О Пятом слое рассказывали разное – и то, что он совершенно безлюден, и то, что это безжизненная ледяная пустыня, но на деле Пятый слой оказался совершенно иным. Из-под мёрзлой земли, кое-где пробивались побеги цветов Стойкости, устилая скалы вокруг белоснежным, будто светящимся, ковром. Тут и там виднелись ручьи, продолжавшие журчать под тонким слоем льда и снега. На западе даже сквозь полумрак виднелись яркие огоньки временных искательских «городков» – похоже, работа по исследованию «самого труднодоступного слоя» шла полным ходом. Торка оглядывался вокруг, восхищённо вдыхая морозный воздух и любуясь снежным царством. Лайза шла рядом с ним, держа его за руку и о чём-то хихикая с Озен.
– Кстати, а ничего, что я сюда спускаюсь? – Торка покосился на бесконечные ряды огоньков. – И... ничего, что тут столько Чёрных свистков?
– Ты же с нами, – Озен дёрнула шнурок со свистком, висящим у неё на шее. – Не волнуйся, малявка. А вот они... Лайза, как думаешь, Рассветный опять чего-то чудит?
На тридцатитрёхлетие Лайзы люди нарекли её «Истребительницей», приравняв к прочим Белым свисткам: Недвижимому Владыке, Вакуне Повелителю и Лорду Тайн. Не то из страха, не то из уважения, они связали её имя с кровавым следом, тянущимся за ней... Но в глазах Торки она оставалась незапятнанной и сияющей белизной лилией – даже если он знал о каждой смерти, оставившей след на его сокровище. В его глазах, давать прозвища Белым свисткам было пустым делом: всё равно выходило глупо и уродливо.
– Скорее всего, – легко пожала плечами Лайза. – Всё-то ему неймётся... Смешной он.
– Ага, обхохочешься... – пробормотала Озен. Торка с удивлением отметил, что женщина помрачнела.
– А «Рассветный» – это который? –уточнил он. – Эта... Сладжо?
– Да нет же, – улыбнулась Лайза, – Новейший. Бондрюд. Он славный.
Бондрюд. Это имя вызывало у Торки цепочку не самых приятных воспоминаний. Странный мальчишка с хищной усмешкой, газетные заголовки без фотографий, Наири...
– Значит, это здесь что-то строят? – уточнил он, оглядываясь.
– Да уж построили! Года два как, – Лайза указала рукой вперёд.
Там, в глубоком непроницаемом полумраке, виднелась тонкая полоска слабого фиолетового свечения. Молодой человек остановился, заворожено глядя на неё. Полоска, казалось, соединяла верхнюю часть слоя с нижней, будто пронизывала землю и небеса...
– Ух... Но что это? – Торка не мог оторвать взгляда от свечения.
– Идофронт. Научно-исследовательский центр.
***
Торка чувствовал себя ужасно. В комнате было прохладно, и он кутался в одеяло, трясясь от холода и озноба. Температура оставалась высокой, но не смотря на рекомендации Гуэйры, заснуть он никак не мог, опустошая стакан за стаканом с водой, заботливо подливаемой Лайзой. Ему постоянно хотелось пить.
Лайза и Озен сидели рядом. Жена что-то рассказывала про знакомых, вспоминая всё новые и новые подробности из их жизни. Недвижимая куталась в свой плащ и вставляла едкие комментарии в её истории.
– Кстати, Раффи наконец-то начала встречаться с Хабо! – радостно сообщила Лайза. – Интересно, какие у них будут дети...
– Рыжие и круглые, – осклабилась Озен.
– Я тоже так думаю! Ужас, да?
– Ага. Будут закатываться в Бездну, как бильярдные шары!
– Ну Хабо же не всегда был толстым... – простонал Торка, снова беря стакан воды. – Он был когда-то довольно стройным...
– Он младше меня, – фыркнула Лайза. – Его «когда-то» кончилось в двадцать пять. Это не плохо. Мне, в целом, всё равно. Кому-то такие нравятся. Просто он, говорят, Белым свистком хочет стать. Вот я и думаю, как он среди нас – гибких, тонких, злобных, – будет?
Озен рассмеялась.
– Да-да, единственная булочка в Белых свистках – ты. – Хочешь сказать, я не тонкая?!
– Тонкая, тонкая... Я о том, что ты мягенькая и милая.
– Да ну? А по-моему Сладжо...
– Ну началось... – Озен закатила глаза. – Тебе такие нравятся?
– Я хочу дружить с Белыми свистками. Мы же все в одной лодке. Один секрет, одна печаль. И про всех говорят гадости. Что же, не держаться друг друга?
Озен нахмурилась.
– Ты слишком милая... Не знаю, разделяют ли другие Белые свистки эту мечту...
– Рюдо так точно. А Сладжо... Она слишком боится людей, но, мне кажется... может быть, я и ошибаюсь... но мы точно дружим. И Вакуну я знаю. Она ко мне хорошо относился. Вряд ли что-то поменялось.
– Сладжо – трус из трусов, – согласилась Озен. – Вакуну я знаю слишком мало. Они... скрытный.
– Есть немного. Но, так-то, она общительный... Кстати, о дружбе! Пойду с Рюдо поболтаю. Он мне обещал что-то интересное показать!
– Давай-давай, только на опыты его не соглашайся! – усмехнулась Озен.
– Они у него классные бывают. Не знаю, мне иногда кажется, что я с ним в безопасности... Даже если он говорит, что ему нельзя доверять.
Лайза поцеловала Торку в лоб и выскочила из комнаты. Молодой человек тяжело вздохнул и отвернулся на бок.
– «Рюдо»... – пробормотал он. – Восхитительно...
– О, думаешь, что понравишься ей больше, если будешь цитировать Рассветного? – усмехнулась Озен.
Торка пожал плечами. Бондрюд оказался совершенно не таким, каким он представлял его – точно так же, как и Пятый слой в целом. Он был куда выше Торки, носил закрытую маску и ходил в старомодном камзоле. Манеры у него тоже были старомодные – это ужасно раздражало, особенно тогда, когда Бондрюд, поклонившись Лайзе, брал её на руки, легонько кружась вокруг своей оси. Впервые увидев это, Торка едва не схватился за кирку.
– Привыкнешь, – спокойно произнесла тогда Озен.
Но привыкнуть было трудно. Бондрюд то и дело касался рук и плеч Лайзы, обнимал её, гладил по волосам и, если бы маска не мешала ему, наверняка целовал бы её. Торку это доводило до белого каления. Но, что было хуже всего, то же самое он стремился проделать с Озен и с самим Торкой.
– Рад видеть Недвижимого Владыку! – обхватывая Озен за талию и утыкаясь ей куда-то в плечо, радостно сообщал Бондрюд. – Вы снова здесь? Восхитительно!
Затем он точно также стиснул в объятиях Торку. Простуженный и уставший молодой человек не оценил, когда из его лёгких выбили воздух, и закашлялся. Бондрюд совершенно не обратил на это внимания.
– Это твой муж, Лайза? Восхитительно!
Это самое «Восхитительно!» звучало на Идофронте по сто раз на дню. Ещё хуже было только «Как мило!» вставляемое к месту и не к месту.
– Температура держалась всю ночь? Как мило! – радостно заявил по утру Бондрюд, разбудив едва заснувшего Торку.
– Совсем не мило... – прошипел молодой человек, закрываясь подушкой.
– Вот как? А я думаю, что это превосходно – ведь это превосходит мои ожидания, что тебе станет лучше!
– Превосходит?..
– Да, ровно на три целых, четыре десятых градуса!
– Рюдо! –предупреждающе надвинулась на Рассветного Лайза. – Помнишь, о чём мы говорили вчера вечером?..
По какой-то необъяснимой причине Бондрюд слушался Лайзу во всём. Он уходил, если она просила, и приходил, когда она его звала. Он просил прощения, если она напоминала, что его слова звучат грубо, и вспоминал о том, что надо кормить гостей, если она говорила о еде. Это было не так уж плохо, но Торка чувствовал странную ревность каждый раз, когда Лайза ласково называла Рассветного «Рюдо». Сейчас она ещё и ушла общаться с ним. Торка попытался уснуть, но Озен вдруг мягко погладила его по волосам.
– Ничего страшного, если они немного поболтают. Боишься, что какой-то хмырь в маске будет ей дороже тебя?
– Не то чтобы, просто они такие...
– Да. Прямо как брат и сестра, а?
Торка задумался. Так он ещё не смотрел на это. Лайза и впрямь была старше Бондрюда и, если он хорошо помнил его лицо, они были немного похожи. Сказать по правде, очень похожи – это Торка понял ещё в детстве. Только Лайза была живой и активной, а по замёрзшему в вежливой улыбке лицу Бондрюда невозможно было понять, о чём он думает. Вероятнее всего, под маской он продолжал улыбаться по-прежнему... Торка помотал головой, отгоняя образ жуткого неживого взгляда. И всё же та улыбка-ухмылка-оскал... она напомнила ему усмешку Лайзы.
– Правда так думаешь? – спросил он, чувствуя, как отлегло от сердца.– Ага. Это похоже на инцест.
– Озен!!! – Торка закашлялся. – Думаешь, мне от этого будет легче?!
– Ну... меня это успокаивает.
– Извращенка... Сначала смотришь, как мы с Лайзой занимаемся сексом, теперь и...
– Хочешь сказать, что я подсматриваю за сексом Лайзы с Бондрюдом, а?..
Температура тела Торки упала до нуля.
– Чего?!.. – вскрикнул он, резко садясь.
– Шу-чу, не спят они, – Озен лёгким толчком уложила его обратно в постель. – Сами разрешили, а теперь я – извращенка, а?
– Ты же сама попросила! Не отказывать же...
– И кто тут тогда извращенец, а?
На это Торке ответить было нечего.