Спускаться после нескольких месяцев, проведённых наверху было сложно. Торка успел отвыкнуть от трясущейся при спуске гондолы, от скользких камней на склонах и от резких порывов холодного ветра.
– Зима в Бездне, – пояснил спускающийся с Торкой Чёрный свисток. – Там, ниже, ещё холоднее будет. Смотри, чтобы сосулькой не убило.
– Зима?.. – юноша взглянул вверх. Безоблачное голубое небо быстро удалялось вместе с тёплым летним солнышком.
– В Бездне сезоны по-своему идут, – чёрный свисток пожал плечами. – Пять лет зимы, пять лет весны, пять лет лета... А за двадцать лет весь год проходит.
– Вот как? – удивился Торка. – Значит, это моя первая зима!
– Дай Бездна, чтобы не последняя...
Торка успел соскучиться по родной дырке в земле. Он выпросил в гильдии самое интересное задание, взял с собой новое обмундирование и купил в булочной пирожное. Правда, ему предстояло спуститься на четвёртый слой, так что пирожное он принялся есть прямо в гондоле, присев на прохладный пол и просунув ноги сквозь решётки и глядя в простирающееся перед ним великолепие. На пороге зимы Бездна была восхитительна.
***
Четвёртый слой встретил Торку необычайной прохладой. С Чаш Гигантов поднимался плотный горячий пар, в клубах которого терялся весь низлежащий слой. С краёв свисали огромные, больше человеческого роста, сосульки. Иногда они с грохотом срывались вниз, пугая дремлющих на них твердоклювов, и те с громкими криками взмывали ввысь, исчезая в Великом Разломе.
Спуск занял у Торки несколько дней. Участок, указанный в задании, находился неподалёку от большого цветочного поля – места, о котором Торке приходилось пока ещё только слышать от более опытных искателей.
– Там цветов больше, чем во всей Бездне! Больше, чем вообще это можно представить!
Торка много раз видевший растущие там и сям цветы Стойкости, не слишком удивлялся, но увидев простирающийся перед ним бескрайний луг, застыл в изумлении. Огромные белоснежные цветы устилали землю вокруг снежным ковром. Часть цветов покрывала ближайшие скалы, отчего казалось, что сам воздух светится изумительной белизной. Сладкий запах витал в прохладном воздухе, принося какое-то странное утешение душе. Тревожиться хоть о чём-то здесь казалось преступлением.
Постепенно становилось холоднее, и юный искатель поспешил приступить к делу. Найдя требуемый участок, Торка разложил палатку, развёл костёр и принялся за работу. Кирка звонко ударялась об мёрзлую породу и обледеневшие, вероятно, с прошлой ночи камешки сыпались прямо под ноги. Откуда-то сверху начали падать снежинки. Сперва редкие и тонкие, они вскоре повалили пухлыми хлопьями, укрыв каску и плечи Торки холодным пуховым одеялом. Вокруг царила мягкая пушистая тишина, от которой закладывало уши. Стать беспечной добычей в таком спокойном месте не представляло труда, так что юноша был начеку, время от времени опуская кирку и прислушиваясь к царящей вокруг тишине.
Вскоре Торка услышал голос. Мягкий, приятный, успокаивающий и такой красивый, что ему сразу же вспомнились стихи из сборника Хариемари. В приюте их часто использовали как считалочку или учили наизусть, распевая в коридорах, где эхо было громче, чтобы ощущать себя на дне Бездны.
– ...Вспыхнет златом лепесток,
По спирали возвратясь
В то далёкое гнездо... – пел голос, и Торка, влекомый любопытством, обернулся.
Шагах в десяти от него, за плотным занавесом из падающих снежинок, стояла хозяйка нежного голоса. Её длинные золотые волосы украшала целая шапка снега, но она, не обращая на это внимания, продолжала петь, глядя куда-то в небо. Её красный камзол притягивал взгляд, как капелька крови на свежевыпавшем снегу, а льющаяся песня, казалось, заставляла теплеть даже ледяной воздух. Это была Лайза. Торка шевельнулся от неожиданности, и девушка перевела на него взгляд и ласково улыбнулась.
– Йо! Не помешала? – спросила она, помахав ему рукой. Юноша почувствовал, как у него отнимаются ноги и язык.
– В-всё от-тлично! – снова начиная заикаться, крикнул он. Медленно вдохнув и выдохнув, как учили, он немного успокоился и подошёл ближе.
– Просто расчищаю тут участок... Не замёрзла?
– С чего бы мне? – рассмеялась девушка и беспечно пожала плечами. Торка смущённо почесал кончик носа.
– Да так, подумал, что ты захочешь чаем погреться. Он у меня с корицей, имбирём и мятой.
У многих искателей в Бездне был свой собственный рецепт чая. Торка, едва узнав об этом, тоже не стал медлить и придумал незамысловатый согревающий чай. В следующие пять лет, судя по всему, он был бы кстати.
– У-у, имбирь! За что все так любят имбирь? Противные корешки! – девушка высунула язык, и на него тут же опустилась снежинка. – Холодная!
Торка улыбнулся. С Лайзой было легко и спокойно. Она всё ещё казалась нежной, похожей чем-то на идеальную маму, но ему впервые захотелось взять на руки её, а не наоборот. В голове вспыхнула и опустилась в сердце теплом мысль, что они могут подружиться.
– Специально для вас, госпожа Лайза, я уберу имбирь! – Торка нарочито-смешно поклонился.
– Тогда буду! – заулыбалась Лайза, обнажая в улыбке острые клычки.
Прохладный ветер нёс с поля сладкий запах цветов Стойкости...
***
Участок, на котором работала Лайза, оказался совсем рядом с участком Торки, так что каждое утро он просыпался под мерный стук её кирки. Просыпался, ополаскивал лицо подтаявшей за ночь водой, брал с собой сухой паёк на день и бодро бежал на работу – всё ради того, чтобы поскорее увидеть в отдалении маленький кровавый цветок, пылавший сквозь снежную пелену.
Так оба работали до обеда, перестукиваясь или подпевая друг другу, не смотря на шум ветра. После шли куда-нибудь вместе – посидеть, обменяться пайками и поболтать о всякой ерунде. Одним утром Торка проснулся и понял, что не хочет сегодня работать. Было ещё рано – света, проникающего через силовое поле, было мало, и вокруг царила серая предутренняя хмарь. Вокруг было тихо: ни одного такегумы или шарокола – все залегли в глубокую спячку. Птицы, обыкновенно наполняющие воздух своими криками, тоже спали, дожидаясь рассвета. Юноша оделся и, зябко ёжась, вышел из палатки. Нужно было найти что-нибудь на завтрак...
Яркий свет уже заливал четвёртый слой, играя радугой на льдинках и засыпанной снегом дорожке, когда Торка подошёл к палатке Лайзы.
– Йо! – он заглянул внутрь. – С добрым утром!
– И тебя туда же, – Лайза сидела над записями с карандашом, что-то поправляя в них. Вокруг неё было раскидано множество листов бумаги – яблоку негде упасть.
– Работаешь? – спросил Торка. – А у меня кое-что для тебя есть.
Девушка заинтересованно подняла голову. Юноша залез в палатку и протянул ей дымящийся котелок.
– Хо?.. – Лайза понюхала содержимое. – Всё мне? Или оставить?
Торка порозовел.
– Тебе.
– Значит, оставить.
– Я себе ещё сделаю... Я просто хотел тебя вкусным угостить.
– Возьми себе ложку. И мне заодно. Где-то там лежат, – махнула рукой в неопределённом направлении девушка.
Юноша неловко порылся в вещах девушки и вскоре извлёк со дна две завёрнутых в чистые трусы ложки.
– А... почему?.. – покраснел он.
– Почему в трусы? – Лайза пожала плечами и забрала у него свою ложку. – Они точно чистые. Почему ложек несколько? Я иногда их теряю.
– Будущие поколения найдут, – усмехнулся Торка, принимаясь разливать по мискам еду.
Закончив с этим, он набрал в грудь воздуха, чтобы точно не начать заикаться, и представил блюдо:
– Суп из жареного филе рыбы-демона с приправой из семян цветов Стойкости и измельчёного сухого пайка для чёрных свистков...
– ...о, эта пересоленная дрянь, – усмехнулась Лайза. – Думаю, как приправа, она может быть хороша.
– ... со связанной в пучки и пассированной на рыбьем жиру жёлтой светящейся травой, – Торка выдохнул. – Вот.
Лайза охотно набрала в ложку супа и попробовала. Юноша наблюдал за ней не дыша. Девушка задумчиво уставилась куда-то поверх Торки, потом медленно облизнула ложку и кивнула.
– Вкусно!
– Правда? – просиял Торка. – Я решил обжарить рыбу, чтобы было немного солонее, а траву пассировал, чтобы она не была такой кислой... но у неё должен быть приятный травяной привкус...
– Да, это же трава, – с умным видом заявила Лайза, принимаясь за суп. – Странно было бы, если бы у неё не было травяного вкуса, правда? Хотя в Бездне всё может быть. Приятного аппетита.
– Д-да, т-тебе т-тоже!
Торка ел, почти не чувствуя вкус. Он смотрел, как Лайза уплетает его суп, и плавился от счастья, как масло на сковородке. За те несколько дней, что они успели пообщаться, он понял, что девушке нравится вкусная еда.
– Надо будет ещё чем-нибудь тебя угостить, – улыбнулся он.
– Я тоже могу, – ухмыльнулась Лайза. – Через пару дней, чур, моя очередь!
– Буду ждать, – обрадовался юноша. Заметив в уголке губ лайзы остатки супа, он протянул к ней руку. – Дай помогу?
– А?..
Торка заботливо стёр суп с её губ, и только затем до него дошло, что именно он сделал. Юноша замер, чувствуя, как у него пылают щёки.
– Из-з-з-зв-вин-ни...
– А, всё хорошо, – отмахнулась та. – Ты привык заботиться, кажется. Это очень мило.
– Н-ну, – Торка смущённо почесал затылок, – честно говоря, я жил с ребятами постарше, так что у них понабрался... Да и они иногда – сущие дети.
– Это нормально, – кивнула Лайза. – Взрослость – вообще понятие сомнительное. Я вот живу с человеком, который меня знаешь на сколько лет старше? И всё равно она как ребёнок иногда. Такая славная...
Лайза мечтательно прикрыла глаза и нежно улыбнулась. Торка задумчиво пожевал рыбу.
– А ты о ком? Об учителе своём?
– А-а... Не то чтобы она всё ещё... Я бы сказала, что мы подруги... Но да, я про Озен.
– Ух ты... Значит, ты стала другом Недвижимому Лорду. Наверное, круто?
– Не знаю. Но быть к ней ближе... В любом случае, я этому счастлива. Когда-нибудь я подберусь достаточно близко... Хм! – Лайза решительно сжала ладонь в кулак и вскинула голову. – И завоюю её сердце!
Рыба встала поперёк горла. Юноша закашлялся.
– Не переживай, – успокоила его Лайза. Взгляд у неё стал печальный, синие глаза потемнели. – Просто шучу над собой. Не думаю, что она когда-нибудь рассматривала меня в таком качестве.
– В качестве... возлюбленной? – хрипло спросил Торка.
– Угу.
Лайза продолжила есть суп, как ни в чём не бывало, но взгляд её оставался пустым. Торка медленно пережёвывал пучок жёлтой травы, осознавая то, что услышал.
– Говорят, ты влюблена в своего учителя... Значит, это правда?
– Ну да. Я никогда этого не скрывала. Только она, наверное, и не знает. Но она... это нормально для неё, в общем.
– Ты не признавалась ей?
– Да. Боюсь, я ей, скорее, как дочь.
Торка слышал, что Озен растила Лайзу практически с самого детства, так что ничего удивительного в этом не было. В очарованности Лайзы своим учителем странного не было тоже... но юноше казалось, что за её словами стоит нечто большее, чем простое увлечение. Если только допустить, что Лайза не просто очарована и влюблена, а... любит Озен, шансы Торки хоть на какую-нибудь взаимность сравнивались с землёй.
Впрочем, о какой взаимности могла идти речь? Торка помнил Лайзу со своего детства и всего лишь несколько лет назад рыдал, что «мама» ушла из лунных свистков... «Позорище», – усмехнулся про себя юноша. ...а теперь, встретив её тут, на четвёртом слое, он почувствовал к ней интерес. Сильный, но ничем не обоснованный.
Он не знал Лайзу. Он не знал ничего ни о её чувствах к Озен, ни о её взгляде на жизнь, ни о её предпочтениях. «Но скоро обязательно узнаю», – решил он.
– Значит, ты никогда не была в отношениях, потому что любишь её? Извини за вопрос, – смутился Торка.
– Всё хорошо, я не против. Спрашивай, что хочешь. Я ведь тоже, если захочу, спрошу, – кивнула Лайза. – Про отношения... Ну, как сказать? Я никогда не была в серьёзных отношениях. Только поцелуи в щёчку.
– Наверное, парни были счастливы и этому, – вспоминая знакомых из приюта, улыбнулся Торка.
– Хех... – Лайза отвела взгляд. – Я ещё ни разу не встречалась с парнями. А девушки... в каком-то смысле, за парня была я. Поэтому ничего и не получалось: я такая же женщина, как и они. Ужасно обидно быть чьим-то прекрасным принцем, когда хочется определённой равнозначности в отношениях. Не знаю, может, поэтому не получалось влюбиться ни в кого из них. Но мы с самого начала договаривались, что это не серьёзно. Зачем подросткам серьёзные отношения? Мне вот они не были нужны. И им тоже.
Юноша почувствовал, что его начинает подташнивать от волнения. Он и сам был подростком, но хотел отношений на всю жизнь – не с Лайзой, так ещё с какой-нибудь девушкой... Но искательница выглядела так, будто ей до сих пор не нужны были серьёзные отношения с кем-либо.
«С кем-либо, кроме Озен», – поправил он себя.
– Звучит так, будто ты не против подобных развлечений ненадолго... Но когда ты говоришь о своём учителе, ты становишься такой... Она для тебя, кажется, не похожа на остальных. Тогда зачем ты встречаешься с девушками?
– Я прекратила это в двадцать, когда поняла, что это не работает, – Лайза доела суп и, отставив миску, хлопнула в ладоши.– Спасибо за еду!.. Зачем встречалась? Хотелось любить кого-то, заботиться о нём и вот это вот всё. И ответного хотелось. Не знаю, это было глупо... Хотя мне не стыдно
– Тебе нравятся только женщины, да?
– Нет. Хотя они мне нравятся больше. Парни как будто серьёзнее к этому подходят, когда дело касается женщин. Мне было бы тяжело постоянно чувствовать себя легкомысленной и оттого виноватой. По крайней мере, в восемнадцать я бы чувствовала себя виноватой.
Торка невольно улыбнулся.
– Ты не легкомысленная, как по мне. По-моему, если ты беспокоишься о чувствах тех, кто может тебя не понять и расстроиться, ты довольно ответственная.
– Кто знает. Это было семь лет назад. В любом случае, затыкать таким образом дыру в сердце... лучше уж я всю жизнь буду одна, право слово.
Торка почувствовал, как в его собственном сердце медленно, но верно образуется дырка от бублика. Если семь лет назад, когда ей было двадцать, Лайза перестала встречаться с девушками, сейчас ей должно было быть...
«Без шансов! – ужаснулся он, быстро допивая суп, чтобы скрыть побледневшее лицо. – Я для неё ребёнок!».
Тёплый суп немного успокоил его мысли и направил их в другое русло. Лайза всё ещё была весёлым и интересным собеседником, и ему хотелось продолжать с ней общаться. Кроме того, ей нравились не только девушки, так что...
«Идиот! Она вся витает в мыслях об Озен! Забудь».
Торка тихо вздохнул.
– Однажды мой друг сказал, что девушки, которые любят девушек, похожи на белоснежные лилии – символ чистоты и непорочности. Я тогда не понял его, если честно... Теперь понимаю.
– Хах... Да, пожалуй. Хотя она, скорее, чёрная лилия. Слишком уж ей чёрный идёт.
Юноша попытался вспомнить Недвижимого Владыку. Всё, что он помнил, после встречи с ней, так это то, что она ужасно высокая, неестественно бледная и довольно жуткая. Но за свои воспоминания в тот злополучный вечер он не мог ручаться – в конце концов, ему приснился сам основатель от усталости, – поэтому он решил не спорить.
– Наверное, идёт... А как она выглядит?
–А ты не знаешь? – удивилась Лайза. – В моё время все девочки хотели за неё замуж и говорили только о том, какая она красивая... Подожди секундочку!
Лайза выхватила из кучи бумаг чистый лист и взяла в руки карандаш. Торка сидел с колотящимся сердцем – он ведь едва не ляпнул, что у их поколения Озен стала чуть ли не сказочным единорогом, о котором слагают небылицы. Лайза ему очень нравилась, поэтому он не собирался создавать помехи их общению и рассказывать о своём возрасте. К счастью, девушка была слишком увлечена рисованием, чтобы заметить, что он медленно заваливается на бок от ужаса.
– Готово! Ничего, если не совсем детализированно? Я не очень люблю лица рисовать.
Искательница рисовала очень красиво. Торка даже рот открыл, увидев симпатичный портретик Озен Недвижимой. Женщина на рисунке была тонкой и стройной. У неё были тёплые ласковые глаза и немного грустная улыбка, но даже это придавало ей какое-то очарование. Волосы женщины были убраны в какую-то странную причёску, напоминающую ушки.
– Как красиво! Ты здорово рисуешь! – восхитился Торка. – А это... эм... уши?..
– Нет, это её волосы. Она так причёсывается.
– Забавно! А она и вправду красивая. Чёрная лилия, значит... Кхм. А ничего, что ты кому-то рассказываешь о её... предпочтениях?..
– А чего такого, если она сама направо и налево об этом говорит? – удивилась Лайза. – Это любой, кто её о чём-либо подобном спрашивал, знает.
Торка неопределённо кивнул. Эта белая лилия цвела не в его цветнике, и юноша не хотел мешать ей. Дыра в сердце, однако, предательски ныла, самим своим существованием доказывая, что помешать он хотел, да ещё как...
Из задумчивости его вывел голос Лайзы:
– А теперь моя очередь! У тебя были отношения?
– А?.. А, нет, не было, – Торка грустно улыбнулся. «И, может быть, не будет», – добавил про себя он.
– Юноши? Девушки? Те и другие? – с искренним любопытством спросила Лайза, наклоняясь к нему. У Торки перехватило дыхание.
– Д-д-де-в-в-вушк-ки.
– Стесняешься этого?
– Н-нет, поч-чему?.. – юноша никак не мог совладать с собственным заиканием. – Дев-вушк-ки к-к-к... уф... кра-а-ас-сивые, короч-че...
– Стесняешься, – кивнула Лайза. – Не боись, мне тоже так кажется.
Торка попытался что-то ответить, но бессильно рассмеялся, разводя руками.
– Т-так х-хотел, чт-что-чтобы б-было н-незаметно... Я з-заик-каюсь с д-детств-ва.
– С-сочувствую, – улыбнулась Лайза. – Я иногда т-тоже. Ос-соб-бено, если ряд-дом кто-то...
– З-за-а-ик-кает-тся?..
– Д-да. Т-так что з-заткнись.
Оба покатились со смеху. Золотые волосы упали девушке на лицо, будто покрывая его тончайшей золотой фатой... Торка протянул руку, осторожно убирая их, и заглянул в синие, искрящиеся смехом глаза.
– У тебя в глазах светлячки...
– ...сношают чертей в Бездне? – усмехнулась Лайза. Торка уверенно кивнул.
– Да. И очень агрессивно.
– Так их! – радостно жмурясь, рассмеялась чёрный свисток.
Юноша потрепал её по волосам. Девушку его жест ничуть не смутил, и она охотно подставила под ладонь макушку, довольно улыбаясь. От её улыбки на душе теплело и хотелось улыбаться в ответ: Лайза была такой славной и смешливой, что Торка легко забывал, кто из них старше.
– А знаешь, что обычно делают черти в Бездне? – спросил он.
– Что?
– Выполняют задания гильдии и копают артефакты.
– О... Это такой намёк? – улыбнулась Лайза, обнажая острые зубки.
– Нет, я просто шути... Ой! Нет! Совсем не намёк!!!
Торка не был уверен, что его больше пугает: что Лайза решит, что пора сворачивать разговор и приниматься за работу, или что её светлячки заинтересуются его чертями.
– Ну и ладно. Всё равно работать надо... Но холодно! Я, обычно, люблю холод, но сегодня... плохой день для работы. Так сказал мне календарь.
– Оу... – Торка опустил взгляд на промежность девушки, а потом смущённо отвёл взгляд. – Сочувствую...
– Ничего страшного, я всего лишь истекаю кровью. Ничего особенного для Четвёртого, не правда ли? – развела руками Лайза.
– Ничего, – согласился Торка. – Мне сегодня тоже не работается. Хочешь, посижу тут, тебя поразвлекаю?
– Спасибо, буду благодарна!
Торка налил им ещё по миске супа из котелка.
– Хочешь, расскажу тебе сказку?..
***
Следующие два дня Торка работал за двоих. Днём он копал свой участок, а вечером, после отдыха, копал за Лайзу. Ему было совсем не сложно поработать часок-другой перед сном – в конце концов, он не хотел, чтобы девушка теряла драгоценное время и беспокоилась за свою работу. На утро третьего дня Лайза сама заявилась в его палатку.
– В качестве моральной компенсации! – заявила она, протягивая заспанному Торке миску с завтраком.
Торка протёр глаза и уставился на салат, пестреющий всеми цветами радуги. Чего тут только не было! И толстенький солнечный омлет, и ярко-фиолетовые водяные грибы, и какое-то тёмно-серое мясо, и ярко-зелёная слизь, занимавшая добрую половину тарелки... Юноша поднял на Лайзу растерянный взгляд.
– А что это?.. – он указал на слизь.
– Хамаширама. Юноша напряг сонную голову, вспоминая, откуда ему знакомо это название. В памяти всплыл старенький атлас Бездны.
– Может, я путаю, но это, случайно, не рыба с Пятого слоя?.. – уточнил он, тыкая пальцем нечто, консистенцией совершенно не похожее на рыбу.
– Угу!
Сонливость как рукой сняло. Торка растерянно уставился на девушку.
– Стой, но на Четвёртом эта рыба не водится... Ты спускалась вниз?
– Угу!
– Это же далеко... И когда ты успела? И... Тебе же больно, наверное!
– Уже нет, – пожала плечами Лайза. – К третьему дню легче. Ещё один и отмучаюсь.
Торка схватился за голову.
– Пятый слой! Нагрузка – дезориентация и самоповреждение! Туда нельзя ходить в одиночку... Чёрт! Чёрным свисткам туда в принципе нельзя ходить вне группы!
–Мы с Озен туда ходили раньше. Она любит Пятый, я тоже. Там классно! – девушка солнечно улыбнулась. – Ты попробуй как-нибудь спуститься... А Хамаширама вкусная. И салат весь. Я свой уже съела – жуть, какая голодная после подъёма была! Ешь скорее.
– Ты ненормальная... – с восхищением пробормотал Торка, принимаясь за еду.
– Мне часто так говорят, – согласилась Лайза. – Думаю, это комплимент.
Салат действительно был очень вкусным, а Хамаширама оказалась сладкой и немного сливочной. Торка решил, что однажды непременно спустится за ней на Пятый, чтобы научиться готовить эту вкуснейшую склизскость. Вылизав тарелку дочиста, он встал на одно колено и, взяв Лайзу за руку, попросил:
– Лайза, прошу, будь моим гастрономическим гидом!
– С радостью!
***
– Я вернулся!!!
Торка сиял от радости: ещё час назад он поднимался наверх в одной гондоле с Лайзой, обсуждая выкопанные артефакты, готовку и множество, великое множество всякой всячины, а она смеялась над его шутками, улыбалась и говорила-говорила-говорила с ним одним... Дони поднял взгляд от книжки и приветливо помахал ему рукой.
– С возвращением! Тебе повезло пропустить диктант и контрольную – сказали, что засчитают автоматом.
Симон и Наири оторвались от шахмат и кинулись к юному чёрному свистку, заваливая того вопросами.
– Чего так сияешь?
– Много нашёл? А чего там было?
– В Чашах купался? Купался?
– Ты видел тамагути*? Большой?
– Ну чего ты так сияешь? Ну расскажи!
– Сначала расскажи про артефакты!
Торка молча покачал головой, прижимая руки к груди. Дони негромко рассмеялся:
– Да у тебя сердечки в глазах... Колись, кто она? Приютская?
– Лайза.
– Забавно, её как нашего лунного свистка зовут!
– Это она и есть. Лайза.
Юноша мечтательно зажмурился. Симон присвистнул.
– Ну и дела... Что ж... поздравляю, с тем, что она больше не «мама»?..
Торка вспыхнул и попытался придушить друга, но Наири оттащил его от брата.
– Нет-нет-нет-нет-нет!!! – запротестовал он. – Он мне ещё пирожное с полдника должен!!! И доиграть партию!
– Бездна... – Симон прикрыл глаза рукой. – Торка, убей меня. Пожалуйста.
– Нет, страдай, – выпуская из рук его воротник, пропыхтел Торка.
– Ну, Симон, ну зачем? – Дони покачал головой. – Зачем напоминать ему об этом? Ты бы ещё напомнил, как его отец его родил...
– Я вас убью! – пообещал Торка, кидаясь на старшего товарища с кулаками. Дони легко поймал его и прижал к себе, принимаясь трепать юношу по макушке.
– Ладно тебе, мелочь, иди сюда, мы тут тебя два месяца не видели! И жуть как по тебе соскучились!
– Правда?.. – Торка пригладил растрёпанные волосы и улыбнулся. – Я по вам тоже скучал...
Их маленькая спальня теперь казалась совсем крошечной и детской. Вещи и книги на полках ощущались почти чужими – Торке не терпелось потрогать и перелистать их все, от старого ржавого гвоздя до потрёпаной книжки со сказками. Хотелось рассказывать обо всём и ни о чём одновременно, но больше всего... больше всего ему хотелось вернуться обратно в Бездну, к заваленному снегом полю сладко пахнущих цветов, к шуршащим щетинками алым змеям, парящим в Великом разломе, к ощерившемуся сосульками Перевёрнутому лесу... и к Лайзе.
– А давайте... давайте, в следующий раз пойдём все вместе? – предложил он.