10 ноября 1981
Больница магических болезней и травм Святого Мунго
Гермиона забрала свои вещи и сразу же воспользовалась палочкой, чтобы почистить одежду. Ремус уставился на те места, где раньше была кровь — вероятно, до сих пор чуя ее. Она тепло улыбнулась ему.
— Он будет в порядке, — сказала она. — Я об этом позабочусь, — затем она посмотрела на запястье, за которое ее держал Сириус, когда она давала Непреложный обет. Вместо какого-либо заметного напоминания об этом на ней теперь была магическая татуировка собачьей лапы. Она заворчала, посмотрев на ее, и Ремус хмыкнул.
— Ты к нему привыкнешь, — сказал он. Гермиона закатила глаза.
— От него в тридцать-то проблем не оберешься, я даже представить не могу, чем обуздать его в таком возрасте.
Они вместе приблизились к двери, и Ремус жестом дал понять, что ей стоит подождать. Дверь была открыта, и Гермиона осталась у порога, тогда как Ремус пошел к кровати.
— Сохатый? Эй, друг, очнись.
— Я не сплю, — прохрипел Джеймс.
Гермиона отметила, что Джеймс Поттер очень похож на своего сына, но не так сильно, как ее убеждали все, кто его упоминал. Гарри всегда говорили: у тебя внешность отца, но глаза матери. Но человек на кровати не был ее лучшим другом. Волосы, конечно, были такими же растрепанными, как и у Гарри, но не торчащими во все стороны, а слегка кудрявыми. Его челюсть была квадратной, как у Гарри, но угол его носа и бровей был более резким и четким. Его губы были полнее, а глаза… не зелеными. Абсолютно не зелеными.
Джеймс простонал, приподнявшись на кровати.
— Где Сириус?
Ремус нахмурился.
— Дамблдор как раз его ищет. Я всё объясню, как только смогу. Ты пока… Ты пока отдыхай и набирайся сил.
— Почему не сейчас, Лунатик? Я очнулся в Мунго, мой лучший друг куда-то пропал, а моя жена… — он замолчал, потянулся за стаканом воды на прикроватном столике и выпил его до дна. — Мир — дерьмо, — всхлипнул он. Ремус согласно кивнул.
— Как спина?
— К черту спину, мне нужна Лили… Так не должно быть… Я пытался… Он должен был убить меня, а Лили и Гарри бы спаслись. Почему он не убил меня?
Ремус нахмурился и обнял Джеймса, шепча что-то утешающее, что Гермиона, увы, не слышала. Она зажмурилась и попыталась забыть образ Гарри, истекающего кровью у нее на руках и говорившего, как он любит ее и что ей нельзя сдаваться. Что ей нужно бороться до конца. Она цеплялась за эти слова, как за маяк в ночи, и надеялась, что Ремус предлагает Джеймсу Поттеру нечто подобное.
Джеймс кивнул и отвел взгляд. Гермиона отметила, что он сильно побледнел, из-за чего темные круги под глазами стали куда более выраженными. На столе рядом с кроватью стояли знакомые бутылки. Зелье спокойного сна. Она заметила, как он провел пальцем по обручальному кольцу, и у нее сжалось сердце.
— Как Гарри? — спросил Джеймс. Ремус вздохнул и взъерошил волосы.
— Дамблдор сказал, что с ним всё в порядке. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как вновь будешь с ним. Я привел… девушку. Ее зовут Гермиона, — сказал он, и Гермиона осторожно шагнула вперёд. — Она подтвердила всё, о чём написал Сириус. Мы были правы насчёт Непреложного обета.
— Гермиона… Какая ещё Гермиона?
— Грейнджер, — ответила она, выходя на свет. Джеймс долго смотрел на нее, прежде чем вновь заговорил.
— Имя не для волшебницы.
— Я маглорожденная.
Он отвёл взгляд и вздохнул.
— Почему… Как…
— Знаю, у вас много вопросов, — сказала Гермиона, подходя ближе к кровати и останавливаясь рядом с Ремусом. — Обещаю, я на все отвечу. Но, может… не прямо сейчас. Вам стоит отдыхать и выздоравливать. Вы нужны сыну.
Он кивнул, а потом взглянул на нее со слезами на глазах.
— Почему ты спасла меня?
Она нахмурилась.
— Потому что я спутала вас со своим другом, — тихо ответила она. — Вы не… Люди всегда говорили, что он — ваша вылитая копия, но я… В смысле, теперь-то я это вижу. Но… Вы совсем не он. Я боялась, что вы будете в точности таким, как он, и… Простите, — сказала она, чувствуя, как следы щиплют уголки глаз. — Мне так жаль.
— Гарри, — понимающе сказал Джеймс. — Как?
Гермиона подняла взгляд, не в силах смотреть ему в глаза. Они не были зелёными — а ей этого хотелось. Хотелось видеть глаза Гарри. Люди всегда говорили, что у него глаза Лили. Она взглянула на обручальное кольцо Джеймса и вся сжалась.
— Я хотела… Я пыталась спасти, эм… Вашу… Вашу…
Джеймс, похоже, заметил ее мучения и решил подсобить.
— Я обязан вам по гроб жизни, мисс Грейнджер, — мрачно сказал он. Она подняла взгляд и покачала головой.
— Нет, нет. Вы мне ничего не должны.
— Должен. Это… Я очень серьезно отношусь к долгам, — сказал он. — Ты спасла мне жизнь. Полагаю, для тебя это дело привычное?
Она надолго уставилась на него, а потом кивнула.
— Я стараюсь.
— Как мне тебе отплатить? — спросил он. Она отвела взгляд и попыталась придумать, как бы проигнорировать его вопрос или хотя бы отложить ответ, как вдруг ей на ум пришло то, чего ей хотелось больше всего.
— Я… Мне бы очень хотелось остаться… Мне бы хотелось быть рядом с Гарри и защищать его. Сделать всё, чтобы он был счастлив… сберечь его.
Джеймс изогнул бровь.
— Какой обет ты дала Сириусу?
— Защищать Гарри Поттера ценой своей жизни.
Он нахмурился.
— С чего бы?
Она грустно улыбнулась.
— Потому что Гарри Поттер — мой… был… моим лучшим другом.
________________
Гермиона оставалась с Ремусом, пока Дамблдор делал необходимые приготовления для визита в Министерство. Они оставили Джеймса отдыхать и после того, как дверь в его палату закрылась, едва ли перекинулись двумя словами. Наконец, Ремусу стало не по себе от неловкого молчания.
— А вы, эм… Ты и Гарри?..
— Нет, — Гермиона покачала головой. — Хотя все вокруг считали иначе, — она смущённо улыбнулась. — Когда мы учились на четвертом курсе, нам приписали роман, основанный на притянутых за уши фразах. Развели драму из ничего.
Ремус хмыкнул.
— Просто… Не хочу лезть не в свое дело, но…
— Гарри был для меня всем, — сказала она, глядя на него. — Он был моим лучшим другом с одиннадцати лет. Он… Он был моей семьёй. Будь он кем-то большим… Думаю, я выглядела бы как… — она замолчала и посмотрела на закрытую дверь в палату Джеймса. — Одно дело — потерять друга, но совсем другое… Не представляю, каково ему сейчас. Я… Я бы могла ее спасти, — прошептала она. — Если бы я раньше поняла, где я… Если бы я не попала под удар, может, тогда бы…
— Не надо, — прервал ее Ремус. — Это никому не поможет. Думаю, мы ещё долго будем винить себя за это, и Джеймс с Сириусом — поболее остальных… Честно сказать, если ты останешься из-за Гарри… будет приятно рассчитывать на чью-то помощь.
Она медленно кивнула.
— Не думаю, что Джеймс всё же будет мне рад.
— Джеймс серьезно относится к долгам. Как и к дружбе. Зная, что ты готова отдать свою жизнь ради его сына… просто потому что в будущем вы были друзьями? Думаю, сейчас для него это значит куда больше, чем всё остальное, — сказал он. — Кроме того, у нас больше никого не осталось. Родители Джеймса умерли несколько лет назад, Лили теперь тоже… а Сириус не особенно близок со своими родными.
Гермиона фыркнула.
— Это ещё слабо сказано.
— Вы знакомы? — ухмыльнулся Ремус. Гермиона нахмурилась.
— Вальбурга Блэк в моем времени уже мертва. Ее портрет до сих пор висит в доме номер двенадцать и очень открыто высказывает свое мнение насчёт маглорожденных, — ответила она. Ремус моргнул.
— Ты была в старом доме Сириуса?
Она кивнула.
— Он… Ну, раньше в нем располагалась штаб-квартира Ордена. Сириус сам предложил это профессору Дамблдору.
Ремус улыбнулся, а потом зевнул.
— Ты точно выдержишь? — спросила она. Он кивнул.
— Если я сейчас прилягу, то просплю пару суток. Мне нужно точно знать, что будет с Сириусом… и Питером.