1 февраля 1983
Гермиона улыбнулась статье из «Пророка», которую она вставила в рамку и повесила в коридоре; в самом ее центре бесилась колдография Риты Скитер. Датировалась статья двумя днями после стычки с Гермионой; в тот вечер, когда журналистка очнулась, то увидела над собой мракоборцев, уже наложивших анти-анимагические чары на «Дырявый котел». Гермиона стояла вместе с друзьями и улыбалась, глядя, как уводят Риту. Суд прошел быстро. Будь Рита повинна только в том, что стала незарегистрированным анимагом, то отделалась бы легким наказанием, но несколько членов Визенгамота успели как следует пострадать от ее колонок со сплетнями — раздобытых, к слову, ей лишь в форме жука — и потому отправили ее в Азкабан. Ее колонку отдали милой ведьме-полукровке по имени Пенни, которая смогла не только вызвать интерес у читателей, но и писать с чистой совестью.
— До сих пор на нее любуешься? — спросил Джеймс, подойдя к ней и хмыкнув под нос. Она ухмыльнулась.
— Слышу от человека, начищающего все свои кубки по квиддичу.
— Я три года приводил команду к победе! — возразил он, протягивая ей сливочное пиво. — Мы побили рекорд Хогвартса по набранным очкам, причем играя против Слизерина. Не люблю хвастать, но мы были чертовски здоровской командой. Ты же связалась с кем-то через камин и разоблачила незарегистрированного анимага.
— Незарегистрированного анимага, которую я когда-то держала в банке, — заметила Гермиона. — Того же анимага, которая напечатала в «Пророке» кошмарную историю любви звезды квиддича, меня и твоего сына.
Джеймс скривился, а потом громко захохотал.
— Ух. Нет. Никакой истории любви между тобой и моим сыном. Забудь, что я вообще поднял эту тему, — он махнул рукой. — Любуйся, сколько пожелаешь.
— Спасибо, — улыбнулась она и отпила сливочного пива, глядя на его министерскую мантию и понимая, что ему в ней должно быть невероятно неудобно. Если Сириус предпочитал рваные джинсы и обтягивающие футболки, а у Ремуса были припасены кардиганы всех цветов радуги, то Джеймс любил свободные майки, джемпера с эмблемами команд по квиддичу и первые попавшиеся и не сильно грязные джинсы. Министерская мантия странно на нем смотрелась. Хорошо, но странно. — Как работа?
Он поморщился.
— Которая? Та, про которую я подумал: «эй, продавать метлы в Косом переулке — да это раз плюнуть, я не устану от покупателей и вообще это рядом с домом»? Или та, в которую меня втянули, потому что «ну, учить детей летать — это же так мило, весело и не на весь день», а потом мне помахал ручкой отдел магических игр и спорта? — он вздохнул и взъерошил черные волосы. — Ты знала, что мне пришлось заполнить двадцать семь различных форм, просто чтобы меня допустили до юношеской лиги по квиддичу? Двадцать семь.
Гермиона нахмурилась.
— А как в магазине работается?
Он пожал плечами.
— Когда я там — нормально.
— Ты хочешь уволиться из Министерства?
Джеймс вздохнул и пошел за ней в гостиную, где Мэри сидела на коленях у Ремуса, а Сириус и Эммелина — на диване; ведьма морщилась, пока Невилл и Гарри по просьбе Сириуса пытались заплести ей косички. Элли и Фрэнк были на кухне и следили за едой, попутно споря из-за недавних поправок в уставе мракоборцев, которые внес Грюм.
— Да и нет, — сказал Джеймс, садясь на большое кресло-мешок, которое Сириус купил Гермионе на Рождество. Когда та намекнула, что он может оставить его себе, Сириус страшно оскорбился и заставил ее забрать «уродливую красную хреновину» к себе домой, где ту благополучно затолкали в угол гостиной. — Нет, потому что так я могу придумывать нормальные развлечения для детей, которые ранее были недоступны для тех же маглорожденных или детей вроде Ремуса. К слову, я до сих пор пытаюсь протолкнуть, что все в этом плане равны. Но в то же время я ненавижу эту работу. Одна злобная дрянь из сектора борьбы с неправомерным использованием магии постоянно цапается с моим отделом из-за того, стоит ли разрешать несовершеннолетним играть в квиддич вне Хогвартса и не считается ли нарушением Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних. К тому же, там мне приходится носить официальную мантию и галстук.
Гермиона вспомнила, как когда-то считала, будто карьера в Министерстве — это предел ее мечтаний. Однако, обретя пару друзей, которые там работают, она порадовалась, что теперь у нее с Ремусом есть книжная лавка. Она улыбнулась, надеясь приободрить Джеймса.
— Я думаю, что галстук тебе очень идет.
Он рассмеялся, решив, что она его поддразнивает.
— Ага, как и секретарша МакФерлена. Только говорит она это совсем не дружелюбно — не так, как ты. Прозрачными ее намеки никак не назовешь.
— Что она натворила? — нахмурилась она. Он пожал плечами; на его лице резко отразилась усталость от долгих часов на скучной работе.
— Зовет меня на свидания, стоит мне появиться в отделе. Или намекает, что хочет, чтобы я ее пригласил. Встает вплотную ко мне в лифте и… я бы высказал главе всё, как есть, но ведь она не только секретарша Хамиша, но еще и его племянница. Как мне ему сказать, что его родственница очень даже возможно хватает меня за задницу?
Она распахнула глаза и рот.
— Ты серьезно?
— Ой, да ладно, — сказал Сириус, прыгнув на кресло-мешок и чуть не сбив Гермиону на пол. Его волосы были зачесаны справа, распущены слева и завязаны в узел на затылке — малыши постарались. — Он опять жалуется на ту хорошенькую блондинку с работы?
Гермиона нахмурилась.
— Сириус, она его явно домогается.
— Она флиртует, — сказал он, закатив глаза; она в ответ рыкнула. — Он разучился это различать. Да и никогда не умел, — сказал он Джеймсу. Тот чуть не подавился сливочным пивом.
— А вот и нет! Лили же я добился! — сказал он, указывая на обручальное кольцо на пальце.
— Разве не она в итоге предложила тебе встречаться? — спросил Ремус, оглядываясь на них с дивана. Джеймс прищурился.
— Я сотню раз ей это предлагал. То, что один раз, ради разнообразия, предложила она, не означает…
Сириус рассмеялся.
— То, что ты забрался на стол в Большом Зале и заявил, что готов пойти с кем угодно на свидание в Хогсмид, но предпочитаешь рыженьких, за предложение не считается.
— Как и тот раз, когда ты на прорицании крикнул на всю аудиторию, что у тебя чаинки сложились в форме лилии, — с улыбкой добавил Ремус, и Эммелина с Мэри рассмеялись.
— Или тот раз, когда ты выжег на поле для квиддича ее имя. Как бы шикарно это ни было, — сказал Сириус.
— Он чуть не сжег весь стадион, — заметил Ремус, неодобрительно глядя на Сириуса. Тот его проигнорировал.
— Суть в том, что… Сохатый слабо представляет, как общаться с прекрасным полом.
Гермиона закатила глаза.
— От него этого никто и не просит. Когда придет время, Джеймс сам решит, что ему нужно.
Джеймс улыбнулся и похлопал Гермиону по плечу, после чего смерил Сириуса взглядом.
— Для справки, теперь она — мой лучший друг.
Сириус возмущенно нахмурился.
— Это потому что она симпатичнее меня?