15 ноября 1981
Квартира Сириуса Блэка
Перекусив маффинами, Джеймс вернулся в спальню, чтобы накормить Гарри и, возможно, успокоить его. Когда Гарри наконец-то уснул, Джеймс смахнул крошки с его рта и уложил в кроватку, в которую они трансфигурировали двухместную кровать.
Он разломал ещё один маффин на несколько кусков и заставил себя их съесть, потому что иначе его затошнит от болеутоляющих зелий. Хотя спина у него полностью зажила, она продолжала болеть — из-за заново отросших костей и недостатка движения за время лечения в Мунго. «Занимайтесь физкультурой, но не делайте ничего тяжёлого», — сказал ему колдомедик. Джеймса так расстроило, что под «ничем тяжёлым» явно подразумевался квиддич, что даже не стал интересоваться, захватили ли Гермиона с Элли его метлу. Он не проверял и не спрашивал.
Квиддич казался глупостью. Полеты — бессмысленными. Всё казалось глупым, никчёмным и бессмысленным. Всё, кроме безопасности Гарри и его… наверное, «счастья» — это слишком сильно сказано, но Джеймса устраивало и то, что он не плачет и спокойно спит.
Он вздохнул и выпил обезболивающее зелье, давясь от его вкуса и думая, не слишком ли рано будет выпить сливочного пива. Он знал, что в шкафу стоит тыквенный сок, но он не мог открыть его и увидеть на полке пироги с патокой и тыквой, испеченные Лили. Элли нашла их нетронутыми в их доме, и Джеймс не мог смириться с мыслью, что больше никогда не увидит на кухне Лили, стоящую перед духовкой, всю в муке, слизывающую что-то сладкое с пальцев. Она больше никогда не соберёт волосы в хвост, забыв пару рыжих прядей. Она никогда не наденет тот старый глупый фартук, который разваливался по швам, хотя она постоянно чинила его чарами.
Он лег на пол и принял позу, в которой спина болела не так адски, согнул ноги и руки, чтобы вытянуть атрофированные мышцы, не привыкшие к новым костям. Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
________________
— Ты слишком быстро выдыхаешь, — сказала Лили, открыв один глаз. Он сидел напротив нее, скрестив ноги, и ухмылялся. — И твоя поза ужасна. Если будешь дурачиться, Джеймс, лучше уйди.
— Эй, я очень серьёзен, видишь? — сказал он, указывая на свою улыбку. — Я максимально серьёзен.
Лили попыталась сдержать улыбку.
— Ты максимально невыносим.
— Лили, — проскулил он. — Это скучно.
— Это йога.
— Вот и пусть ей занимаются маглы, которые придумали физкультуру без упражнений, — простонал он.
Она фыркнула.
— Если бы ты всё правильно делал, ты бы посмеялся над своими словами. Джеймс, если в упражнениях нет метлы и летающих мячей, это ещё не значит, что они бесполезны. А теперь тихо, — сказала она, вновь закрывая глаза и вытягивая руки над головой. — Ты должен объединить тело и душу.
Он улыбнулся, глядя на изящный изгиб ее шеи и груди, полные и круглые из-за беременности. Он сел и наклонился к ней.
— Я бы лучше объединил тело с телом, — сказал он и притянул ее в объятья. Она хихикала и сопротивлялась, но он заглушал поцелуями все слова.
________________
Джеймс уронил руки на пол и попытался опять ими пошевелить. Каждое движение давалось с трудом, и ему хотелось разве что заползти под кровать и полностью раствориться в темноте. Лишь Гарри заставлял его бороться с этим желанием; заставлял его дышать.
Но каждый вздох причинял мучительную боль.
________________
Он очнулся часами позже и увидел пустую кроватку. Запаниковав, Джеймс вскочил и поморщился от боли в спине, возникшую больше от сна на полу, нежели от недавней травмы.
— Тише, друг, — сказал Ремус, наклонившись над ним и положив руку ему на плечо.
Джеймс обернулся и увидел Ремуса, сидящего на нижнем ярусе кровати. Рядом с ним пристроился Гарри, тыкая сломанным зелёным мелком в старую тетрадь Сириуса. Каждый раз, касаясь мелком бумаги, он подражал звуку взрыва.
— Сколько я спал? — спросил он. Ремус нахмурился.
— Весь день. Сириус накормил Гарри прямо перед моим приходом. Уверен, его такими темпами начнёт тошнить от сладкого, — заметил он. — Сегодня после ужина я забегу и куплю овощей.
Джеймс кивнул, потирая глаза.
— Не логичнее ли купить овощи перед ужином?
— Мы будем ужинать не дома, — ответил Ремус. — Гермиона завела подружку в Министерстве и пригласила нас присоединиться к ним. Это ее первый выход в свет с тех пор, как… ну, как она сюда попала, и ей хотелось, чтобы мы все пришли. Скорее всего, для того, чтобы случайно не начать болтать о будущем, — он хмыкнул. — Я посоветовал ей отвечать на все косые взгляды, мол, она маглорожденная, и все вопросы мигом отпадут.
Джеймс встал, не особо слушая его, и выбил ногой дверь в туалет. Он оперся рукой о стену, приложился к ней лбом и вздохнул, пытаясь прогнать сонливость, вызванную болеутоляющими зельями.
Смыв за собой и вымыв руки, он проворчал, не найдя под рукой сухих полотенец. Он помнил, что Лили всегда вешала синее на заднюю сторону двери — специально для него, поскольку все остальные, свисавшие с крючков, были «для гостей». Вытерев мокрые ладони о футболку, он вышел в комнату и улёгся на кровати рядом с Гарри, рассматривая раскрашенную и разорванную диаграмму движения палочки для левитационных чар.
— Повеселись там.
Ремус нахмурился.
— Тебе стоит пойти с нами.
— Не хочу.
— Ты же знаешь, что это пойдет тебе на пользу. Свежий воздух, хорошая компания, нормальная еда, — уговаривал он. Джеймс пожал плечами.
— Мне и тут нормально.
— Не нормально тебе. Одно дело, если бы это случилось вчера, но… прошло уже две недели, и большую их часть ты провел в одиночестве в больнице. Друг, ты не можешь запереться в четырех стенах и отгородиться от всего мира.
Джеймс притянул Гарри к груди, и мальчик хихикнул.
— Но я не один. Со мной мой сын.
Ремус прищурился.
— Гарри тоже нужно бывать на улице. Он должен знать, что там безопасно. Ты, Лили и Гарри целый год прятались в доме. И я знаю, что ты по какой-то причине одолжил Дамблдору мантию, — он закатил глаза, — значит, ты как минимум шесть месяцев не выходил наружу. Это нездорово. Ты не можешь…
— Он меня попросил.
— Что?
— Дамблдор попросил отдать мантию ему на изучение. Понятия не имею, зачем, — Джеймс пожал плечами. Ремус вздохнул и потер переносицу.
— Идём с нами. Пожалуйста.
Джеймс провел рукой по волосам, ещё сильнее их взъерошив и сотворив из них сущий кошмар.
— Назови хоть одну вескую причину.
Оборотень ухмыльнулся.
— Новая подружка Гермионы — Эмми Вэнс.
На лице Джеймса тут же появилась озорная ухмылка.
________________
«Дырявый котёл»
— Ужасный середнячок?!
Эммелина Вэнс сидела за столом рядом с Гермионой; ее абсолютно не беспокоило, что Сириус стоит — даже нависает — над ней и кричит, а с его длинных черных волос упала кожаная лента, которой он их стянул. Она подняла голову, встретилась с ним взглядом, медленно отпила воды, поставила стакан на стол и четко произнесла:
— Я имитировала.
У Сириуса случился натуральный инфаркт жопы, чего Джеймс не видел с тех пор, как Марлин МакКиннон шутливо сказала, что Сириус должен был сделать ей предложение сразу после выпуска. Сириус запаниковал и шесть дней прятался в «Трёх метлах», пока Ремус, Джеймс и Питер не вытащили его оттуда вусмерть пьяным и умоляющим Розмерту сбежать вместе с ним.
Эммелина и Сириус спорили с тех самых пор, как оказались за одним столом. Чтобы его выбесить, она не раз намекала на его нехватку мастерства в постели, и Сириус всегда попадал на крючок. Под конец ужина Ремус и Фрэнк затеяли выпивать по шоту всякий раз, когда Сириус упоминал свой член.
Не в силах соперничать с метаболизмом оборотня, Фрэнк довольно скоро вышел из игры и лежал щекой на столе, пока Элли качала головой и гладила его по волосам.
— Я даже рад, что пришел, — сказал Джеймс, чокаясь кружкой с Гермионой, которой казалось, что уже все в «Котле» смотрят на их стол из-за Сириуса и Эммелины. — А с тобой весело, Миона.
Гермиона моргнула и взглянула на Джеймса.
— Гермиона, — поправила она. — Можете, эм… Не называть меня… Другим…
— Гермиона, — повторил Джеймс и кивнул, молча извиняясь. Она по-доброму улыбнулась, а потом густо покраснела, когда Сириус крикнул:
— Милая, чего ж тогда ты трижды приходила ко мне за трибуны после квиддича?
Джеймс рассмеялся, а Ремус встал и закрыл рукой Сириусу рот, пытаясь его успокоить. Фрэнка уже чуть ли не рвало от выпитого огневиски. Тома, владельца паба, их крики, похоже, не волновали — даже веселили. Сириус пытался бросить руку Ремуса, но оборотень давил ему на голову и постоянно повторял: «Ш-ш-ш… Ш-ш-ш…» Он гладил Сириуса по волосам, не слушая, как Элли смеётся за их спинами.
— Не привыкла к такому вниманию? — спросил Джеймс у Гермионы, наклонившись и выхватив плюшевого гиппогрифа у дерущихся из-за него Гарри и Невилла. Не говоря ни слова, Джеймс взмахнул палочкой, создал копию игрушки и отдал гиппогрифов мальчикам, а затем посмотрел на Гермиону, улыбающуюся им. Она покачала головой.
— Не к такому, — призналась она. — Мы… Эм… Мои друзья и я, — она глянула на Гарри и повернулась к Джеймсу. — Он не любил быть в центре внимания. Разве что на матчах по квиддичу, — сказала она, закатив глаза и отпив сливочного пива.
Джеймс взглянул на нее; его глаза вспыхнули невиданной радостью.
— Он играл?
Она помолчала, заметив его внезапный интерес, и улыбнулась.
— Да, — ответила она. — И хорошо играл. Был ловцом. Самым юным за век.
Джеймс посмотрел на Гарри, жующего хвост гиппогрифа и пытающегося одновременно засунуть в рот жареную картофелину. Джеймс рассмеялся и забрал игрушку, чтобы его сын смог поесть.
— Надо же, — сказал он. — Ловец.
— О, ну принесла нелёгкая, — сказал Сириус, и Джеймс и Гермиона обернулись и увидели, что Сириус и Ремус уставились на вход в паб.
Гермиона повернулась на стуле и обнаружила, что в дверях стоит Северус Снейп. Она ошарашенно распахнула глаза, увидев бывшего преподавателя зельеварения и убийцу Дамблдора, и инстинктивно закрыла собой Гарри. Это движение не осталось незамеченным Джеймсом; он встал со стула и подошёл к друзьям.
— Поттер, — процедил Снейп.
— Снейп, — прорычал Джеймс.