Когда Стефан и Джоб уходили, их даже провожали. Точнее, только Джоба.
— Босс, до свидания! Увидимся!
— Хорошего вечера, босс!
— Передавайте жене привет!
И ни слова Стефану. В общем, расстались на нейтральной ноте.
Джоб тоже ничего не говорил, пока они вдвоём шли по улице. Он был погружен в мысли, переваривая сегодняшний вечер. Стефан думал, что тот больше с ним не заговорит сегодня, и немного оживился, заметив, что Джоб уже набрал в легкие воздух и открыл рот, однако услышал лишь:
— Моя машина припаркована чуть поодаль от вашего с Аленом дома. Ну, то есть… В общем, сам дойду.
— Ладно.
Они уже стояли у ворот, и пора было прощаться. Хотя Стефан сомневался, что Джоб захочет это делать. И видеться лишний раз у него не возникнет желания. И будет общаться со Стефаном чисто из-за рабочих вопросов.
Может, скоро он выгонит Стефана из дома? Или лучше уйти самому?
— Ну, я пошёл. Пока, — промямлил Стефан, проходя за ворота. Он никогда не говорил обычное «Пока», максимум «Бывай». По-человечески никогда не прощался, а сейчас приспичило.
Стефан уже уходил, но в последний момент, когда тот искал ключи от дома в карманах, его окликнул Джоб:
— Стефан, — он был на расстоянии пяти метров. — Ты молодец, что извинился перед Аленом. Надеюсь, это было искренне? Правда же? По крайней мере, это было лучше, чем… В первый раз.
В обычное время Стефан бы обязательно вспылил и огрызнулся, но сейчас это делать не хотелось. Наоборот появилось желание оправдаться, улучшить свою репутацию в глазах Джоба.
— Да… Я говорил серьёзно, — подтвердил Стефан. — Мне правда стыдно.
Джоб кивнул. Но чувствовалось в этом движении нечто горестное и печальное.
— Если честно, ты расстроил меня своей… первой неудачной попыткой извинения, скажем так, — От этих слов сердце Стефана пропустило удар. Это то, что он боялся услышать. — Но… Я рад. Действительно рад, что ты раскаялся. — Как же высокопарно звучало это «раскаялся», но Стефан это замечание оставил при себе. Язвить вообще не было ни настроения, ни сил. — Ну, пока.
Стефан посмотрел на Джоба напоследок, и тот подарил ему лёгкую улыбку. Улыбку, от которой на душе вдруг стало легче. Кажется, Джоб и правда был рад.
И почему Стефану было так важно, как Джоб после этой передряги относится к нему?
***
Утром следующего дня Стефан недоумевал, к чему была такая бурная сентиментальность. Ну, расстроился и расстроился, но потом-то старик обрадовался! Подумаешь, Стефан совершил кульбит от любимчика до главного разочарования, в итоге все наладилось! Старик ведь даже улыбнулся.
Однако спустя еще день, выйдя на работу, Стефан то и дело поглядывал на Джоба, пытаясь оценить визуально, как тот был настроен к нему. Общение проходило ровно, Стефан получил свою зарплату в полном объёме.
С Аленом всё ещё интереснее: Стефан решил, что должно было пройти несколько дней, чтобы ситуация стабилизировалась. Ален не вернулся в дом в тот вечер, потому что обстановка ещё была накалена, несмотря на снижение градуса. Лишь поздней ночью второго дня он пришёл с вечерней смены, да и то Стефан обнаружил это утром, когда сам собирался на работу. Заспанный лохматый Ален выполз из комнаты в девять утра, сонно почесывая живот, когда Стефан уже стоял на пороге и обувался. Тогда им обоим было не до друг друга.
Они не разговаривали в тот день и вечером по возвращении Стефана с работы. И лишь на третьи сутки заговорить их заставили неожиданные обстоятельства.
Пока Ален отсутствовал в доме, Стефан вдоволь шарился в шкафах, полках, ящиках и отрыл радиоприёмник. Почему-то он покоился на полке в кладовой, хотя выглядел довольно хорошо. Радио питалось от сети и батареек, но батарейки Стефан не нашёл и тратиться на них не хотел, так что включил в розетку. Настройка частот прошла успешно, и Стефан даже попал на волну, где сообщали прогноз погоды по штату:
— В Чарлстоне днём 57 [1] градусов по Фаренгейту, ночью температура опустится до 46 [2] градусов. Осадков не ожидается. В Гринвилле температура днём 44 [3] градуса по Фаренгейту, ночью — 41 [4] градус. Ожидается небольшой дождь с прояснениями. В Колумбии…
Он переключился на другую волну с песнями и поморщился. Он не был любителем музыки, и ему не нравились песни, особенно клипы. В них постоянно кривляются, одеваются невесть во что и все время поют, счастливо дерут глотки. Гнусность, одним словом.
Вместо того, чтобы врубить радио, он случайно крутанул колёсико и переключился на волну, где передавали известные хиты начала века. Невпечатленный репом Эминема, Стефан почти нажал кнопку выключения, но отвлёкся на упавший со стола удлинитель и, пока поднимал его, заиграла песня Beyoncé и Shakira «Beautiful Liar».
Зазвучавшая мелодия вдруг откинула его в воспоминания пятнадцатилетней давности, когда он автостопом добирался до нового штата, оставив ещё один позади. Тогда у владельца машины играл именно этот трек. Стефан, как и говорил, музыку не любил, но эта песня была… Сносной. Он послушал её пятнадцать лет назад от начала до конца — не было выбора, потому что машина и радио принадлежали не ему, а хозяин-барин — и от неё уши в трубочку не сворачивались. Так что Стефан смиловался над треком и сейчас тоже прослушал до конца.
А там и дальше начали играть другие песни Beyoncé, Шакиры, а потом пошли Бритни Спирс, Леди Гага. А Шакира в дуэте с Рианной — это вообще! И голоса у них такие, ну… Интересные, самобытные. Мелодии оригинальные. Не то что сейчас порой орёт в магнитоле проезжающих мимо машин. Ужас!
Короче говоря, Стефан все четыре дня напролёт слушал по радио именно эту волну.
Когда Ален вернулся, Стефан унес радио в свою комнату и иногда слушал его на кухне, когда Алена поблизости не было. Вот и сейчас в его отсутствии на первом этаже Стефан притащил радио на кухню и приступил к готовке.
Работа кипела не на шутку, потому как Стефан собирал себе ланчбокс на работу. Ему опостылели дурацкие сэндвичи, бургеры, в принципе вся готовая еда из магазина, которые он постоянно хватал на обеденном перерыве. Он решил разнообразить свой рацион и приготовить что-то самостоятельно.
Стефан умел готовить, поскольку, как бы иронично это ни звучало, жизнь заставила. Раньше у него был полный дом слуг, которые все делали за него и могли приготовить ужин такой, что ломился стол. Но с приобретением бессмертия Стефан оказался предоставлен сам себе, и никто бы его не прокормил, только он. Так что обучиться всему пришлось самому.
Жил он в самых разных местах и порой знатно ухищрялся с приготовлением пищи, но с появлением трейлера он стал готовить реже, потому что в тесноте заниматься этим было проблематично — негде развернуться. Конечно, он не бросил насовсем, но стал чаще кусочничать или есть в забегаловках. Стефан очень много денег тратил на еду.
Готовить самому дешевле, чем где-то питаться, а после пожара бюджет урезался. Блюда из кафе, где он работал, Стефан не ел из принципа. Поселившись в доме Джоба, сначала он готовил первое, что приходило на ум, — то есть самое простое и быстро готовящееся — но и это вскоре надоело.
На следующий день после принесения извинений Стефан обнаружил на холодильнике толстую книгу рецептов американской кухни и зачитался ею — точнее, залистался, пуская слюну на красивые иллюстрации. Страниц через семьдесят он наткнулся на рецепт макарон с сыром и брауни с лаймом и лимоном. И понял, что этой книгой пользовался Ален. А затем вспомнил, что это всё Стефан безбожно сточил…
Стефан всегда считал готовку большой тратой времени и сил, но в дни одиночного пребывания в доме понял, что цель оправдывает средства — по рецептам получалось вкусно. Так что он всерьёз занялся этим в выходные и свободное от работы время, надеясь, похоже, перепробовать все, что есть в толстой книге рецептов, под музыку из радио.
Вот и сейчас он варил картофель и жарил бекон для салата «Ранчо», в мультиварке готовился рис для перцев по-техасски, в чайнике кипела вода для будущего чая, который Стефан хотел взять с собой в термосе. А термос он купил, кстати, по акции в магазине по пути домой.
Ещё и Ален выкатил тостер, куда сунул два несчастных куска хлеба, чтобы сделать из них… чёртовы сэндвичи на работу. Его опять попросили подмениться, так что он должен был выйти в вечернюю смену вместе со Стефаном.
Ален постоянно брал что-то с собой поесть — да так делали все сотрудники, один Стефан сбегал. Но Ален не ухищрялся в своих перекусах, да и… Видимо, сэндвичи ему пока что не опротивели. Впрочем, не его это, Стефана, дело. Однако мультиварку он поставил на стол перед тостером, чтобы скрыть от собственного взора и она не напоминала, что хлеб жарится для бутербродов.
Забегавшись, Стефан так и не включил радио, хотя без музыки было тухло. Он отыскал удлинитель, где осталась одна свободная розетка, вытащил шнур радиоприёмника и вставил вилку.
Как вдруг от розетки разлетелись искры, Стефан отпрянул от удлинителя с коротким вскриком. Вся техника встала — табло мультиварки перестало гореть, холодильник перестал тихо жужжать, погас индикатор кипения на чайнике. Радио так и не зазвучало.
Что происходит?
Стефан изумлённо пялился на вспыхнувшую на секунды розетку и ждал от нее подвоха. Что вот сейчас она загорится, а вместе с ней и весь дом. И дому тогда кранты, и не приготовленным салату «Ранчо» и перцам по-техасски — тоже.
А что если… Что если это его проделки? Черт возьми, ну точно! Опять, скотина, решил зажечь?! Стефан так и знал: нечего здесь было оставаться на долгое время. Но нет, Джоб уговорил, а Стефан поддался. Как же опрометчиво!
Только вот ничего не горело и оставалось как есть. Но почему все перестало работать? Видимо, это было предупреждение. Дальше — больше.
Гадёныш!
— Что произошло? — из комнаты тут же высунулся Ален, впервые за несколько дней заговорив со Стефаном. — У меня вдруг погасла настольная лампа. Прямо в тот момент, когда ты закричал.
Стефан с вызовом глянул на спускающегося по лестнице Алена.
— Я ещё не научился криком гасить лампы.
— Я рад, что это не стало ещё одним твоим занимательным качеством, — Ален пришёл на кухню и начал принюхиваться. — Пахнет горелым. Почему?
— Доигрались! Теперь он и здесь всё к чертям подожжёт! — запричитал Стефан и на всякий случай заглянул в сковороду с беконом, чтобы убедиться, не сгорел ли он, но всё было в порядке. На всякий случай он отставил сковороду на холодную конфорку, выключил те, что работали, и проверил кастрюлю с варившимся картофелем для пущего порядка. Но там пригорать нечему — картошка плавала в воде. — Точно подожжёт!
— Кто подожжёт? — не понял Ален.
— Юлиан!
— Юлиан?
Стефан запоздало понял, что в сердцах выкрикнул имя того, кого подозревал в несостоявшемся поджоге дома Джоба и кого точно считал поджигателем трейлера. Он повернулся к Алену, понимая, что проболтался, но Ален уже рассматривал вспыхнувший удлинитель. Он даже взял его в руки, чтобы тщательнее изучить.
— Почему из него торчит пять проводов? — Ален переключил своё внимание, и Стефан надеялся, что о Юлиане он уже забыл, ну, или находился в процессе этого.
— А что не так? — не понял Стефан. — Торчат, чтобы то, что воткнуто, работало.
Ален вздохнул и стал вытаскивать вилки из розеток.
— Всё понятно, — подытожил он, только Стефану ничего не было понятно. Когда все шнуры лежали на столе или свисали с него, Ален поднёс удлинитель ближе к носу и снова принюхался. — Ну, конечно. Удлинитель сгорел. Случилась перегрузка, когда ты, скорее всего, воткнул пятую вилку в розетку, и электричество во всём доме отрубилось. Что ты включал последним?
— Радио, — тут же ответил Стефан, подивившись собственной беспрекословности. Но он был так взволнован и растерян, что язвить не оказался способен.
— Вот значит от твоего радио и случилось короткое замыкание, — констатировал Ален и взял в руки радиоприёмник. Он покрутил его, тщательно осмотрел, как и удлинитель. — Где ты его вообще достал? Я радио давно в глаза не видел. Старьё…
Стефан выхватил радиоприёмник из рук Алена и прижал к себе.
— Сам ты старьё! Не твоего ума дело, где я его достал и вообще… — Внезапно он вспомнил, что грубость будет стоить ему денег, причем честно заработанных, так что прервал тираду и подавил негодование. — На полке в кладовке я его нашёл. Оно целую неделю до этого работало и всё с ним было нормально.
Ален тяжело вздохнул, словно объяснял ребёнку простую истину.
— Даже если так, то зачем было втыкать сразу пять вилок в розетки? Тут тебе и тостер, и мультиварка, и чайник, и холодильник, а ещё радио до кучи!
— А что такого случится? — не понимал Стефан, который больше усилий тратил на то, чтобы снова не поругаться с Аленом, а не на то, чтобы понять, что тот пытается донести.
— Стефан, «такое» уже случилось! Ты отчего закричал?
— От того, что удлинитель вспыхнул.
— Ну так вспыхнул он от того, что ты воткнул пять вилок в розетки, и произошла перегрузка, получилось короткое замыкание! Поэтому во всём доме вырубило электричество.
Стефан в замешательстве посмотрел на Алена, потом на радиоприёмник и в конце — на удлинитель. Он как мог сопоставил всю полученную информацию, и его озарило.
— А-а-а, понял! Так, чёрт… поэтому вся техника заглохла?
Стефан поставил радио на стол, заглянул в мультиварку. Рис сварился, бекон был пожарен как надо, но вот картошка ещё твердая — он ткнул её ножом для проверки. Всё его великое производство встало, а часики-то тикали, и время до работы оставалось всё меньше.
— Да, Стефан, поэтому, — устало подтвердил Ален.
— Значит, это был не Юлиан… — пробормотал себе под нос Стефан.
— Кто такой Юлиан?
Стефан сделал вид, что вопрос не услышал, и открыл чайник, чтобы проверить в нём воду. Она не успела закипеть, как и тосты Алена — поджариться.
— Что нам нужно сделать, чтобы электричество вернулось? У меня тут столько дел, а время идёт!
— Не тебе одному на работу вечером, — заметил Ален, и Стефан сжал зубы, чтобы снова не съязвить. «Вежливость — деньги, вежливость — деньги», — повторял он про себя, как мантру, чтобы не забыть, зачем вообще развивает силу воли. — «Тоже мне умник, а!» — Надо подойти к щитку и посмотреть.
— К чему?
— Пойдём.
***
Они направились в коридор к распределительному щиту. Стефан раньше замечал эту небольшую коробку в коридоре, но никогда не задавался вопросом, зачем она нужна. Жизнь заставила узнать. Ну, скоро заставит.
— Что это нам даст?
Ален поднял крышку щита и посмотрела на ряды маленьких рычажков в нём.
— Если какой-то из них поднять… Или опустить… То в доме снова появится свет.
— Ты знаешь, как это делается?
— Нет.
— Ну а я тем более, — развёл руками Стефан. — Дальше-то что?
— А что ты на меня так смотришь? — возмутился Ален. — Ты даже не знал, что такое короткое замыкание и что натыкивать в один удлинитель кучу шнуров нельзя! Ты столько лет живёшь, неужели не научился обращаться с электричеством?
Стефан закатил глаза и сделал глубокий вдох. Ему на этот раз понадобилось пара минут, чтобы прийти в равновесие и сдержать порыв огрызнуться.
— Я без электричества жил дольше, чем с ним. Простая математика, — парировал Стефан как можно бесстрастнее.
Подумаешь, Стефан не знал про это самое короткое замыкание. С ним никогда подобного не случалось, и он часто втыкал вилки во все розетки удлинителя. Откуда ему было знать, что такое может случиться?
Ведь все не упомнишь: нынешние старики, которые пережили в семь раз меньше, чем Стефан, не понимали в технике больше, чем он. А разбираться везде на сто процентов — нереально. Помнить детали каждого года из пятисот прожитых — тоже. Уж тем более правила пользования всеми новшествами, появляющимися с каждым годом все больше и больше. Был бы Стефан архивом или… Памятью компьютера, роботом короче. А он просто человек.
Ален посмотрел на него новыми глазами удивленно раскрыл рот. Во-первых, его удивило, что Стефан упомянул свое бессмертие, а во-вторых, что ответил спокойно.
— Оу… А я думал, ты сейчас на меня точно наорешь.
Он сложил руки за спину, а Стефан почти задохнулся от возмущения.
— Ты что, проверял меня?!
— Нет… — тут же опротестовал Алена, поняв, что ляпнул зря. — Если честно, я сначала сказал, а потом подумал. А когда подумал, то понял, что ну… В обычное время ты бы не подбирал формулировки…
Стефан прочистил горло и мотнул головой сначала в одну, затем в другую сторону, разминая шею. Ему стало немного, как это называется… совестно некомфортно от того, что о нём все теперь настолько низкого мнения.
— Ну… — он хотел сказать, что ему неприятно и потому, что человек в лице Алена плакал из-за него, но вместо этого произнёс: — Деньги мне дороже.
— А… Понимаю, — кивнул Ален. Затем ещё раз посмотрел на распределительный щит, и Стефан подумал, что они в музее, — можно лишь смотреть, но не трогать — и заключил: — Надо позвонить боссу. Это его дом, и он точно знает, что нужно.
— Звони.
Ален снова кивнул и безотлагательно помчался наверх. Меньше чем через минуту он вылетел из комнаты, быстро спустился по лестнице и вернулся к Стефану, оставленному наедине с открытым распределительным щитом. Гипноз Стефана на него не сработал: все рычажки остались на месте, а свет в доме так и не появился.
— Сейчас… — оповестил Ален и стал спешно жать клавиши на телефоне. Затем приложил эту малютку к уху и ждал, пока гудки заменятся голосом старика. — Алло! — радостно произнёс Ален, ведь ждать пришлось недолго. — Бо… Пахита?
Брови Стефана непроизвольно взметнулись вверх. Он уперся руками в бока и красноречиво уставился на Алена, мол, что за фигня? Какая ещё сестра, когда нужно срочно разобраться с щитком?
В недавних звонках босс и Пахита стояли друг за другом и, видимо, Ален случайно нажал кнопку, опускающую вниз списка абонентов, поэтому позвонил Пахите, а не боссу. Сам он был немало удивлен своей оплошности.
— Привет, — удивленно-радостно произнесла Пахита. — Чего ты позвонил сегодня без предупреждения? Обычно же смс-ку перед этим кидаешь.
— А… Да, привет. Прости, я случайно вообще позвонил, — Ален почесал затылок от неловкости. — Как у тебя дела? Я не вовремя, наверное, всё нормально?
— Не кипишуй, они уехали в магазин, мы дома одни. — Это успокоило Алена и придало облегчение. Ему не хотелось, чтобы у брата и сестры возникли неприятности из-за его звонка. — У нас всё хорошо, но со вчерашнего дня ничего нового. Недавно ведь разговаривали. А хотя с историей все наладилось, я сдала ей треклятое эссе, пусть она им подавится!
— Пахита, нельзя так говорить об учителях… Нужно проявлять к ним уважение!
— К учителям можно, но не к этой грымзе! Ни за что! Она мне всю плешь проела с этим эссе, я и так о нём помнила. Подумаешь, задержала на неделю.
— Ох, Пахита… Ну ты, конечно…
— А что сразу я?
Незаметно для себя Ален вовлёкся в разговор с Пахитой, присев на тумбу в прихожей и совсем забыв, зачем он здесь находился и зачем в руках держал телефон. Он успел обсудить с ней подорожание любимых персиков Пахиты на несколько центов, похолодание в городе и последний рисунок Мартина.
Мартин был лёгок на помине: стоило ему услышать собственное имя, как он тут же прискакал к Пахите и начал доставать её вопросами: «Это Ален звонит?». Ален слышал его голос через трубку.
— Хита-а-а-а, дай мне телефончик с Аленом поговорить! — уже орал, судя по всему, в ухо сестре он, потому что голос Мартина было слышно очень хорошо, а не вдалеке, как до этого.
— Да на ты, на!
— Ален, привет!
— Привет, Мартин, — расплывшись в улыбке, поприветствовал брата Ален.
Мартин начал рассказывать Алену о своём новом рисунке и мире, заключенном в нём: о зелёном человечке «иноплатянине» (Мартин не мог нормально выговорить слово «инопланетянин»), который подружился с космонавтом, застрявшем в открытом космосе. От Пахиты таких подробностей Ален не слышал, поэтому с упоением внимал истории. Закончив все тем, что иноплатянин помог космонавту вернуться домой и иногда приезжал к нему в гости, Мартин спросил:
— Ален, а ты чем сейчас занимаешься?
— Я… Ой. — Ален резко спустился с небес на землю, прямо как космонавт Мартина, и снова очутился в реальности, где их дом обесточен, крышка щита поднята, а Стефан стоял у стены и ждал, пока Ален наговорится. Они встретились взглядами, и скрестивший руки на груди Стефан улыбнулся впервые с начала знакомства, но так, что кровь стыла в жилах — улыбка напоминала оскал. Ален убрал телефон от уха и виновато произнёс: — Блин, Стефан, прости…
— Конечно, — рот Стефана все так же был растянут в широкой улыбке, но в глазах ничего доброго не виднелось. Жуть. — Я тебя звал четыре раза, но ни на один ты не откликнулся. Ты проговорил уже восемнадцать минут, — Стефан глазами указал на настенные часы. — Я считал. Зато вместо включения электричества я теперь знаю историю про иноплатянина.
— Что? Ты подслушивал?
— Нет, просто у тебя динамик орёт на всю прихожую.
Ален вздохнул и снова приложил телефон к уху. Значит, про подорожание персиков и эссе Стефан тоже знает.
— Алло? Алло-о-о-о? Ален!
— Да-да, Мартин, я тут. Просто связь плохая. Я говорил, что пытаюсь починить электричество в доме.
— А-а-а, — протянула брат, будто понял суть Земли. — А оно сломалось?
— Да. Во всём доме его нет.
— Даже мультики не включить?
— Аллё, старший братик! — угрожающе встав прямо перед Аленом, проворчал Стефан. — Ты специально испытываешь моё терпение, зная, что мне нельзя на тебя орать? Ещё чуть-чуть и я пожертвую своей зарплатой!
— Прости, я сейчас, — прошептал Ален под очередное закатывание глаз Стефана. — Тем более мультики не включить, Мартин. Извини, мне надо бежать. А то телефон скоро разрядится, а без электричества его не зарядишь. А если его не зарядить, то я больше не смогу вам звонить.
— Я знаю! Ну ладно тогда, Ален, чини электричество! Всё, давай! Пока!
Ален наконец отключился и снова покаянно взглянул на Стефана, который стоял с невероятно кислой миной.
— Ты на меня все шишки валишь, а сам-то! — буркнул он. — Звони давай старику и сам с этим своим… щитком разбирайся, я тебе помогать из-за этого не буду. Чтоб электричество появилось через десять минут и я закончил с готовкой!
Стефан удалился на кухню, бурля от негодования. Что вообще пацан из себя возомнил? Почувствовал над Стефаном власть и теперь делает что вздумается?! Стефан терпеть бесчинство долго не будет: если Ален так и продолжит делать, то ему несдобровать, пусть даже бюджету Стефана — тоже.
Однако как только Стефан открыл мультиварку, чтобы переложить рис, как услышал из прихожей:
— Алло, босс, добрый вечер! Срочно нужна ваша помощь! Тут такое дело: у нас в доме пропало электричество. Да, прям совсем. Короткое замыкание. Скажите, что сделать, чтобы оно вновь появилось? Да, я уже открыл. Да. Сейчас скажу…
Пока Стефан отмывал чашу мультиварки после варки риса и сковороду — после жарки бекона, Ален добросовестно выполнял работу, которую Стефан возложил на него за проступок. Он-то действительно хотел помочь, по крайней мере, сделать все, что в его силах. А в силах он был только дернуть рычаг, в который бы Ален после инструктажа старика ткнул бы, но это какая-никакая помощь и вникание в проблему! Стефан бы принимал участие, а раз Ален так сделал, то пусть все сам решает.
Стефан вытирал полотенцем для посуды сковороду, когда в комнате резко включился свет. От неожиданности он подумал, что опять что-то вспыхнуло — за окном уже начало темнеть.
— Чёртов Юлиан, я так и знал, что он…! — но не успел Стефан договорить, как увидел в проёме Алена. — А, это ты.
— Что за Юлиан, в конце концов? У тебя какие-то проблемы с ним? Пламенное расставание? Искра между вами пробежала и не добежала? — Ален шутил, пытаясь разрядить обстановку. — Как видишь, я все починил.
Лицо Стефана перекосило. Как же этот мелкий… Был точен в формулировках. Расставание с Юлианом было действительно пламенным, и не раз.
Ведь он поджёг не только трейлер, но и дом родителей Стефана.
— Молодец, электрик. Настолько искрометно, что аж в комнате потемнело от твоей шутки. А, нет, это электричество выбило. — Если грубить открыто запретили, то можно использовать сарказм и пассивную агрессию — она пока денежно не каралась.
Ален прочистил горло, поняв, что шалость не удалась, а Стефан снова поставил чайник кипятиться, только уже воспользовавшись не удлинителем, а одиночной розеткой в стене.
— Я принесу другой удлинитель, а то этот уже непригоден для использования. Я видел где-то в кладовой.
Стефан поначалу хотел сказать, что коробка с проводами стояла на второй полке слева, но промолчал: пусть Ален сам поищет. Однако для него это не стало большим препятствием, и он принёс новый удлинитель спустя пару минут, а старый выбросил в мусорное ведро. Ален включил в него холодильник, и тот снова тихо зажужжал. А потом подключил и тостер.
— Вот так.
Стефан на это никак не отреагировал и снова поставил вариться картофель, принялся мыть перцы. Ему нужно было поторапливаться и быстрее заканчивать с готовкой, потому что до начала смены оставалось лишь два часа. Он смешал рис с мелконарезанными луком и помидором, фасолью, кукурузой. Отрезал крышечки уже вымытых перцев, убрал семена и начинил перцы овощной смесью. Затем уложил перцы в кастрюлю, залил их смешанной с водой томатной пастой и поставил томиться на медленном огне в течение сорока минут. Представив, как он будет это вкушать на перерыве, Стефан проглотил большую порцию слюну. Все-таки потраченные усилия стоили того.
Когда картофель-таки сварился, Стефан нарезал его, натер сыр, нашинковал зелень — зеленый лук, петрушку, зелень, добавил бекон и заправил смешанными майонезом и сметаной. Здесь он уже просто не удержался и навернул порцию в качестве пробы.
Некоторое время Ален хозяйничал на кухне вместе со Стефаном, когда тостер «выплюнул» его ломтики хлеба. Они оба старались готовить как можно дальше друг от друга, чтобы не сталкиваться лбами и не мешать, так что это короткое совместное времяпрепровождение не принесло существенных потерь.
Готовка подошла к концу — перцы приготовлены, чай заварен и кухня убрана, когда до смены оставалось около часа. Стефан с наслаждением растянулся на диване в гостиной и даже не заметил сидящего на кресле Алена. Он делал записи в своей тетради.
— Стефан, — позвал Ален, и тот от неожиданности дёрнулся. — Ой…
— Чего надо? — несдержанно из-за испуга брякнул и тут же исправился, вспомнив слова Джоба: — То есть, что?
— Я все же хочу узнать… Кто такой Юлиан?
— Что ты ко мне пристал? Какая разница, кто это?
— Ты обещал рассказать о своём прошлом. Это было условие нашего уговора. Это веди тоже «кое-кто из прошлого»?
Стефан вздохнул. Держать слово было легче, чем держать себя в руках, но с Аленом и то, и то было тяжело, потому что все в совокупности. Но уговор — есть уговор, и его Стефан старался не нарушать. Пусть сейчас так хотелось это сделать.
— Да.
Если говорить о беспринципном разговоре Алена, который он развернул, пока его ждал Стефан (вообще не замечаемый Аленом), то… Стефан был удивлен, как сильно Ален привязан к брату и сестре. В обычные дни, разговаривая с коллегами и улыбаясь им, Ален светил, а вот в разговоре с малявками он… сиял. И сиять заставляли его именно они. Он будто заряжался от разговора с ними, как батарейка, чтобы потом светить другим.
Сиять — это намного больше, чем светить. Так считал Стефан. В беседе он был переполнен светом. Но когда он светил, то ослеплял других, а когда сиял, то это сияние словно концентрировалось внутри, давая Алену жизненные силы. Для Алена два эти малявки — смысл жизни. Смысл жизни всегда заставляет человека сиять изнутри, именно он дает людям силы двигаться дальше. А вот когда человек светит, он тратит накопленную энергию. Стефан сам придумал данную метафору.
И за этим было так необычно наблюдать. Ален, слушая рассказа братка про иноплатянина, улыбался так широко и так по-другому. Когда Ален дарил улыбку Стефану, он «светил», отдавая энергию, но когда он улыбался во время диалога, он сиял. Блистал от бесконечной любви к младшим. Она наполняла его.
«Я любовь эту буду теплить и вынашивать так, чтоб она разрослась во мне деревом,
Чтобы кончики пальцев стали ею окрашены
И чтобы её во мне немерено,
Немерено»[5]
Стефан ничего не мог возразить. Он был раздражен от долгого ожидания, но не мог оторвать взгляд и просто смотрел и слушал. Это было забавно. Ему ведь нравилось наблюдать за чужими жизнями. Конечно, драмы нравились больше, ведь они эмоционально более накалены, но даже такое проникновение в чужую личную жизнь увлекательно.
Стефан увидел другого Алена.
— Ну что ж, — воодушевленный положительным ответом, произнёс Ален. — Начинай. Я готов слушать.
— И даже конспектировать? — Стефан заприметил на коленях Алена тетрадь-дневник, которую ему довелось читать. — Это исключительно фольклор.
Ален прижал к себе тетрадь, словно Стефан собрался её отобрать. Стефан усмехнулся.
— Я не буду ничего сейчас рассказывать. У меня нет желания и вдохновения. К тому же, — Стефан глянул на настенные часы. Они в этом доме, черт возьми, повсюду: в гостиной, на кухне, в прихожей, в каждой комнате, — уже на работу пора отчаливать.
— И когда же ты расскажешь? Постоянно будешь отнекиваться под предлогом работы?
Стефан задумался.
— Ну… Если ты в край не уработаешься после смены, то, так и быть, расскажу.
— Правда?
— Да.
— Обещаешь?
— Обещаю. Всё, на работу пора одеваться, — Стефан поспешно встал с дивана.
— Ну, ладно.
Ален согласился, но затем протяжно хмыкнул, поглаживая тетрадь, и, кажется, у него в голове сложились все паззлы. Он крикнул вслед уходящему Стефану:
— Но мы ведь вернемся домой почти в три часа ночи!
— Я же сказал, — ответил со второго этажа, перевесившись через перила, Стефан, — что расскажу, если не ухайдохаешься после смены. А как там дальше будет, мне все равно!
Стефан и рассчитывал, что в столь поздний час у Алена не будет ни малейшего желания выслушивать длинную историю его жизни, поэтому поставил такие условия. Он обещал рассказать — он и расскажет, но делать это в ближайшее время не так уж сильно хотелось… Хотя сегодня и не получится!
Но Стефан сильно ошибался насчет Алена.
***
Было уже одиннадцать вечера, и наступило время перерыва. Стефан достал ланчбокс, открыл его. Поднёс его к носу и втянул прекрасный аромат, исходящий от перца. Какая же хорошая все-таки книга с рецептами!
Стефан снова забился в самый дальний и одинокий угол служебного помещения. Остальные накрыли поляну и что-то бурно обсуждали, но Стефан был глух к пустым разговорам, сосредоточившись на своих кулинарных шедеврах, как вдруг к нему подсел Ален.
— Приятного аппетита, — пожелал Ален, сидя напротив. — Может, начнешь хотя бы сейчас? Впереди целый час перерыва, ты явно успеешь доесть раньше.
Стефан утомленно взглянул на Алена. Так и хотелось сказать пару ласковых, но не на виду у всех сотрудников. Тем более не на виду у Джоба, который хохотал сейчас вместе с ними.
— Дай мне пожрать спокойно. Я ничего сейчас рассказывать не буду. Ты согласился, что это будет после смены. Все. Уговор есть уговор, я ничего менять не буду и тратить свой законный перерыв на твоё удовлетворение — тем более.
— Ладно… После смены, так после… — Ален широко зевнул, прикрыв рот рукой, — после смены.
— Иди отсюда.
Стефан закрыл ланчбокс и убрал в свой шкафчик. Он поднялся со своего отшельнического места синхронно с Аленом и направился в туалет, вспомнив, что не помыл руки. А ещё для того, чтобы сбежать от Алена.
У дверного проёма он пересекся с Эмбер.
— Куда путь держишь? — ненавязчивым движением она качнулась в сторону, преградив путь Стефану. Это было сделано так плавно и легко, что Стефан и воспротивиться не смог.
— В туалет. Можно?
Эмбер послала ему многозначительный взгляд. На ней была рабочая белая рубашка и черная юбка-карандаш. Фартук с эмблемой заведения отсутствовал, потому что был перерыв. Это даже хорошо, так как фартук закрывал юбку, очень подчеркивающую красоту бедер Эмбер.
Да и рубашка была приталенная, показывающая изящные изгибы тела. Хоть Эмбер была по другую сторону баррикад, а именно на стороне Алена, Стефан ничего не мог с собой поделать. Не мог он не любоваться ей.
Какая же она красивая, ну черт возьми. И почему он этого раньше не замечал? Она же работала здесь месяца два.
Хотя он в принципе её не замечал до столкновения в ванной. Ох…
— Сколько раз повторять?! — Эмбер пощёлкала пальцами перед глазами Стефана, заставив проморгаться. — Иди! Я четыре раза уже разрешила. Или оцепенел от того, что уписался?
Стефан покачал головой и молча вышел.
— Я слежу за тобой! — предупредила она напоследок, намекая на Алена.
— Я тоже Алену четыре раза повторял… — заметил он, плеща руки в воде из-под крана.
Квиты, получается.
***
Смена подошла к концу и требовалось лишь привести зал в порядок. Стефан и Эмбер вытирали столы, а два других официанта поднимали стулья. Остальные тоже были заняты каждым своим делом.
Настало время получения денег за смену. Стефан ждал, когда Джоб все посчитает, все внесет и засунет документы в папку. Напряженно ждал.
— Как дела, старик? — не выдержал он. — Как прошла смена? Для тебя.
— О, Стефан, нормальненько так, — отозвался Джоб, уже подсчитывая деньги. — Только Говард перевернул на пол кастрюлю с супом, которую сам же сварил! Вот умора.
— Да… Я видел.
Говард — это повар, отвечающий как раз за приготовление супов. Надо было видеть лицо шеф-повара!
Они снова замолчали. Джоб вытащил необходимое количество купюр, пересчитал и вручил Стефану.
— Вот. Всё как надо, ты видел. Можешь тоже пересчитать.
— Я верю тебе, — сказал он и сунул деньги в карман. — Всё хорошо?
Стефан все ещё был обеспокоен тем, что Джоб думает о нем после того случая. Хоть он и улыбался ему в день скандала, но скребущее чувство в груди от этого не иссякло.
Джоб оторвал взгляд от кассы и посмотрел так, словно не понял, что именно Стефан задал этот вопрос.
— Да, а что? А у тебя все хорошо, а, Стефан? — с весёлым прищуром спросил он. Видимо, расценил это как игру.
— Хорошо… — только и смог выдавить Стефан.
— А с Аленом?
— Тоже.
— Ну, тогда давай! До следующего рабочего дня! Если что-то надо, то звони! А… У тебя же телефона нет.
Стефан скривил губы в подобие улыбки. Слов у него на это не нашлось.
Джоб протянул ладонь, чем немало приободрил. Во время рукопожатия старик накрыл второй свободной ладонью руку Стефана. Он иногда так делал, точно по-отечески.
Это Стефана успокоило окончательно.
***
Домой Ален со Стефаном впервые ехали вместе на такси после вечерней смены. Такси было за счёт организации. В целом на работе все прошло без происшествий, если не считать опрокинутую кастрюлю с супом. Кажется, то был Риболлита — он пропал из меню в минувший вечер.
Оба молча сняли верхнюю одежду и разулись. Стефан даже переоделся и умылся, и Ален к нему не лез. Наверное, правда ухайдохался и план сработал.
Однако когда Стефан пошёл на кухню за водичкой, за ним хвостиком увязался Ален.
— Ты обещал рассказ после смены. Смена закончилась и мы дома. Начинай.
У Стефана чуть вода не полилась через нос от решительного тона Алена, который уже наготове сидел за столом.
— Ты что, не устал?!
— Терпимо. Я поспал днём, так что чувствую себя нормально. Тем более, что вчера был выходной, я успел отдохнуть.
Что ж ты работоспособный такой, ну или тогда ещё один день батрачить! Ох, и шило же у этого Алена… В одном месте.
— Хотя… — задумался Ален. — А ты сам не устал? Не спать до такого позднего времени — это тяжело.
Ален верно подметил. Не то чтобы Стефан прям валился с ног от усталости, но спать хотелось. И он был не прочь сделать это прямо сейчас.
Ведь он предложил рассказать после смены, именно потому что надеялся, что это не случится.
— Ну… — начал Стефан, но Ален перебил:
— Значит так, — начал тот, — я понял, что ты меня недооцениваешь. Я хоть и не так устал, но я не зверь и не деспот, чтобы пытать тебя ночь напролет, поэтому приступим завтра утром. Точка. Стефан, прекрати отлынивать от условия, которое ты обязан выполнить! Мы договорились.
Делать было нечего.
— Понял я, понял. Завтра так завтра.
Стефан первым покинул кухню и погасил в ней свет с мыслью, что Ален все же его уломал и отсрочить неизбежное удалось ненадолго.
В конце концов, Стефан и правда должен.
В полной темноте они поднялись в свои комнаты. Лишь полумесяц тускло светил в ночном небе.
***
Стефан сидел на диване, а Ален снова расположился в кресле. Прямо как вчера вечером.
— Что ж… — замялся Стефан. Он никогда подобного не делал. — Даже не знаю, с чего начать…
— Начни сначала. Логично же.
Стефан измученно покосился на него, но от комментариев воздержался. В голове все ещё не укладывалось, что он согласился за собственную зарплату быть вежливее с этими двумя метрами недоразумения.
Ладони вспотели, а слова никак не собирались в стройную мысль. Сложно было вот так просто взять и начать.
Всю жизнь он хотел, чтобы нашёлся слушатель, который хотя бы поверил в то, что подобное и правда могло случиться со Стефаном. Не говоря о том, чтобы кто-то этим заинтересовался. С одной стороны, желание выговориться было велико, с другой — открываться страшно. Откровенничать уже давно ни с кем не доводилось.
Если вспоминать сначала… То это очень тяжело, горько и печально.
Впрочем, он был виноват сам. И в том, кем он сейчас является и что в принципе является до сих пор, — тоже.
— Это был шестнадцатый век. У меня было все, я был вполне счастливым человеком.
И он начал повествовать о том, как это счастье потерял.