Лопата приятно входила в мягкую землю Четвёртого слоя, прорезая её, будто рассыпчатое пирожное, а потом поднимала в воздух растрёпанный, весь в корешках и побегах, ком земли и швыряла его в сторону. Торке нравилось копать.
Основным инструментом Искателя всегда считалась кирка — оно и не удивительно, ведь искать артефакты приходилось в очень каменистых местах с плотной неподатливой землёй. Однако здесь, на лугу цветов Стойкости всё было иначе. Рыхлая плодородная почва, которую некоторые умельцы собирали и продавали для цветочных горшков, рассыпалась в руках и пахла так же вкусно, как и цветы, выросшие на ней.
Торке нравилось думать, что этот луг прежде был каким-нибудь каменистым котлованом, поросшим вездесущими цветами. Цветы умирали и сгнивали, а на их месте вырастали новые. Сюда приходили полакомиться травой животные — и хищники немедленно расправлялись с ними, потому что выбраться из котлована было сложнее, чем залезть в него. Трупы тоже гнили, и на их месте распускались белоснежные любимые всеми-всеми мрази. Если случалось, что в котлован попадало семечко другого растения, его побег не доживал до своего совершеннолетия, задушенный и оттеснённый от света цветами Вечной Удачи... В конце концов, даже друг к другу они не были благосклонны, и павшие соперники становились кормом и почвой, постепенно заполнившей и переполнившей котлован, который превратился в луг.
Несколько метров ароматной, жирной и пачкающей пальцы истории чьих-то смертей — вот чем был на самом деле этот роскошный сад. И Торка любил его именно таким.
Тук! Лопата наткнулась на что-то твёрдое. Чёрный свисток начал копать активнее, раскидывая вокруг землю. В ямке обнаружился какой-то круглый грязно-серый объект – не то камень, не то артефакт. Только вот камней на этом лугу никаких не было.
«Повезло?» – не веря себе, подумал Торка, принимаясь разрывать землю вокруг объекта.
Он мог бы быть чем угодно, даже каким-нибудь мусором, оставленным другими Искателями, но мужчина был уверен – это что-то важное. Какое-то внутреннее чувство приказывало копать дальше, погружая руки и лопату в земляное месиво. Предмет шёл наверх туго, будто цепляясь и не даваясь в руки, но, в конце-концов, Торке удалось его вытащить. Это был череп.
– Ох... Прости, я тебя потревожил.
Чёрный свисток хотел было вернуть череп на место, но заметил кое-что странное. Он продолжил копать вниз, с каждым сантиметром почвы изумляясь всё больше и всё больше уверяясь в своей смутной догадке. Позвонки, ключицы, лопатки, плечи и, наконец, даже верхние рёбра – скелет был вкопан в землю вертикально. Такого он прежде не видел. Несколько мгновений Торка сидел в растерянности, а потом хлопнул себя по лбу и расхохотался.
– Вот же... встреча!
С того дня прошло уж года два, наверное. Лайза и Озен собирались на Четвёртый слой, и Торка, изнывающий от скуки дома, упрашивал взять его с собой.
– А кто за домом смотреть будет, а? – фыркнула на него Недвижимая.
– Дом с места не сойдёт, а за лагерем тоже кому-то надо следить, – парировал Торка. – Сама рассказывала, как тамагути сожрал у вас все хегуи.
– От тамагути ты нас не защитишь, он просто убьёт тебя, – ответила Лайза, укладывая в рюкзак тёплый плед. – Представляешь, Марчик мне тут посоветовал сначала лёгкое класть, а поверх тяжёлое. И правда легче! Чё ж я всю жизнь как дура ходила?
– Ты и сейчас как дура, – улыбнулась Озен, целуя женщину в лоб.
– Угу! Но теперь я хотя бы дура с удобным рюкзаком!
Видя, что Искательницы снова увлеклись сборами и забыли про него, Торка зашёл с другой стороны.
– Вы там умучаетесь такегуму готовить. Их надо часами мариновать, потом ещё и промывать и только потом кучу времени жарить.
– Угу, так мы и ходили всю жизнь на Четвёртый и мучились! – рассмеялась Лайза. – Такегуму можно в лагере мариноваться оставить.
– Ага! Там-то её и сожрёт тамагути!
– Тамагути травоядный, еблан ты неучёный!!! – воскликнула любимая, потрясая кудрявыми прядками. – Хотя до тебя он, наверное, снизойдёт: ты зелёный как трава и тупой как сайнона. Хотя сайнона не тупая. Как амагаме, вот.
– Амагаме поумнее Торки будет, – заметила Озен, проверяя, работает ли фонарик. – Ну, тогда как куонгатари. Они тоже под траву мимикрируют. Хотя они – умные. – А Торка – нет, – хохотнула Недвижимая.
Торка уже слышал как-то раз от жены о куонгатари, но ничего о них не знал. Кажется, они жили где-то на Шестом слое и мимикрировали под цветы Стойкости.
– Да просто возьмите меня и дело с концом, – не выдержал он.
– А тебе так уж невтерпёж?.. – покосилась на него Лайза. – Ты же, вроде, не по Озен? Вот какие фантазии теплятся в твоей голове? Озичка, смотри-ка! Торочка совсем уже... раскрепостился.
– Я лесбиянка! – рявкнула Озен, опуская тяжёлый кулак на голову Торке. Тот взвыл.
– Да, блядь, девочки! Достали!
Он вынул из шкафа свой походный рюкзак и принялся собирать вещи.
– Смотри-ка, уходит, а? – засмеялась Озен. – Куда ты, истеричка? Уйдёшь от нас в леса, пометишь территорию и будешь там хозяйничать?
– С вами, – мрачно ответил Торка. – Надоели со своими дурацкими шутками.
– Утю-тю, – засюсюкала Лайза. – Обиделся. Ну ладно, деточка, не жди нас дома.
– Да, но потом твой шашлык с игл тамагути снимать не будем, и не проси, – напомнила ему Озен, извлекая из своего рюкзака аптечку. – И это сам понесёшь.
– Да я хоть всё сам понесу, – буркнул Торка. – Думаете легко третий месяц без Бездны? На стенку тут уже лезу...
На Четвёртом слое было хорошо. Чёрный свисток за пару дней оббегал его сверху до низу, то вдыхая полной грудью влажный воздух возле Чаш Гигантов, то спотыкаясь и падая в мягкие заросли цветов Вечной Удачи. Ему было почти неловко так по-детски радоваться возвращению в Бездну, но Лайза и Озен не отставали от него, во всю дурачась, прыгая и бегая по окрестностям.
На пятый день решено было заняться работой. Женщины с самого утра ушли за артефактами, а Торка занялся уборкой и готовкой. Было тепло, и он готовил на улице, чтобы не запачкать кровью палатку. Когда такегума затих, мужчина начал было снимать с него шкурку, но вдруг понял, что что-то не так. Не отрываясь от своего занятия, он прислушался.
Ветер с утра был слабый и цветы Стойкости застыли почти неподвижным белым облаком. В траве резвились хитоджараши – их рыжие хвосты огоньками мелькали то тут, то там, а покачивающиеся цветы выдавали присутствие пушистых и скрытных самочек, предпочитающих волочить хвостик за собой, заметая следы. Но беспокоили Торку не хитоджараши.
Он потянулся за разделочным ножом и, почти не поворачивая головы, окинул взглядом поле перед собой. Никого. Где-то высоко, в Чашах, заревел только-только проснувшийся такегути. Торка вернулся к готовке.
Он точно услышал шорох. Совсем тихий, будто кто-то вздрогнул, не ожидав, что такая звенящая тишина будет кем-то прервана. Или, скорее, будто кто-то понадеялся под шумок сделать пару лишних шагов вперёд.
«Это где-то сзади, – решил Торка, кидая мясо в маринад и высыпая в него чуть ли не полную баночку сахара. – С подветренной стороны идёт».
Это мог быть либо хищник, либо человек. Чёрный свисток закрыл мясо крышкой и легонько потряс, чтобы сахар и маринад лучше его пропитали.
«Если это хищник, то кто? На Четвёртом есть только цунонаки, кудары и коубеутцуши. Цунонаки чаще держатся стаей, да и на луг они не ходят. Разве что какой-нибудь старый или больной, отбившийся от группы? Если это кудара, будет плохо, но они, обычно, избегают людей. Проголодалась, может? Коубеутцуши шумные и любят воду – это точно не один из них, здесь нигде нет водоёмов. А если человек, то почему не окликнет и не свистнет?..».
Он нарочно толкнул локтем банку из-под сахара. Та звякнула и, упав на пол, покатилась под стол.
– Вот блин!
Торка полез за банкой, напряжённо вслушиваясь. Лёгкий шорох, затем другой...
«Переставляет ноги... Не кудара, они скачками перемещаются».
Тишина.
«Всего две ноги? Значит, не цунонаки».
И тихий-тихий, почти неуловимый щелчок.
«Курок».
Торка еле успел отскочить в сторону, когда мимо просвистела пуля. Кирка лежала где-то в палатке, а никакого другого оружия у Чёрного свистка не было, поэтому он схватил первое, что попалось под руку – лопату. Этой лопатой, обычно, Озен копала червей для рыбалки или делала ямку для костра и туалета. Сжав древко, Торка выставил острие лопаты перед собой и кинулся к противнику.
Вышло всё совсем не так, как он ожидал. «Врагом» оказался не какой-то огромный лохматый дядька в балахоне, а обычный парень, едва ли старше него самого. Он торопливо перезаряжал пистолет, явно обескураженный тем, что промазал. Увидев выскочившего на него Чёрного свиствка, он просто замер, растерянно таращась на него. Торка тоже растерялся, не зная, что ему делать. Одет «враг» был в незнакомую искательскую форму, а свистка на нём не было вовсе.
Торка слышал что-то об иностранных Искателях в Бездне. Как правило, это были или отчаявшиеся разорённые дворяне из Дзисэку, чья судьба на родине была бы не лучше, чем у нищих в орсских трущобах, или жадные до денег и приключений добровольцы из-за океана: сиреньцы и прочие. Поговаривали, что у них даже есть подобия гильдий, в которых их худо-бедно обучали перед тем, как закинуть на Орс, но этого парня, похоже, не обучали вовсе.
Пока Торка нерешительно стоял с лопатой наперевес, парень пришёл в себя и, взведя курок, направил на него пистолет. Торка, не дожидаясь выстрела, легко выбил тот и приложил его по голове.
Тело рухнуло там же, где стояло. Чёрный свисток выдохнул. Похоже, этот парень никогда не убивал людей, а, значит, застрелил бы его, скорее, от испуга, чем по собственному желанию. Думать о том, что после сделали бы с незадачливым убийцей Лайза и Озен не хотелось даже думать.
И всё-таки странно было, что кто-то подобный добрался до Четвёртого слоя в одиночку. Торка выглянул из палатки и осмотрелся. Никого. Может быть, это был разведчик? И сколько людей придёт сюда, если разведчик не вернётся к обговоренному времени? И вернутся ли к тому моменту Лайза с Озен, или придётся отбивать лагерь в одиночку? Торка знал, что если сюда заявится больше двух-трёх вооружённых человек, ему несдобровать. Нужно было срочно выяснить, чего стоит ждать, а для этого требовалось допросить иностранного Искателя.
Допрашивать Торка не умел. Он уже несколько раз убивал – причём, своих же, которые здесь, на глубине, когда кончались припасы или появлялись редкие артефакты, легко превращались в «чужих». Чужих и очень опасных. Убийство он воспринимал, как очередное подношение своему дьяволу – он даже вырезал особые «жетоны» из дерева и рисовал на них символ Бездны, после чего вкладывал их трупам в рот. Так, полагал мужчина, дьявол будет уверен, что это делается для него.
Прежде всего, нужно было как-то обездвижить Искателя. Связывать его Торка не решился – попортит верёвку, а она ещё на Третьем не раз понадобится. Лучше было бы оставить её для других в укромном месте, если окажется лишней, чем потратить на какого-то придурка, который будет пытаться её порвать. Тогда он решил сделать по-другому.
Всего за полчаса яма была готова. Торка копал торопливо, постоянно оглядываясь на лежащее рядом тело и проверяя, не очнулся ли Искатель. Он был немного выше, так что пришлось потрудиться, но, в глазах Чёрного свистка, это того стоило. Аккуратно поставив парня в яму, он закопал его по шею и плотно утрамбовал землю вокруг лопатой. Теперь иностранец при всём желании не смог бы быстро выбраться.
– Просыпайся, – Торка похлопал его по голове. – Дурак какой, даже каску не надел, как гражданский на экскурсии... Вставай, кому говорю.
Иностранец нехотя открыл глаза. Кажется, он и впрямь успел задремать. Проморгавшись, он испуганно уставился на Торку.
– Всё в порядке, я просто хочу с тобой побеседовать, – объяснил Чёрный свисток на общем. – Ты меня понимаешь?
– Да... – осторожно протянул парень, не сводя глаз с лопаты в руках мужчины.
– Отлично. Если всё расскажешь, я тебя откопаю.
Парень кивнул. Торка сел перед ним и задумался. Он не умел пытать, в отличие от Лайзы и Озен, но ему всегда было интересно попробовать. Парень, к счастью или к сожалению, оказался несговорчивым.
– Мне запрещено рассказывать.
– Сколько вас? За тобой кто-нибудь придёт?
– Я не могу рассказать.
Торка стукнул его по лбу кулаком.
– Рассказывай быстро, а то не откопаю.
– Не расскажу.
Как поступили бы на его месте Лайза и Озен? Он не знал. Торка схватил парня за волосы всей пятернёй и несколько раз с силой ткнул лицом в землю. Тот выплюнул ком земли и тихо повторил, что не может ничего рассказать. Чёрный свисток пнул его ногой в лицо и сам испугался, услышав хруст. Похоже, он сломал иностранцу нос.
– Бездна...
Пришлось обрабатывать парня и приводить его в чувство повторно. Заткнув кровоточащую ноздрю ватой, Торка стряхнул с его лба комочки земли, налипшие с ботинка.
– Вот расскажешь, и больше больно не будет... Думаешь, мне нравится это всё делать? Совсем не нравится.
Он ничуть не слукавил. Опухшее лицо Искателя не вызывало у него ничего, кроме беспокойства и отвращения к себе. Это не было похоже на упоительное чувство убийства, не напоминало охоту и совсем не походило на жертву его Богу.
– Не скажу... – прогнусавил парень.
Торка тяжело вздохнул. Тщетно. Придётся держать его в таком виде до возвращения Лайзы и Озен. Но женщины могут прийти и завтра-послезавтра, а отряд разведчика мог появиться в любой момент.
– Ты не убивал раньше, верно? – чтобы хоть немного скоротать время, спросил он.
– Угу... кх...
Чёрный свисток заботливо сменил ему ватку на новую и продолжил:
– Оно и видно. Даже пистолет перезаряжаешь кое-как. Я-то, хоть и не стреляю, и то быстрее бы управился.
– Пф...
– А я много убивал. Правда, не таких, как ты. Наши, порой, ничем не лучше иностранцев.
– Ты убивал?.. – изумился парень. – Ты же... Сколько тебе лет?!
Лицо и рост Чёрного свистка вводили в заблуждение многих. Иногда это злило, но сейчас казалось даже забавным.
– Двадцать семь.
– Я думал – пятнадцать...
– И всё равно попытался застрелить, – с укором покачал головой Торка. – Но это не страшно, меня пытались убить и те, кто давал мне меньше. А знаешь, что с ними потом было?
– Ну?
– Я их убивал, – тихо-тихо начал Искатель, ложась на землю возле самого уха парня. – Так, чтобы поменьше повредить. Потом осматривал и выбирал самые чистенькие и аккуратненькие трупики. Затем делал несколько надрезов и сливал кровь, чтобы было удобнее. Вскрывал, удалял потроха, отрезал голову, чтобы не болталась и извлекал язык. Знаешь, какой он мягкий и приятный? Так и выскальзывает из пальцев, как кальмар... Когда всё было готово, я приступал к разделке. Видишь ли, моим дамам не нравится жирное мясо, так что необходимо промыть его и удалить всё лишнее прежде, чем я начну готовить...
– Готовить?.. – притих иностранец.
– Да, – кивнул Торка. – Это мой маленький секрет. Видишь ли, Бездна просто битком набита трупами. Грязными, завёрнутыми в мусор, который останется здесь и будет разлагаться веками... Я всегда сжигаю одежду с мертвецов – моя Бездна не свалка. А эти сочные куски мяса, которые стухнут через несколько дней... кошмарный расход продукта. И ведь многие даже в нашем городе голодают, что и говорить об Искателях, оставшихся на нижних слоях без мало-мальского источника пищи и тратящих несоразмерные усилия на охоту! Если бы только не было запрета на поедание человечины, их мёртвые товарищи дали бы им сил на возвращение. Но у нас это очень сильно осуждают. На тех, кто поднялся один, потеряв всю группу, и так-то смотрят косо, а узнай они, чего это некоторым стоит... Меня вот уже давно должны бы казнить за то, что я делаю. А я делаю это не только из нужды, но и из большого удовольствия.
Парень как-то притих и вытаращился на Торку.
– Псих...
– У всех своя страсть. Моя – готовить. Блюда из человечины ничуть не хуже прочих мясных блюд. Отварной язык, жареные бёдрышки, рулетики из спинки в соусе из хегуи, оубы и жирка с пузика... А какие замечательные колбаски получаются! Только кишки долго чистить. Конечно, никто, кроме моих дам, не должен знать, чем я занимаюсь. Так уж вышло, что на Орсе очень почтительно относятся к телам – вышвыривают их в Бездну со всеми почестями и в окружении лепестков цветов Стойкости... Они думают, что лучше тело сгниёт тут, внизу, а не станет пищей червей на кладбище. Психи они, а не я. Да и в принципе, психи те, кто укладывает продукты в коробки и закапывает в землю... Знаешь, я жил в приюте, и был год, когда мы почти ничего не ели, потому что здание просто забросили. Взрослых почти не было, дети кое-как сами выживали и не могли даже уйти оттуда никуда. Я был совсем крошечный – и то запомнил. Мне. Не нравится. Перевод. Продуктов.
Торка и сам не заметил, как ухватился за щёку перепуганного насмерть Искателя. Щека была мягкой и приятно сминалась под пальцами.
– Пару щёчек в яичницу... Неплохой завтрак, как думаешь? Мои дамы наверняка оценят по возвращении, – проворковал он.
Внутри приятно плескалось что-то тёплое, тёмное и бесформенное, похожее на вечноголодную личинку. Только оно было куда темнее, да и само понятие голода давно переросло. Эту ненасытность нельзя было ничем заткнуть, завесить, замаскировать... Единственное, чего Торка хотел – чтобы его семья всегда была сытой.
Парень вскрикнул, выдёргивая его из приятной алчущей тьмы. Торка посмотрел на него почти обиженно и сел прямо.
– И чего ты шумишь?..
– Выкопай меня! Я всё скажу!
– А?.. С чего это ты вдруг? – искренне удивился Чёрный свисток. – Ну, выкладывай, потом уже раскопаю.
Иностранец торопливо рассказал, что застрял со своей группой на Третьем слое. Зайдя в тупик, иностранцы отправили его проверить несколько тоннелей, и в одном из них обнаружился спуск на Четвёртый слой. Однако, вместо того, чтобы вернуться обратно, этот идиот спустился вниз по верёвке. Верёвка порвалась, и он так и не смог дозваться товарищей. Несколько дней он скитался по Чашам, пока не нашёл, как спуститься. Сил на охоту у него уже не было, так что он, обнаружив палатку, решил пригрозить её обитателям и выпросить себе еды.
– Надо было просто попросить... – протянул Торка. – Какой же ты дурак. А стрелял зачем?
– Думал, что в палатке пусто и попытался набрать еды, а потом испугался, обнаружив, что я не один.
– Ага, когда я банку уронил как раз. Понял.
– Откопай меня теперь, пожалуйста!
Торка посмотрел на землю. Земля была плотная и хорошо утрамбованная, будто бетон. Раскапывать такую было бы довольно сложно. Кроме того, он только сейчас понял, что копал кучу времени без перерывов, и теперь его руки и спина отчаянно ныли. Копать не хотелось.
– А как тебя зовут? – нехотя беря в руки лопату, спросил Торка.
– Оришка, – отозвался тот. – Это значит – «Утренний дождь».
– Ты не бойся, – поднимая лопату, произнёс Чёрный свисток, – говорят, все, умершие в Бездне, обретают бессмертную душу и перерождаются.
Лопата опустилась прямо на голову Оришки, а затем мужчина принялся быстро-быстро, пока тот не очнулся, закапывать его землёй. Ему казалось, что если тот придёт в себя и закричит, он уже не сможет убить этого несчастного дурня, который забрёл сюда по простоте душевной и с перепугу устроил пальбу... Очень скоро на месте парня образовался плотный холмик, но Торка не останавливался, пока не засыпал и не выровнял даже это слабое напоминание о «разведчике».
Лайзы и Озен всё не было, и Торка лежал на животе, гладя рассыпающуюся под пальцами землю. Ему было жаль до слёз, но их не было, и он мог только утешающе гладить маленькую проплешинку на идеально-зелёном поле и вполголоса молиться за душу Оришки. Ему было стыдно, гадко и больно, но откапывать того было уже поздно. Пару раз ему мерещились какие-то сдавленные крики из-под земли, но он знал, что так быть не может –слишком много прошло времени. Жене и её возлюбленной он так ничего и не сказал.
Теперь он сидел, крепко обнимая череп и громко смеялся, чувствуя странную смесь сожаления и облегчения.
– Всё, всё, видишь? Совсем не страшно... Дьявол принял твою душу, и теперь ты будешь счастлив! Ах, когда-нибудь и я к тебе спущусь, и ты выскажешь мне много-много «ласкового». Ну и пусть. Может, хоть тогда у нас будет время подружиться...