Повсюду сновали обитатели парка, туша пожар. Стефан пребывал в прострации, точно был оторван от реальности. Всё происходило словно не с ним и не с его трейлером. Словно не он сейчас оказался без пристанища и не ему спустя шесть лет жизни в трейлере опять некуда идти.
— Эй, чувак! — Стефана вырвал из тумана мыслей какой-то хиппи, принимавший участие в тушении. — Твой трейлер?
— Мой. Был… — выдавил Стефан.
— О, это ты правильно слова подобрал! — захохотал хиппи, поворачиваясь к трейлеру, который за время «отлёта» Стефана потушили. Всё, что осталось от дома на колёсах — несгоревший каркас из металла. — Да, не повезло, конечно…
Мужик сказал ещё что-то о том, что, наверное, погорела проводка, потому что трейлер уже был стареньким. Стефан слышал будто через вакуум, так что оставил эти слова без ответа.
Подходить близко было бессмысленно: валил густой дым. Погорело всё дотла, так что даже заикаться не стоило о спасении вещей. Все пожитки Стефана были преданы огню. И единственное, что с ним осталось — это он сам, бутылка водки и выручка за сегодняшнюю смену.
Потрясающе.
Люди потихоньку расходились, а Стефан ушёл прочь. Здесь ему места уже нет, потому как сгорел даже диван. У него был неплохой бордовый цвет…
Проситься переночевать тоже бесполезно: жители трейлеров и без того живут в тесноте, а гости лишь добавят хлопот. Но первопричинно было все же нежелание Стефана навязываться и просить помощь.
Стефан закурил сигарету, чтобы горечью её дыма перекрыть горечь досады. Неприятная ситуация, конечно. Она повлекла за собой достаточно проблем: теперь надо думать, куда пойти переночевать, надо покупать бинты, думать, где обработать руки, потому что на улице это привлечет слишком много внимания — проверено на опыте. От навалившихся обязательств загудела голова, хотя больше всего хотелось завалиться на кровать, которой уже нет.
Надо ещё вызвать эвакуатор, но Стефан займется этим завтра. А пока он нехотя поплелся в гипермаркет.
Ему не впервой, как помойной крысе, кантоваться в самых ужасных условиях: он спал и на улице, и в метро, и на свалке, и на вокзале, не говоря уже о подсобках прошлых работ. Да что уж там! Когда Стефан работал уборщиком в отеле, он подмечал, какие номера свободны, специально оставлял там окна открытыми и, «уходя» с работы, залезал через них для ночевки. А сколько раз он спал под мостом…
Но Стефан не занимался этим уже шесть лет, с момента покупки трейлера. И так… Неестественно было возвращаться к тому, что уже, казалось бы, отринул…
Ничего не проходит бесследно.
Дорога до гипермаркета занимала примерно полчаса. В этот раз она была будто бы бесконечной — всё никак не кончалась, всё никак на горизонте не появлялся магазин.
Стефан то и дело отгонял от себя мысли о новых проблемах. Они были похожи на назойливых комаров. Только смысл ворочать в голове одно и то же? Чтобы потом голова гудела от перенапряжения?
Это хоть и стало неожиданностью, но в его жизни происходило и не такое. Он встречался с более хлёсткими событиями, но ведь смог из них выбраться. Так что и с этим справится. Это пустяк.
Стефан, остановившись перед возвышающимся над ним зданием магазина, поднял голову вверх, к небу, и стиснул челюсти до напряжения в мышцах. Громада гипермаркета давила размерами, и из такого положения головы казалось, что она вот-вот упадёт прямо на Стефана.
Жаль, что не убьет.
(Стефан лжёт себе каждый день).
Стефану просто трудно признать, что он привык к жизни в трейлере. Что на самом деле он, как говорят смертные люди, привязался, прикипел. Конечно, ведь он обустроил в этой машине свой быт. Он хранил в ней все свои вещи, ремонтировал её по необходимости. А теперь в раз лишился того, что накопил за шесть лет.
Даже для Стефана, потерявшего ощущение времени из-за бессмертия, это было сродни удару под дых. Это тяжело для любого.
Первым дело Стефана направился в отдел активного отдыха. О нет, он не подался в туризм. Он всегда был далёк от этого. Пусть скачут по лесам и горам с десятикилограммовым рюкзаком за спиной отбитые фанатики, видящие в природе романтику.
Цены на спальные мешки, похоже, скакали по высокогорьям вместе с их будущими владельцами, потому что стоимость самого дешевого — это полторы дневных зарплаты Стефана. А денег у него сейчас особо-то и нет — все отложенное сожжено.
Приобщиться к туризму не получится даже так. Поэтому он ушёл в отдел спальных принадлежностей, отыскал там самый дешевый плед. Тратилась уже большая часть зарплаты. Ещё кончались сигареты. Нужно было купить еду на этот вечер и завтрашнее утро, бинты. Вот и всё — Стефан банкрот.
Ставя корзину с покупками на ленту кассы, он внезапно наткнулся на тёмно-рыжую кучерявую макушку. Вишенка на торте этого дня!
— У вас есть скидочная карта нашего магазина? — прощебетала продавщица, пропикивая покупки Алена.
— Нет… — Ален обернулся, надеясь увидеть позади себя другого покупателя, у кого бы, похоже, попросил карту, но встретил со всего лишь Стефаном. — О, Стефан, добрый вечер! У тебя…
— У меня ничего нет, — подействовал на опережение Стефан. Из горла так и рвалось ядовитое: «У меня теперь вообще ничего нет».
— А… Ладно. Карты нет, — Ален улыбнулся девушке, и та, кивнув, продолжила пробивать товары. Стефан окинул глазами корзину Алена, в которой лежали продукты первой необходимости: молоко, хлеб, яйца, макароны, крупы. Среди них даже немного овощей и фруктов, сладостей. И почти никакой готовой еды, будто ему есть, где готовить…
Пока пропикивали товары Стефану, Ален рядом перетрясывал свои в пакетах, укладывая удобнее и компактнее. Стефан отказался от бутылки сока, потому что денег не хватало.
Алена уже покинул кассу, когда Стефан расплачивался. Однако он зря надеялся больше не сталкиваться: они встретились у камер хранения, где Стефан вытаскивал из шкафчика водку, Ален — еще один небольшой пакет, видимо, купленных в другом месте продуктов.
Пацан шикует не на шутку. Такими темпами очень скоро запоёт о том, что денежки быстро кончаются.
— Тебе на этот раз продали водку? — не удержался от вопроса Ален, когда Стефан клал бутылку в пакет.
— Да, какие-то проблемы? — ответил вопросом на вопрос Стефан. — Я ж тебе не вливаю в рот её насильно, какая тогда разница?
Ален попятился на шаг от Стефана, поджав губы. Его брови свелись к переносицы в недовольстве, и Стефан был готов поклясться, что повторялись утренние события — ощущалось сильное дежавю.
— Никаких проблем. До завтра, — Ален развёл руками и ушёл прочь. Да уж, на этот раз сцена была намного короче и без оправданий. Стефан прямо чувствовал исходящую от Алена ауру негодования. Не понравилось снова. Надо же.
Они, к счастью, разошлись в разных направлениях. На данный момент в душе не проскочило ни одного укола так называемой совести из-за того, что Стефан якобы без повода взъелся на Алена. Он был не в самом лучшем расположении духа, а Ален попал под горячую руку. Сейчас дружеское участие, свойственное для этого мальца, выводила из себя пуще прежнего. И ведь хватило же ума ему отступить, хотя это не отменяет прошлых попыток подобрать ключик. Идиот. Там нет замка.
Ноги рефлекторно понесли Стефана в трейлерный парк, но остановился спустя пару шагов и пошёл в противоположную сторону.
Возвращение к истокам.
Сначала Стефан завернул в кафешку, под шумок быстро юркнул в туалет и в кабинке обработал руки. К счастью, полночь ещё не наступила, так что невыносимой болью ещё не шарахнуло, несмотря на много образовавшихся чёрных корок.
Обычно, если Стефан успевает очистить раны до полуночи, боль не пробирающая до самых костей — «ненависти» меньше, соответственно, неприятных ощущений тоже. Конечно, ноет все тело, особенно открытые раны, накатывает слабость, но в более легкой форме.
Когда Стефан опаздывает, «ненависть» будто вгрызается в увечья, которые сама и создает, чтобы выйти наружу через них. Она разъедает своей токсичностью, и от этого просто выворачивает наизнанку, как вчера.
Есть такая боль, которая может быть локализованной, но настолько невыносимой, что от неё подкашиваются ноги, а по голове будто бьют обухом. На долгие секунды взрыва физических мучений теряешь ориентацию в пространстве, в ушах звенит. В голове вместо мозгов вата. И кажется, будто эта боль, концентрирующаяся только в одном месте, разливается по всему телу раскаленным железом, от которого дышать невозможно.
Стефан перенёс вчера весь спектр этих пыток. Иногда подобная встряска бывает даже полезна — она напоминает Стефану, что он всё ещё жив. Боль в принципе каждый раз отлично справляется с этим, скидывая с небес на землю. А то иногда Стефан забывается.
Опустив крышку унитаза, он развернулся и опустился головой на крышку, выдохнув. Стефан сидел в запертой кабинке, приходя в себя и глубоко дыша. Унитаз не подушка, но и Стефан не из брезгливых и привередливых.
Через какое-то время, отдышавшись, он встал, поднял с пола пакет и бутылку и покинул кафе.
То, откуда Стефан начал, — мост.
До метро и вокзала идти слишком долго, а парки закрывают на ночь. Можно, конечно, пролезть через забор, но путь до ближайшего опять же немалый, а Стефана одолевала слабость, дискомфорт в руках рос. Ключей от кафе не было, так что и там переночевать не вариант.
Постоянные посетители: бомжи, сбежавшие беспризорники, наркоманы и пьяницы и просто приличные люди, лишившиеся крова — кипели деятельностью. Разношерстный контингент, оживляющий темноту под мостом.
Стефан по своему обыкновению обустроился вдали ото всех, чтобы не слышать отголоски разговоров и не видеть отблески костра.
По дороге он нашел длинную картонку, постелил её на землю. Да уж, это не матрас кровати в трейлере — как ни крути, земля тверже и холоднее, но Стефан постарался как можно сильнее закутаться в плед и спустя примерно час бесплодных попыток уснуть погрузился в сон.
***
Он проснулся ранним утром — непонятно, который час, но определенно больше четырех утра, так как уже рассвело. Вероятно, доходило пять часов. Задерживаться тут смысла не было, ведь Стефан больше не заснёт, да и мало приятного оставаться среди обормотов.
Первостепенной задачей сейчас было обработать руки, чтобы в течение рабочего дня они не доставляли проблем. Стефан сел, не вылезая в утреннюю прохладу из кокона пледа. Он огляделся по сторонам и не обнаружил пакета с продуктами.
Чёрт, куда он его вчера положил?
Стефан был так вымотан, что это вылетело из головы. Он точно помнил, что дотащился с ним в руках до места ночлега, а дальше все как в тумане. Пришлось встать, чтобы тщательнее проверить, не закатился ли он куда-нибудь, но увы. Везде было пусто и ни намека на пакет.
Похоже, своровал кто-то из «соседей». Вот вам и доброе утро.
Искать, а уж тем более скандалить — пустая трата ресурсов. Ищи-свищи виновника. Кто-то мог проходить мимо и, видя, что хозяин спит, быстренько умыкнуть. Кому не пригодится еда, а уж тем более алкоголь?
Стефан сунул руки в карманы и с облегчением нащупал в одном из них бинты, в другом — сигареты. Хорошо, что и они не оказались в пакете, иначе было бы совсем туго.
Он как попало скрутил плед, сунул подмышку и, стиснув зубы, ушёл коротать время до начала смены. Неудачи, по всей видимости, выстраивались в очередь, чтобы испытать Стефана на прочность.
***
Кафе открывало свои двери для посетителей с десяти утра. Сотрудники обычно приходили полчаса-час до открытия. Стефан пришёл за сорок минут.
В кафе уже собрались почти все из сотрудников, за исключением остальных разносчиков, Алена и бармена.
Стефан успел, пока никто не видел, стащить из бара водку и спрятать в своём шкафчике. Он и так опоздал с промыванием ран, потому что должен был сделать это еще в восемь утра. Так что сейчас стоило поторопиться. Но пока не представлялось возможным из-за того, что ещё не все пришли. Увидят с алкоголем в служебке и что тогда?
Когда в кафе вошёл Ален, всё помещение озарилось ослепляющим светом.
— Доброе утро! Здравствуй, Эмбер! Билл, привет! Лана, и тебе доброго утра! Питер, здравствуйте!
Только благодаря Алену Стефан сейчас узнал, что новую разносчицу зовут Эмбер, а уборщицу — Лана. Ну, с третьим поваром Питером Стефан был знаком, потому что они работали в одной зоне.
Удивительно, как все оживилась после прихода Алена. Он успел со всеми обменяться рукопожатиями, а девушек — обнять. Эдакое солнце, подарившее тепло всем присутствующим. Они словно получили заряд бодрости — у всех поднялось настроение. Ну, кроме Стефана разве что. Его кислую мину не перебить, тем более после грандиозного начала утра.
Стефану с одной стороны было все равно, но с другой — он не понимал, как Ален так быстро нашёл со всеми общий язык и стал душой компании.
Рабочий день начался спонтанно. Стефан сначала выжидал, пока все придут и перестанут ходить в служебное помещение, где располагались шкафчики, и так настало время работать. Но было так много людей, что даже в туалет нормально не отлучиться: Стефана уже на выходе окрикивали, спрашивали, закончил ли он со своими делами.
Все только и делали, что носились вокруг столиков, и Стефан проигнорировал тревожный звоночек в виде лёгкой боли в руках. Билл и Ален отдавали на кухню все новые и новые заказы, повара все готовили и готовили, а разносчикам приходилось все доставлять и доставлять.
Боль стала сильнее, и Стефан чувствовал, что пора завязывать с самоотверженностью и идти в отступление. Решив, что сейчас точно последний поднос и он после него пойдёт обрабатывать руки, вдруг…
Резкая вспышка, из-за которой сердце будто пропустило удар. Дышать тяжело, руки затряслись, ноги подкосились. Стефана оглушило, и он рухнул на пол вместе со всей едой, что нёс посетителям. Поднос перевернулся в воздухе, тарелки разлетелись вдребезги, встретившись с полом. От падения Стефана по залу разнёсся неимоверный грохот, а сам он растянулся на полу, трясясь как осиновый лист и стискивая челюсти от боли, чтобы не закричать.
Люди синхронно издали «Ах!», после которого в зале воцарилась гробовая тишина. На шум сразу же сбежались остальные разносчики и кассиры. Кряхтя, выбежал Джоб.
— Стефан, что случилось?! — встревоженно воскликнул управляющий. Стефан не мог и слова из себя выдавить, все оставшиеся силы бросив на дыхание. Заметив, как дрожат руки Стефана и как он напряжен, Джоб покачал головой. — Бог ты мой, бог ты мой, Стефан… Давайте, ребятки, поднимаем его.
— Не трогайте только руки! Берите за подмышки, — неминуемо предостерег единственный, кого посвятил в такие детали Стефан. — Нет, лучше давайте я сам.
— Ален, ты справишься? — обеспокоенно уточнил Джоб.
— Я уже так его поднимал.
Стефан, к сожалению, никак не мог сопротивляться вторжению в личное пространство и рукам, поднимающим его. Голова немного прояснилась, и Стефан, чувствуя опору, позволил себе чуть облокотиться об Алена.
— Идти можешь?
— Погоди, — попросил Стефан, чтобы сделать ещё несколько дыхательных циклов. Это немного помогло и, чувствуя, что можно идти, Стефан кивнул.
В какую же безвольную куклу его превращали физические страдания, раз он позволял себя трогать кому-то вроде Алена.
Ален увёл его из зала под успокаивающие клиентов речи Джоба:
— Уважаемые гости! Я прошу прощения у вас за произошедшую неприятную ситуацию. Нашему официанту стало плохо совсем внезапно, никто такого не ожидал, даже он сам. Мы также извиняемся перед теми, кто не смог получить сейчас блюда. Приложим все силы для того, чтобы они оказались перед вами как можно скорее!
Люди начали успокаиваться, и уже пришла Лана для того, чтобы разделаться с беспорядком.
Стефана же отвели в служебку, где усадили как можно удобнее. Он сейчас уже мог нормально соображать и более-менее четко воспринимал окружающее. Перед ним стояли Ален, Билл и Эмбер.
— Стефан, так что это было? — вновь задал вопрос Джоб, присаживаясь рядом со Стефаном.
— Руки, старик, — коротко ответил Стефан, откинув голову к стене.
— Ну и напугал ты нас, чувак, — подал голос Билл, и Стефан в очередной раз поразился тому, что тот умеет составлять длинные предложения. Вероятно, на него так влияет соответствующая компания? — Ладно, я пошёл.
Джоб кивнул ему со словами «Иди, иди». Стефан глубоко вздохнул.
— У тебя с ними что-то серьезное, раз так сильно болит? Стефан, это надо лечить.
— Увы, оно не лечится, — тот опустил голову, посмотрев на Джоба, который снова покачал головой.
— И как ты с такими болям живешь, интересно? — вдруг поступил вопрос от разносчицы Эмбер, с которой Стефан доселе никогда не контактировал. Он обратил на неё долгий изучающий взгляд, точно анализируя, ответить или нет.
— Я это контролирую, — просто ответил он, но в интонации читалось предупреждение не совать нос.
Эмбер хмыкнула и покинула помещение.
Они — Джоб и Стефан — посидели так ещё пару минут, а Ален, облокотившись о стену, наблюдал. И все это происходило в полнейшей тишине, но в ней ощущались нотки ожидания. Каждый ждал чего-то своего: того, что кто-то начнет разговор первым, что кто-то пошевелится или уйдет первым. Но никто не начинал первым.
Разорвал этот замкнутый круг Джоб.
— Стефан, может быть, тебе домой поехать, раз ты себя плохо чувствуешь? Такси вызовем.
Стефан поморщился.
— Не могу.
— Почему? — Стефан уже готов был огрызнуться, думая, что вопрос опять задал Ален, но утихомириться заставил вторивший Джоб: — Почему, Стефан?
Стефан посмотрел на него моляще-беспомощно, желая только одного — чтобы старик отстал. Но из чистого уважения Стефан не мог позволить себе грубость.
— Старик, на то есть свои причины.
— Не стоит издеваться над собой ради лишних денег. Тебе же будет в тягость работать в таком состоя…
— Дело не столько в работе. Просто сейчас я не могу туда вернуться. Оставьте меня сейчас в покое, я ещё немного посижу и вернусь в зал. Мне уже лучше. Можешь вычесть из зарплаты стоимость блюд и посуды, которые я испортил. Все нормально, такое бывает.
Джоб уже в третий раз покачал головой. Он ещё немного посидел рядом, ожидая, что Стефан изменит мнение. Но не увидев никаких подвижек, он со смиренным «Ладно» поднялся и прихватил с собой Алена. Стефан с облегчением выдохнул, оставшись один.
Он посмотрел на настенные часы, которые показывали почти четыре часа дня. Ну, конечно. Вот и оно.
Недолго насладившись одиночеством, Стефан вытащил из своего шкафчика бутылку водки и скрылся за дверью служебного туалета. Там его снова выворачивало наизнанку, и снова неистово дрожали руки, шипя в агонии.
Если бы Стефан не был так беспечен и распорядился временем до смены рациональнее, ничего бы не было. Он пропустил утреннюю обработку рук, из-за чего жахнуло спустя 8 часов после пропущенного времени.
Это чертово правило 16-8 порой выматывало. Стефан уже не помнил себя, не следящим за временем. Но отпустить все на самотёк сегодня было огромной ошибкой. Сказались события последних дней, из-за чего он ударился в переработку и забивание на собственное состояние.
Закономерность 16-8 как часть проклятия составляла из себя график того, когда Стефана ударит волна боли. Как уже известно, всегда шарахало в полночь, потому что это время обнуления и начала новых суток. До этого времени нужно было обязательно за час-два обработать руки, чтобы болело не так сильно.
Далее следующее промывание ран всегда следовало в восемь утра — спустя восемь часов после полуночи. Это промежуточная точка. Если Стефан успеет к этому времени, то на оставшиеся шестнадцать часов может не беспокоиться о своем состоянии. Просто опять подготовиться перед полуночным обострением и все.
Но если утренние процедуры не будут соблюдены, то тогда боль пронзит Стефана в 16 часов дня — спустя восемь часов после промежуточной точки и шестнадцать часов после полуночи — основной точки.
Тяжело ли жить с этим? Да.
***
Ален просто хотел сходить в туалет. Ничего такого. Уж тем более ни за кем подглядывать он не собирался.
Но дверь служебного туалета не была плотно закрыта. Из щели доносились странные шипящие звуки, словно жженный на сковороде сахар резко заливали водой. Находящийся внутри человек тяжело и рвано дышал.
Ален из любопытства посмотрел в щель, и ужаснулся представшей картине: Стефан плеснул водку (причем не ту, что вчера он видел у Стефана) себе на руку, словно окропленную черными брызгами, и эти «брызги» вмиг растворились, улетучиваясь черными дымом. Стефан согнулся пополам, зажмурившись от боли.
Ален поспешил прочь, пока его не заметили. И хоть был найден ответ на вопрос, зачем Стефану каждый день новая бутылка алкоголя, — Ален, по правде сказать, думал, что тот страдает от алкоголизма — но при этом появилось ещё больше загадок.
Что это за черные субстанции? Почему они превращаются в черный дым? И почему рядом с ними такие глубокие и страшные раны?
Каким недугом страдает Стефан?
***
На обеденном перерыве тайное стало явным.
— Босс, — окликнул Джоба бармен Майкл. — у нас в баре недостача. Не хватает одной бутылки водки, хотя я точно помню, что она вчера была. После смены я проверял холодильник.
— Вот как? Интересно, — протянул Джоб, отправив ложку пирожного в рот. — Никого не видел у барной стойки?
— Никого. Я от неё не отходил с начала смены.
В помещение зашла уборщица Лана в перчатках. В левой руке она держала ведро с чистящим в нем средством и свисающей с него тряпкой. В правой руке была бутылка.
— Босс, я нашла это за унитазом в служебном туалете.
Упс. Вот и улика. Стефан поставил бутылку за унитаз, надеясь забрать вечером.
Джоб замолчал, как притихли и все сотрудники. Это значило, что водка могла быть оккупирована только кем-то из сотрудников. Джоб был уверен в порядочности Майкла. В целом управляющий доверял каждому работнику своего пока небольшого кафе, к каждому относился, как к своему дитя. Наверное, ему не хотелось озвучивать то, что он сказал, но ситуация вынуждала:
— Ребятки, никто не брал перед сменой алкоголь? Скажите честно.
Все наперебой начали говорить, что не брали и даже не подходили к барной стойке. Стефан благоразумно молчал в уголочке — сегодняшнее состояние как физическое, так и финансовое не позволяло провести перерыв вне рабочих стен. Голод не тётка, так что сейчас Стефан уминал угощение от Джоба, надеявшегося, что это приведет Стефана в чувства. О, это непременно помогло, поскольку он не ел со вчерашнего дня.
Конечно, пропажа бутылки водки — сущий пустяк на тринадцать-пятнадцать долларов. Дело было даже не в деньгах, уплаченных за неё, а в самом поступке — в краже. Все прекрасно понимали, что Джобу ничего не стоит недостача в пятнадцать долларов, но вот отношения в коллективе это явно бы пошатнуло.
Стефан не знал, как признаться Джобу. Он понимал, что умалчивать нехорошо, но не хотел говорить на всеобщее обозрение. Так что пустил на самотёк.
— Никто не собирается признаваться? Я же все равно узнаю, ребятки. Вы знаете, что не в деньгах дело.
Стефан так и не сознался.
Ален как-то странно на него посмотрел.
***
Во время обеда Стефан полностью пришёл в себя и доработал оставшуюся часть смены без происшествий. Уже когда кафе закрылось и его приводили в порядок, Джоб позвал Стефана на разговор в служебное помещение.
— Стефан.
— Да?
— Я знаю, что это ты взял. Я посмотрел по камерам.
Все оказалось вот так просто. Стефану даже было легче.
Он вздохнул, разведя руками. Джоб точно не стал бы врать. Тем более, что он не спрашивал, а говорил утвердительно, и на лице читала убежденность в собственных словах. Отступать смысла не было, да Стефан и не хотел.
— Да, это был я. Старик, извини, что не признался сразу.
Джоб вздохнул, сложив руки на груди. Он был недоволен — понятно при первом взгляде. Стефан почувствовал укол в груди.
— Подойди ближе.
Стефан так и поступил.
— Дыхни.
Стефан снова последовал требованию Джоба. Тот удивленно приподнял брови, не почувствовав запаха перегара.
— Почему ты взял бутылку втихаря? И почему не признался сразу?
Стефан пожал плечами, чем явно не удовлетворил Джоба. Тот продолжал сверлить Стефана взглядом, не планируя отпускать. Так непривычно видеть серьезного и хмурого Джоба без намека на тупые шуточки.
Все шло под откос: сгорел трейлер, не осталось денег, сперли еду и спиртное, настиг приступ прямо на работе. Сворованная бутылка, злой Джоб. Наверное, хватит уже приключений.
— Я хотел признаться, но не глазах у всех. Я понимал, что все рано или поздно вскроется.
Джоб кивнул, принимая ответ.
— Водка тебе зачем?
— Старик, ты и так понял, что я не пил, правда ведь? Я никогда себе такого не позволял.
Джоб выглядел устало и разочарованно. Стефан знал, что дела тому нет до сраной водки. Дело в Стефане. Джоб позволял Стефану слишком много: неофициально устроил на работу, приняв в коллектив, выдавал зарплату посуточно и предоставлял возможность сменять роль по здоровью. Терять и это, когда и без того все рушилось, стало бы совсем невыносимо.
— Я понимаю, Стефан. Но мы также оба знаем, что дело не в алкоголе. Ты же мог просто попросить её у меня, если она нужна тебе для каких-то личных целей. И я бы дал. Но зачем воровать?
В груди кольнуло уже более ощутимо. Стефан не нашёл вразумительного ответа.
— Звиняй. Я думал, ты откажешь, подумаешь, что я пить собираюсь, а мне она была очень нужна. У меня нет денег купить её. Были бы — купил сам.
Все было так. Он свистнул алкоголь, потому что считал, что вряд ли его просьба была бы одобрена, особенно в начале смены.
Джоб вздохнул, точно перед ним стоял нашкодивший ребенок. Мол, что с него взять.
— Ладно. Я прощу, если скажешь конкретно, зачем тебе понадобился алкоголь.
— Ты мне не поверишь.
— Сформулируй так, чтобы поверил, — парировал Джоб.
Если бы это только поддавалось такому формулированию. То, что происходит со Стефаном, вряд ли можно уместить в понимание обычного современного человека. Стефана сочтут сочинителем баек, ни во что не ставящим других.
Хотя последние слова вообще-то правда.
Стефан не стал ухищряться над подбором фраз, поэтому сказал как есть:
— Я облегчаю боль в руках с помощью водки.
Джоб предсказуемо зло прыснул со смеху, конечно же, не поверив.
— Стефан, прекрати шутить надо мной. Я понимаю, что у тебя такой характер, но сейчас совсем не до смеха.
В этот момент дернулась ручка двери и в помещение, спотыкаясь, влетел Ален.
— Ой-ой-ой…
Джоб и Стефан изумленно уставились на него, никак не ожидав появления третьего лица в разговоре. Ален выпрямился и как обычно подарил им очаровательную улыбочку. Сейчас она не возымела эффекта.
— Опережая ваши вопросы: да, немножко подслушивал. Босс, я просто хочу сказать, что Стефан не лжёт. Я всё видел.
Стефан ощутил, как после сказанного в груди что-то оборвалось и с грохотом ухнуло вниз. Все до кончиков пальцев в нём похолодело, а потом внезапно обдалось жаром.
Только после мимолетной паники и возвращения в мысли зерна рациональности возник вопрос.
«Если Ален все видел, то почему он так спокоен?»
А потом еще один: «Какого чёрта этот сопляк подслушивает?»
— Что ты видел? — обратился к Алену Джоб.
— Видел, как и сказал Стефан, как он лечил свои руки водкой.
Джоба такое свидетельствование не устроило.
— Брешешь, Ален. Я хоть и малость туповат, но не понимаю, как можно лечить руки водкой. Тем более вы друзья, а для них свойственно покрывать друг дру…
Джоб не успел договорить, поскольку Стефан засучил рукава кофты, показав ему бинты, пропитанные кровью.
— Бог ты мой, Стефан… Откуда…
Джоб не сумел закончить, потеряв дар речи. Он неотрывно смотрел на повязки и даже прикрыл рот рукой от шока. Да уж, Стефан, наверное, малость переборщил. Для обычных людей это не самое лучшее зрелище.
Всяко лучше, чем дальше слушать увещевания о том, какие они с Аленом друзья.
— Старик, я не могу тебе ответить. Просто знай, что с криминалом и наркотой это не связано. И ничем заразным я не болею. Короче, положиться на меня можешь.
Джоб поднял взгляд с рук Стефана на его глаза. Совершенно черные, в которых радужку не отличить от зрачка, но в них мужчина, кажется, нашёл ответ на вопрос. Такую же убежденность в изречениях, какую сам Джоб представлял во время претензий к Стефану.
— Я тебя прощаю, Стефан. Помоги Лане в зале, если, конечно… Твое состояние тебе позволяет.
— Позволяет. Можешь вычесть и стоимость водки из сегодняшней зарплаты.
Джоб кивнул, но так, словно сам что-то решил для себя, и вышел из служебного помещения. Стефан задержался, ткнув пальцем в Алена.
— Я с тобой ещё разберусь.
Просто так он это не оставит.
Сегодня пришлось разоткровенничаться перед Джобом и приоткрыть завесу тайн. В каком-то смысле показать часть скелетом в шкафу, за пятьсот лет существования по размерам способном соревноваться с гардеробом заядлой модницы. И все это для сохранения лица перед другими людьми, ради сбережения доверия, просто чтобы не вылететь отсюда, как пробка.
Объясняться и оправдываться перед кем-то так изматывало. Но у Стефана просто нет выбора. Иначе бы он за два дня лишился абсолютно всего, что строил два года.
Даже помойной крысе это не просто.
***
Когда вся работа после закрытия завершилась и Джоб даже шутил и хлопал по спине кого не попадя, Стефан улучил момент, чтобы поговорить.
Джоб заполнял бумаги за одним из столиков. Стефан отодвинул стул напротив и опустился на него.
— Старик, могу я переночевать в служебке?
Джоб закончил с подсчетами, что-то вписал и потом обратил внимание на Стефана.
— А чего так? Зачем тебе служебка? Что с трейлером?
Стефан вздохнул, сложив пальцы в замок и стараясь как можно быстрее соорудить складную историю насчёт трейлера. Говорить правду — значит снова открывать душу нараспашку. Значит снова принимать помощь от Джоба. Стефан и так уже с неудовольствием осознал зависимость своего положения от этой фигуры, с которой надо, к сожалению, считаться.
Но не успел Стефан и рта открыть, как сама судьба все сделала за него.
Проходящий мимо них с сумкой наперевес Майкл не удержался от комментария:
— Я слышал от знакомых, что в трейлерном парке сгорел какой-то трейлер, но его владельца так и не нашли. Это не ты случайно?
Стефан сглотнул ком, подступивший к горлу.
— Не я.
Нахлынуло воспоминание, что он хотел вызвать эвакуатор компании, утилизирующей не подлежащий эксплуатации транспорт, но денег у него не было.
— Извиняюсь тогда. Доброй ночи и до завтра! — Майкл отсалютовал и вышел из кафе.
Джоб был другого мнения на этот счет. Он положил голову на подставленную правую руку и снова взглянул на Стефана, как на сына, с которого нечего взять.
— Сгорел?
Стефан вздохнул — деваться некуда.
— Дотла.
— Поэтому денег даже на водку нет?
Вот откуда он догадался!
Стефан встал из-за стола. Он не понял причину порыва, но продолжать разговор больше не хотел. Направился в служебку, чтобы снять фартук, забрать плед и покинуть заведение до завтрашнего утра. Куда идти — неизвестно, может, снова под мост, но оставаться в кафе уже не хотелось.
— Стефан, стой. Мы не закончили. Я тебе даже не выдал зарплату.
Джоб знает, чем можно в лёгкую остановить Стефана.
Управляющий тоже поднялся и прошествовал к кассе. Открыв её, он высчитал необходимую сумму, глядя в бумажку, которую заполнял перед диалогом со Стефаном.
Стефан принял деньги, пересчитал их, чтобы прикинуть, как и на что жить, и не поверил глазам.
— Старик, ты совсем что ли?
Здесь средств было не намного меньше, чем вчера. То есть, Джоб не вычел из зарплаты ни разбитую посуду, ни испорченные блюда, ни водку!
Джоб довольно хохотнул, словно его шалость удалась.
— Считай, что это премия за откровенность. За то, что ты рассказал мне как есть. И сознался.
Стефан фыркнул, подхватил меню и, сверившись с ним, быстро отсчитал стоимость еды, которая пострадала из-за него, включил стоимость алкоголя.
— Я не возьму. Прекрати этот цирк.
Джоб недовольно покачал головой.
— Стефан, ты как дитё малое.
Из служебного помещения вышел Ален. Он помахал рукой на прощанье, улыбнувшись.
— До свидания!
— Так, Ален, стоять! — воскликнул Джоб, когда закрыл кассу, так и не приняв деньги. Он был в хорошем расположении духа, действовал играючи.
Ален замер посреди дороги в недоумении. Джоб потёр руки, будто придумал самый коварный план в жизни.
— Стефан, сегодня ты будешь ночевать в моём доме вместе с Аленом.
Это ещё что за приколы такие?!
***
Шокирован был не только Стефан, но и Ален, который никого не трогая собирался домой. Как вдруг к нему подселили соседа, хотя он ещё за порог не то что дома, а работы не ступил.
Джоб поспешил объяснить подробности своего грандиозного плана:
— Ален мне рассказал, что сбежал от родителей в другой город, то есть сюда, поэтому ему негде жить. У меня пустует небольшой домишко, жильцы недавно совсем съехали, так что я предложил его Алену за оплату счетов. — Ага, чудесно. План надежный, как швейцарские часы, только причём тут Стефан? — Стефан. Я предлагаю и тебе жить в этом доме. В нём несколько комнат и он двухэтажный.
— Я отказываюсь, — скрестив руки на груди, незамедлительно произнёс Стефан.
Джоб будто предполагал такую реакцию, так что даже бровью не повёл.
— Стефан, в служебке нет нормальных условий для жизни. Где ты спать будешь? На столе? На стуле? Твои руки требуют должного ухода. Позаботься о своём здоровье. Чтоб больше не раскатываться перед гостями по полу!
Стефан закатил глаза. На самом деле осознавал все прелести жизни в благоустроенном доме, но… Все равно был против по каким-то внутренним, неочевидным для него причинам. Поэтому он просто скинул все на нежелание жить под одной крышей с Аленом.
Будто прочитав мысли Стефана, Джоб спросил у Алена:
— Ты не против соседствовать со Стефаном?
Ален встрепенулся, точно не ожидал, что будет в дискуссии по этому вопросу решающей стороной.
— А… Ну… Как вы решите, босс. Это ваш дом, и вы вольны им распоряжаться.
Джоб махнул рукой, словно иного от Алена не ожидал. Стефан же всем своим видом выказывал глубокое равнодушие. Хотя ему казалось, что Ален откажется после вчерашней стычки. (К слову, его ждет еще один допрос с пристрастием и вытекающая из него новая ругань).
Управляющий перешёл к плану «Б».
— Стефан, давай так: то будет твоим наказанием за сегодняшние дела. С сохранением твоей зарплаты, но обязательным присутствием тебя в доме. Я спрошу с Алена.
— Ты же говорил, что мы с ним друзья, а друзья покрывают друг друга, — не преминул съязвить Стефан.
Джоб почесал свой упитанный подбородок с щетиной, которую так и не сбрил, и ответил только спустя время раздумий.
— Я понял, что вы всё же ещё далеки от того, чтобы называться ими. — Стефан на это холодно усмехнулся. — Стефан, я серьезно. Не жду от тебя никакого другого ответа, кроме согласия.
Стефан потопал ногой, отбив ей бешеный ритм. Ален покашлял где-то сбоку, напоминая о своем присутствии и о том, что вообще-то еще минут пятнадцать назад собирался домой.
Стефан вздохнул.
— Хорошо. Босс.
Джоба он называл боссом в не нравившихся ему ситуациях. Управляющего сложившееся наоборот устраивало.
— Только у меня есть условие. Ты говорил обращаться к тебе по поводу трейлера, мол, поможешь. Есть связи в плане эвакуации? Чтобы все замять и не было известно, что документов у меня на трейлер нет и не было. Я заплачу.
Джоб цыкнул, усмехнувшись от того, как Стефан им вертит. Хотя ведь он и правда обещал.
— Связи есть. Все устроим.
Стефан продиктовал Джобу расположение трейлерного парка и описал, где находится его трейлер.
Вот теперь-то он точно согласен.
***
Стефан зло сжимал в кармане купюры, всученные Джобом, всю дорогу до его «домишка». В другой руке была полупустая бутылка водки, которую Джоб согласился отдать.
Пришлось еще ехать на автобусе, причем на крайнем рейсе. Они с Аленом запрыгнули в последний момент. Впрочем, ехать было недолго, но трудно было не согласиться, что дорога пешком менее приятна.
Стефан угрюмо молчал, пока они шли вдоль обочины от остановки. Ален не допытывался до него разговорами, просто вел. Стефан просто шёл. По пути они зашли в магазин и Стефан купил себе продукты.
Они остановились у действительно небольшого двухэтажного домика. Хоть Джоб и называл его «домишком», но для Стефана, живущего где не попадя почти всю жизнь, это здание казалось хоромами.
Сам дом был темно-синего цвета, а ставни окон — бордовые. Лестница, ведущая к двери, обделана плиткой, перила выкрашены в белый. Все было в этом доме к месту и так со вкусом сделано, что… Стефан чувствовал себя на фоне паразитом, которому здесь не место.
Ален отпёр дверь ключами, которые ему, по всей видимости, вчера выдал Джоб. Перед дверью был расстелен милый коврик с надписью «Welcome home», и у Стефана неприятно свело желудок.
Когда дверь позади них закрылась, Стефан напал на Алена вопросом:
— И много ли ты видел?