Иногда у Озен появлялось настроение приготовить что-нибудь. Она и так готовила довольно часто, чтобы у Дзянпо было больше времени на работу, а у Лайзы – вкусная и полезная еда для её маленького слабенького организма. В свои почти десять она была куда ниже сверстниц. Недвижимая верила, что это поправимо физическими нагрузками и едой. Едой с большой буквы.
Но иногда ей приходило в голову состряпать нечто эдакое. Тогда она вставала как можно раньше, делала вид, что не замечает бессовестно отобравшую у неё подушку Лайзу, и шла в кухню. Там она долго бродила кругами, складывая на стол все ингредиенты, которые ей были симпатичны в то утро, а потом, пару минут помечтав о предстоящем завтраке, начинала готовить. В это зимнее для Бездны утро Озен захотелось чего-нибудь тёплого. С улицы тянуло прохладой, поэтому она свалила своё одеяло на Лайзу, чтобы малышка не замёрзла без неё, и ушла в кухню.
Ингредиенты подбирались легко. Тщательно вымытое накануне и замаринованное в меду и яблоках, чтобы убрать запах, мясо накикабанэ – нежирное, но питательное. Нарезанное полосками солёное мясо из неритантана – для наваристого бульона и вкуса. Хрустящий имбирь, лук, перец, сушёные цветы Стойкости и парочка иностранных приправ – чтобы было тепло и пряно. Несколько поджаренных корешков – в основу супа, к мясу, чтобы суп не был пустым. И, наконец, венец этого кулинарного этюда – пара рюмок семилетней настойки из цветов Стойкости.
Настойку Озен любила. Настолько, что сама делала её, когда было время. «Ты же говорил, что мне нужно хобби!», – дулась она на взволнованного и возмущённого Дзянпо, аккуратно закупоривая свежие бутылочки. Правда, выдержки не хватало ни Озен, ни её настойкам: она терпела года два, не больше, а потом прикладывалась к своим творениям, изничтожая годовой запас за пару дней. Поэтому в готовку Недвижимая покупала хороший старый алкоголь – у неё где-то стояла бутылка, датированная годом её рождения, но её время ещё не пришло. Озен берегла её на собственное столетие. Нарезав ингредиенты и закинув мясо в кастрюлю, белый свисток обнаружила, что на кухню заглянул маленький «вторженец». Девочка сонно оглянулась, посмотрела на плиту и мгновенно проснулась.
– Кушать! – радостно воскликнула она. – Кушать-кушать-кушать!!!
– Сейчас-сейчас-сейчас, – хмыкнула Озен. – Посиди пока немного.
Но Лайзе не сиделось спокойно: она болтала ногами, раскачивалась на стуле и крутила головой по сторонам так, что Недвижимая всерьёз забеспокоилась, не оторвётся ли та.
– Так, специи... – Недвижимая сосредоточилась на столовой ложке. Нужно было насыпать ровно две трети – ни больше, ни меньше.
– А что ты готовишь?
Лайза подскочила внезапно, но Озен только вздрогнула, усилием воли не уронив ложку и не просыпав всю приправу на девочку.
– Суп варю, – терпеливо произнесла она.
– А какой?
Ничего плохого в вопросах Лайзы не было, но то, как она подпрыгивала у плиты, пытаясь сунуться носиком в кастрюлю, сводило с ума. Обычно тихая и послушная, она, временами, становилась совершенно неуправляемой, так что Озен приходилось подвешивать её голышом. Сейчас ей не хотелось никого подвешивать – ей хотелось варить суп, поэтому она взяла девочку за шкирку и закинула себе на плечо.
– На, на, смотри в свой суп... Только не мешай, – и белый свисток вновь сосредоточилась на приправе.
– Ура! – девочка радостно прижалась к щеке Недвижимой.
У Озен дёрнулся глаз и, вместе с ним – рука. Получилась ложка с горкой. Она медленно вдохнула и выдохнула несколько раз. Лайза тут же съёжилась, уткнувшись ей в причёску. Потом, пискнув: «Извини!», попыталась сползти на пол.
– Убьёшься же! – ловя ученицу, прорычала Озен.
– Не... Я с такой высоты уже падала... Не будет со мной ничего.
– Не повод повторять. Я тебя напугала? Сникла-то как вся... Извини, я не сержусь. Просто пыталась сосредоточиться.
– Извини...
Девочка полезла обратно и снова уткнулась ей в щёку. Какое-то время она так и сидела, и Озен спокойно всыпала специи и даже успела влить маринад, оставшийся от мяса. А потом Лайза снова куда-то поползла. Она потянулась к другому плечу и свесилась с него, будто горжетка. Обычно Недвижимая бывала не против такого – ей нравилось, что маленькая светлая девочка без страха лазает по ней и играется, но сейчас это ужасно мешало.
«А если я скажу об этом, она ещё месяц будет бояться помешать мне...», – покачала головой Озен. Девочка умудрялась сползти по её руке, чтобы понюхать очередной ингредиент: ни дать, ни взять – маленький зверёк. Ногами она крепко цеплялась за её спину, и белый свисток обеспокоенно проверяла, не падает ли та – из-за клиньев она чувствовала только вес девочки. Когда дело дошло до имбиря, Лайза подала голос:
– Ты его любишь, да?
– Люблю, да... А что?
– М-м... Он противный... Почему ты его любишь?
Лайза постоянно задавала один и тот же вопрос. Озен постоянно отвечала одно и то же:
– Он сочный и хрустит. Ещё он немного остренький, мне это нравится.
– Не люблю острое. Наверное, вырасту – пойму.
– Наверное. Я тебе молока в суп налью, чтобы не горчило. Идёт?
– Не-е-е!!! – запротестовала Лайза. – В супе нормально. Просто интересно.
– Я его ем, как яблоки. Он, кстати, помогает очищать полость рта.
– Э-э... – Лайза высунула язык. – Не, всё равно не буду так есть. Только в твоей готовке.
– И на том спасибо, – рассмеялась Озен.
И всё-таки от постоянного мельтешения и передвижения девочки у неё уже закладывало уши. Хотелось почему-то забраться под стол и посидеть там немного в тишине... Недвижимая продолжила готовку. На очереди была настойка. Лайза тут же принялась нюхать рюмку.
– Что это? Можно попробовать?
– Это настойка. Никогда не видела, как я её пью, а?..
– Не... Твоя по-другому пахнет.
– Это просто хорошая... – смутилась Озен.
– А твоя?
– А в моей всего-то год или два выдержки. А тут – семь лет!
– А-а... А можно?
Белый свисток призадумалась. Можно дать чайную ложечку, как обычно, конечно. Пусть ребёнок пробует всё, что ему интересно, пока это не вредит. А можно...
– Конечно. Ты же знаешь, в моём доме можно есть всё, что не даст сдачи и не убежит.
«Может, расслабится и поспокойнее станет...», – подумала Озен, наливая девочке целую рюмку и выливая полбутылки в суп.
– На, пей.
– Спасибо!
Лайза выпила залпом, точно как Озен. Потом закашлялась, но воды на этот раз не попросила. «Наверное, хватит давать ей по ложке каждый раз, когда она просит, – обеспокоилась Озен. – Привыкнет ещё...».
– Ну как? Живёшь?
– Ага... Вкусно! Можно ещё?
– Нель... – белый свисток смутилась. Запрещать своей принцессе что-либо? Ни за что. – Детям не стоит пить алкоголь, он плохо влияет на организм.
– Да? А с какого возраста можно?
– Так... Я пила вино с четырнадцати, но только бокал, не больше, к обеду... Стоп, – спохватилась Недвижимая. – Лучше – ни с какого. Вообще пить не стоит. Но в самом-самом крайнем случае, когда будешь взрослой. С семнадцати.
Девочка села ей на плечо, свесив ноги.
– А почему ты-то пьёшь? Это потому что ты себя не любишь?
– Ну... – Озен помешала суп половником. – Мне нравится вкус. Мне нравится, как я себя чувствую после употребления алкоголя...
– Тебе нравится извиняться и падать?..
– Падать не нравится, – виновато согласилась Недвижимая. – А извиняться... Перед кем я извинялась, а?..
– Перед Кизу каким-то. Перед Дзянпо. Передо мной. Не знаю, за что... Ты себя нормально ведёшь, но говоришь всё время... ну, когда пьяная... когда трезвая – не говоришь... Про конфеты ещё говоришь... Мол, этому Кизу задолжала... А ты правда не помнишь?
Озен очень смутилась. Она сняла девочку с плеча и, чмокнув в лоб, произнесла:
– Нет, не помню, потому что я как будто ужасно сонная. Как разговор перед сном – в общих чертах что-то помню, но почти нет. А про извинения... Просто неловко перед вами троими, что напилась.
– А-а... Я понимаю... Значит, приятно быть очень сонной?\
– Да. Я тогда хорошо сплю.
– Ум... Это не совсем правда, – задумчиво произнесла девочка. – Ты писать ходишь. И падаешь всё время. Много падаешь. И смешно!
Озен поставила девочку на пол и долила в суп остатки настойки.
– Какой позор... Извини, принцесса, что всё это видишь...
– Да... Всё равно как-то. Мне нравится на тебя смотреть. Всегда.
– И на такую?..
– Ага.
Озен попробовала суп. Бульон приятно обжигал горло, заполняя желудок теплом. То, что нужно!
– Завтрак, – Недвижимая налила полную миску и протянула ту девочке.
– Спасибо!
Налив миску для Дзянпо и позвав того, белый свисток села за стол с кастрюлей и принялась её потихоньку поглощать. Она ужасно устала, в голове было неприятно и туманно, но суп возвращал белому свистку силы жить.
– Спасибо за еду... Было очень вкусно... – устало произнесла Лайза. – Спать хочется...
Девочка потёрла глазки. Озен, не поняв, в чём дело, удивлённо пожала плечами.
– Ничего себе... Не выспалась, а?\
– У... – Лайза положила голову на стол.
Озен допила суп и погладила девочку по макушке.
– Ну чего ты, а? Раз такая сонная – иди в постель. Как-нибудь уж сегодня без тренировок.
– Ага...
Встать у маленького Синего свистка получилось, а вот дойти до комнаты – не очень. Она споткнулась на ровном месте и села посреди кухни.
– Не пойду, – чётко произнесла она, закрывая глаза. Озен удивлённо вскинула брови. Что-то явно было не так.
– Не могла же всего одна рюмка на тебя так подействовать?.. А!!! Суп!!!
Подоспевший на крик госпожи Дзянпо, видимо, не знал, за что ему хвататься – за побелевшую больше обычного Озен или за пытающуюся устроиться спать на полу Лайзу.
– Госпожа, что у вас случилось?.. – выбрав девочку и подняв ту на руки, спросил он.
– Суп... Блядский безднов суп... – сокрушённо покачала головой Озен, забирая девочку на руки. – Я ведь туда... всю бутылку!..
– Да, жаль, столько спиртного пропало, – понюхав свою порцию, вздохнул Дзянпо, за что немедленно получил под зад тяжёлым сапогом.
Озен отнесла девочку к себе на кровать и укрыла одеялом.
– А вдруг её будет тошнить? А вдруг она помрёт?.. Милая, прости... – она уткнулась носом в щёку девочки. После супчика мир немножко плыл, но Озен не чувствовала себя сильно пьяной. – Прости, прости, прости... Кизу, я угрохала ребёнка! Прости...