– Эй, смотри! Я стала Лунным свистком, как ты! – Лайза выскочила на веранду, едва не опрокинув Дзянпо, развешивающего одежду. Мужчина потёр бок и улыбнулся.
– Поздравляю с успешной сдачей экзамена!
– Поздравляю, – улыбнулась Озен, встряхивая скатерть так, что с неё во все стороны полетели брызги. – Ты молодец. Но мне казалось, что ты готовилась к экзамену на Чёрного свистка... Передумала?
– Ты видела, как я пишу? – вздохнула Лайза. – Записи с такой грамотностью будет стыдно вести. Даже если мне хотелось бы... я... я не могу... Просто не могу... так. И экзамен на грамотность на Синего свистка я до сих пор не сдела. Мне все говорят, мол, пропустим, а я не могу. Мне тут подсказали недавно, что можно читать книжки, чтобы запомнить, как пишутся слова.
Записи Лайзы представляли собой безумную смесь из нараглифов. Она расставляла их на слух, путала местами, забывала дорисовывать детали или вовсе прекращала писать прямо посреди предложения. Сколько Озен ни билась над её грамотностью, сколько бумаги ни изводила Лайза, нараглифы у неё не получались.
– Умная мысль. Кто подсказал? Черри твоя?
– Она не моя!!! – взорвалась девушка, краснея. – Она со мной не разговаривала сегодня... Обиделась, что ли? На что, интересно?
– Может, ты ей что-то не то сказала? Или просто у неё плохой день?
– Да нет... Я её давно знаю. Вряд ли она со мной бы так поступила. Ну и хрен с ней, потом извинюсь.
Озен пожала плечами. Лайза частенько рассказывала о дамах сердца – её маленькая принцесса-рыцарь била сердечки раз в три-четыре месяца, сводя с ума Город-над-Бездной. В своих ухаживаниях она изощрялась и шла на всё, чтобы доставить удовольствие очередной пассии, ограничиваясь в нежности поцелуями в щёчку. Озен только головой качала – к чему всё это, если даже слепнущему в коридорах без света Дзянпо очевидно, что это Лайзу нужно завоёвывать, а не наоборот.
Иногда она мечтала, что ей встретится красивая высокая девушка – обязательно выше Лайзы, чтобы брать ту на руки, – с хорошими манерами, из хорошей семьи, рыцарскими замашками, способными переплюнуть замашки самой Лайзы, и, самое главное, способную дать ей полное возможностей и перспектив будущее... И, конечно, хороший рыцарь должен суметь «убить» дракона, охраняющего в Перевёрнутом лесу свою принцессу.
– Не извиняйся, если не виновата, – Озен подошла к Лайзе и подцепила пальцем свисток, висящий на шнурке. – Лунный свисток фиолетового цвета... Может, не так уж и плохо, что ты повозишься с мелочью пару лет. Пойдём отпразднуем?
– Ага!– Сегодня пить почти не буду, так что развлекайся – если что отнесу домой сама.
– С... с радостью! – заулыбалась ученица.
В тот вечер из кабака они возвращались обнявшись – Недвижимая прижимала к себе Лайзу, а Лайза обвивала её шею руками, счастливо хихикая и повторяя, что Озен красивая.
***
Иногда Озен хотелось, чтобы время замерло, и Лайза продолжала сидеть с детьми на Первом слое, но она знала, что ученица не будет от этого счастливее. Она уже не надеялась, что сможет удержать её в рамках Четвёртого слоя, но желала девушке никогда не оказываться на Шестом. Недвижимая никому не желала пройти этот скорбный путь до гостеприимной, но одинокой деревни Ирбру, однако шестьдесят пятый год её жизни огорошил её дважды. Сначала Лайза заявила, что уходит из Лунных свистков, подкрепив свои слова чёрным свистком, болтающимся у неё на шее, а потом с Шестого слоя возвратился некий Вакуна – молодой Белый свисток, к появлению которого Озен была не готова. Ей не нравилось работать с Гильдией, поэтому Озен предпочитала работать напрямую с частными заказчиками, в том числе, из Парламента. Возможно, именно поэтому она проморгала и самого Вакуну, и то, что Лайза с ним подружилась.
– Вакуна – и то, и другое, – тараторила девушка, сидя на спинке кресла и болтая ногами. – И ни то, и ни другое... так что можно говорить и «она», и «он». По-моему, лучше по-разному. В любом случае, компанейский товарищ. Ну, то есть, не очень, на самом деле. Но мы поладили.
– То есть, – Озен насмешливо посмотрела на ученицу, – она довольно необщтельная, но с тобой он замечательно поладил?
– Ага!
– Уф... Я его не знаю, так что не могу ничего сказать. Когда я была в твоём возрасте, Белых свистков... уважали, но избегали. Но не думаю, что совет «Держись от неё подальше» будет хорош. Так что просто будь внимательнее.
– Ага! – Лайза чуть не навернулась с кресла на пол, но всё же усидела. – У него ученица есть. Ей тринадцать. Может, и с ней потом когда-нибудь подружимся. Хочешь вас с ней познакомлю потом? С Вакуной в смысле. С девочкой и я не знакома, но она, говорит, умная. Ученица её.
– Моя всё равно умнее... – с улыбкой пробормотала Озен.
– Ебануться! А кто говорит, что у меня только спинной мозг, и я тупая как такегума?
Недвижимая прикрыла глаза.
– Ты и есть, раз не понимаешь, что я шутила. Про спинной мозг, я имею в виду.
– Да-а-а?.. А я думала, ты всерьёз. Охуеть, да?
– Нет. У тебя и его нет, – стаскивая Лайзу с кресла, хмыкнула Озен. Ей нравилось ронять и валять ученицу.
– Вот как? Значит, я одноклеточное?.. Обидно. Одноклеточным нельзя шутить.
– Но чаще именно они и шутят...
– Нет, есть такой закон! – настойчиво заявила девушка. – Он запрещает одноклеточным шутить. Если они шутят, они нарушают закон.
Белый свисток рассмеялась.
– И чем им это грозит?
– Самосожжением.
– Сурово...
– Ага! Страшно?
Синие глаза ярко блестели. Озен нравился озорной вид Лайзы – она сразу же становилась похожа на подвижного шумного зверька. Названия для этого зверька Недвижимая не знала, но была почти полностью уверена, что это что-то вроде ласки. Она пощекотала пальцем девушку.
– Не очень. Я-то позвоночное.
– У-у... А за меня не страшно?!
– Ну так и ты не одноклеточное. Не страшно.
– Но ты ведь сказала, что я одноклеточное!
Спорить с Лайзой было себе дороже. А вступать в идиотские споры и вовсе было тщетно – девушка ловко переиначивала любое сказанное слово в свою пользу. Озен нравилась эта игра.
– Я только сказала, что у тебя нет спинного мозга.
– У тех, у кого нет спинного мозга, нет позвоночника. Если у меня нет позвоночника, я – одноклеточное. Ну, или слизняк. Или насекомое. Или креветка.
– Ты – паук.
– Почему?..
– Я пауков люблю, – хмыкнула Озен, отводя взгляд.
– О-о... Значит, тебе нравятся такие тупицы, как я? Но ты хочешь сказать, что я делаю паутину из своей попы и высасываю до сухой оболочки живых существ? Пи-и-издец нахуй!
До сухой оболочки Лайза никого не высасывала. Напротив, после её подработок вокруг было очень мокро, а «живые существа» с хриплыми проклятиями подбирали собственные кишки. Да и попу свою она для паутины не использовала.
– Да хватит тебе... Такие как ты мне, конечно, нравятся. Но у тебя есть кое-что получше спинного мозга!
– Что же это?!
– Головной мозг! – Озен прикрыла глаза, наслаждаясь театральной тишиной вокруг.
– Но как же он без спинного?! Я осьминог?!?
Дзянпо, заглянувший было в комнату, немедленно вышел. Озен улыбнулась.
– Вжух! – Озен ткнула Лайзу в нос. – Всё, магия свершилась, теперь у тебя и тот, и другой мозг есть!
– Еба-а-ать!!! Как круто! Теперь я – это ты? Охереть!
Озен понаблюдала за счастливым лицом ученицы.
– Да. А я – это ты. Так что...Она села на спинку кресла и с довольным видом попробовала поболтать ногами. Кресло печально скрипнуло. Лайза пришла в полный восторг.
– Так значит, я могу жмакать себя за сиськи!
С этими словами девушка двинулась к Озен. Недвижимая выставила руку перед собой:
– Нет! Я защищу сиськи моего учителя!!!
– Беспоко-о-оишься за них, а?.. – понизив голос, протянула Лайза.
– Конечно! Госпожа, вы пьяны! Как с вами это всегда и бывает!! Вы просто не просыхаете!!! – пропищала Озен. Ученица подходила всё ближе, продолжая тянуть пальцы к её бюсту.
– Нет, – цокнула язычком Лайза. – Со-всем нет. Ни ка-пли.
Ручонки легли прямо на грудь. Озен, зазевавшись, взвизгнула от неожиданности и щёлкнула Лайзу по лбу. Девушка полетела в один угол комнаты, а Недвижимая – в другой, свалившись с кресла.