные зелья были исключительно полезными, так что отказа Снейп ещё ни разу не получал и нагло пользовался лабораторией в обход Слизнорта, проходя по пропуску Эванс в качестве помощника. Конечно же, вместо одного состава они готовили по четыре-пять – слизеринец предлагал Лили испробовать ещё и придуманные им рецепты, прибегая к непробиваемому и логичному аргументу. Называется, «Раз уж мы всё равно здесь…».
Тщательно сканирующий взором многочисленные пузырьки Северус улыбнулся. Стоило снова выискать для Лили лечебный состав посложнее – вот так обходить правила и оставлять Слизнорта в дураках Снейпу очень нравилось. Сразу и не так обидно становилось, что в дурацкий «Клуб» ему дорога закрыта.
На заставленном столе нужного не оказалось. В надежде юноша обернулся к шкафу с собственноручно приготовленными про запас зельями, но и там Укрепляющего раствора, имеющего характерный бирюзовый оттенок, не нашлось.
Впрочем, он и так помнил, что употребил последнюю порцию состава этим вечером, но почему-то думал, что этого хватит до утра. А утром планировалось отправить сову с заказом в аптеку и получить нужную для приготовления зелья кровь саламандры, которой сейчас не хватало.
Вообще, состав был немного ядовитым и принимать его часто не рекомендовалось. Но Северус никаких особо сильных негативных эффектов не замечал, поэтому предупреждение составителей справочников игнорировал. Тем более, в сложившейся ситуации Укрепляющий раствор был чуть ли не единственным, что ему помогало.
На Снейпа свалилось очень много заказов. Это не было неожиданностью, так проходил каждый май: студенты начинали основательно готовиться к экзаменам, понимали, что стоять по нескольку часов над котлами им совсем некогда, и находили тех, кто согласен был делать это вместо них, за относительно недорогую плату.
Ведь в Хогсмид часто не набегаешься, да и не всё там продаётся. Бывают составы сложные, специализированные, массово они не делаются. Нужно лично приходить в аптеку и делать заказ, или отправлять сову аптекарю с точными указаниями. Но зачем эти лишние действия, когда можно тот же заказ поручить студенту, которого каждый день видишь в Большом зале?
А совсем простые зелья, на которые аптеки обычно задирают цену, наживаясь на лени волшебников? Такое сварить – полчаса максимум, но многим проще обратиться к имеющим хорошие оценки по Зельям старшекурсникам, которые не прочь подзаработать.
Они и возьмут меньше, потому что лицензии на изготовление и продажу зелий не имеют. Но они, в отличие от того же аптекаря, и реальной ответственности перед законом не несут. Если кто-то получит некачественное зелье, отравится и пойдёт жаловаться, то добьётся только смешков и непонимающих взглядов.
Это Северус разузнал сразу, как только начал заниматься зельями на продажу. Было бы неприятно загреметь в Азкабан из-за какой-нибудь нелепой ошибки в помешиваниях.
Совершенно другой вопрос возникал, если некачественным зельем тебя напоили намеренно, с умыслом, так сказать, и нанесли ощутимый вред здоровью. Тогда жаловаться можно хоть директору, хоть министру – оба оторвут задницы с насиженных мест и начнут шевелиться, чтобы о таком вопиющем случае не прознали газеты. Ну, а раз ты сам пошёл за составом, сам за него заплатил, сам выпил, не проверив качество, так кто же кроме тебя виноват?
Северусу негативные отзывы о своих зельях не приходилось получать никогда. Он варил каждое на совесть, но и цены устанавливал выше, чем у конкурентов: брал надбавки за скорость исполнения и повышенную эффективность своих составов. Помимо него заказы брали ещё трое студентов с Когтеврана, один слизеринец с седьмого курса, группа ребят с Пуффендуя, организовавшая свой собственный клуб Зельеварения в отместку выбирающему только избранных Слизнорту, и девчонка с Гриффиндора, учившаяся только на третьем курсе.
Ни с кем из них Северус не контактировал напрямую, и потому мог только предполагать, умеет ли кто-то ещё из них, корректируя рецепты, улучшать нужные свойства зелий. Зато отлично знал фамилию той девчонки из Гриффиндора – Джиггер – семья потомственных зельеваров и аптекарей, неудивительно, что она отлично разбирается в предмете.
Поэтому, вероятно, уже на третьем курсе к ней обращался за зельями почти весь факультет. И это, признаться, нехило так подбешивало: то признание своих талантов и уважение, которого Северус добивался долгие годы, у неё было с самого начала.
Репутация, чтоб её. И все те, кто имел дело с заказами студентов, будь то зелья или домашние эссе, беспокоились о ней достаточно, чтобы тщательно следить за качеством своих услуг. Оттого и ситуации с неверно сваренными зельями возникали редко.
Снейп недовольно глянул на получившееся в итоге соотношение ингредиентов, со вздохом отложил пергамент и до хруста в челюсти зевнул. Веки наливались тяжестью, хотелось немедленно растянуться на постели и заснуть дня на два. Слизеринец уже и не помнил, когда ему приходилось спать положенные любому здоровому организму восемь часов. Но вовсе не из-за загруженности работой или надвигающихся экзаменов.
Северуса мучили кошмары.
После случившегося в Хижине с нормальным сном, который и так не часто видел из-за чрезмерных нагрузок, он мог распрощаться окончательно и бесповоротно. Никак не желало его подсознание избавляться от единожды увиденного облика Люпина и настойчиво подсовывало ему это видение в кошмарах, которые обычно заканчивались тем, что острые клыки смыкались на какой-либо его части тела. Испытывающий при этом ужасающе-сильную эфемерную боль Снейп сразу же просыпался, тяжело дыша и обливаясь потом.
Промучившись две ночи, парень попытался принять меры, превосходящие стандартное очищение сознания, которое во время изучения Окклюменции стало для него привычной процедурой перед сном.
Однако ничего не помогло. Заклинания, призванные улучшить качество сна, только делали пробуждение более сложным, отчего призрачную боль от клыков, разрывающих плоть, слизеринец испытывал дольше необходимого. Зелье Сна без сновидений действовало только в пределах определённого промежутка времени: после трёх часов зыбкой дрёмы кошмары возвращались, а принятие второй порции за сутки грозило привыканием сродни наркотической зависимости, которого Северус себе позволить никак не мог.
Отчаявшись, он пытался использовать маггловские способы по борьбе с кошмарами. Но и визуализация увиденного с попыткой привнести в него что-то положительное, и соблюдение «гигиены сна» не дали никаких результатов: челюсти оборотня неотвратимо смыкались на теле Снейпа, а тот всё так же просыпался спустя два-три часа в ужасе.
В итоге Северус отложил проблему до лучших времён. В конце концов, со всеми своими экспериментами и внеурочной деятельностью он иногда вполне мог пару дней обходиться без сна вообще. Сравнительно с этим, два-три часа в сутки – уже не так плохо.
Он почти и не заметил неудобств, всё-таки и вправду довольно часто задерживался по ночам и уделял отдыху непозволительно мало времени, организм попросту привык к подобному. Содержимое кошмаров, правда, раздражало: видеть каждую ночь жуткую морду тёмной твари и живо чувствовать остроту её зубов, по пробуждению с трудом успокаивая бешеное сердцебиение – такое себе удовольствие.
Количество заказов возрастало, приближался конец мая. Снейп стал позволять себе бессонные ночи, сначала одну-две, сетуя на недостаток времени. А потом, не желая возвращаться к приевшимся видениям, мог проводить без минутки отдыха до четырёх суток. Держался исключительно на зельях, потому что и поесть забегать в Большой зал по-прежнему иногда забывал.
Почти сразу Лили заметила, что с ним что-то не так. Оно и не удивительно: Северус выглядел едва ли лучше инфернала, двигался заторможенно, зевал чаще, чем говорил, и мог успешно дремать с открытыми глазами, напрочь выпадая из реальности. Нормально функционировал он, наверное, только в первые часы после очередной порции Укрепляющего раствора, даже беспокойный сон в два часа уже не давал совершенно никакой бодрости.
Подруга ругалась, привычно обвиняла во всём его «пагубные знакомства» и настаивала на том, чтобы посетить мадам Помфри, но Северус уверял её, что всё в полном порядке, и от советов лишь отмахивался.
Приближались экзамены, на уроках они стали повторять пройденное, а эссе почти не задавали, надеясь, вероятно, что свободное время студенты потратят на подготовку. Северус свободное время использовал для выполнения заказов, стараясь успеть до наступления экзаменов. Ну и чуть-чуть занимался блэковским рецептом, из чистого упрямства составляя новые комбинации ингредиентов и просчитывая их взаимодействие.
Блэк уже давно и не пытался ничего предлагать – честно, пусть и не без недовольства признал, что исчерпал все свои идеи. А теперь гриф застрял в Больничном крыле и помощи от него ждать тем более не приходилось: как-то пергаментом Сириус огрызнулся на упрёки Сева в безделье и признался, что в библиотеку его пускают раз в пару дней и то ненадолго – едва успевает информацию для эссе находить.
Как бы ни старался Снейп воззвать к своей бессовестной чёрствой натуре, совсем не чувствовать вины он не мог. Мучили мысли о том, что Сириус оказался в Хижине из-за него, пострадал из-за него и валяется на больничной койке тоже из-за него. Конечно, не все из этих мыслей были адекватными, не все имели под собой логическое обоснование, но появляться в голове в самое неподходящее время им это не мешало.
Северус ещё с детства ненавидел, когда так случалось. Когда кто-то страдал в попытке защитить и спасти его. Каждый раз вспоминал дрожащие руки матери, закрывающей его собой, её срывающийся на крик голос, требующий оставить Северуса в покое. Вспоминал синяки на бледной нежной коже, при виде которых однажды замерло и оборвалось что-то в сердце. Вспоминал, как захлёбывался слезами он сам, умоляя мать не перечить отцу больше.
С тех пор Снейп всегда был один на один с угрозой. Даже Лили, случись какая драка с шайкой Поттера в коридорах, никогда в неё не вмешивалась. Орала угрозы очкастому ублюдку, призывала к порядку, звала преподавателей, но напрямую не встревала. Может, боялась не справиться с бешеным придурком, может, переживала за свою репутацию старосты и не смела нарушать правила, запрещающие любые стычки между студентами.
Слизеринец не спрашивал, почему. Он и сам несколько раз просил подругу – ни в коем случае не вмешиваться в их разборки. Если бы в неё попало какое отразившееся заклятие, если бы она пострадала из-за него, Северус бы себе этого не простил.
И, казалось бы, кому ещё придёт в голову мысль помочь ему хоть с чем-нибудь?
Разумеется, придурку-Блэку, гриффиндорцу, которого хлебом не корми – дай кого-нибудь спасти и показать всем своё чистейшее благородство. И ведь действительно благородство – Сириус ничего не просил взамен, не попрекал его и вообще, судя по всему, не считал, что сделал что-то выдающееся.
Это и сбивало с толку Северуса, привыкшего к чисто слизеринской схеме «ты –мне, я – тебе», это и провоцировало идиотское чувство вины.
Ещё и договор с Блэком вскоре должен был закончиться. А что будет потом, они так и не обсудили. Нет, конечно, и так ясно, что они продолжат работать над рецептом, но когда и как? Свяжется ли с ним Сириус летом или будет зависать с драгоценными друзьями и даже не вспомнит о нём? Додумается ли прислать письмо, когда обнаружит, что ответы Пергаментом не приходят?
Снейп, доставая напарника вопросами, узнал почти сразу, что искусно зачарованный для переписки листок работал, как и браслет с Дезиллюминационными – только в Хогвартсе и других волшебных местах. Так что выдохнется он в Коуковорте быстро, летние каникулы не рождественские – тогда он и пробыл дома в сумме всего-то неделю, да и «подзарядил» артефакт в доме Блэков. Для связи останутся только письма. И ещё предстояло выяснить, сколько дней будет сириусово письмо до пригорода Лондона добираться – Регулус как-то обмолвился, что все Блэки в это лето планируют отсутствовать в Англии.
В общем и целом, обсудить детали и договориться непременно стоило. Тем же Пергаментом, пока Сириус валялся в Больничном крыле. Но у Северуса никак не хватало на это то времени, то сил, то памяти. До экзаменов оставалась неделя, еле как успевая в срок готовить заказанные студентами составы, он теперь ещё и пытался повторять нужный для успешной сдачи материал.
Несмотря на то, что учился слизеринец очень даже хорошо, он всё равно переживал за результаты некоторых СОВ. Тем более, в последние дни почти все преподаватели заметили его старательно подавляемые зевки, залипания в одну точку, подавленный вид и доходящую до крайней степени невнимательность.
Благо, всё сваливали пока что на нервы, советовали не изматывать себя так и заверяли, что у него прекрасные оценки и волноваться не стоит. Северус вежливо кивал, повторял бестолково «Конечно, профессор» или «Благодарю, профессор» и спешил удалиться, когда скрывать бурлящее раздражение становилось сложнее. Он то знал, что дело вовсе не в нервах, а в проклятом оборотне, повадившемся видеться ему во снах каждую Мордредову ночь.
Повертев в пальцах перо, Снейп со вздохом воткнул его в чернильницу. Возвращаться к незавершённому рецепту зелья от прыщей не хотелось, по крайней мере, до принятия новой порции Укрепляющего раствора. Легкомысленно решив закончить с ним в течение дня, юноша придвинул к себе увесистый справочник «Тысячи магических растений и грибов».
Чтение, впрочем, оказалось многим скучнее работы с расчётами, так что уже через несколько минут его потянуло в сон с утроенной силой. Но освежить в памяти информацию о наиболее распространённых представителях флоры было необходимо, ведь не все из них Северус использовал в своих зельях, а значит не обо всех знал абсолютно всё.
К примеру, ядовитые растения. Наверняка в тесте попадётся вопрос и о тех из них, которые не используются в ядах или некоторых лекарственных настойках, а являются бесполезно-ядовитыми, отравляя своим существованием природу или служа кормом для кого-нибудь. Некоторые факты о них, Снейп, признаться, позабыл.
За окном раздался глухой рёв взбесившихся и, видимо, повздоривших гриндилоу, свет от заклинания в тот же момент дрогнул и Северусу пришлось оторваться от главы про цикуту, опасливо вглядываясь в окно. Глаза нещадно слипались, а о противной резкой боли в них не стоило и говорить. Снейп перевёл взгляд на заправленную постель. Но тут же отвернулся и вновь обратил внимание на сухие строчки справочника.
Он и так критически не успевал нормально подготовиться к экзаменам. Потом выспится, летом. Может, в книжках на дне сундука матери найдётся что-то полезное, и он сумеет избавиться от надоедливых кошмаров.
Парень ещё некоторое время пытался вчитываться в текст, упорно игнорируя растущие на периферии тени. Они стали обычным явлением уже на вторые сутки бодрствования. Маленькие, незначительные галлюцинации, периодически возникающие во время сосредоточенной работы. Снейп уже почти привык к ним, даже не пытался сфокусировать взгляд, чтобы заставить исчезнуть.
Неожиданно тень справа начала расти, пробираясь к руке, лежащей на странице учебника. Северус напрягся и немедленно посмотрел на неё, но та не рассеялась как обычно, только ускорившись в желании обвить его кисть.
Парень подскочил, вставая на ноги, но тут же испуганно пригнулся из-за раздавшегося позади рычания. Очень знакомого рычания.
Позабыв про тень, обвивающую руку, слизеринец резко обернулся, чтобы увидеть до мельчайших деталей впечатавшуюся в мозг фигуру оборотня, буквально выбившего дверь его комнаты.
В нос тут же проникает запах грязной шерсти, пота и пыли. Морда твари перекошена гневом, жёлтые глаза сверкают явной злобой, а из разинутой пасти капает слюна.
Молниеносным движением оборотень кидается в сторону Снейпа. Тот прижимается поясницей к столешнице, в панике ощупывая чехол на предплечье. Пустой.
Истерическое «Где?» пронзает чёткие мысли о способах дать отпор, и те тут же теряются, бросаются врассыпную. Северус машинально переводит взгляд на стол, ведь палочка должна быть там, где же ей ещё быть?..
В ушах шумит, взгляд заполошно мечется по стопкам пергаментов, по оставленному справочнику, по кривоватому перу в чернильнице, по пустому пузырьку от Укрепляющего и нужного не находит.
Комната совсем небольшая и оборотень настигает его очень быстро – за ту мимолётную секунду, которую перепуганный Северус тратит на поиск оружия.
Оскаленная морда на расстоянии пары футов – Снейп ещё пытается найти возможность уклониться, уйти в сторону, добраться до выхода, но понимает – всё тщетно, он в тупике.
Тварь замахивается для удара, юноша зажмуривается от ужаса и инстинктивно закрывает руками голову.
Неестественную тишину слизеринских подземелий режет дикий крик.
Северус даже не понимает, что кричит он: сознание разрывает ощущение нестерпимой боли, предплечье горит огнём, по коже немедленно стекают тёплые капли: когти задели слишком глубоко.
Осознаёт себя Снейп уже на полу, беспомощно цепляющимся за раненую руку. С ужасом понимает, что руки этой совершенно не чувствует, и видит над собой оборотня, с наслаждением принюхивающегося к запаху крови.
«Не может быть… сон… это снова сон», – сжав зубы, повторяет про себя, пытаясь откатиться в сторону от чудовища, но безуспешно: пасть смыкается на левой голени, добавляя новую порцию боли.
Слизеринец уже не может думать, почему на такой шум не реагируют обитатели соседних спален, как и не может потерять наконец сознание от болевого шока, он лишь чувствует, как ломается, а затем и отрывается кость, вместе с частью его ноги…
Северус подскочил, теперь в действительности, сшибая со стола чернильницу и мигом оборачиваясь назад.
Ничего. Запертая, совершенно не поломанная, знакомая до последнего узора металлических вставок дверь.
Медленно, очень медленно он повернулся снова к столу, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение. Мельком замеченная вода в озере показалась подозрительно светлой, так что Снейп машинально потянулся за палочкой – находящейся, как и положено, в чехле. Возникшие в воздухе цифры подтвердили: Северус-таки уснул прямо за столом, успел поспать ровно три с четвертью часа и уже опаздывал на занятия.
До мозга эти простые факты дошли не сразу – Снейпу всё ещё мерещилась фантомная боль в руке и голени, он никак не мог окончательно вернуться в реальность. Казалось, вот-вот должно сзади послышаться рычание…
А когда наконец сознание полностью прояснилось и Северус понял, что опаздывает, он мгновенно подлетел к сумке, судорожно вспоминая, какой сегодня день и какие учебники нужно брать.
Постепенно на смену ошеломлению и испугу приходила злость: из-за треклятого кошмара он не успел заказать кровь саламандры и приготовить Укрепляющий раствор. Теперь ему предстояло весь день провести в полуобморочном состоянии. Или идти к мадам Помфри и лгать о полученном проклятии. Потому что Укрепляющий раствор предназначался для лечения незначительных ранений и последствий несильных проклятий. Бодрость же шла одним из побочных эффектов.
Едва посчитав это неплохой идеей, Северус вспомнил, что медиковедьма обязательно применит Диагностирующие чары, а они мало того покажут, что никакого проклятия он не получал, так ещё и выявят его ужасный недосып. Не считая сегодняшнего короткого кошмарного сна, Снейп не пытался даже задремать уже третью ночь. Нельзя было допустить, чтобы об этом узнала мадам и подобно Блэку заперла его в Больничном крыле.
К слову о сегодняшнем кошмаре. Он отличался от всех, что Севу доводилось видеть ранее. Оборотень почти всегда доставал его, кусая или царапая, но ещё ни разу не отрывал конечности.
Слизеринец считал себя довольно стойким, щепетильностью не страдал, изредка даже сам занимался разделкой многих животных на ингредиенты, но чувствовать, что потерял ногу и больше никогда не сможешь ею шевелить, для него было явно слишком…
Невольно юноша вздрогнул, закрывая сумку с собранными учебниками и пергаментами. Быстро начеркав несколько строк на чистом небольшом листке, Северус сложил его в карман мантии – после Гербологии следовало заглянуть в совятню и отправить сову с заказом в аптеку.
Усилием воли прогоняя непрошенные мысли и настаиваясь на учёбу, он стремительным шагом вышел из комнаты.
***
Бесполезно.
Мысли о привидевшемся возвращались снова и снова, заставляя беспричинно нервничать. Даже убаюкивающий голос профессора Бинса не помогал, в сознании слизеринца то и дело мелькали ужасные картинки.
Звон колокола обрушился со всей внезапностью. Парень, из последних сил сосредотачиваясь на реальности, чуть подрагивающей рукой собрал свои принадлежности в сумку. Краем глаза заметив подходящую к нему Эванс, Северус махнул Эйвери с компанией, безмолвно прося идти на обед без него.
Девушка, пронаблюдав за его действиями, нахмурилась, сложила руки на груди и уже открыла рот, чтобы, вероятно, в который раз высказать всё, что она думает о его приятелях, но тут же захлопнула его, взглянув Снейпу за спину.
В этот момент слизеринец ощутил лёгкое прикосновение к рукаву мантии чужой ладони, цепляющей ткань в районе локтя и задерживающей его на месте, а после услышал лаконичное:
– Снейп, можно тебя на минутку?
Тело среагировало быстрее разума. Северус резким движением вырвал свою руку из хватки, обернулся и отступил на шаг, интуитивно закрывая Лили собой и выхватывая палочку.
Лишь спустя мгновение осознав содеянное, парень впился взглядом в ошарашенное лицо Ремуса Люпина, чей голос вызвал вполне закономерные ассоциации с недавним видением и ещё свежим в памяти случаем.
Эванс за его спиной коротко вскрикнула и от неожиданности стукнула своего защитника в бок:
– Северус, ты что творишь?
Северус не ответил – успокаивал разогнавшийся пульс и мысленно проклинал чёртов сон. Это был очень серьёзный промах: его реакция никак не вписывалась в «не показывать своего знания», включённое в условия Долга. После такого Лили, и так догадывающаяся, что с «соревнованием у Ивы» что-то не чисто, будет в своих догадках точно уверена.
С ней Снейп серьёзно поговорить так и не смог – они редко встречались за прошедшие три недели, а говорили о чём-то кроме содержимого учебников вообще только однажды. Лили очень переживала о результатах СОВ, так что даже её интерес к произошедшему и желание докопаться до правды куда-то делись. Северусу уже даже не нужен был идеальный момент для поднятия темы, ему бы просто подходящий поймать.
Но в библиотеке рядом с ними как назло всегда сидели готовые развесить уши студенты, от которых простые Заглушающие полностью не укроют, ходить же в прекрасное уединённое место – полюбившуюся им поляну у озера – Эванс отказывалась. Дорога, по её мнению, занимала непозволительно много времени, которое можно потратить на подготовку. Вот и не получалось никак обстоятельно всё обсудить, да и, если честно, зашивающийся Северус этот диалог пока особо не продумывал.
– Чего тебе? – грубо спросил слизеринец, раздражённый своей же ошибкой. Лили ещё ладно, он сам планировал поставить её в известность. А вот Люпин… Стоило надеяться, что староста не слышал точной формулировки откупа от Долга, иначе вся их с Сириусом конспирация грозилась полететь к Мордреду вот прямо сейчас.
– Мы ведь можем поговорить с глазу на глаз? Лили, пожалуйста, оставишь нас? – неуверенно предложил гриффиндорец.
Подруга не купилась на безобидный тон и заметно напряглась, оттесняя Северуса и пристально разглядывая то его, то неловко переминающегося на месте Люпина. Снейп едва заметно кивнул ей, убирая палочку обратно в чехол и показывая тем самым, что всё в порядке и драться никто не собирается.
Лили не выглядела убеждённой, однако, перехватывая сумку поудобнее, вслух сказала нарочито покладисто:
– Ладно, но не задерживайтесь. На обед опоздаете.
Слизеринец проводил её взглядом молча, в то же время стараясь не упускать из виду Люпина, тихо пробормотавшего себе под нос: «Конечно, Лили, спасибо».
– Не могу представить себе ни единого повода для разговора, – холодно заметил Северус. Он правда не понимал, зачем гриффиндорец подошёл к нему. Сомневается, что мерзавец-Нюниус сумеет сдержать язык за зубами? Да даже до не избалованного интеллектом Поттера дошло, что Северусу просто невыгодно поступать иначе, неужели этого не осознаёт сам староста?
– Это связано с тем… что недавно случилось, – совсем умирающим и усталым голосом поведал тот, но смотрел точно в глаза и взгляда отвести не пытался. – Я хотел бы извиниться.
– Извиниться? – вскинул в удивлении бровь Снейп, такого уж точно не ожидавший. Как-то не тянуло раньше кого-либо из поттеровской шайки подходить к нему и извиняться. Да и не только они – вообще у всех гриффиндорцев совесть работала очень избирательно, если оставалась ещё в светлых головах, полных храбрости и благородства.
– Сириус сказал, я задел тебя, – чуть твёрже начал объяснять Люпин, крепче сжимая в пальцах лямку своей сумки. – Я этого не хотел, да и не помню, но ты же знаешь, я не могу в той форме… Понимаю, мои слова уже ничего не изменят… и всё-таки… мне правда жаль, что так получилось. Прости за это. И за Долг тоже. Если я могу чем-то помочь тебе или...
– Можешь считать, что твои извинения приняты, – прервал его Северус, которому не приносил ни малейшего удовольствия ни срывающийся под конец голос, ни полный страдания и вины взгляд. Даже наоборот, было как-то… противно, что ли? Поскольку Снейп в самом деле пострадал от когтей старосты, извинения были вполне уместными, но казались отчего-то… неправильными.
Люпин вёл себя так, будто пришёл не извиняться, а помилования просить. Будто за его плечами уже скопилась немаленькая гора трупов, а перед ним стоит наконец первый выживший, у которого непременно нужно вымолить прощение. Слизеринец было всерьёз задумался об этом, но тут же одёрнул себя – внезапное исчезновение даже одного студента сложно было бы скрыть, что уж говорить о «горе трупов».
По мнению Северуса, случившееся таких уж сильных переживаний не стоило. Но Люпин с нездоровым рвением винил себя за то, что от него изначально не зависело – это ведь именно Снейп в логово оборотня полез, но никак не наоборот. Получается, гриф накрутил себя и мучился виной практически ни за что, просто по привычке и из любви к страданиям. Это Северуса, испытывающего реальное и обоснованное чувство вины за валяющегося в лазарете Сириуса, вдруг разозлило, и он грозно отчеканил:
– Хотя особого смысла просить прощения за других я не вижу. А раз вправду хочешь помочь – держи Поттера подальше от нормальных людей, он явно обладает наклонностями убийцы.
Посчитав, что говорить больше точно не о чем, Снейп развернулся и стремительным шагом вышел из кабинета. Он был почти уверен, что ничего Люпин из его слов не вынесет, а всё потому что идиотская реакция тела! Увидел, как Северус одного его голоса шугается, конечно, после такого только духом воспрять и остаётся. Сейчас как поверит в собственную невиновность, как пойдёт Поттеру пиздюлей вставлять!
Снейп невольно фыркнул. Смешно. Поттер наверняка уже сто раз всё переврал и себя ангелом во плоти выставил. Взбучка ему не грозила, уж точно не от Люпина, искренне верившего, что он один во всех грехах виноват. А жаль. Очкастого ублюдка давно следовало наградить парочкой пренеприятнейших проклятий.
На обед Северус пришёл в настроении, мягко говоря, скверном. Коротко мотнул головой на любопытный взгляд Лили и тут же уткнулся в тарелку, не желая заводить никаких разговоров. Не умеющий, очевидно, чувствовать атмосферу Мальсибер рискнул спросить его о свойствах заунывника, на что получил только язвительную просьбу заглянуть в учебник.
На следующий урок слизеринец не пошёл – у него было назначено собеседование со Слизнортом насчёт будущей профессии. Решительно отогнав мысли о беседе с Люпином, юноша направился в подземелья, к кабинету декана. Несмотря на то, что Снейп пришёл чуть раньше указанного времени, профессор был к беседе готов.
Сначала он просмотрел оценки Северуса с первого курса по настоящий момент и довольно констатировал: студент с самого начала серьёзно взялся за учёбу. Далее декан задал стандартные вопросы о том, какие предметы ему нравятся больше всего и в какой области он хотел бы самореализоваться.
– Зельеварение, сэр, – ответил слизеринец, несмотря на то, что это была самая очевидная вещь на свете. – После седьмого курса я намерен поступить в Академию.
– Достойная цель, мистер Снейп, – важно кивнул Слизнорт, – вы демонстрируете неплохие способности на моих уроках, вполне возможно, вас ждёт успех в будущем. Вы ведь знаете, какие сложности сопутствуют поступающему в Академию?
– Разумеется, сэр – сказал тот, подавляя желание недовольно поморщиться. Не то чтобы самомнение Сева было настолько велико, но свои способности он никак не смог назвать бы всего лишь «неплохими». Одно то, что ему удалось частично воссоздать древнейший рецепт, делало его как минимум талантливым юношей, чего уж говорить о вполне рабочих выведенных им модификациях уже существующих составов.
Говоря же о трудностях… Конечно, он был осведомлён о них. Как не быть, если количество поступающих уменьшалось с каждым годом, требований к абитуриентам становилось всё больше и больше, а льготные места для талантливых юношей и девушек сокращались на десятки.
Ассоциация зельеваров, организация международного значения, определяющая современные веяния науки, лет так двести назад создала подле себя Академию – чтобы собирать таланты со всей Европы и прилегающих к ней стран и взращивать мастеров своего дела, великих исследователей и учёных. Она находилась где-то во Франции, и казалась магглам такими же руинами, что и Хогвартс.
В Академии желал обучаться каждый, кто считал себя хоть немного разбирающимся в зельях категорий «В» и выше. Правда, большинство желающих отсеивались только при подаче заявлений. Обучение было платным. И плата эта полностью соответствовала престижу заведения, являя собой четырёхзначную цифру в галлеонах.
Однако, в свободном доступе для едва окончивших школу магов находилась информация о совершенно бесплатном обучении для тех талантов, кто сумеет набрать больше всего баллов на вступительном экзамене.
«Бесплатный сыр бывает только в мышеловке», – фыркнул Северус, наткнувшись на этот факт впервые. И оказался абсолютно прав. За обучение, проживание и даже питание действительно платить в общем понимании этого слова не требовалось. Но вот после окончания Академии и получения звания Мастера, нужно было обязательно отработать в основанном на базе учебного заведения исследовательском центре минимум лет пять. Работа непыльная – выполнять редкие поступающие в Академию заказы, а в свободное время заниматься исследованиями.
И, казалось бы, вполне прекрасные условия для среднестатистического зельевара – сиди себе, занимайся любимой наукой, ещё и неплохие деньги с заказов иногда получай. Но как бы не так. Перепадающий от суммы заказов процент устанавливался самой Академией и был неутешительно низок. Все созданные зелья, их модификации, всевозможные теории, методики приготовления и способы обработки ингредиентов принадлежали в первую очередь Академии, а после уже – самим создателям. Всё это делало с виду неплохую работу практически бессмысленной – ни денег особо не накопить, ни создать ничего толкового, что потом не назовут «собственностью учебного заведения».
Был ещё вариант отказаться от работы, но выплатить неустойку, которая практически равнялась стоимости всего обучения. Северус на этот вариант очень надеялся, думая подрабатывать по время учёбы и совсем не тратиться на ингредиенты для экспериментов. Скопить хотя бы часть суммы будет вполне реально – звание получали, самое быстрое, за четыре года, а заявить о себе сразу, с первых дней учёбы продемонстрировать неоспоримый талант в тонкой науке зелий, Снейп точно сумеет.
Ему повезло разузнать всё это ещё на третьем курсе, когда впечатлённый идеально выполненным заказом пуффендуец, прижимая к себе свёрток с лечебными снадобьями, восхитился умениями Северуса вслух. А тот, внезапно почувствовав себя умнейшим из гениальнейших, взял и брякнул, что оно неудивительно, ведь он в Академию зельеваров поступать собирается.
Пуффендуец, Мэтью Браун, тогда ещё наивный первокурсник, испуганно вытаращил глаза и поведал Снейпу, как страдает в той самой Академии его старшая сестра.
– Что ж, если вы уже со всем определились, предстоящие трудности вас не пугают и вы готовы встретиться с ними, не вижу смысла вас задерживать. Обязательным предметом на старших курсах для вас станет, конечно же, Зельеварение, поскольку вы выполнили условие и вернули факультету потерянные во вашей вине баллы. Так же рекомендую продолжать достаточно серьёзное изучение Гербологии и Ухода за магическими существами, они помогут лучше разбираться в особенностях ингредиентов зелий более высокого ранга. Дисциплины вроде Чар, Истории магии, Трансфигурации и Древних рун останутся в вашем расписании, но их изучение станет поверхностным. При желании, конечно, вы можете изучать что-то углубленно, но тогда советую тщательнее планировать график – нагрузки увеличатся с самого начала шестого курса, боюсь, на что-то кроме профильных предметов попросту не останется времени.
– Спасибо, сэр, я понял, – сказал Северус, когда декан бросил на него внимательный взгляд.
– Если у вас нет вопросов, можете идти, мистер Снейп, – милостиво разрешил профессор и слизеринец поспешил удалиться.
Перед глазами начало плыть, а, едва он оказался за дверью кабинета, зрение, кажется, вздумало вырубиться – коридор медленно погружался во тьму. Посильнее сжав зубы и нащупав стену, Северус оперся о неё и ждал – либо противного писка в ушах, предупреждающего о скорой отключке, либо конца внезапного приступа слепоты.
Дождался последнего. Только Снейп стал различать очертания стен, сразу почти бегом двинулся вглубь подземелий. На оставшиеся сорок минут УЗМС решено было не идти: только дорога до окраины Запретного леса, где сегодня проходило практическое занятие, заняла бы минут пятнадцать.
Северус дошёл до гостиной, в которой оказалась лишь группа старшекурсников, бездарно тратящих свободные часы за игрой в плюй-камни, и скользнул в свою комнату. Придирчиво осмотрев запасы имеющихся ингредиентов, юноша начал в срочном порядке просчитывать модификацию Укрепляющего раствора.
Крови саламандры у него всё ещё не было, но разве не он не так давно называл себя талантливым? Из всех свойств зелья важно было только бодрящее, так что идеальную по всем параметрам замену можно не искать, главное – приготовить что-то, что поможет ему продержаться до вечера. А там уже и заказ из аптеки подоспеет.
История магии выпила последние имеющиеся в организме силы. Думать было тяжело: Снейп путался в цифрах, ошибался с формулами, с трудом строил логические цепочки, всё чаще бездумно вглядывался в пергамент и не мог вспомнить элементарных вещей. Слизеринец злился на самого себя, лез в справочники, бормотал идеи и действия себе под нос, чтобы не сбиться с мыслей, записывал на отдельный листок промежуточные значения переменных, не надеясь на отчего-то ухудшившуюся память, но лучше не становилось. Он потратил на бесчисленные попытки сорок минут, перечеркал штук сто нерабочих вариантов, но адекватной замены так и не нашёл.
Пришлось забегать перед следующим занятием на кухню и требовать у домовиков чашку самого крепкого кофе. Северус, морщась, пил до невозможности горький напиток, который не спасли и четыре ложки сахара, и успокаивал себя тем, что осталось пережить совсем немного – всего-то сдвоённые Чары.
Кофе действовал от силы минут двадцать. Но этого Снейпу хватило, чтобы продемонстрировать Флитвику чудесное владение заклятием неразбиваемости, укрепив тестовую склянку так, что та осталась целой даже после мощного удара о стену. Маленький профессор похвалил всех за прекрасно усвоенные чары и принялся читать лекцию о Джеминио, заклинании умножения.
И на этой лекции Северус почти уснул. Он сам уже не отслеживал моменты, когда его глаза закрывались, а голова становилась тяжёлой и норовила рухнуть на парту. Благо, сидящий рядом Эйвери вовремя пихал его локтем, возвращая в реальность. Только поэтому Снейп хоть что-то из рассказанного Флитвиком записал. Правда, почти ничего из написанного не понял, но это ничего, сварит новую порцию Укрепляющего, перечитает и сразу поймёт.
Спокойно удалиться в подземелья и дождаться заказанной в аптеке крови ему не дали: на выходе из аудитории его перехватила Лили, накинувшись с расспросами.
– Что тебе сказал Ремус? – любопытно засверкала глазами она, поправляя съехавший галстук.
– Прощения за Поттера просил, – раньше, чем успел сообразить, брякнул недовольно Северус. И моментально даже спать расхотел, в испуге выпучивая глаза, озираясь и спешно добавляя: – Но я тебе этого не говорил!
Эванс, приоткрыв рот и сбившись с шага, мгновение пялилась на него в шоке, но быстро отмерла и с многократно возросшим интересом принялась спрашивать дальше:
– За Поттера? Почему сейчас? Я имею в виду, он уже давно тебя достаёт, почему Люпин только сейчас… – гриффиндорка прервалась, задумавшись, однако почти сразу воскликнула: – Подожди-ка! Это что, связано с тем идиотским соревнованием у Ивы, да? Поттер замешан в этом? Что он сделал? Это уже ни в какие ворота, я пойду к МакГонагалл, и он пожалеет, что…
– Тише, Лили! – шикнул на девушку Северус, выразительно указывая взглядом на покидающих кабинет студентов, заинтересованно косящихся в их сторону.
Подруга нахмурилась, решительно подхватила Снейпа под локоть и шустро зашагала прочь от любопытных ушей.
– Куда…?
– В библиотеку, – отрезала староста. – Мы всё равно договаривались сегодня вместе готовиться к нумерологии.
Слизеринец, испытавший острый приступ головокружения и тошноты от обыкновенной быстрой ходьбы, едва не застонал в голос – и как он умудрился забыть! Ещё на прошлой неделе Лили просила освободить от дел среду для совместной подготовки к экзамену.
Библиотека была совсем рядом – на том же четвёртом этаже, так что дошли очень скоро. Эванс отпустила его руку только завидев широкую арку: вытащила зеркальце, осмотрела себя, поправила причёску парой простых чар, сочла свой внешний вид прилежным и наконец направилась в сторону обители знаний. Не теряя времени, она сразу подошла за советом к хмуро перебирающему свитки мистеру Адамсону.
– Восьмая секция, шестой ряд, – проскрипел старик на вежливую просьбу порекомендовать книги по нумерологии. Лили тут же умчалась подбирать литературу, Северус со вздохом последовал за ней.
– Сейчас сядем где-нибудь в сторонке, я поставлю Заглушающие, и ты всё расскажешь, – заговорщическим шёпотом поведала подруга, внимательно рассматривая полустёршиеся названия толстых талмудов.
– Не всё, – так же тихо ответил Снейп, – только то, что позволит клятва.
Эванс так и замерла, с протянутой к нужному учебнику рукой.
– Клятва? – шикнула возмущённо она, и Северус мимолётно порадовался, что додумался не говорить сходу о Долге Жизни. – Что вы там натворили, придурки? Какая ещё клятва?
– Пошли уже за стол, – улизнул от необходимости отвечать немедленно слизеринец, хватая первую попавшуюся книгу и продвигаясь к уставленному столами пространству. Судя по звонким звукам каблучков сзади, Лили не справилась с интересом и, плюнув на поиск литературы, пошла за ним.
Едва Северус сел на жёсткий, в общем-то, стул, ему снова адски захотелось спать. Он бездумно рассматривал схваченную книгу – «Таинственные толкования цифр». Перед серьёзным разговором с Эванс стоило хотя бы прикинуть, с чего начинать и как именно подводить к правде, аккуратно выдавая нужные сведения, но в голове у Северуса царила блаженная пустота. Почти как во время попыток рассчитать модификацию Укрепляющего раствора. Только тогда он со скрипом, но заставлял мозг думать, сопоставлять значения и делать выводы, а теперь, казалось, не способен нормально строить простейшие предложения.
– Ну? – настойчиво подогнала его усевшаяся напротив Лили, уже успев возвести над ними невидимый и неощутимый купол Заглушающих. – Сначала скажи главное – что за клятва и зачем было её давать?
Снейп, не сдержавшись, потер слипающиеся веки, но бодрости это не прибавило. Сухость в глазах тоже не уменьшилась, зато видеть слизеринец стал чуть чётче. Мыслительному процессу, впрочем, это не способствовало. Эванс терпеливо ждала ответа, а Северус по-прежнему слабо представлял, как он должен строить свои объяснения.
Нужно было притвориться, что Долг есть, намекнуть на него, но при этом «никак не показать своего знания». Только за такую формулировку Сириуса следовало от души пнуть, и даже чувство вины бы не посмело вякнуть что-то против. Потому что, чёрт возьми, что это вообще значило? Ему «нельзя» было даже подозрительно в сторону Люпина смотреть? Изображать волчий вой поблизости от него даже ненамеренно? Упоминать в разговорах шерсть и жёлтые глаза? Рисовать луну на листах пергамента? И что, ему теперь ходить и шарахаться ото всех, а то не дай Мерлин усмотрят в его поведении какой намёк на иную сущность Люпина?
Полуживой Блэк ляпнул сдуру, а ему теперь мучиться, самостоятельно определяя границы требований «Долга». И ладно бы Северус знал, что должно происходить, когда должник начинает нарушать требования, но ведь нет, не знал! Ни в единой книжке ни словечка не нашлось о том, как проявляются эдакие «акты неповиновения». Вот как человек чувствует, что приближается к границе допустимого? У него жжёт запястье? Крутит живот? Калечатся магические каналы или даже ядро? Чешется за ухом? Или он, как и в случае образования Долга, понимает всё интуитивно? Или вообще не понимает? И проговориться случайно, напрочь позабыв об обещании, очень даже возможно?
Эван Розье как-то рассказывал Снейпу, что так работают клятвы на крови. То есть, получается, никак не работают – заботиться о том, чтобы тайны ими скреплённые оставались тайнами, должен был сам волшебник. Если в случае Непреложного из человека придётся клещами вытаскивать информацию во время самого жесткого сеанса Легилименции, продавливая волю вместе с действием обета, и после нести закапывать его хладное тело, то кровная клятва позволит выдать секрет добровольно, мимоходом, в обычном разговоре, к примеру. Только потом ударит откатом, который коснётся непосредственно крови – оставит след на всех родственниках, нынешних и будущих. Поэтому кровные клятвы были под строжайшим запретом и считались даже страшнее Непреложного. От него умрёт только тот, кому не посчастливилось попасть в руки к легилименту, а в случае нарушения кровной клятвы может за пару-тройку лет скончаться целый род.
– Северус, я жду, – напомнила о себе Эванс, пальцами выстукивая по столешнице какой-то только ей известный ритм. Но Северус так и не определился с тем, что говорить и как. Мозг упорно не желал работать, мысли еле ворочались, почему-то возвращаясь периодически к тупице-Блэку, не умеющему нормально составлять тексты клятв. В конце концов точно припомнив требования Долга и определив, что запрета на рассказ непосредственно о некой клятве, данной четырнадцатого мая около Гремучей ивы, не было, Снейп кашлянул, прочищая горло, и произнёс:
– Клятва касается того, что тогда случилось. Меня заставили её дать, потому что иначе… иначе я молчать бы не стал, а это повлекло бы проблемы.
Лили нахмурилась, сбившись с ритма, и замерла ненадолго, обдумывая полученную информацию.
– Проблемы? – недоумённо переспросила она. – Какого рода проблемы?
– Скажем так, если бы все узнали правду, то Дамблдор мгновенно вылетел бы из директорского кресла, а школу следующие пару лет стабильно навещал с проверками Попечительский совет.
Может, Северус и преувеличил, но в том, что случившееся не оставили бы без внимания, он был уверен на все сто процентов. А ещё его слова – очень хорошая подсказка для Лили. В школе может произойти не так уж много ситуаций, за которые директора немедленно погонят прочь поганой метлой.
– Это было опасно для жизни? – спросила подруга, подобравшись. Северус, подумав о том, что ему запрещали раскрывать тайны хижины и Люпина, но не сути самого происшествия, кивнул. – Из-за ивы?
Этот короткий вопрос был уже опаснее, но слизеринец уверенно мотнул головой. Лили в ступоре уставилась на столешницу, нервно ощупывая серёжку – всегда так делала, когда волновалась и искала ответ где-то в собственных мыслях. Правда, сейчас она искала скорее правильные вопросы, а не ответы.
– Эванс! – раздался позади Северуса знакомый звонкий голос, так что он чуть вслед за девушкой не подскочил на месте от неожиданности. – Маккошка сказала, что передала листы с заданием через тебя! А тебя где носит? Ого, вот это лица! И что заставило вас состроить такие серьёзные мины? Да ну, правда нумерология?..
– Можешь расспросить его, – сориентировался Снейп, перебивая рассматривающего разложенные на столе книжки Сириуса. – Он тоже там был, но, в отличие от меня, клятв никаких не давал.
Блэк подобно Эванс тут же замер и непонимающе сдвинул брови. А Лили, осознав сказанное, впилась в грифа зловещим пронизывающим взглядом и принялась повторять свои вопросы:
– Что случилось тогда у ивы, Блэк? Почему Люпин подходил к Севу извиняться за Поттера? Какого Мордреда он натворил, что Северусу пришлось давать какую-то клятву о молчании?
Сириус явно к допросу не был готов.
– Подходил извиняться? – переспросил он, глянув на Снейпа настолько удивлённо, что тому моментально захотелось как-нибудь огрызнуться. Он что, после всего пережитого не заслуживает банальных извинений?
– Сегодня, после Истории магии, – отчеканила подруга. – И я хочу знать, что сделал Поттер такого, что Ремус был вынужден вместо него приносить Северусу извинения!
В этот момент, вероятно, Сириус понял, что именно хотел провернуть Снейп. Потому что глаза его вдруг опасно сузились, а слизеринец всем своим существом почуял – сейчас произойдёт что-то нехорошее.
– Клятва о молчании? – протянул насмешливо Блэк, ухмыляясь прямо Северусу в лицо. – О нет, Эванс, это была не клятва. Снейп, поразительный кретин, умудрился заполучить аж целый Долг Жизни!
Староста в ужасе прикрыла ладонью рот, а Снейп вдруг понял, как именно становятся убийцами – Блэка немедленно захотелось с особой жестокостью придушить.
– Сволочь, – прошипел яростно парень, отчего в висках неприятно зашумело.
– Не больше тебя, – невозмутимо отбрил Сириус, – не помню, чтобы лично я соглашался что-то ей рассказывать.
– Ты мог умереть? – сипло переспросила девушка, смотря на Северуса так, словно он всё ещё способен был в следующее мгновение взять и свалиться замертво. – Это правда? Что случило… Ой, нет, Долг! Ничего не говори, вдруг ты… Блэк!
На визгливый панический крик Сириус только поморщился, наверняка уже жалея, что решил сказать про Долг.
– Не ори, Эванс, от таких криков никакие Заглушающие не спасут, – бросил он, оглянулся на пустой зал и стянул стул у соседнего стола, усаживаясь между ними. А потом, подумав с секунду, вытащил палочку и широко взмахнул, вероятно, устанавливая свои чары для подавления звука.
– Не ори? – гораздо тише возмутилась Лили, тонкие пальцы её правой руки сжались в кулак. – Скажи спасибо, Блэк, что я ору, а не вызываю ДМП! Северус мог погибнуть из-за ваших с Поттером идиотских шуточек, теперь-то я поняла, в чём дело! Снова, недоумки, придумали что-нибудь опасн…
Эванс продолжала говорить, но Северус отвлёкся. Где-то позади он вдруг уловил нарастающий гул множества разных голосов. Взволнованный важностью обсуждаемой темы, Снейп поспешил обернуться.
Зал оставался пустым. Они с Лили ушли далеко от входа, свернули к самому неприметному столу. Наткнуться на них можно только если намеренно шарахаться по библиотеке в их поисках. Как Сириус.
Северус напряжённо всматривался в книжный стеллаж, скрывающий поворот. Голоса стихли. Казалось, прямо там, за поворотом, только что была огромная компания студентов, живо что-то обсуждающих. Пока Снейп соображал, что происходит, помимо невнятного разговора около себя он вдруг чётко и ясно услышал своё имя. Его настойчиво звали куда-то туда, за поворот…
– Северус! – наложилось на зов восклицание Лили, и слизеринец вздрогнул, поворачиваясь к ней. Зелёные глаза были полны раздражения. – Что с тобой? Мы дозваться никак не могли.
– Всё нормально, задумался, – коротко ответил Сев, растирая пальцами веки. Он вдруг понял, что чётко слышит ненормально громкие удары часто бьющегося сердца, а кончики пальцев совсем заледенели, не в силах распознать шероховатой поверхности стола.
Гомон чужих голосов и отдающий звоном смех возобновились, проникая в уши и заглушая дальнейшие слова подруги.
Северус догадался, что ему посчастливилось испытать слуховую галлюцинацию. И нервно пытался придумать, как от неё избавиться. Поскольку он принимал зелье, обеспечивающее бодрость и более-менее нормальную работу нервной системы, галлюцинации его посещали редко – только когда эффект зелья шёл на спад – и были совсем маленькими. Размытые тени на периферии, имитирующие то неуловимое быстрое движение чего-то маленького, то чьё-то присутствие сбоку. Но зелья он уже почти сутки даже не нюхал. Удивительно, что симптомы крайнего недосыпа появлялись постепенно, а не навалились разом.
Кажется, Лили снова к нему обратилась. По крайней мере, в разговоре точно прозвучало его имя. Или это были голоса, которые снова звали его? Снейп смотрел на свои подрагивающие пальцы, слушал собственное оглушающее сердцебиение и никак не мог усилием воли ухватиться за разговор Блэка с Эванс, вникнуть хоть в одно слово.
Вспомнился отец, который после очередного запоя возвращался домой в таком же состоянии: он не мог не то что двух слов связать, а даже понять, о чём его спросили. Северус алкоголь, естественно, пробовал. Не так, конечно, чтобы блевать всю ночь и наутро помнить только начало пьянки – на Слизерине такого «позора» никто бы себе не позволил, пили в меру и только для «атмосферы и настроения». Дошедшие до стадии лёгкого опьянения студенты становились радушнее и сговорчивее, позволяя себе расслабиться в кругу приятелей.
Однако то, что происходило с Северусом сейчас, на опьянение не походило.
В ушах шумело, голоса не смолкали, звали его к себе, усмехались чему-то. Северус вцепился плохо слушающимися пальцами в обложку книги, лежащей перед ним, но это не помогло сосредоточиться – ощущение приятной кожаной обложки будто уплывало из сознания.
Когда к голосам добавился быстрый топот ног, Снейп не успел себя остановить и резко обернулся. Увидел, ожидаемо, всё тот же пустой читальный зал, а от резкого движения ещё и на секунду потемнело в глазах.
– Северус! – окликнула его недовольно Лили, и голоса, будто испугавшись её укоризненного тона, снова стихли. – Что ты дёргаешься?
– Показалось, – с трудом придал голосу небрежности Северус. – Услышал, что идёт кто-то.
– В этой части собрана дополнительная литература для Истории магии, – фыркнул Блэк. – До неё не доходят даже заядлые зубрилы вроде вас с Эванс.
– Лучше быть зубрилой, чем таким безобразным разгильдяем! – не упустила возможности огрызнуться подруга. – Что Поттер, что ты – будто и не собираетесь экзамены сдавать!
Снейп слушал последующие возмущения Сириуса так внимательно, будто ничего важнее на этом свете не существовало. Пытался не терять нити разговора, не дать вновь объявившимся голосам, пока еле слышным и тихим, себя одурачить.
– Хватит, Эванс, отдай задания и разойдёмся, – повысил голос поднявшийся со стула Блэк. Это отрезвило Северуса, который сам не понял, когда перестал обращать внимание на грифов и стал прислушиваться к отдалённому гулу, стараясь разобрать отдельные фразы. – Я только поэтому сюда шёл, а что у тебя тут за вопросы, так это не ко мне – я вообще был против, чтобы Снейп тебе что-то рассказывал!
Лили поджала губы и нехорошо прищурилась, наверняка раз и навсегда вычёркивая однокурсника из списка адекватных людей, но потянулась за сумкой, чтобы найти переданные МакГонагалл задания.
– А ты, хитрая змеюка, – вдруг обратился к Северусу Блэк, ловким движением руки вытащил что-то из заднего кармана джинсов и протянул в его сторону, – вот, смотри. Родители прислали, это точно поможет рецепту.
В пальцах грифа была зажата какая-то пластина, в дюйм толщиной, но не длиннее ладони. Долгих три секунды Снейп пытался сообразить, что такого Сириусу могли прислать для восстановления рецепта родители и откуда они вообще о нём знают. Потом до полусонного мозга наконец дошло, что перед ним, скорее всего, новая версия Определителя, но в присутствии Лили Блэк прямо сказать не мог.
Снова услышав где-то вдалеке своё имя, Северус слегка вздрогнул и принял протягиваемое изделие. Надеясь, что дрожи его пальцев никто не заметил, юноша стал с интересом рассматривать артефакт. Машинально подмечая знакомые руны на металлическом корпусе, он пытался прочесть значение выцарапанной цепочки. Голоса становились всё тише и тише.
В один миг тело прошила мощная волна заклинаний, и подскочивший на месте Снейп моментально понял, что такое держит в руках. На зеркальной поверхности пластины зажглись руны, оповещая об окончании анализа.
В голове мелькнула мысль попросту не отдавать её обратно создателю, но Блэк оказался быстрее – артефакт, подчиняясь невербальным манящим чарам, вырвался из пальцев и оказался в руках грифа.
– Ты… – начал тут же возмущённо шипеть слизеринец, выхватывая палочку, но был перебит уже активировавшим Протего Сириусом:
– Обманул тебя, да. Это было поразительно просто, теряешь хватку. А теперь… Инитиум!
Руны на пластине засветились ярче, из центральной панели выплыла знакомая иллюзия с результатами проверки. Лили напряжённо застыла, по очереди оглядывая их обоих в попытках понять – будут они всерьёз драться или нет. Беспомощно наблюдая, как Блэк внимательно вчитывается в строчки, Снейп от души проклинал собственную беспечность и слишком медленную реакцию тела, долгое время не видевшего отдыха. Если бы он сумел поставить щит, всего секундой раньше…
– Не понимаю, – нахмурился Сириус, – слишком много всего, нужно свериться со справочниками…
– Не нужно! – зло возразил Северус, в мыслях благодаря Мерлина за то, что диагностические заклинания проводили именно диагностику, а полноценного диагноза ставить не умели. Разумеется, Блэк сходу не мог определить его – он же не колдомедик. – Это не твоё дело!
– Дай-ка сюда, – требовательно произнесла Лили, выхватив из рук однокурсника пластину и принявшись зачитывать текст вслух: – Средние когнитивные нарушения, замедленный обмен веществ… тремор конечностей, тошнота, головные боли, головокружения, покраснение глазных белков… острота зрения снижена, вариабельность сердечного ритма повышена… концентрация железа низкая, выработка цитокина низкая, уровень кортизола повышен…
Снейп слушал без интереса – он и так знал, что с ним не так и почему. Напрягало его понимание, с каждым новым словом всё ярче отражающееся на лице старосты. Она весь третий курс была уверена, что хочет быть колдомедиком, и дни проводила, уткнувшись носом в тематическую литературу. Вполне могла и догадаться…
– Думаешь, прочитала пару книжек для начинающих целителей и сразу во всех симптомах разбираться стала? – хмыкнул насмешливо гриффиндорец, забирая артефакт обратно.
– Думаю! – заявила девушка и так выразительно посмотрела на Северуса, что стало сразу ясно: поняла. – Так выглядит недосып, причём очень запущенный. Ничего не хочешь сказать, мистер «всё в порядке, Лили, это из-за экзаменов»?
Только слизеринец открыл рот, чтобы попытаться оправдаться и в самом деле прикрыться экзаменами, подруга вскинулась и пригрозила:
– По глазам вижу – снова собрался вешать мне лапшу на уши! Ну уж нет, Сев. Мы сейчас же идём в Больничное крыло. Это не обсуждается.
Сначала на самоуправство Эванс хотелось взбрыкнуть, язвительно, даже грубо ответить, напомнив, что он уж точно лучше неё знает, стоит ему идти в Больничное крыло или нет.
Но потом в ушах снова начал нарастать гул, и Северус был вынужден признать, что способа справиться с слуховыми галлюцинациями он не знает. И не факт, что до вечера, до получения крови саламандры ему не станет хуже. Что там ещё его ждёт? Паранойя? Неконтролируемые вспышки агрессии? Утрата мыслительных функций? Северус уже сейчас не мог утверждать, что сможет стоять у котла и варить проклятый Укрепляющий раствор, а дальше ему тем более останется только окончательно сойти с ума.
Последней адекватной частью своего сознания понимая, что наведаться к мадам Помфри всё-таки придётся, Снейп недовольно скривился. Но терпеливо сверлящей его взглядом Лили, ответил спокойно, хотя и с капелькой насмешки:
– Ладно, пошли. Сама убедишься – во время экзаменов у многих проблемы со сном, она просто даст зелье и скажет не зацикливаться на оценках.
Подруга фыркнула, вручила подозрительно молчаливому Блэку стопку пергаментов, накинула сумку на плечо и, словно надзиратель, подошла к поднявшемуся Северусу.
Тот взглянул на торжествующее лицо подруги с лёгкой усмешкой и решил – он будет ссылаться на нервы перед СОВ. Это прекрасная, а главное, непроверяемая версия.
И о кошмарах не узнает ни единая живая душа.