День у командированного в Астрахань Станислава Георгиевича Змеева выдался, хоть и наполненный всевозможными делами под завязку – сам же и постарался организовать поездку с как можно большей отдачей – но мало чем примечательный и самый, в общем-то, обыкновенный. А вот первая же ночь преподнесла неприятный сюрприз, вскоре по наступлению разбудив мужчину никому, кроме него, не слышным Зовом. Незнакомым, как быстро определил Станислав, поначалу подскочив от ментального прикосновения, словно от удара призрачной плетью, и несколько мучительных мгновений потратил на то, чтобы сбросить сонное оцепенение и попытаться понять происходящее. А потом – защититься.
Но Зов и не думал стихать, а лишь становился настойчивее, все беспардоннее вбуравливался, казалось, прямо в голову, оглушительно стучал в висках, требовал, тянул за собой. И ни блокировка, ни сила воли не помогали – очень скоро это превратилось в почти нестерпимую муку, оставляя только лишь один выход – подчиниться.
Давно Станислав не сталкивался ни с чем подобным. Очень давно… И, по правде говоря, надеялся дожить свою жизнь, так и не вспоминая. Но что же..
Яростно скрипнув зубами, мужчина шагнул к окну безликого гостиничного номера и, рывком распахнув настежь створки, выглянул наружу. Никаких прохожих и прочих вероятных свидетелей внизу не оказалось, сколько бы времени он не проспал, прежде чем оказаться столь беспардонно выдернутым из кровати, город успел почти полностью затихнуть. Шум и зудение в голове слегка снизили нажим, как будто осознавая, что им перестали сопротивляться с прежним упорством, но затихать все равно и не подумали. Станислав еще раз досадливо поморщился и, прикрыв глаза, перемахнул подоконник.
В скалящееся звездами – почему-то здесь куда более многочисленными и яркими, чем в привычном небосводе средней полосы – небо красно-золотым всполохом-спиралью взмыл дракон. Взмыл, и с нарастающей торопливостью помчался прочь от города, туда, где отступали, простилались почти от самого морского побережья вдаль поросшие жесткими полынными кустиками пустыни. Туда, откуда звучал, куда нестерпимо тянул гремящий колокол Зова.
Попытаться призвать дракона мог любой достаточно могущественный и умелый колдун или волшебник, правда, призыв подобный сработал бы скорее телефонным звонком – никакой гарантии, ответят на него, или же просто примут к сведению. Бывало и так, что женщины без всякой вовсе магической силы, сами того не осознавая, могли накликать огненного змея под свое окошко, но тут уж тем более все во многом зависело от его собственного желания. Совсем другое – сложный и весьма опасный колдовской ритуал, позволявший действительно подчинить дракона своей воле, заставить служить магу – или просто исполнить какое-либо его желание. Это колдовство было давно запрещено, и, как до сегодняшней ночи полагал Станислав, утеряно, как чересчур опасное и дорого обходящееся магу, даже само по себе, без учета того, что драконы на посылках у кого-то быть не любили, а существами считались мстительными и опасными. Не сказать, чтобы незаслуженно.
Пока что Станислав еще не решил, как он поступит с неизвестным пока наглецом, стоило все же сперва познакомиться поближе, чтобы и мстительный удар самопровозглашенному «господину» нанести точнее и болезненнее.
Такого в его собственной жизни пока не случалось вовсе, хотя даже по меркам драконов наследник древнего благородного рода Гоярынских был уже достаточно стар. Он оказался единственным уцелевшим в революционные времена, когда не только среди далеких от магии людей мир менялся отчаянной круговертью – для этого пришлось инсценировать собственное убийство и убийцей собственным назваться, сменив в мире людей имя князя Гоярынского на скромного товарища Георгия Змеева, гражданина новорожденной эпохи, где все теперь предстояло, пусть на третьем веку жизни, но начинать заново. Изучать, как работает новая система, пропускать сквозь нее новые нити и крючки своего влияния… Учиться хотя бы внешней скромности – пусть власти в своих когтях удалось сосредоточить не меньше, если не больше, чем в прежние времена, привычной шкуркой стала личина серенького партийного работника. Сперва Георгия, потом «его сына» Станислава. Новое потрясение внешнего мира уже не стало таким же потрясением для самого Станислава, теперь он знал, что иногда реальность имеет обыкновение меняться, как в калейдоскопе, и умел заранее позаботиться о том, чтобы не много потерять и в новом новом мире. Не в том он уже возрасте, чтобы начинать все с чистого листа, а семья, его теперешняя семья, напротив, слишком уж молоды.
Наверное, это злило больше всего – дракон полагал, что все предусмотрел, обо всем позаботился, что жизнь идеально налажена – и вот, посреди ночи его, словно щенка на поводке, дергают и тянут неизвестно куда и неизвестно зачем. Какими бы ни были причины, такое не прощается!
Причины были. Определенно были – это Станислав понял, еще даже не увидев самого призывающего. Понял, когда взору на простирающейся только что внизу абсолютной пустоши, внезапно предстал город – ну, что за город в современном представлении, когда деревеньки-то уже встречаются покрупнее этого оазиса с вычурным дворцом-полукрепостью, укрытому от незваных глаз пологом морока, пропускающим далеко не всех. Правда, ни полог, ни крепостные стены – теперь уже почти полностью разрушенные и местами обгоревшие – в итоге не спасли город от чьего-то нашествия. Внутри уже не бесчинствовали орды, отграбившие свое всего несколькими часами ранее, даже пожары уже не полыхали, а больше тлели и дымили, коптя ночное небо. Чернотой зияли глазницы немногих уцелевших домиков, перебитых, словно глиняные горшки, сам дворец – каменный уже, а не глиняный – пострадал меньше, но тоже лежал, по сути, в руинах. И спускающийся с неба змей непременно решил бы, что в городе-оазисе не осталось вообще ни единого выжившего, только гулко гремящий в собственной голове зов заставлял понимать – кто бы ни требовал сейчас от него помощи, пока что эта помощь все еще нужна. Не поднимаясь больше высоко, но и не спеша приземляться, Станислав сквозь клубы дыма направился к дворцу.
Призывавший – вернее, призывавшая – обнаружилась в наполовину разрушенной башенке, вероятно, исполнявшей роль какого-то святилища. Сейчас об этом трудно уже было судить. Непонятно где эта девчонка лет шестнадцати с виду, сидящая сейчас, без сил прислонившись к одной из уцелевших стен, прижимая к себе охапку каких-то тряпок и, наверное, в прострации, слабо покачиваясь, пряталась от тех, кто взял штурмом и опустошил город… Разглядев мерцание огромного драконьего силуэта сквозь туман гари, она не без труда, но все же сумела медленно подняться на ноги и шагнуть навстречу, продолжая чуть дрожащими руками сжимать сверток.
Когда-то ее наряд был явно роскошным одеянием из дорогих тканей – тем более жалко он смотрелся теперь, ободранный, весь в саже и крови. Даже многочисленные украшения только усиливали впечатление. Крови вообще было полно – ею же оказался нарисован подсыхающий на камнях круг Призыва. Собственной, судя по запястьям девчонки, неумело замотанным оторванными от платья лоскутами. Странно, что, шатаясь тростиночкой, она вообще может сейчас держаться на ногах. Впрочем, блестящие темные глаза из-под неряшливо выбившихся из причудливого головного убора прядей смотрели на плавно приземлившегося рядом дракона совершенно ясно и трезво. Зов в голове Станислава взревел победным аккордом – и смолк.
- Ты звала на помощь? – стоило лишь увидеть изможденную девочку, чтобы моментально выбросить из головы все свои планы страшной мести. Он откликнулся бы и на более вежливый призыв, если бы тот сразу честно предстал криком о помощи, но, конечно же, незнакомка не могла знать, что именно за дракон ей откликнется, а тем более – насколько дружелюбно и альтруистически будет настроен. Поэтому предпочла не просить – сразу приказывать.
- Спаси мою сестру! – глядя прямо в глаза склонившему голову змею, отчеканила девчонка и наконец оторвала от груди судорожно прижатый комок тряпья, недавно, кажется, тоже бывшего дорогими тканями. Сверток недовольно мяукнул – едва дракон успел аккуратно принять его в когтистую лапу, взгляд призвавшей его девушки затуманился и, едва выпустив замотанного в ткани, как капустный кочан, младенца, она с застывшей улыбкой на изгвазданном личике стала заваливаться. Станислав поймал ее на изгиб хвоста и провел перед лицом когтистой лапой, попытавшись поддержать измученное физически и ментально создание уже своим собственным волшебством, но тут же удрученно щелкнул клыками.
Магия призыва, позволявшая полностью подчинить дракона магу, действительно обходилась дорого. Очень дорого. Обычно решившиеся на такое колдовство не брезговали расплачиваться чужими жизнями за рискованный ритуал, но эта предпочла обойтись своими силами. Которых не хватило – ни магических, ни попросту жизненных. Змеев-Гоярынский удрученно вздохнул, бережно разворачивая хвост и позволяя телу девушки – всего за несколько мгновений и только уже телу – опуститься на камни. Замер неподвижно…
Сверток в лапе снова недовольно залепетал и захныкал, то ли почувствовав произошедшее, то ли просто от недовольства, что вместо знакомых рук его теперь держит когтистая лапа какого-то огромного существа.
Спасти! Младенца уж точно мало будет просто защитить от непосредственной опасности, его нужно доставить куда-то, где о нем смогут позаботиться. Причем оставлять столь оригинальный подарочек судьбы себе уж точно не было вариантом – юная супруга Станислава, очаровательная Змея Пелагея, обладала тем довольно типичным для драконицы характером, при котором, если муж неожиданно притащит из командировки человеческого детеныша, просто сожрала бы малютку раньше, чем Станислав успел объясниться! А если каким-то чудом и удалось бы заранее позаботиться о правильном понимании, все равно маловероятно, чтобы подобный «питомец» оказался оставлен. Даже если подключить нужные связи для оптимального устройства малышки в какую-нибудь человеческую семью, не произойдет же это моментально!
Гибким кончиком хвоста дракон подтянул к мертвой девушке валявшуюся неподалеку книгу, ту самую, по которой и был осуществлен ритуал призыва, и плавно оторвался от камней, бережно удерживая все более громогласно возмущающийся сверток в когтях. Но, прежде чем взлететь над окончательно вымершим городом-оазисом, выдул в полуразрушенную башню струю пламени, превратив в пыль и тело призвавшей, и опасный фолиант, и даже неровную дугу камней.
- Что ж, поищем для тебя подходящее гнездышко, кукушонок!