По ночам, когда в приюте гасят свет, коридоры заполняются шёпотом и тенями. Тени хихикают, перекидываются приветствиями, танцуют в лунных лучах, падающих из высоких узких окон, и поджидают маленьких нарушителей порядка. Обнаружив не спящего ребёнка, они подкрадываются со спины и долго, долго идут следом за ним, будто хорошие друзья, которые просто вышли на ночную прогулку.
Стоит хоть на мгновение обратить на них внимание, и они охотно положат свои тёмные лапки на плечи, склонятся пониже и беззвучно зададут вопрос: «Ты меня слышишь?». Ребёнок, конечно же, ничего не услышит, только почувствует дуновение прохладного ветерка, но если он догадается, что тени говорят с ним и ответит: «Да, слышу», тени сыграют с ним в игру. Задуют дрожащую в пальцах свечку, хлопнут ставней этажом выше и рассмеются своим шуршащим смехом из-за угла — тогда надо бежать и искать их, так, чтобы они сами тебя не нашли.
Не глядя по сторонам, бежать по лестницам и коридорам за шуршащими голосами, избегая тёмных поворотов из-за которых они тянут свои чёрные лапки. И если сделаешь всё правильно, к рассвету останешься в живых.
Торка был одним из тех, кто играл в такие игры. Раз в месяц, на полнолуние, он выбирался из комнаты, стараясь не разбудить соседей по спальне, зажигал свечу и шёл в проклятый коридор на втором этаже.
Днём по этому коридору шли на занятия дети, но даже при свете солнца он был не безопасен: тринадцать ступенек вели в восточное крыло, тринадцать — в западное, а между ними находилась большая обитая железом дверь, ведущая в карцер. Там раньше подвешивали голыми провинившихся, но теперь комнату наказаний перенесли поближе к кабинету новой директрисы. Среди детей ходил слух, что это было связано со смертью одного из воспитанников.
Ещё поговаривали, что во времена основателей «Бельчеро» был дозорной крепостью, в подвалах которой пытали предателей. Самым страшным наказанием было запирание в ящик с зелёными бездновскими жуками — в это, правда, мало кто верил, потому что о куонгатари искатели узнали относительно недавно.
Торка верил. Верил, потому что два года назад в карцере нашли мёртвыми трёх человек, включая бывшую директрису. Торке тогда было всего три года, но он хорошо запомнил накрытые белыми простынями тела, которые выносили из-за жуткой тёмной двери. Мальчики шептались, что призраки карцера забрали всех троих. Девочки говорили, что это месть погибшей воспитанницы. Среди старших ходил слух, что в этом карцере когда-то жил маленький красный свисточек, который ни с кем не разговаривал. Он был тихим и странным, а однажды просто исчез, растворившись в тенях.
Староста, дочка погибшей директрисы, терпеть не могла всех этих разговоров и пресекала их на корню.
— Никто там не жил, а карцер закрыли за ненадобностью. Но я обязательно открою его для вас, — грозила она детям связкой ключей.
Девочки, которые хоть немного могли ей угодить и снискать благосклонность, рассказывали, однако, что и сама староста частенько ходила в карцер и подолгу стояла там, вздыхая и что-то обдумывая, а то и извинялась перед кем-то вполголоса.
— Может, сама того воспитанника и прибила, — спорили девочки, сгрудившись на широком подоконнике, с которого их сгоняли лунные свистки.
— Может, она мамку свою прибила?
— А, может, она с духами замученных общается?
— Может, с каким-то конкретным духом?..
Так и родилась история о призраке карцера.
Торке очень хотелось увидеть его — маленького красного свистка, который, если верить словам тех, кто его видел, сидел в полнолуние на одном из орудий пыток и, не моргая, смотрел на дверь. Если войти в неё после полуночи, но до часу ночи, пока бьют часы на городской башне, то он посмотрит прямо на тебя и предложит поиграть.
Тогда нужно будет найти вещь, которую он попросит, и отнести ему. Если ты встретишь кого-то, ты ни за что не должен с ним разговаривать или отвечать на вопросы, иначе дух обидится и не будет больше с тобой играть. Если ты не найдёшь нужную вещь, мальчик будет горько плакать и до конца жизни ты будешь слышать его плач во сне. Если же ты сделаешь всё правильно, красный свисток исполнит твоё желание.
Некоторые, уже сыгравшие с призраком, предупреждали: если явиться хоть на секундочку после удара колокола, тебя, вместо красного свистка встретит старуха Бельчеро и утащит с собой. Последнее заставляло передумать очень многих, но не Торку. Он хотел подружиться с маленьким призраком и предпринял множество попыток пробраться ночью в карцер, но каждый раз его ловили старшие и подвешивали голым.
Наконец, спустя два долгих месяца подготовки, он решил привести свой план в исполнение.
Прежде всего, Торка вёл себя идеально все эти два месяца: усердно учился, шёл спать сразу же после отбоя и ел всё, что давали в столовой. Воспитатели сперва удивлялись таким переменам и подозревали, что что-то в поведении Торки не чисто, но вскоре расслабились и перестали так рьяно следить за ним.
Кроме того, Торка уговорил ребят, живущих в его крыле, не чудить по ночам хотя бы пару месяцев, чтобы лунные свистки прекратили так рьяно патрулировать карцер. Это сработало, но потребовало всех его припасов конфет — не самая большая цена за дружбу с призраком. Короче, Торка сделал всё, чтобы к третьему полнолунию года в коридоре на втором этаже он был совершенно один.
— Расскажи потом, как оно, — зевнул Дони, переворачиваясь на другой бок.
Торка молча кивнул. Он не собирался разговаривать ни до, ни во время игры. Кроме того, его друзей раздражало, когда он много открывал рот.
Свечка дрожала, отбрасывая на стены причудливые тени, и капала воском на руки и босые ноги. Коридор казался бесконечным — будто те зеркальные коридоры, которые делали девочки в ванной комнате, гадая на суженного, — но Торка, полный решимости, продолжал бесшумно ступать по нему. Было холодно, и от дыхания мальчика с губ срывалось маленькое облачко пара. Тени, обступив его, наверняка приготовились греться об этот маленький источник тепла — Торка слышал неясный шёпот за спиной и ощущал, как длинные ледяные пальцы тянутся к его шее…
— Нет, не с-слыш-слыш-ш-шу, — одними губами выдохнул он, быстро зажмурившись. На мгновение тени будто отступили, а затем где-то наверху стукнула ставня.
— Н-не иг-гр-раю! — взвизгнул Торка, опрометью кидаясь через коридор. Тени, хихикая, бросились за ним, хищно ощерившись в пламени вспыхнувшей и погасшей свечки. Мальчик отшвырнул свечу и наугад побежал к ступенькам в конце коридора: первая, вторая… одиннадцатая, двенадцатая… На тринадцатой он запнулся и полетел вниз, с грохотом шлёпнувшись на пол.
Где-то в противоположном крыле послышались голоса старших, и колокольчик обмер — ещё два месяца быть пай-мальчиком ему не хотелось. Потирая ушибленную коленку, он огляделся — тени, вроде бы, отстали. Голоса старших приближались, а прямо перед Торкой чернела страшная дверь в карцер.
На мгновение в памяти вспылили тела в простынях. Захотелось, чтобы воспитатели нашли, поругали немного и заклеили пластырем больную коленку, а Дони выслушал все его злоключения и поделился конфетами, раз уж он в этом году стал красным свистком… А потом городские часы зазвонили.
Торка мгновенно позабыл о своих страхах, бросаясь к двери. Вытащив ключ, утащенный для него Симоном, мальчик вставил его в замочную скважину и с удивлением обнаружил, что замок не заперт. Звук колокола почти замер, поэтому мальчик, крепко зажмурившись, изо всех сил толкнул дверь, проскальзывая внутрь.
На мгновение темнота его полностью ослепила. Затем он заметил небольшое окошко невысоко от пола и темнеющие в полумраке орудия пыток. Карцер казался очень старым, старше, чем весь «Бельчеро», и действительно напоминал комнату в старинной крепости. Мальчик шмыгнул носом — вокруг было ужасно пыльно.
Призрака нигде не было видно.«Неужели опоздал?» — огорчился Торка, и тут прямо перед ним выросла огромная тень. Зажав себе рот, чтобы не завопить, мальчик шлёпнулся на пол и вытаращил глаза на духа. «Теперь Бельчеро утащит меня в Бездну…» — в ужасе подумал он.
— Хэ-э-эй, здра-а-авствуй! — мягко растягивая слова, обратился к нему призрак. — А что ты здесь де-е-елаешь?..
Голос звучал так приветливо, что Торке почти перестало быть страшно.
— Т-ты Б-б-бельч-чер-ро? — тихо спросил он. — Н-не за-за-б-бир-рай мен-ня, пож-жа-алуйст-та…
— Не-е-ет, — усмехнулся призрак. — Я что, похож? Страх-то какой.
— Н-не п-по-пох-хож, — согласился Торка, устраиваясь на полу. Так и заикание становилось меньше. — А т-ты к-кто? Т-ты М-ма-маленьк-кий К-кра-ра-рас-сный Свист-т-ток? Ил-ли т-теб-бя т-тут осно-новат-тели з-за п-предат-тельство з-за-замуч-чили?
— Хах, ну… Я точно не предатель. Маленьким Красным Свистком меня, конечно, не назвать, но когда-то я им был.
— О, т-так т-ты уш-шёл к т-теням и вы-вырос с-с ним-ми, а т-теп-перь обре-ре-т-таешься т-тут п-по ноч-чам?
— Э-э… Думаю, нет. Просто в гости зашёл к одной знакомой даме. Думаю, я ей нравлюсь. Надо что-то с этим делать.
Торка внимательно посмотрел на призрака. Тот вёл себя подозрительно, но кому же устраивать свидание в такое время в таком кошмарном месте, как ни духу?
— А к-как т-ты ум-мер? И ч-чт-то это з-за д-дама? Т-ты т-точ-чно при-риви-ви-д-дение? — засыпал он его вопросами.
— Да, маленький колокольчик, не переживай. Я призрак. Рассказать тебе, как я умер? М-м… Подожди минуту, слова в голове соберу.
Дух умолк, а Торка с обожанием воззрился на него. Ещё бы! Настоящий призрак! Дони умрёт от зависти и тысячу раз пожалеет, что не ходил с ним играть с тенями. Подумаешь тоже, взрослый! А всего-то на два года старше.
— Давай сначала про даму, — подумав, произнёс призрак. — Не знаю, знакомы вы или нет, брюнеточка такая, длинная и худая. Знаешь её?
— Н-не з-знаю д-даж-же… А о-он-на мё-мёртв-вая ил-ли жив-вая?
— Живая.
— Т-тогда точ-чно не з-знаю, у нас т-таких мно-много… Он-на х-хоть в как-ком к-классе?
— Да-а-а… Она взрослая уже, скоро лунным свистком будет, — махнул рукой дух. — Её как этот приют зовут.
— Б-бе-бельч-чер-ро?.. Н-но в-ведь… — Торка подумал об умершей директрисе, а потом вспомнил старосту — ту тоже звали Бельчеро. — С-со с-с-ст-та-та-р-рос-т-той?! Т-так-к в-вот о-оно ч-что… У-ух ты!
— Да чего «ух ты»? Что я делать буду, если у меня мужья есть?
Мальчик растерянно моргнул.
— М-муж-жья?.. А т-ты р-разве н-не п-парень?..
— Парень.
— Ух-х т-ты! А к-как т-тебя зо-зовут?
— Зи.
Торка моргнул снова. Кажется, он слышал от ребят постарше о некоем Зи, но уже ничего не помнил.
— Смеш-шное им-мя…
— Уж получше его полной формы, — Зи развёл руками. — И точно лучше имени моего брата.
— У т-тебя б-брат ес-сть?
— Да, его зовут Рюмикей. Он учёный.
— Э-эт-то т-тот, к-ко-торый п-первую к-ка-карт-ту Бе-безд-дны нарис-совал? — вспомнил Торка.
— Да-да!
— Ой… А т-ты, з-значит… Т-т-т-ы к-кх-ко-кор-р-роль ч-чт-чт-чт-то л-ли?! — обрадовался Торка.
— Ну, раз я мёртвый, то вряд ли я всё ещё король, не находишь?
Мальчик радостно обнял ногу призрака.
— Ух т-ты! Ух т-ты! Н-на-на-наст-тоящ-щ-щий п-при-при-риз-зрак к-ко-к-кор-роля! Д-дав-вай д-друж-жить? А? Д-давай? Т-ты т-такой к-к-клас-с-с-сный!
— Э-э… Спасибо. Ну… давай дружить, да. Друзья — это замечательно.
— М-м-мо-ож-жешь ж-жить у м-мен-ня-ня в ко-ко-комнат-те, — предложил Торка.
— Извини, у меня свой дом есть.
— У… В с-скле-леп-пе р-ра-разве л-луч-чше?
— Там… моя семья. И не в склепе, а на дне Бездны.
Мальчик задумался. Бездна всегда казалась ему жутковатым местом, в котором должны были обитать очень злые духи — Дони рассказывал, что нашёл молящегося скелета в первое же своё погружение. Но раз уж Зи с самого дна, то бояться, кажется, было нечего.
— З-знач-чит, с рас-с-свет-том т-ты уйдёш-шь об-брат-тно…
— Ага-ага, даже раньше.
— М-мы ещ-щё ув-ви-д-ди-димся?
— Кто знает…
— М-мне г-говорили, ч-что п-по-после с-смерт-ти д-душ-ша оп-оп-опуск-к-кается на д-дно Б-бе-бездны, а пот-том по-о-одним-мается об-брат-тно.
— Так и есть.
— З-знач-чит… у т-тебя т-тут к-ка-какое-т-то н-не-неок-кончен-ное дел-ло?
— Да нет. Просто скучно там на дне. Даже с любимыми.
Торка уткнулся носом в тёплую ногу и сонно зевнул.
— М-мож-жет, т-теб-бе п-пом-мочь п-пе-р-ре-р-род-диться? Т-тогда б-будешь ж-жить вме-ме-мест-те с н-ними д-долго-д-долго!
— Не хочу. Они-то внизу. И перерождаться не хотят.
— У… А-а ч-чем з-заним-маются п-призр-раки?
— Тем же, чем и люди.
— А ст-ст-стар-руха Б-бельч-черо ут-таскив-вает д-детей зач-чем?
— Не утаскивает она никого! Нет больше никакой Бельчеро, её душа расцвела кровавым цветком вместе с её телом! Лично видел!
— Т-ты уб-бил Б-бельч-чер-ро! — обрадовался Торка.
— Нет, не я, — покачал головой призрак. — Одна очень смелая девочка, которую она мучила, сделала это.
— З-знач-чит, я н-на-найду её и об-бо в-всём рас-с-спрош-шу!
— Девочку? Ну, может, и найдёшь. Кто знает…
— Т-ты ч-част-то б-буд-дешь с-сюда п-при-рих-ход-дить? А т-то мне др-др-друж-жить с т-тоб-бой н-надо ж-же к-как-то…
— С другом не обязательно часто видеться, чтобы быть друзьями. Дружба — она в сердце и в памяти. Не переживай.
Мальчик понял, что видит Зи в последний раз. Он горько всхлипнул.
— Н-н-ну в-вот, т-тольк-ко н-на-на-н-на-наш-шёл д-д-др-друг-га… Я… я т-так х-хо-хо-о-от-тел д-др-друж-жить с М-м-ма-а-аленьк-ким К-к-кр-крас-сным С-свист-ст-ст-с-ском, п-по-пот-тому ч-что е-ем-му т-тут од-дин-нок-ко, и н-не с к-кем пог-гов-вор-р-рит-ть, а ег-го т-тут н-нет, и т-ты т-тож-же ух-ход-дишь и б-буд-дешь т-там ск-кучать в-в Б-без-д-дне и д-да-дальш-ше…
Зи погладил его по голове и, опустившись на колени, бережно обнял. Торка уткнулся в него, ощущая запах тепла и земли.
— Спасибо большое, — произнёс призрак. — Я обязательно передам это Маленькому Красному Свисточку. Уверен, он будет счастлив.
— Х-хоч-чешь, я д-для т-теб-бя ч-что-ниб-будь х-хо-хорош-шее с-сделаю? — вытирая мокрые глаза, спросил Торка. — Т-ты хор-рош-ший…
— Ну, раз уж ты сам предлагаешь, передай Бельчеро письмо от меня, пожалуйста.
Мальчик представил, как отругает его Бельчеро, и как будет раскручивать его, подвешенного на верёвке, но кивнул.
— Не переживай, не думаю, что она тебя накажет. Ей не до этого будет.
Призрак вынул из кармана маленький полупрозрачный кулон и записку и протянул их Торке. Тот снова решительно кивнул.
— Р-раз т-ты т-так го-овор-ришь — в-верю. П-прощ-щай, З-зи, т-ты оч-чень к-клас-сный.
— Ты тоже. Хочешь, оставлю тебе кусочек себя? Вдруг удачу принесёт?
— Хоч-чу!
Зи вынул нож и отрезал прядь своих волос. Потом аккуратно убрал тот в кулончик, и отдал Торке.
— Черри другой принесу, — чуть слышно пробормотал он. — Что ж, пока!
Зи махнул рукой и вылез в окошко. Торка растерянно стоял, прижимая к себе кулон и письмо. Встреча с настоящим призраком оказалась немного не такой, как он себе представлял, но он всё равно был невероятно счастлив. В этот момент дверь карцера открылась, и на пороге возникла староста с лампой.
— Что ты тут делаешь?! — мгновенно вскипела она.
Торка растерянно икнул. На девушке было праздничное платье, а на губах яркая помада. Она выглядела такой взбешённой, что мальчик поскорее сунул ей письмо.
— Это ещё что? — староста схватила Торку за ухо.
— Эт-т-то т-т-теб-бе п-п-при-ри-риз-р-з-зрак-к по-по-по-про-ро-ро-рос-с-сил п-п-переда-да-дать! — подпрыгивая на одной ножке от боли, проныл мальчик. — З-з-зи, ко-ко-ко-король З-зи! О-он т-т-т-тут б-был-л-л!
— Что ты выдумываешь?! — Бельчеро выкрутила ухо Торки так, что на глаза выступили слёзы.
— Н-ну т-т-т-ты же са-са-сама встре-встре-встречаеш-ш-шшься т-т-т-тут с п-п-п-приз-з-з-зрак-к-ком! Н-н-не б-бо-бойся, я ни-ни-ник-к-ком-му н-не расск-ка-ажу-у-у!!! — расплакался Торка. — Он-н уш-ш-шёл… Т-т-ты н-не г-г-грусти, лад-д-дно? О-он-н уш-ш-шёл к сво-сво-своим м-м-м-м-муж-жьям в Б-б-бе-бе-безд-д-дну!..
Бельчеро выпустила ухо Торки и развернула письмо. Быстро прочтя его, она ярко покраснела и уставилась на мальчика.
— Король, говоришь… Да, не очень-то здорово будет, если ты кому-то расскажешь, что я общалась с призраком… Давай я не буду тебя наказывать, а ты не скажешь об этом?
— П-п-пр-р-рравд-да н-не буд-д-д-дешь на-на-нак-к-каз-зыв-вать? — обрадовался колокольчик.
— Правда. А вот «Зи» наказать не помешало бы… Уф. Иди отсюда, пока я не передумала. А это что?..
— Эт-то м-м-мне п-по-под-дар-рок! — и прежде, чем девушка успела рассмотреть кулон, Торка сбежал.
Уже позже, у себя в комнате, он растолкал Дони, Симона и Наири, чтобы поведать им свою историю, но те, сославшись на то, что его заикания утомительно слушать, отобрали его кулон, сунули ему
под подушку, а на подушку сунули самого Торку.
— Спи, не то Бельчеро придёт и накажет всех нас.
— Н-не нак-кажет, — с уверенностью произнёс Торка и мгновенно уснул.