Утро для Стефана началось, как это обычно бывает в такие дни, со смены перевязок и обработки рук. Это было так же болезненно, как и вечером, потому что за ночь образовалось достаточно черных корочек вокруг ран.
Аппетит напрочь пропал от таких манипуляций, так что Стефан вышел на улицу с пачкой сигарет в руках. Он закурил одну, несмотря на увещевания о вреде курения на пустой желудок. Курить в принципе вредно, но Стефан уже не помнил, сколько лет назад он начал этим заниматься. Ему, в общем-то, было все равно — он не умрёт.
Стефан прошёл чуть дальше от трейлера к дивану, где уже проснувшийся Ален сидел, укутавшись в одеяло. Он смотрел куда-то вдаль, а когда заметил Стефана, оживился.
Это вызвало раздражение.
Спустя одну затяжку улыбка Алена внезапно померкла, оставляя после себя сосредоточенность.
— Что всё-таки с твоими руками?
Стефан опустил взгляд на повисшую левую руку, словно и сам не знал, что с ними. Только потом он осознал, что вышел на улицу в футболке с коротким рукавом и куртке, лишь накинутой на плечи — так он по утрам делал всегда. Но раньше никого по поблизости не было, как и причин скрывать бинты, пропитанные кровью.
— Заткнись, — в очередной раз произнёс Стефан, обрубая эту тему. — Это не твоё дело.
Ален нахмурил брови. Пятна на повязках его напрягали, но Стефану было все равно. Плевать, если Ален будет считать его мазохистом или типом, склонным к селфхарму. Уж что-что, а мнение Алена беспокоило меньше всего.
— Я думал, ты окочуришься этой ночью, а ты вон, неплохо выглядишь.
— Было нормально, хоть и немного неудобно. Ночь не очень холодная. Спасибо за одеяло.
Стефан, поморщившись, выдохнул дым последней затяжки, бросил сигарету на землю и затоптал окурок. Он не напрашивался на благодарность и говорил это не для дурацкого «Спасибо». Это вообще было издёвкой, а Ален принял за чистую монету. Наивный придурок.
Тяжесть в животе ощущалась непонятно от чего: то ли выкуренной сигареты, то ли от слов Алена.
Он молча пошел прочь, оставляя Алена в одиночестве. В трейлере убрал бардак после вчерашнего, нашёл пакет с сэндвичами и газировкой. Сигарета несколько улучшила общее состояние, если не обращать внимания на неприятные ощущения в животе. Так что он решил поесть тем, что заблаговременно купил вечером. Открыв дверь, чтобы позавтракать на улице, Стефан чуть не налетел на Алена, стоящего прямо перед фургоном.
— Какого ты тут забыл?! — зло брякнул Стефан, резко притормозив. Ален же попятился назад. Он держал в руках одеяло.
— Хотел вернуть тебе… Не успел постучать. — Стефан, не ответив, взял из рук то, что сам же вручил ему вчера вечером. Также в тишине он вышел, игнорируя Алена рядом.
Обычно он завтракал на улице, восседая на диване. Эдакая традиция, начинающая новый день. Сейчас, конечно, диван был занят другим человеком, что вводило дискомфорт. Но кто, с другой стороны, Ален такой, чтобы Стефан из-за него нарушал свои привычки?
Именно поэтому Стефан плюхнулся на диван, в противоположный конец от Алена.
Раскрывая упаковку с сэндвичем, он боковым зрением уловил на себе взгляд Алена.
— Не смотри на меня взглядом попрошайки, я с тобой делиться не собираюсь, — сразу предупредил Стефан.
— Я и не собирался, — парировал Ален, но урчание в животе вывело его на чистую воду. Вероятно, ворованная булка была съедена им ещё вчера или утоления голода не принесла. — Да, я хочу есть, но это не значит, что я пришел сюда, чтобы ты меня угостил.
— Тогда не смотри на меня и не порти мне аппетит.
Ален сейчас совсем не выглядел, как вечно улыбающийся наивный дурачок. Казалось, слова Стефана ему были как минимум неприятны. Он поступил даже лучше, чем велел Стефан: уселся на подлокотник дивана, повернувшись спиной.
Это никак не всколыхнуло душевное равновесие Стефана, а наоборот дало большее спокойствие. Потому что присутствие Алена, особенно на столь близком расстоянии напрягало. Не сказать, что и сейчас между ними были километры, но хотя бы Ален на него не смотрел.
— Где мне ещё сидеть, кроме как на диване? Не на крышу же твоего фургона лезть, — Ален подал голос спустя время, за которое Стефан закончил с сэндвичем и почти допил газировку. — Я ещё в магазине видел, что ты купил порцию только для себя.
— Не представляешь, как мне насрать. Если ты осмелишься залезть на фургон, он развалится к херам, и тогда тебе придется искать для меня точно такой же.
То, что Ален обиделся, — только его проблема. Стефан не собирается с ним церемониться. Он ему никто. И Стефан довольно явно дал это понять с первых минут знакомства.
— Пошевелимся, нам пора идти.
— Куда?
— Из парка. Я уйду по своим делам, ты — восвояси. Здесь слишком мало места для нас двоих.
— То же самое ты говорил вчера про свой трейлер, — подметил Ален, вставая и разминая плечи.
Стефан это пропустил мимо ушей и вернулся в машину, чтобы надеть толстовку. Он закрыл свой дом на колёсах на ключ, снова прошествовал мимо Алена, давая понять, что ждать и уговаривать не собирается. Алену ничего не оставалось, кроме как поплестись следом.
Половину дороги они преодолели в напряженной тишине, которую, казалось, можно было схватить рукой, и она бы захрустела в кулаке. Идя по ставшему привычным за восемь месяцев жизни в этом районе пути, Стефан вспоминал, как Ален вчера почти тащил его на себе. Внезапно в душе всколыхнулось какое-то неприятное ощущение неправильности ситуации.
Ален помог Стефану вчера четыре раза. Да, Стефан отплатил ему предоставлением ночлега. Да, ночлег был сомнительный, но ведь Стефан не прогнал его. Но за сегодняшнее утро он наговорил гадостей раза в два больше, чем Ален сделал ему хорошего. Это неправильно… Наверное? И Алена сказанное Стефаном задело, хотя он вначале был позитивно к нему настроен и даже улыбался.
Это не значило, что Стефан будет теперь сюсюкаться с этим идиотом, но хотя бы нормально ответить услугой на услугу нужно.
Будто прочитав мысли Стефана, Ален, который, судя по всему, забыл о полученных колкостях или как минимум отошёл от них, поинтересовался:
— А какими делами ты пойдешь заниматься?
Стефан поиграл желваками, прикладывая усилия, чтобы не закатить глаза, и проглотить желчное «Не твое дело». Ему потребовалось время для формулировки нейтральной фразы.
— На работу.
— А где ты работаешь?
— В кафе разносчиком.
— А там не найдётся работёнки для ещё одного человека?
Стефан перевел взор на Алена и пожалел о содеянном: у Алена заинтересованно горели глаза и было в них ещё что-то такое, что заставляло стиснуть зубы от злости.
Надежда. Предвкушение. Ожидание лучшего. Все то, что Стефану не было постижимо.
Стефан отвернулся, невольно ускорив шаг, но Ален поспешил за ним, подстраиваясь под темп. Ожесточенная внутренняя борьба жгла грудь больше от досады и непонимания, почему эта кудрявая дурья башка вызывает столько неприятных чувств.
Да, за последние четыреста лет только они и составляли компанию скуке и пустоте, внося хоть какое-то разнообразие. Но единственное, чего хотелось — это чтобы состояние было тихо и неподвижно, как водная озёрная гладь. Сейчас оно было похоже на шторм.
С губ так и рвалось колючее: «Нет для того олуха, как ты, там работы нет, ты только всё испортишь». Однако он сжал челюсти, не давая остротам вырваться и ощущая, как от этих слов неприятно печет рот. Останавливало умозаключение, что надо нормально ответить услугой на услугу.
Да и к тому же Ален не покушается на его место официанта-разносчика, не отберет же он работу и деньги. Джоб и сам говорил, что не хватает рук. Может, Стефан получит какую-то плюшку за эти самые руки? Ну, за акцию «приведи друга» же что-то дарят?
Друзей правда нет, но человек, которого Стефан приведет, — вполне.
— Найдётся, — наконец отреагировал Стефан, и Ален почти сделал сальто от радости.
— Ура! Спасибо! Ты меня очень выручишь!
— Закрой рот, слушать твои благодарности не могу.
Они вошли в кафе под звук колокольчика. Их встретил Джоб — управляющий заведением.
— О, Стефан! Здорово! — Джоб тут же направился к Стефану, как только завидел его. — Ты вовремя, работке мне уже нашептала на ухо, что соскучилась по тебе!
— Ага, верю… Утра, — пожал руку Джоба в ответ.
Джоб пожал Стефану и похлопал его по плечу, разразившись громким хохотом от собственной шутки. Джоб — тот человек, взаимодействия с которым Стефана не приносили отвращение. Стефан привык к Джобу и смирился с тем, что он такой, какой есть: шумный, ржущий и шутящий невпопад, иногда брызгающий слюной, когда говорит о чем-то слишком увлеченно. Привык к его сухой пухлой ладони и тому, что для него рукопожатие — невероятно важный ритуал первой за день встречи, без которого приветствие не приветствие. Привык к его тактильности, к похлопыванию по плечу или спине.
Вначале для Стефана всё это было невероятной дикостью. Хотелось ощетиниться, выпустить когти, вгрызться в глотку за такое наглое вторжение в личное пространство. Научиться терпеть это пришлось только из-за того, что Джоб был и остается хорошим мужиком. Он помог Стефану, когда тому нужна была работа, чтобы хоть как-то сводить концы с концами и на что-то жить. Он принял Стефана без документов, почти с бухты-барахты, зная только его имя.
Не сказать, что и сейчас Джоб знает о нем больше, чем восемь месяцев назад, но он всё равно давал ему место, встречал каждое утро почти с распростёртыми объятиями. Стефан уже долгое время работал здесь неофициально, считай, что на птичьих правах, и многие посчитали бы его положение шатким и неопределенным — он ведь мог вылететь отсюда в любое время. Но Джоб давал устойчивость и стабильность, понимание, что всё будет нормально и он поможет. Даже в прожженной душе Стефана это вызывало уважение.
Особенно заставляло с почтением (в понимании Стефана) относиться к управляющему то, что тот со всеми его нарушениями дистанции никогда не спрашивал, почему у Стефана столько времени нет паспорта, почему он ничего не рассказывает о себе и так отстранен. В этом Джоб сохранял тактичность.
И это было замечательно, потому что Стефан просто не мог рассказать правду.
Он не испытывал тех же самых светлых чувств к Джобу, что тот — к нему. Стефан просто позволял проявлению доброты быть. Он не отвергал шуточки Джоба по типу «работка нашептала на ухо», не дёргался на прикосновения, не закрывался, когда Джоб ни с того ни с сего начинал с ним говорить. Он это или игнорировал, не пропуская через себя, или реагировал по минимуму. Это максимум того, на что был способен Стефан спустя пятьсот лет скитания по миру.
Стефан при всем своём нежелании тесно взаимодействовать с людьми разрешал Джобу оставаться. Эта была некая поблажка за помощь. Да, это также игра в одни ворота и односторонние отношения. Однако большего Стефан дать не может.
— А это что за мальчонка с тобой? Братка младшего не смог дома оставить одного? — засмеялся Джоб, обращая внимание на Алена.
Ален возмутился такому пренебрежению в свою сторону.
— Мне…
— Он хочет работать здесь, — объяснил Стефан, затыкая Алена. — Ты ж говорил, что тебе нужны рабочие руки. В этом случае совершеннолетние. Возьми его на полную ставку.
— Пожалуйста, — всё же добавил Ален в конце. — Очень нужно.
Джоб задумался, окинув оценивающим взглядом рослую фигуру Алена с ног до головы. Стоит отметить, что он будет даже выше Стефана, которого ростом тоже природа не обделила.
Почесывая подбородок с трехдневной щетиной, Джоб поинтересовался после минуты размышлений:
— Ручаешься за него, а, Стефан?
Тот неминуемо скорчил мину, точно съел самый кислый лимон на планете. Он-то? Ручаться? Чушь! Кто Стефан такой, чтобы брать ответственность за кого-то? И кто такой Ален, чтобы Стефан был для него порукой?
Стефан уже готовил жесткий словесный отказ, но Ален внезапно проявил благоразумие:
— Я за себя ручаюсь, сэр. Обещаю работать добросовестно и качественно.
Джоб кивнул.
— Пойдём обкашляем это, сынок. Стефан, можешь переодеваться и приступать к работе.
Только вот Ален не торопился идти за Джобом. Он задержал взор на Стефане, словно ждал от него чего-то. Если точнее, то задержался взгляд не на самом Стефане, а на руках. Вмиг всё стало понятно.
Заботливый мальчик беспокоится о том, как чужой человек будет работать с серьезными увечьями.
— Покорми его, старик! А то ему силёнок не хватит работать! — крикнул Стефан напоследок, этими словам специально стараясь принизить Алена.
— Ладно, иди давай. И хватит меня называть стариком! Я мужчина в самом расцвете сил!
— Но ты мне в отцы годишься, уж извини. А я отца стариком называл.
Забавно, что Стефан годится Джобу в прадеда в седьмом колене. Ещё забавнее только то, что Стефан уже не помнит, как обращался к отцу.
Джоб поджал губы, но не разгневанно, а понимающе. Он кивнул, принимая крупинку истории прошлого, которую только что ему вверил Стефан. Для него это, кажется, было ценно, так что он повёл в кабинет Алена.
Стефан закатил глаза и вздохнул. За кого Ален его принимает? За немощного и несчастного? Что ж взять с самого Алена, ошеломленного видом окровавленных бинтов?
Стефан давно привык к боли. Он жил с этим проклятием почти пятьсот лет, и повидал он за жизнь больше, чем работники и посетители кафе вместе взятые. К сожалению, за годы существования Стефан так и не обрел нечувствительность. Но ему известно, как обращаться с собой во время «выхода» ненависти наружу. Стефан привык к боли и способен переносить её лучше, чем обычный человек. Он специально работал на месте официанта, чтобы не квасить руки в воде и моющих средствах на месте того же посудомойщика и не выдавливать из себя улыбку, разговаривая с постетителями у кассы по поводу заказа.
Недалёкому Джобу достаточно отмазки в виде боли в суставах. Тот ржал с «шутки» про то, что руки Стефана так реагировали на луну, и как обычно сильно не лез с расспросами, позволяя ввиду неофициальности работы Стефана ненадолго менять должность.
Неспешно он ушёл переодеваться. Выходя из служебки, он столкнулся с возвращающимся Аленом, которому Джоб растолковывал суть работы и обязанности. Значит, всё-таки принял. Жаль только, что плюшек за соблюдение правил акций не будет.
Так Стефану казалось.
Во время обеденного перерыва длительностью в час, когда кафе полностью закрывалось, команда собиралась вместе трапезничать в специально отведенном для этого помещении, но Стефан никогда с ними не ел. Он уходил из кафе в ближайший продуктовый — неважно, что сам работал в общепите.
Самая главная причина его отсутствия на обеде, конечно, заключалась в нежелании общаться с «коллегами».
Многие из сотрудников для Стефана были не больше, чем белый шум — сновали где-то на фоне, а Стефан даже не потрудился их запомнить.
Двое из разносчиков — иммигранты, с трудом разговаривающие на английском и больше держащиеся друг с другом. Третий их друг работал посудомойщиком. Ещё одна девушка присоединилась к официантам совсем недавно.
На кассе стоял Билл — необщительный парень лет двадцати двух, ленивый и пассивный, но умелый. О таком бы в школьные времена отзывались: «Умный, но ленивый», «Талант пропадает зря». Удивительно, что он вообще стоит на кассе — вероятно, собирает в кучу все свои разрозненные коммуникативные навыки, чтобы вечером отползать от кассы без сил. Его бы в бармены, например. Ну, теперь к нему присоединился Ален.
Повара было три, и все они — мужики старше тридцати пяти. Неотёсанные, грубоватые, хоть и вкусно готовящие. Однако вряд ли они свои умения используют дома, перекладывая ответственность за готовку на жён. О таких отзываются как о добропорядочных семьянинах, души не чающих в ораве своих детей и любимой жене. Только вот они на выходных напиваются вдрызг, а иногда в пьяном угаре поколачивают любимых жён и детей. А ещё после работы только и делают, что лениво чешут пузо перед телевизором, крича на футболистов так, словно мужики на поле в другой стране услышат их советы по ту сторону экрана.
Барменом работал мужчина по имени Майкл, а в качестве уборщицы была ещё одна девушка, имя которой Стефан не запомнил.
В этот раз Стефан вернулся быстро — оставалось ещё полчаса до окончания перерыва. Пачка сигарет кончилась, и он отправился за новой, которая лежала в вещах.
Но увиденное ошарашило.
Первым делом Стефан услышал смех. Это было типично для перерыва, но среди басистого мужицкого хохота проскочили восклицания: «Ален, ну ты даешь!»
Стефан оперся спиной о дверной косяк, в недоумении лицезря то, как все, даже иммигранты и Билл, собрались за игрой в карты, параллельно обедая. Якоб — один из поваров — с азартом бросил карту на стол со словами «Так тебе!», но затем переменился в лице, когда Ален подкинул ему парочку. Якоб поджал губы, испепеляя собственный веер карт глазами. Он занёс руку, чтобы вновь ожесточенно обрушить их на стол. Ален тем временем юркнул под чужую большую ручищу, взял пирожок из мешка, который соорудила жена Якобу на работу.
В конце концов, Ален оставил Якоба в дураках под его сокрушенный рёв.
— Вот и нашёлся тот, кто тебя в лужу посадит, — усмехнулся Боб — ещё один повар. Они обычно каждый обеденный перерыв проводили за игрой в карты, и Якоб в этой кучке оболтусов считался немного-немало лучшим из худших.
— Ален, ты мухлевал! Показывай, где у тебя карты?! В руках?! Задом их греешь? — завопил Якоб, с подозрением косясь на Алена. Тот напрягся под суровым взглядом, точно готовясь к нападению.
— У меня ничего нет, — парировал он, показывая пустые руки. — К тому же нас девять человек играло. Я бы не смог карты складывать по карманам, их на каждого впритык.
— Вот дерьмо. Мне нужен реванш! Ты, придурок, у меня еще получишь!
— Пыхтеть здесь до вечера над колодой вздумал? — напомнил бармен Майкл. — Знаем мы тебя. Как засядешь за карты, так пиши пропало. Ален, не обращай на него внимания. Этому хрену только дай повод посквернословить. На вот, попробуй, моя готовила.
Майкл протянул Алену вафлю.
— Спасибо большое, — тот расслабился и одарил Майкла сияющей улыбкой. Майкл излучал невероятное удовлетворение, как кот, объевшийся сметаны.
Снова возникло острое желание закатить глаза, а кроме него в груди затянулось что-то неприятное в тугой узел. Стефан испытывал гамму не самых лучших чувств.
Ну, просто какого чёрта? Ален здесь и смены ещё не отработал, а уже на короткой руке со всеми, даже с Биллом, который сейчас объяснял ему правила новой карточной игры. Этот молчун со Стефаном за все время его работы здесь и то меньшим набором слов обменялся!
И они хохочут с Аленом, кормят его, играют с ним. Все собрались вокруг Алена, будто он восьмое чудо света. Кто он вообще такой?!
Ах, эта примитивная людская природа. Стоит кому-то проявить хоть малейшую вежливость и любезность, так все готовы падать этому человеку в ноги.
— Стефан! Не ожидал тебя увидеть тут во время обеда, ты обычно всегда сбегаешь, — окликнул Стефана Джоб, неожиданно выросший за спиной.
Команда обернулась, услышав управляющего.
— Я просто ем в другом месте, старик, — пояснил Стефан со скучающим видом, будто это не на него сейчас были обращены десять дополнительных взглядов. Конечно, ведь обычно в перерыв Стефана в кафе днём с огнём не сыщешь, и материализуется он на ней по окончании обеда будто из ниоткуда.
— Стефан, не хочешь с нами в карты разок сыграть? — обратился к нему Ален.
Стефан скривился, пропустив холодный смешок. Он отошел от дверного косяка, сунув руки в карманы и выказывая всем своим видом отвращение к поступившему предложению. Так было и в самом деле: как пацану только в голову пришла подобная нелепость?
— Я на эту чушь время тратить не собираюсь.
— Но ведь ты наблюдал за игрой, Стефан, — напомнил Джоб, все ещё стоявший позади него.
Стефан стиснул челюсти от раздражения, но постарался для Джоба подобрать не самые обидные слова.
— Я всего лишь шёл за сигаретами. — С этими словами он действительно обогнул стол, вокруг которого собралась вся команда. В своих вещах он достал новую пачку, раскрыл её и сунул одну сигарету в рот.
Проходя мимо компании, он случайно заглянул в карты Алена, собирающегося выкинуть самую удачную. Возможно, Стефан слишком громко цокнул языком, потому Ален повернулся в его сторону.
— Что не так?
Стефан тяжело вздохнул.
— Ничего, — отрезал он. Но когда Ален вернулся в исходное положение и почти вытянул ту самую карту из имеющихся, Стефан не выдержал: — Ты для чего эту карту выбрасываешь? Не видишь что ли, что у тебя есть валет? Кинешь туза, и можешь попрощаться с шансами на хороший исход.
— О, — протянул Ален, раскладывая карты в руке, и Стефана даже позабавила его наивность — тот правда не заметил туз. — И правда. Спасибо!
— Мне твоя благодарность не нужна.
— Может, все-таки сыграешь с нами? — сделал вторую попытку Ален, отбившись.
Стефан скрестил руки на груди, заглянув прямо в бездонные темные глаза Алена, который и сам поддерживал зрительный контакт. Видимо, прекращать он не планировал, пока не поступит ответ. Остальные молча наблюдали за этим немым разговором, в котором Стефан отказывался, а Ален уговаривал.
Уголок губ нервно дёрнулся. Настойчивость и неотступность Алена досаждали. Стефан сдался первым.
— Только раз, чтобы ты проиграл.
До конца обеда оставалось около пяти минут, о чем напомнил Джоб, но все были так потрясены внезапным согласием Стефана и предстоящим поединком, что никто не разошёлся (Джоб в том числе).
Стефан сел напротив Алена, который тасовал колоду. Он был уверен, что победа будет за ним, потому что Ален слишком неопытен, раз не видит, какие карты находятся перед носом, и не может их проанализировать.
Всё закончилось тем, что Стефан безбожно, почти в сухую, проиграл.
***
Оставшуюся часть рабочего дня Стефан не разговаривал вообще ни с кем. В угрюмой тишине он относил заказы на необходимые столики. На сегодня лимит общения был исчерпан, особенно с такими людьми, как его команда.
Проигрыш был унизителен, и Стефану было тяжело себе в этом признаться. Когда Ален кинул карту, которую отбить не представлялось возможным, Стефан швырнул на стол свои и ушёл под удивленные возгласы и хохот.
Стефан получил суточную зарплату и пересчитал, прежде чем переодеться. Алену и иммигрантам тоже выдали плату за день, остальные получали сумму два раза в месяц. Пока Ален прощался со всеми, снова разбрасываясь улыбками, в служебном помещении Стефана уже и след простыл.
— Эй, Стефан! — Джоб притормозил его на выходе. — А где ты познакомился с Аленом? Он твой друг?
Стефан презрительно фыркнул на последнюю реплику.
— Ещё чего, старик. Я похож на того, кто заводит друзей? — Джоб лишь развел руками, мол, всякое в жизни бывает. — Никакие мы с ним не друзья. Просто случайно встретились. Он помог мне, я — ему. На этом все.
— Ах, вот как, — управляющий кивнул. — Не будешь его ждать?
— Нет.
Он не был намерен ждать Алена так же, как и снова выделят ему свой диван. Стефан ещё утром довольно дал понять, что дальше их пути расходятся. Жить бок о бок с кем-то вроде Алена смерти подобно. Хотя имея бессмертие, рассуждать на тему кончины довольно иронично.
Он позволил Алену остаться на ночь, чтобы тот не бродил по кромешной тьме и не нарывался на обкуренных отбросов, и между прочим даже дал одеяло. А сейчас помог устроиться на работу. Осталось отплатить еще два раза, и они будут квиты.
К тому же встречаться с Аленом Стефану теперь придется каждый день на работе — он уже этим будет пересыщен. Хорошо, что сегодня они почти не пересекались. Пусть так будет и дальше.
Это не более, чем мимолетное столкновение, чуть пошатнувшее привычную жизнь Стефана — одинокую и однообразную. Повторяющиеся дни, где все одинаково и предсказуемо, намного приятнее и легче переносятся. Их легче контролировать.
Взаимодействовать с людьми даже на уровне общения с Аленом слишком утомительно. А заводить друзей — так и подавно.
Стефан возвращался в трейлерный парк как обычно пешком. По пути он снова купил бутылку водки — к счастью, в магазине сегодня была смена у бабушки-кассирши. Он был не голоден, так что от покупки еды отказался.
На этот раз он точно должен был успеть до полуночи. И валяться посреди улицы не придется.
Оказавшись на территории парка, Стефан заметил столб дыма вдалеке. Кто-то горел?
Каково же было его удивление, когда он пришёл на свой отшиб. Брови сами по себе поползли вверх.
— Фантастика, — бесцветно протянул Стефан, однако выронив изо рта тлеющую сигарету.
Горел его трейлер. А сам он стал погорельцем.