24 апреля 1983
— Ты, должно быть, шутишь.
Гермиона уставилась на причудливый дом и женщину, стоящую перед ним, как две капли воды похожую на… ну… свою дочь.
Ведьма была одета в бледно-желтый сарафан, а на шее у нее висела репа на нитке, словно какая-то необычная безделушка. Ее длинные, грязно-соломенные волосы местами были заплетены в косы, местами — распущены, а в ушах у нее красовались несочетающиеся серьги. Она выглядела образцовым примером нонконформизма и напоминала Гермионе фотографии ее родителей с их друзьями из шестидесятых, когда они путешествовали с караваном по Штатам.
— Я так рада видеть тебя, Эммелина, — сказала Пандора, крепко обнимая Эммелину и гладя ее по плечами, будто они были близкими подругами. Судя по неловкости Эммелины, всё было с точностью до наоборот. — Ты в последнее время ешь много моркови? — озабоченно спросила Пандора, касаясь лба Эммелины. — У тебя аура синеватая.
Эммелина недоверчиво приподняла бровь.
— А почему не оранжевая?
Пандора рассмеялась.
— Глупышка, — сказала она и повернулась. — А ты, должно быть, Гермиона, — она протянула руку ладонью вверх, и Гермиона, моргнув, уставилась на нее. Не зная, стоит ли ее пожать, Гермиона коснулась ее и тут же поморщилась, когда Пандора схватила ее ладонь обеими руками, заулыбалась и закивала. — Да. Гермиона.
— Ох, эм… Да, — выдавила Гермиона, бросая гневный взгляд на Эммелину, которую происходящее явно забавляло. — Эммелина сообщала, почему мы пришли?
— О, мы с Эммелиной не общались годами, — сказала Пандора. — Тебе нравится думать, что тебя назвали в честь героини Шекспира из пьесы «Зимняя сказка», дочь русского императора или спартанской принцессы?
— Я, эм… — Гермиона моргнула. — Не думаю, что это так важно.
— Конечно же, важно.
— А вы, стало быть, названы в честь Пандоры из мифов? — спросила Гермиона, но куда раздраженнее, чем рассчитывала.
— Либо же в честь женской версии Пана, бога пастушества и скотоводства, — сказала Пандора, не обращая внимание на резкость Гермионы. — Он был довольно эротичным, — сказала она с радостной улыбкой; когда Гермиона попыталась выдернуть руку, Пандора только крепче ее сжала. — И любовником нимф. Отсюда и слово «нимфомания». Ты знала, что именно он научил пастухов мастурбировать?
— Я… что?! — вскрикнула Гермиона и всё же вырвалась из рук Пандоры. Эммелина громко хихикнула.
— Я предупреждала.
— Так что я названа в честь либо чрезмерно похотливого бога… Хотя кто определит, что в этом плане «чрезмерно»? — задумчиво сказала Пандора. — Либо в честь любопытной девушки, выпустившей зло в этот мир.
— И надежду, — заметила Гермиона. Пандора улыбнулась.
— Соглашусь. Думаю, ты можешь ассоциировать себя с обеими Гермионами, как и ни с кем из них. Эта встреча должна была случиться во время затмения, — добавила она, поворачиваясь к дому. — Прошу, заходите.
Гермиона развернулась и уставилась на Эммелину.
— Ты издеваешься? Лавгуд?! — злобно прошипела она. Эммелина пожала плечами.
— Когда мы впервые встретились, она была Маэстро. Полагаю, ты знакома с этой семьёй?
— Чуть-чуть.
Они проследовали за Пандорой в захламленный дом, и внимание Гермионы сразу же привлекла ярко-фиолетовая… что ж, это можно было бы назвать клеткой без верха… где сидела маленькая Луна, сосущая апельсиновую корку; в ее на удивление длинные волосы были вплетены самые крошечные на свете желуди.
— У тебя очень красивая дочь, Пандора, — сказала Эммелина. Пандора улыбнулась.
— Да. Люди говорят, что мне стоит гордиться. Но это же всего лишь внешняя оболочка, не так ли? К тому же, не ее заслуга, что она родилась такой хорошенькой, — она постучала палочкой по манежу, и фиолетовые прутья клетки превратились в розовые пузыри. Девочка захихикала и постучала по ним ладонями, отчего пузыри, крепко держащиеся на месте, сменили цвет сначала на синий, а потом — на зеленый. — Ксено, Полумна очень скоро заплачет, — сказала Пандора мужу, зашедшему в комнату. — Можешь унести ее наверх?
Ксенофилиус, выглядящий намного менее странным, чем на свадьбе Билла и Флёр, с обожанием улыбнулся своей жене.
— Конечно, любимая, — сказал он, а потом низко поклонился Эммелине и Гермионе. — Дамы.
— О, прошу прощения. Это мой муж, Ксенофилиус, — сказала Пандора, как вдруг один из пузырей всё же лопнул, и девочка всхлипнула и заплакала. — Ксено, это Эммелина Вэнс, а с Гермионой ты уже знаком.
Гермиона моргнула, распахнув глаза.
— Правда?
Пандора подалась вперед и прошептала:
— Он еще об этом не знает.
Потрясенная тем, что она подразумевала, Гермиона откашлялась и посмотрела на Ксенофилиуса, который дал Полумне блестящую безделушку, чтобы как-то ее отвлечь.
— Мистер Лавгуд, — поприветствовала его Гермиона, а потом заметила вещицу в руках Полумны. — Этот, эм… Этот символ… — сказала она, указывая на маленький треугольник, висящий на цепочке на его шее. Пандора шагнула в сторону и закрыла его от Гермионы.
— Рано. Для этого еще найдется время, — сказала она. — Сегодня вы пришли узнать насчет диадемы.
Ксенофилиус улыбнулся и вышел из комнаты, унося с собой Полумну. Гермиона посмотрела им вслед, а потом перевела взгляд на блондинку.
— Вы знаете, где она?
Пандора кивнула.
— Где она и что это. Я знаю все секреты Елены. Она милая женщина, но очень печальная.
— Елена?
— Да, Елена Когтевран. Дочь Кандиды. Она не могла похвастаться хорошим вкусом на мужчин. Однажды она призналась мне, что больше никогда им не доверится. Сначала был Барон, потом — Лорд. Но во время их встречи он ещё не был Лордом, — сказала она и улыбнулась, глядя на них большими синими глазами. — Титулы — это такая глупость, не находите?
Гермиона распахнула рот на середине… объяснения Пандоры. Некоторые слова звучали логично, но одно явно выделялось. Лорд.
— Волдеморт, — прошептала она. — Елена Когтевран встретила лорда Волдеморта. Хотя стойте… Как она была ещё жива?
— А кто сказал, что она жива?
— Серая Дама — это Елена Когтевран?! — ахнула Эммелина. Гермиона пораженно села.
— Он выяснил это, когда учился в Хогвартсе, — сказала она. Пандора кивнула.
— Выяснил, нашел, осквернил и вернул, — сказала она. — Вот только ей не отдал. Спрятал. Можно сказать, что я нашла ее по чистой случайности, если ты в подобное веришь.
— Вы — нет, — Гермиона многозначительно посмотрела на нее. Блондинка улыбнулась.
— Ты мне нравишься, — сказала она. — Я не выносила ее из комнаты.
— Какой комнаты? В Хогвартсе? — спросила Эммелина.
Пандора села и налила гостьям чай, хоть и Гермионе, и Эммелине было плевать, как в их чашках плавают стебли одуванчика.
— Она должна быть там. Надо лишь нуждаться в ней и знать, у какой стены просить.
— О, боги, — сказала Гермиона, с трудом сглотнув. — Я знаю, где она.