Жизнь шла своим чередом.
Пассажирский состав машины был полностью укомплектован: Джоб вёз с собой Алена, Стефана, Билла и Эмбер.
Компания держала путь в Честер на день рождения Пахиты. Оно состоялось 9 апреля, но празднование отложили на полторы недели, чтобы снова не привлекать внимание приемных родителей. Ален позвал всех друзей, и те охотно согласились. Пахита тоже одобрила идею — ей было интересно посмотреть на тех, с кем дружит старший брат.
Эмбер, Билл и Ален заняли задние пассажирские места, Ален сидел по центру. Стефан расположился спереди. После всех разрешенных недопониманий со стариком это снова стало чем-то будничным.
Стефан с Джобом, кажется, породнились еще больше. В течение месяца Джоб приоткрывал подробности своей жизни после смерти сына. Так, он рассказал, как Бонифаций стал жить с Карлом и Глорией. У Лауры и Джоба не было ни времени, ни сил, чтобы ухаживать за котом. Родители старика предложили забрать кота себе — им так будет, на кого отвлечься, и будет напоминание о внуке. Это они решили после похорон Оливера, когда приехали в Колумбию с ним проститься.
Кому-то было больно от памяти о погибшем, а кому-то хотелось каждый день встречаться с ней. Потому у Карла и Глории до сих пор висели фотографии с Оливером вдоль лестницы, будто он до сих пор жив, просто уехал далеко-далеко.
А еще Джоб поделился предысторией открытия кафе«Gusto e amore». И услышанное стало неожиданностью.
— Кроме того, что Оливер с детства хотел создать любящую семью, он мечтал о собственном уютном кафе. Он учился на экономическом факультете, чтобы на базе полученных знаний открыть свой бизнес. Ему нравилось учиться. Но… Он не успел осуществить свою мечту, — с толикой горечи в голосе произнес Джоб в один из вечеров, когда он и Стефан снова болтали по телефону часы напролет. Эта приятная традиция была с успехом восстановлена. — И тогда я решил воплотить в жизнь то, чего он так сильно желал. Мне было грустно видеть напоминания об Оливере в каждом уголке и вещи, но хотелось сделать что-то в знак того, что он для меня важен. Чтобы там, на небесах, он видел это и понимал, что все-таки был любим родителями.
— А почему кафе именно итальянской кухни? Оливеру нравилась Италия? — задал логичный вопрос Стефан. То, почему выбор пал на такую тематику заведения, интересовало его с самого начала работы.
— Нет, это уже моя задумка. Я ездил в Италию перед тем, как создать кафе. Точнее сказать, поездка послужила толчком к его созданию.
Именно это и поразило Стефана.
Джоб работал инженером, но из-за ухудшившегося морального состояния его эффективность на работе упала. На это ему недвусмысленно намекало начальство. Поняв, что так больше продолжаться не может, Джоб взял отпуск. Невероятно сильно хотелось сменить обстановку, сделать что-то абсурдное, перевернуть жизнь с ног на голову — не в том смысле, в каком судьба уже успела её перевернуть.
Джобу хотелось новых впечатлений. Он решил, что для этого отлично подойдет путешествие. Но куда? Мысль о поездке в другой штат претила.
Тогда Джоб взял глобус, закрыл глаза, крутанул его. Через пару оборотов он остановил вращающийся шар тычком пальца.
Да, пожалуй, это дурацкий способ выбора места для путешествий. Джоб, конечно же, оттолкнул бы идею поездки в сердце океана, если бы палец находился там и поблизости не было суши. К тому же он старался не целиться куда-то ниже экватора. На его счастье, палец попал в Италию, в самое начало полуострова-сапога — север Италии рядом с Венецианским заливом.
Джоб выбирал между Венецией и Сан-Марино и все же решил посетить Венецию. Лаура отказалась ехать вместе с ним, сказав, что на работе аврал. Она по специальности бухгалтер, и ей нужно было заполнять уйму отчетности. Джоб знал, что это была отговорка, чтобы зарыться в работу и отвлечься от переживаний.
В общем, Джоб купил билеты в Венецию, прилетел туда, но легче не стало. Даже наоборот. Все чужое, странное, кругом вода, куча туристов…
— Я решил зайти в бар. Он был неподалеку от моего отеля. Там сидел один молодой мужчина с очаровательной улыбкой. Он выглядел таким умиротворенным, жизнерадостным, что я подумал: эх, живут же люди! Бывают же такие жизнелюбы! А я хожу с угрюмой мордой больше полугода. Он играл с барменом в города. Я сел за барную стойку в паре стульев от него и заказал виски. Пока бармен обслуживал меня, я чувствовал взгляд мужчины на мне. А когда мне подали виски, он подсел ко мне и предложил сыграть тоже.
— И ты согласился? — спросил Стефан с легкой усмешкой.
— Не особо хотелось мне играть… Я отказался и уже не помню, как дальше развился наш разговор. Но помню, что поделился тем, что экскурсии, которые я выбирал, были средней паршивости, и тогда он предложил на вечер стать его гидом. Мужчина был очень болтливым и умеющим разводить на разговор. Вечер плавно перетек в неделю. Я рассказал этому мужчине всю свою жизнь и причину поездки. Незнакомцу проще рассказывать о себе и проблемах. А уж этому тем более. Он искренне сочувствовал. Он вдвое младше меня, но выглядел гораздо мудрее и зрелее. В какой-то момент я заикнулся о мечте Оливера, о том, что мне жаль, что он не выполнил её, и тогда этот мужчина сказал:
— Почему бы вам не исполнить мечту Оливера за него? Как дань его памяти. Я думаю, он очень обрадуется.
— Вы правда так думаете? — спросил Джоб. Они стояли поздним вечером на мосту, любуясь сияющей от луны тихой водной гладью канала. Было странно, что они говорили об Оливере, словно о живом, но Джоб понимал, что мужчина имел в виду: он будет наблюдать с неба.
Мужчина посмотрел на небо, улыбнулся со светлой грустью — в этот момент Джобу показалось, что тот думает именно об Оливере и совершенно точно знает его реакцию на создание кафе — и произнес:
— Да. Я уверен.
Так Джоб и этот мужчина стали бизнес-партнёрами. Каждый открыл кафе в своей стране. Мужчина говорил, что тоже давно хотел заняться чем-то таким, а тут появилась такая хорошая возможность. Джоб рассудил, что он прав.
Стефан был впечатлен рассказом. Ему было интересно, что это за таинственный молодой итальянец, но все никак не подворачивалась возможность прогуглить итальянскую версию «Gusto e amore». Стефан был занят то работой, то сборами в поездку и помощью Алену с организацией праздника для сестры — Джоб приоткрыл завесу тайны кафе за пару дней до поездки в Честер. Иногда Стефан просто забывал о том, что хотел что-то поискать.
Кафе открыло Джобу второе дыхание. У него появилась мотивация двигаться дальше, и он с полной отдачей вкладывался в дело, потому что понимал, во имя чего работал. Это кафе было его детищем, проживанием боли утраты сына. Открытие «Gusto e amore» стало вторым днём рождения Джоба.
Стефан понял, что только благодаря «Gusto e amore» и тому мужчине они все знали Джоба таким, какой он сейчас. Громкий, веселый, юморной. Два с лишним года назад он был погружен в глубокую скорбь.
Сейчас, правда, дела кафе не шли в гору — скорее, наоборот. Начался небольшой застой, посетителей стало меньше. Джоб говорил, что прибыль упала, но он уверял, что ничего страшного не происходит. Так бывает, у него все под контролем. Стефан в это верил.
Они остановились на заправке. Прошло два часа с момента начала пути — половина пройдена. Компания гурьбой вывалилась из автомобиля, оставив его пустым: Джоб пошел заправлять машину, а остальные — заправлять животы обедами в «McDonald’s».
Когда присоединился Джоб, все четверо вели бурные обсуждения, частенько разбавляя их хохотом. Джоб с улыбкой подошел к столику, определив местоположение попутчиков еще на входе по их живым голосам, и сказал:
— Ребятки, а давайте я вас щелкну на память? Вы такие сейчас хорошенькие, на фото еще лучше получитесь!
Его предложение встретили положительно. Стефан был немного ошеломлен, но протеста не выказал. Наоборот попытался сесть в такой позе, где не выглядел бы нелепо.
Сфотографировав компанию на свой телефон, Джоб показал результат. Билл и Ален сидели напротив друг друга у выхода, а ближе к стене расположились Эмбер и Стефан. Стефан выглядывал из-за длинной фигуры Алена, подперев правой рукой щеку. Выглядел он не хмуро и на том спасибо. Ален обеими руками показывал знаки мира и как всегда улыбался так, что почти рвался рот — щеки уж сильно растянулись. Эмбер поставила Биллу рожки, тогда как сам Билл изобразил скромную улыбку и поднял большой палец левой руки вверх. На столе лежали упаковки от еды, подносы и стаканы с напитками.
— Босс, давайте вы с нами сфоткаетесь! — воскликнул Ален.
— Да, даешь селфи!!! — поддержала друга Эмбер.
Джоб включил фронтальную камеру, встал спиной к столу и вытянул руки вверх. Все снова изобразили радость и счастье для кадра.
Стефан не ощущал сильного единения с общим весельем. Но отрицать то, что он был не сторонним наблюдателем, а непосредственным участником события, было сложно. Хоть он и был единственным, кто не улыбался на фото, он здесь был, и он сидел за одним столом с Биллом, Эмбер и Аленом, и они разговаривали с ним, как с другом, и не цапались. Месяц общения после собирания паззлов положительно сказался на их отношениях.
Жизнь текла своим чередом, плавно и мягко.
На дворе середина апреля, и все уже сняли надоевшие за зиму куртки, одеваясь легче.
И, кажется, дышать стало легче.
///
Билл грезил о получении специальности программиста. Поступление в двухлетний коллеж было его изначальной целью: он хотел как можно быстрее отучиться и приступить к работе. Двенадцать лет в школе его утомили, а провести еще четыре года в университете сразу после неё он не был намерен. Если появится желание, он может потом ещё два года отучиться на полноценного бакалавра. Идеальный расклад дел. Так считал юный Билл, посылая документы в колледж и будучи одной ногой выпускником.
Судьба внесла свои коррективы. Билл успел и бросить колледж, закрыв полностью лишь первый семестр, и поработать, не имея образования. К учебе он сейчас относился совсем по-другому. Душа рвалась к знаниям, получению навыков. На работе он, конечно, тоже учился новому, но это скорее практические умения и они пополняются не так часто, как в университете. В общем, Биллу хочется что-нибудь позубрить и поучить.
Да и теперь Билл не был так сильно уверен насчет программирования. Нет, он не потерял к нему интерес. Он и сейчас иногда мог написать какую-нибудь программку забавы ради и получить от этого процесса удовольствие, но действительно ли это то, с чем он хочет связать жизнь?
Билл по окончании школы устроился работать бариста, и это ему искренне нравилось. Сейчас он выбрал похожую профессию. Ему нравилось взаимодействовать с людьми, несмотря на личностные трудности в этом плане. Сейчас это было и ради, и вопреки, но Билл хорошо чувствовал себя сейчас на своём месте. И это ощущение удовлетворения от работы натолкнуло на мысль изучить ту специальность, по которой предполагалась работа с людьми.
Однако Билл ещё находился на стадии выбора. У него не было окончательного решения и, если честно, он не знал, стоит ли так сразу отказываться от идеи стать программистом, которой он грезил с класса девятого.
Совершенно точно он хотел поступить в университет. Возможно, на первых порах он будет изучать общие и базовые предметы без упора на какую-то область. Может, пойдет на программирование, а потом, если почувствует, что не то, переведется на другой факультет. Билл размышлял насчет гостиничного дела, туризма. А может, вообще на менеджмент податься? Выбор есть всегда.
Билл хотел глубже понять себя. Узнать получше, чего добиться, каких высот достичь. Что ему нужно от себя, от жизни? Групповая терапия пошла на пользу. Она помогла распутать клубок, в который стянула чувства к Эмбер, усталость от родительской среды, школьного общества, психологические травмы и неверные суждения. Но Билл чувствовал, что предстояло еще немало работы для того, чтобы познакомиться с главным человеком в своей жизни — с собой.
И он хотел стремительно влиться в это знакомство. Как если бы ты долго наблюдал за человеком и постоянно думал о том, что хочешь к нему подойти и заговорить, но не решаешься это сделать.
Билл хотел справиться со скованностью и внешней бесстрастностью. На самом деле он человек, который фонтанирует эмоциями, и об этом говорил ему психолог, но внешне это никак не проявлялось. Билла учили подавлять эмоции все детство, и он научился так хорошо их скрывать, что для него теперь было странно как-то меняться в лице. Однажды, когда он сильно расстроился из какой-то ситуации в одиннадцатом классе и посмотрел на себя в зеркало, то увидел, что сидел с нечитаемым выражением лица, по которому беззвучно струились слезы.
Нет, он, конечно, улыбался, смеялся, хмурился, становился задумчивым. Но это были как будто маски эмоций, и сам Билл не чувствовал себя в них живым. Он хотел полностью давать волю чувствам и перестать большую часть времени сидеть с лицом-кирпичом.
В общем, планы наполеоновские, амбиций и стремлений выше крыши.
Сейчас Билл планировал активно готовиться к поступлению, собрать все документы и подать их, чтобы уже к февралю-марту следующего года знать, зачислен он или нет. К сожалению, Билл пропустил все сроки зачисления на этот год. Он покинул стены реабилитационного центра в ноябре, а крайний срок подачи документов — декабрь–январь. Если бы Билл проявил активность, он бы успел подать заявку и, возможно, уже этой осенью учился в университете. Примерно в нынешнее время ему бы пришел ответ, поступил он или нет.
Однако тогда он был совсем не готов к мыслям об учебе. Ему нужно было адаптироваться к реальности, укрепить свое положение в обществе, наладить контакты с людьми… Ну, в последнем хотя бы попытаться. Сейчас он ощущал более или менее твердую почву под ногами.
На самом деле за эти месяцы произошло столько изменений… Билл извинился перед одноклассниками, помирился с Эмбер, стал жить отдельно от родителей и вместе с Эмбер переехал в другой город, устроился на работу, завел новые знакомства, проходил терапию. Было бы здорово, если бы в список начинаний университет вошел бы уже сейчас, но это не в его власти. Ему сейчас остается работать в перспективу.
А еще необходимо поскорее покрыть долг.
За работу посудомойщиком Джоб обещал платить пятнадцать долларов в час, и если Билл так будет работать 2 дня по восемь часов в неделю, то выйдет лишняя тысяча долларов, что очень неплохо. Билл сможет быстрее возместить украденные десять тысяч. Ему осталось уже меньше шести.
Эмбер недовольно качала головой, но вскоре смирилась. Она обещала помочь Биллу с поступлением, написанием эссе на тему того, почему он хочет учиться именно в университете Южной Каролины, и ещё предоставила список книг по психологии, которые можно было Биллу почитать. Он попросил у неё совета в этом вопросе.
С кончиков пальцев Билла так и срывалась жизнь. Он хотел брать от неё все. «Жить, жить, жить», — это слово вертелось в голове много раз на дню. Он просрал два года жизни — один по-крупному, слив его на наркотики, а второй частично, лечась от зависимости. Лечение он не считал бесполезной тратой времени. Это была необходимость, однако достаточно долгая и трудоемкая. Все же этот год тоже, можно сказать, выпал из жизни Билла.
И сейчас он хотел как можно скорее наверстать упущенное. Начать новый этап. То, как он начал студенчество, не согласовывалось с его видением этого периода. Он ни с кем из одногруппников толком не был знаком и сейчас даже имен их вспомнить не мог. Все было как в тумане, а точнее, в дыму марихуаны.
Билл мечтал о дружной группе, такой же, каким был когда-то его класс. Эмбер рассказывала, что у нее с группой неплохие отношения, ей там есть, с кем обсудить учебные дела, но сблизиться ни с кем не удалось. Люди были не подходящими ей по духу. Это, конечно, не плохо, в жизни всякое бывает, но Билл хотел для себя по-другому.
Не сказать, что сейчас ему не хватает общения. У него были Эмбер и Ален, и этого пока что было достаточно. С коллегами дела обстояли так же, как у Эмбер с одногруппниками — поболтать можно, но не более.
Хотя в последнее время Ален старательно пытался обратить его и Эмбер внимание на Стефана.
Билл не особо понимал, что случилось в день собирания паззлов. Черт, наверное, потянул за язык обещать Стефану написать рецензию. Но Стефан в последнее время действительно не вызывал претензий.
Прочитав «Кафе на краю земли», Билл не спешил делиться впечатлениями о произведении. Сначала ему понадобилось приличное количество времени на обдумывание, сбор озарений и их анализ. Озарений было достаточно. Книга стала большой пищей для размышления и толчком к пониманию того, чем Билл на самом деле хочет заниматься. Так же она дала понимание, как важно делать то, что любишь. И вдохновила, ведь Билл вел правильную стратегию.
Лишь где-то через два дня Билл описал свои впечатления и отправил их Стефану. Он много раз стирал и писал заново и еще больше думал о том, что затея писать Стефану глупая.
Но все же он это сделал.
Стефан прочитал через пару часов и ответил:
«Круто»
«Классно, когда книги настолько задевают. Я их не читаю»
«Я все «Бумажный дом» мучаю. Сначала смотрел его на испанском, но плохо понимал суть и бросил. Решил пересмотреть уже на английском»
Вообще Билл не ожидал бурной отдачи от Стефана. Он писал просто потому, что сдерживал обещание, опять отдавал долг. Возможно, Стефан в нем не нуждался и даже забыл, но Биллу почему-то трудно было забыть.
«Круто, классно» — все, на что способен Стефан, и Билл это понимал. Можно было дальше просто прочитать и не ответить, проигнорировав невпопад написанный комментарий про «Бумажный дом». К чему он вообще? Они же книгу обсуждали. Билл вон простыню выкатил о ней, а Стефан отделался парочкой рядовых слов и попер говорить о своем.
Однако Билл все равно не оставил его слова без внимания. Он убеждал себя, что это только потому, что он смотрел «Бумажный дом», и этот сериал привел его в восторг.
Не надо было, наверное, это писать, но Билл отправил:
«А зачем ты на испанском смотрел? Ты что, язык этот знаешь?»
«Нет», — коротко ответил Стефан.
«Учишь?»
«Нет», — повторил Стефан, и Билл вздохнул. Неужели сложно ответить развернуто?
Стефан, будто прочитав мысли Билла, продолжил печатать и вскоре отправил еще одно, уже не односложное сообщение:
«Пытался понять, насколько итальянский и испанский языки похожи. Эксперимент провален. Я стал пересматривать, чтобы нормально вникнуть в суть»
И тут тоже был шанс больше не поддерживать диалог, написать «Понятно» и закрыть чат, но Билл поступил иначе.
«И как тебе сюжет?»
Стефан печатал долго.
А потом они обсуждали сериал еще дольше.
В копилку достижений Билла за эти месяцы вошел еще и налаженный контакт со Стефаном. Билл, конечно, к этому не стремился и наоборот пытался избежать, но… Внеочередные процессы всегда происходят, каким бы идеальным ни был план.
На день рождения Пахиты Ален пригласил всех: и Стефана, и Билла, и Эмбер. Билл был в предвкушении. Ему было интересно посмотреть вживую на брата и сестру Алена. Он считал, что это будет интересным приключением в кругу друзей.
В груди уже давно поселилось трепетное и приятное чувство легкости. Жизнь определенно налаживалась и её уровень стремительно поднимался вверх.
В самые первые месяцы после лечения Билл думал: может, если все-таки по чуть-чуть, то ничего не случится? Никто же не узнает, все будет нормально. Но он одергивал себя и говорил, что если начнет заново, то на хорошую жизнь впредь можно и не рассчитывать.
С каждым днем действительно становилось все лучше и лучше. Хуже определенно быть не может, потому что все самое плохое с Биллом уже случилось — он в этом был убежден.
///
По прибытии в Честер первым делом был посещен супермаркет, чтобы купить все необходимое к праздничному столу.
Ален снял на несколько часов, до позднего вечера, небольшой гостевой домик, который нашел каким-то чудом в последний момент. Ален с самого начала планировал провести день рождения Пахиты в одном помещении, так как формат прогулки уже был и хотелось чего-то другого. Тем более что возможность для этого имелась — приемные родители снова уехали, снова оставили детей на никудышную тетку, а та их — на произвол судьбы.
Но те самые помещения все никак не подворачивались. И вот буквально за пару дней до празднества — о чудо! — необходимый вариант подвернулся.
То был одноэтажный дом со всего лишь одной спальней, однако имелась остекленная веранда, пристроенная к дому. На улице стоял гриль-барбекю. Ален отдал за дом немалые деньги, но совсем не жалел о потраченных средствах. Он много откладывал для этого праздника, впрочем, как и в прошлый раз. Заселение самостоятельное, поскольку на двери есть умный замок.
Неся пакеты в дом и разглядывая территорию, Стефан заключил, что Алену очень повезло со съемом.
— Прошу в дом! — радостно воскликнул Ален.
Дом сразу встретил гостиной в серо-бело-коричневых тонах. У стены справа от входной двери стоял серый диванчик. Над ним висели огромные темно-коричневые часы с циферблатом, сразу же привлекшие внимание своими размерами и необычностью исполнения. На противоположной от дивана стене был подвешен телевизор под электрокамином.
Еще один близнец дивана расположился у окна, из того же семейства было кресло, находящееся в углу. Серая семья сгруппировалась вокруг небольшого светлого журнального столика.
Дверь, ведущая в спальню, была в том уже углу, где и стояло кресло.
Гостиная плавно перетекала в кухню, также исполненную в белых тонах. Столовая, правда, не была предусмотрена — кухонька была оснащена лишь барной стойкой.
Кухня стандартная: навесные шкафчики, раковина, микроволновая печь, кулер, плита, несколько кухонных тумб. Все заканчивалось дверью, открывающейся на веранду.
Обстановка в доме достаточно минималистичная, как и подобает съемному жилью, сдающемуся посуточно. Однако отторжения при нахождении здесь не ощущалось.
После того, как багажник автомобиля опустел после последнего вытащенного из него пакета с едой, начались быстрые приготовления ко дню рождения. Эмбер и Билл взяли на себя украшение гостиной: они принялись надувать воздушные шарики, активно мобилизуя силы легких. Справившись с этим заданием и раскидав шары в разные части комнаты, Эмбер и Билл повесили бумажную гирлянду с надписью «Happy birthday!». К сожалению, столовой в доме не имелось из-за его небольших габаритов, однако повезло, что столик у диванов был раскладной, так что Стефан и Билл быстренько соорудили из него обеденный. Кажется, в этом его функция и заключалась.
Пока Эмбер и Билл украшали стол, раскладывали посуду, праздничные колпаки, Стефан стругал салаты. Билл даже пошутил, что, судя по звуку, Стефан кромсал не овощи, а своих врагов.
Ален и Джоб пошли на разведку по поводу гриля. Джоб инструктировал Алена в жарке мяса, поскольку у самого раньше имелся гриль, и активно в этом помогал. Стефан предложил пожарить еще и овощи — идея была принята на ура.
Время поджимало, так что Джоб и Ален были вынуждены оставить гриль на оставшуюся в доме троицу и ехать за Мартином и Пахитой. Все проходило быстро, в суете, но все равно было весело.
Через полчаса Ален написал: «Мы подъезжаем! Будем через пять минут». Необходимо было быть в состоянии полной готовности, а Стефану выпало встретить гостей. Тянули по жребию, чтоб никому не было обидно (и потому что двое их трех оставшихся в доме людей плохо контактируют с окружающими).
Он немного волновался и не знал, куда деть руки, когда машина остановилась около дома. Первым из нее вылез Ален, открывая дверь для Мартина и Пахиты. Стефан уже было хотел произнести приветственную речь, которую готовил, прокручивая несколько раз в голове, как вдруг Мартин оттеснил Алена, понесся в сторону дома и закричал во все горло:
— Папа, привет!
Он подбежал к Стефану, протянул к нему руки, но затормозил на полпути, словно в последний момент передумал исполнять задуманное. Он опустил левую руку, а правой потянул за штанину темно-синих джинсов Стефана.
Тот же от шока и стыда покачнулся, попятился на шаг. Ладно бы, если Мартин сказал это тихо и в более узком кругу, но когда тебе в спину, подобно мечам, всажены три удивленных взгляда недоумевающих и ждущих объяснений людей…
Стефан совершенно точно знал, что Эмбер и Билл наблюдали за происходящим снаружи в окно, чтобы быть в курсе обстановки и как подобает сделать сюрприз. Так еще и Джоб вышел из машины, именно когда Мартин сиганул…
Почему Мартин опять завел свою волынку? Неужели он ничего не понял в прошлый раз?
Стефан зачем-то посмотрел в сторону машины и внезапно прочел ответ на свой вопрос.
Пахита гаденько посмеивалась, прикрыв рот рукой. Она стояла чуть поодаль от Алена, а когда заметила взгляд Стефана, то показала ему язык.
Вот же безобразница!
Ален и сам был немало поражен выходке младшего брата, так что задал полный изумления вопрос:
— Мартин, это что такое?
Мартин отпустил штанину Стефана, будто испытал облегчение от того, что Ален с ним заговорил. Он крутанулся на пятках, развернувшись к Стефану спиной, а к Алену — передом, и состроил самую виноватую мордашку, на которую только был способен:
— Да так, ничего!
Произнес он это быстро и выученно. Стефан лишь в очередной раз убедился, что все это рук Пахиты, надоумившей младшего брата так «пошутить» и сразить наповал. Однако на Алена это не подействовало. Тот укоризненно уставился на Мартина, не поддавшись его глазам, полным театрального сожаления.
— Это Пахита была, да?
Мартин опустил голову, не имея заготовленного ответа. Пахита стояла тише воды, ниже травы.
— Ну… — однако и выдавать сестру так явно Мартин не спешил.
Ален покачал головой.
— Мартин, я все понял. Поздоровайся, пожалуйста, со Стефаном нормально.
Мартин тихонечко вздохнул. Он посмотрел за спину брата и, не найдя в ней союзника, сдался. Он понял, что бороться со старшим братом бесполезно, да и, видимо, не горел желанием этого делать. Душевных терзаний о том, последовать просьбе или нет, не возникло. Мартин через плечо посмотрел на Стефана и произнес:
— Привет, Стефан.
Оглушенный развернувшейся ситуацией Стефан не сразу понял, что нужно поздороваться в ответ. А когда осознал эту необходимость, то вышло сдавленно:
— Привет…
Закончив с Мартином, Ален повернулся к сестре и спросил прямо в лоб:
— Зачем ты подговорила Мартина прибежать к Стефану и сказать такие слова?
Пахита вытаращила глаза, будто впервые слышала о таком, и даже положила руку на сердце, мол, как ты можешь высказывать в мою сторону такую клевету и так ранить меня?
— Я? Да я бы ни в жизни! Мартин сам побежал, потому что очень был рад видеть его!
Мартин вжал голову в плечи, пытаясь слить голову с ними и точно скрыться от посторонних, незнакомых глаз.
Ален вздохнул и с прищуром взглянул на Пахиту, не веря ни единому слову.
— Мартин бы не побежал обнимать человека, с которым не очень хорошо знаком.
А ведь действительно: Мартин поначалу бежал к Стефану с распростертыми руками, словно на самом деле хотел обнять, но в последний момент передумал и просто дернул за штанину.
Пахита цыкнула языком и бросила неубедительны аргумент о том, что Мартин ведь обращался так к Стефану в прошлый раз. Однако Ален возразил, что он с Мартином говорил на эту тему, и тот обещал больше так Стефана не называть. Стефан это мог подтвердить: один раз, когда Ален разговаривал с Пахитой и что-то срочно спросил у Алена, Мартин услышал его голос и сказал: «Стефан, привет!» Никакого папы.
В конечном счете Ален заставил Пахиту извиниться перед Мартином за то, что она уговорила его действовать против воли. Мартин начал чувствовать себя поувереннее и даже расправил плечи, являя себя народу.
— Ладно, Хита, я не обижаюсь, — сказал Мартин и хлопнул по подставленной ему ладошке Пахиты, отбивая пять.
— Давайте теперь пойдем в дом, — забыв все подготовленные слова, пролепетал Стефан. — Он нас заждался.
На полпути Джоб догнал Стефана и с хохотком шепнул ему на ухо:
— А девчонка-то с характером, — Стефан был с ним согласен, — только чего это с папкой было? Я чего-то не знаю?
Джоб явно продолжал подкалывать, но Стефан, не имея желания объясняться, пресек:
— Потом объясню.
Как только дверь стала единственной преградой перед входом в дом, Ален попросил Пахиту закрыть глаза, потому что её ожидал сюрприз.
— А мне закрыть можно?! — поинтересовался Мартин.
Ален усмехнулся и погладил его по голове.
— Можно.
Мартин закрыл ладошками глаза. Пахита последовала его примеру, правда, перед этим пробурчала что-то вроде: «Что за детский сад, я уже не маленькая». Ален постучал в дверь и издал смущенное «Ой!», будто забыл, что в кармане у него лежали ключи от дома. На самом деле он это прекрасно помнил — стук был оповещающим сигналом для Билла и Эмбер.
Дверь распахнулась, раздались два хлопка, от которых Пахита коротко взвизгнула и резко убрала руки с лица. Эмбер и Билл стояли по обе стороны дверного проема с хлопушками в руках. Из них сыпался дождь разноцветного конфетти прямо под ноги Пахите.
— С днём рождения! С днём рождения! С днём рождения! — начали скандировать все, хлопая в ладоши в ритм фразе.
Мартин завороженно глазел на конфетти во время поздравлений, а затем рванул к его куче на пороге.
— Офигеть! Давайте так еще раз! Давайте цветной дождик! — он сгреб в кулачки разноцветные блестящие кусочки и подбросил их вверх. Несколько конфетти упали на голову Мартина.
Никто не смог сдержать улыбки.
Ален на правах старшего брата начал:
— Мне все еще неловко, что и твой день рождения, Пахита, празднуется намного позже настоящей даты, однако все равно спешу поздравить тебя с двенадцатилетием!
— Ура!!! — завопил Мартин и снова подбросил конфетти. Он юркнул в дом и, оглядев гостиную, очарованно заключил: — Какая красотища! Не стойте, заходите уже!
Пахита шагнула вперед, потеряв дар речи от яркости украшений и того, что эти украшения вообще были. Она снова прижала руки к груди, прикусив губу, но уже искренне и смотрела на дом, словно не верила, что заходит сюда, что вообще имеет на это право. Что это все реальность, принадлежащая ей, и что день рождения действительно можно отмечать вот так.
Мартин поднял с пола зеленый шарик и бросил его в Алена.
— На следующий день рождения я хочу себе все такое же!
Ален поймал шарик и улыбнулся.
— Конечно, все так и будет.
Пахита, немного придя в себя, повернулась к старшему брату. Её глаза блестели от подступающих к ним слез.
— Ален… Ты все это сделал сам? Для меня?..
— Ну… — замялся Ален и отложил воздушный шар. — Не сам. Мне помогали друзья. Но, конечно же, для тебя.
Пахита незлобно ругнулась на испанском, сказав что-то по типу «Ну и дурак!», а затем подбежала к Алену и крепко его обняла. Алена растрогала нежность, исходящая от сестры, что бывало не так часто. К ним подбежал Мартин, тоже обняв их.
Все с умилением наблюдали за теплой семейной картиной. Когда Пахита окончательно справилась с эмоциями, решив, что уже перебор, она вытерла глаза и отстранилась от братьев.
— Ну ладно, что вы мне там приготовили? Давайте уже праздновать.
Компания направилась к столу, ломящемуся от лакомств: пожаренное на гриле мясо, салаты, печенье, конфеты, сэндвичи, напитки на любой вкус — газировки, соки, морс. Пахита села во главе стола как именинница, Ален вместе со Стефаном сел по правую руку от нее, Мартин — слева. За ним сидели Эмбер с Биллом, а для Джоба осталось место напротив Пахиты.
Прежде чем все приступили к трапезе, было решено вручить подарки и познакомиться поближе.
Эмбер, зная, что Пахита — латиноамериканка, соригинальничала и подарила Пахите полотенце-пончо: оно имело вид квадратного мешка с капюшоном. По бокам квадрата были вырезы для рук, и, если надеть такое полотенце, оно и правда было похоже на пончо. Пахита была приятно удивлена полотенцу, которое по орнаменту даже было похоже на традиционное одеяние.
— Что ж, это очень необычный подарок. Спасибо, — не без удовольствия и улыбки отметила девочка.
Билл подарил складной перочинный нож.
— А это нормально… ребенку дарить такое? — спросил Джоб, взяв рассмотреть нож. Он был не простой, а многофункциональный: содержал в себе еще и ножницы, пилку, кусачки, консервный нож и даже ложку с вилкой.
— Нормально! — забирая нож из рук Джоба, парировала Пахита. — Я ж не настолько маленькая, знаю, как им пользоваться.
Ален поспешил успокоить Джоба:
— Это правда то, что ей нужно. Всякое в жизни бывает.
Стефан имел расплывчатые догадки по поводу того, чего такого может произойти, раз Пахите понадобится перочинный нож.
Ален сделал подарок с размахом — он вручил Пахите часы «Эпл вотч». Правда, лишь на первый взгляд казалось, что это размах, если не знать предысторию.
Ален искал на сайтах, продающих б/ушную технику, часы для Пахиты, поскольку прямиком из магазина себе позволить не мог (Стефан понимал, почему, потому что все еще помнил цену «Эпл вотч», которые ему пыталась втюхать продавщица). Однако все объявления выглядели крайне неубедительно, да и кто знает, какая вообще у этих часов комплектация? Может, они пересобраны на десять раз и крякнут после недели использования, а деньги уже не вернешь. Так что Стефан посоветовал купить часы в официальном магазине — ну, может, не самую последнюю модель, она-то будет подешевле. Зная, что Ален не потянет такую сумму, Стефан предложил купить «Эпл вотч» вскладчину и подарить от них двоих.
Ален очень обрадовался такой идее — тогда вложения были приемлемыми. Стефану тоже было удобно, поскольку он мог не ломать голову над подарком Пахиты.
— Это совместный подарок от нас со Стефаном. Еще раз с днём рождения! — протягивая коробку, поздравил Ален.
— С днём рождения, — поддакнул ему Стефан.
Пахита с подозрением глянула на Стефана, но сразу же надела часы на руку.
— Теперь мне будет все равно, спрячут телефон или нет, — торжественно произнесла она, проводя пальцем по приятному наощупь силиконовому ремешку часов.
Эту фразу поняли все и потому тактично промолчали.
Джоб стал заключительным дарителем. Его презентом стала копилка-воришка. Это игрушка в виде картонной коробки, на которой стояла тарелочка. На эту тарелочку необходимо положить монетку и потом нажать — тогда из коробки покажется милая зверушка и лапкой сбросит монетку в коробку. У Пахиты такой зверушкой была панда.
Джоб объяснил правила пользования копилкой на примере своего цента.
— Я решил совместить приятное с полезным. Приятное — это вот таким способом копить деньги. Полезное — это то, что деньги копятся! Они любят счёт.
Сразу видно — бизнесмен.
Пахита поблагодарила Джоба и задержала на нем взгляд, будто вспоминала, где еще могла увидеть старика.
— А вы ведь в прошлый раз нас подвозили, — заметила она.
— Да, я, — согласился старик и улыбнулся. Знакомства тогда не получилось, потому что Джоб был нагружен тяжелыми мыслями, а Пахита и Мартин были слишком заняты прощанием со старшим братом. Может быть, они вообще восприняли старика за таксиста?
— Вы тоже друг Алена? — удивился Мартин. В его детском мировоззрении не укладывалось, что друг может быть настолько старше.
Джоб непопределенно покачал головой.
— Ну, можно и так сказать… Ален работает в моем кафе.
Мартин крепко задумался над последней фразой, а потом прозрел и вымолвил протяжное: «А-а-а-!». Почти как «Эврика!», только в упрощенном варианте.
— Это вы даете Алену работу и денежки платите?! — с восторгом произнес Мартин.
Джоб засмеялся от детской непосредственности.
— Да, я.
Мартин его сразу же зауважал.
Однако Джобу уже нужно было уходить. Изначально он не собирался задерживаться на празднестве — хотел подвезти, помочь со сборами, вручить подарок и уехать. Он обещал родителям снова помочь по хозяйству, так что откланялся очень скоро, ничего даже не съев. Мартин расстроился из-за его ухода, но Джоб обещал вернуться, когда приедет за Аленом и его друзьями.
День рождения продолжился уже в компании из шести человек. Весело стучали столовые приборы о тарелки, гремели стаканы, касаясь друг друга после произнесенных тостов.
Печаль Мартина быстро сошла на нет, потому что его внимание переключилось на Эмбер. Если же на Джоба он смотрел с восхищением, то на неё с каким-то благоговейным трепетом. Он даже встал из-за стола, чтобы подойти поближе к Эмбер и лучше рассмотреть её.
— Какая ты красивая! — воскликнул мальчик. Эмбер засмущалась и, чтобы скрыть это, промокнула губы салфеткой.
— Спасибо! Ты тоже очень хорошенький!
Она хотела потрепать Мартина по щеке, но когда протянула руку, тот отшатнулся. Эмбер тут же вспомнила о недавно произошедшей ситуации и отпрянула.
— Я забыла! Извини!
— Мартин не любит чужих прикосновений, — вставила слово Пахита, хотя это в объяснении не нуждалось. — Ему нужно сначала привыкнуть к человеку.
Эмбер кивнула.
— Я поняла.
Билл чувствовал себя немного скованно и не знал, как подступиться к детям. Тем более, что с ними было не так просто: Мартин шугался незнакомцев, а Пахита имела потребность в перочинном ноже и том, чтобы у нее не изымали телефон. Из-за этого Билл боялся, что станет еще одной причиной страха и шокирующей байкой из детских уст.
Поэтому при первом взгляде казалось, что он стоит особняком и не горит желанием общаться, чем не вызвал у Мартина энтузиазма для знакомства. Пахита решила обратиться к тихому другу Алена, который складывал салфетки в ровные квадраты.
— Ты что, из повернутых перфекционистов? — спросила Пахита, наблюдая за тем, как Билл разравнивает уже шестую салфетку.
— Что? — не понял Билл.
Пахита взглядом указала на его руки.
— Ну ты… складываешь салфетки двух цветов в ровные квадраты, а потом раскладываешь их на столе в шахматном порядке… Это странно.
Билл сделал паузу в своей деятельности. И пришел к выводу, что это действительно выглядит своеобразно.
— Да нет, я… Я не перфекционист.
— Тогда зачем так делаешь?
Билл пожал плечами.
— Не знаю, чем себя занять.
Ален и Стефан шумно болтали вместе, а Эмбер пересела на пустующее место Джоба, присоединившись к беседе друзей. Мартин неустанно вился вокруг троицы, пока в какой-то момент Ален не посадил его себе на колени.
— Присоединился бы к остальным, — предположила Пахита, словно залезла в голову Билла и узнала, о чем тот думал.
Билл неопределенно пожал плечами. Эмбер снова разговаривала с Мартином, поэтому он не хотел нарушать хрупкое равновесие, настраивающееся между ними.
— Не хочу мешать её знакомству с Мартином, — так и сказал Билл.
Пахита хмыкнула, бросила неодобрительный взгляд в сторону седьмого аккуратно сложенного салфеточного квадрата Билла. Она немного помолчала, а потом выдала:
— Ты нервничаешь.
Это был не вопрос, а самое настоящее утверждение, пригвоздившее Билла к полу. Он не знал, как на это реагировать. Его так легко прочитала двенадцатилетняя девочка. Не то что в голову залезла, а под самую кожу, изучили не как книгу, а как букварь за нулевой класс.
Стало неловко. Однако не очень хотелось отпираться, так что Билл решил сознаться. К тому же искренность располагает, да? Может, благодаря ней и общение с Пахитой пойдет хорошо.
— Да… — пробормотал Билл, и Пахита хмыкнула еще громче.
— А почему ты нервничаешь?
Билл не знал, как объяснить. Он в последнее время перед новыми знакомствами всегда чувствовал мандраж. Страшно было накосячить, как он это постоянно делал пару лет назад, и потерять, так и не обретя. Тем более с такими детьми.
Ему было страшно стоять у кассы, поэтому он и пошел туда, чтобы посмотреть в глаза страху. Но это был страх иного рода — волнение рабочего характера, и оно ушло, стоило адаптироваться к месту работы. А тут была зажатость в общении с людьми. Тем более с такими детьми.
— Боюсь.
Пахита вопросительно выгнула бровь.
— Кого боишься? Меня с Мартином?
Билл вздохнул.
— Ну, не то чтобы…
— Впервые вижу взрослого, который боится детей, — перебила Билла Пахита, не в силах сдержать свое изумление.
Биллу самому стало смешно от нелепости ситуации.
— О, поверь, многие взрослые боятся детей. Очень многие не знают, как с ними обращаться. И порой из-за этого злятся и вымещают свою злость из-за себя на детях.
Он понял, что сказал лишнее. Определенно. Не стоило говорить такое двенадцатилетней девочке, которая живет с не очень хорошими родителями.
Однако Пахита оставалась спокойной. И даже, кажется, начала их анализировать, не примеряя на себя.
— Хочешь сказать, взрослые злятся на детей, потому что не знают, как себя с ними вести?
Билл неуверенно кивнул. Пахита посмаковала эту мысль, потерла подбородок в раздумьях.
— Я поняла тебя, но, я думаю, это не наш случай.
Ошарашенный Билл уставился на девочку, а та ловко спрыгнула со стула, сказав, что уходит в туалет. Ну это прям… Перегиб. Положение Пахиты и Мартина сильно взволновало Билла во время рассказа Алена, а сейчас, когда Билл видел все вживую, эмпатия душила, заставляя цепенеть от шока.
Билл пропустил мимо ушей идею Алена приступить к праздничному торту. Лишь когда Мартин заголосил «Наконец-то торт!», он очнулся и предложил свою помощь.
— Да, давай, нам нужно ещё свечи в торт воткнуть, — согласился Ален с улыбкой.
Ален открыл холодильник и достал торт в картонной коробке, подвязанный атласной белой лентой. Легким движением руки Ален потянул за кончик ленты, развязывая бантик. Лента послушной, но безжизненной змейкой упала на кухонный стол.
Это был аппетитно выглядящий шоколадный торт, украшенный сверху надписью «Happy birthday!», а по краям — дольками шоколада, круглыми шоколадными конфетами. По бокам торта красиво струился шоколад, соблазняя поддеть пальцем сладкий подтек и слизать. Пахита любила шоколадные, нежели фруктовые торты, так что Ален был уверен, что она оценит.
Билл искал свечи везде: в ящиках стола, на полках верхних шкафчиков, но ничего не нашёл. Он даже достал пакеты, в которых они принесли еду, и пошарил по ним: вдруг их не заметили ввиду маленького размера и поэтому не достали? Но нет, было пусто.
— А мы точно свечи покупали? — спросил Билл после бесплодных поисков, не принесших результатов.
Ален задумчиво свел брови к переносице.
— Ты все посмотрел?
— Абсолютно, — с уверенностью вымолвил Билл.
— Значит, забыли… Нужно будет сходить купить. Без свечей никак.
Ален хотел, чтобы все было помпезно: и украшения, и куча еды, и поздравительные песни и, разумеется, свечи на торте. Ален долго придумывал план празднования и даже накидал идеи игр, которыми можно было бы развлечь брата и сестру. А под конец оставил кое-что для Мартина, чтобы тот не чувствовал себя обделенным ввиду более скромного празднования своего дня рождения. Тогда просто у Алена не хватило ни сил, ни средств, ни фантазии, однако Мартин сегодня, кажется, выглядел счастливее всех вместе взятых.
— Здесь поблизости магазины есть?
— Да, кажется есть.
— Тогда пойдем. Не проблема, — подмигнул другу Билл.