Хотелось бы иногда взглянуть на мир так, как его постоянно видела Елена. Не навсегда, слишком уж неуправляемо такое восприятие… и даже не так уж часто, но все-таки время от времени Марго немного завидовала. Никогда не возникало сомнений, что ее собственные глаза видят мир таким, какой он и есть – независимо от того, врывается в жизнь волшебство или нет. Магия принесла в этот реальный мир немало трудностей и новых проблем, но только окончательно заставила убедиться, что чудес не бывает, а романтические приключения и лирические переживания, казавшиеся такими прекрасными, если смотреть на них через книги и фильмы, в жизнь реальную ничего, кроме проблем, не приносят. Просто писатели-романтики оставляют за кадром все те «досадные мелочи», которые и составляют в действительности всю суть, всю основу жизни. Не просто так даже литературу в постромантическую эпоху швырнуло в противоположную крайность, в те произведения Флобера, Бальзака и Льва Толстого, где чуть ли не главной темой становилось то, что чуда не произойдет никогда. Год назад Маргарита находила это крайне унылым и не слишком понимала, зачем нужны художественные произведения, в которых совсем-совсем ничего не было от сказки. Чтобы придуманной историей рассказать правду? Но читатели и без того знали все отличия реальности от вымысла! Умом прекрасно знали…
А понять что-то в книгах по-настоящему можно было лишь только став уже другим человеком в жизни. Перестав даже неосознанно, в самой глубине души, ждать чуда.
Но в жизни Елены чудеса происходили. Можно было ходить с ней по одним и тем же улицам и парковым тропинкам, смотреть на одни и те же вещи, на одних и тех же людей, видеть все это таким, как оно есть… и понимать, что Елене в тот же момент открывается очередная сказка. Очередная волшебная картина в неравномерно-сером осеннем небе, в переплетении оголенных ноябрем тонких черных веточек, на которые подруга могла едва ли не час глазеть из окна (особенно на уроках, где это ни к чему хорошему обычно не приводило), в схематичном рисунке на обоях или напольном линолеуме или неравномерно уложенной по цветам плитке в подъездах (с последним у Елены вообще было связано какое-то странное суеверие, согласно которому наступать можно было только на какие-то определенные квадраты узора). Понимать, что это, в общем-то, довольно неразумно – видеть мир через иллюзии, но понимать и то, каким прекрасным при этом может открываться недоступный, непостижимый тебе самой мир.
Как правило, красоты хватало и в настоящем мире. Все-таки Маргарита родилась и выросла в Петербурге, городе с самой красивой архитектурой, хранящем удивительно прекрасные произведения искусства, городе, породившем в прошлом столько талантливых писателей и художников, открывающих мир запредельной Красоты и для обычных людей тоже через свои произведения. А еще успела с родителями побывать за границей, где видела и роскошные курорты, и живописные исторические памятники, и еще более значимые произведения мирового искусства… Видела технически гораздо больше разнообразного и красивого, чем Елена, до четырнадцати лет не покидавшая, пусть и живописного, но маленького и провинциального городка, имея в распоряжении лишь иллюстрированные книги и интернет. Однако… однако Елене даже самые гениальные чужие произведения не были окнами, через которые можно было увидеть мир иначе, она всегда видела его иначе, как иначе видели люди, эти произведения творившие. Даже если сама рисовала не настолько хорошо технически, чтобы показать этот весь мир всем, но определенное представление о нем – безусловно.
Если подумать, то даже образ Коли Маргарита впервые увидела именно на рисунке Елены. Конечно, она сама для этого рисунка описывала, какими чертами, приглянувшимися когда-то у разных героев и киноактеров, обладал бы юноша ее мечты, но в снах и мечтах образ был довольно расплывчатым, неопределенным – и только увидев карандашный набросок, где подруга собрала все описанные черты и детали воедино, Марго осознала, что так, именно так, он всегда и должен был выглядеть! Хорошо это было или плохо…
Подаренный рисунок Маргарита до сих пор возила с собой вложенным в свой альбом с записями и засушенными цветами, хотя почти никогда его не открывала. Смотреть на портрет было невыносимо, но ни выбросить его, ни просто «забыть» вместе с альбомом где-нибудь духу так и не хватило.
Обычно Маргарите хватало той красоты, что любой может увидеть наяву. Но во время осенних каникул с серым небом, серым туманом, темно-серой водой в реках и каналах, черными деревьями, уже окончательно избавившимися от листвы, когда даже многочисленные краски города непонятно почему сливаются в общий серый – в такие дни становилось интересно и просыпалась легкая зависть к тому, что же видит во всем этом Елена, с такой очарованностью и восторгом разглядывающая все вокруг, что не замечает даже пронизывающего до костей мокрого ветра. В Вересково и Краснокаменске та же температура по градусам всегда ощущалась значительно теплее, даже в ветра и дожди. Когда Марго пыталась устроить подруге, никогда раньше не бывавшей в Петербурге, экскурсию по городским достопримечательностям, она то и дело ловила себя на мысли, что это ей самой пытаются показать город, тот город, которого она, живя здесь с детства, отчего-то не замечала…
Хотя Репинская художественная академия любыми глазами даже в такую хмурую погоду напоминала дворец, особенно если смотреть на нее с противоположного берега. Туман только добавлял нежно-бежевому зданию с высокими окнами-арками таинственной изящности, в нечетком окружении казалось, что дворец, как громадный корабль, выплывает из тумана прямо по мелко рябящим от ветра невским водам. Маргарита не знала точно, получится ли у них взять билеты в музей хоть с какой-нибудь экскурсией сегодня же, без предварительного заказа, но Елена убедила, что присоединяться к экскурсии и необязательно, а взглянуть на академию вблизи она очень хотела бы уже сейчас.
Да и не должно было в ноябре тут быть такого же дикого скопления туристов, как в июне, когда на улицу-то выйти, не угодив в толкучку, трудно. Да и после жизни в особняке в Вересково возвращаться даже в шикарный, но все-таки многоквартирный дом в центре большого города показалось не слишком уютно.
- Было бы здорово учиться здесь, ну, потом, после школы, – продолжая рассматривать приближающийся дворец, призналась Елена, когда девочки переходили длинный мост. – Раньше я никогда не была уверена, достаточно ли я талантливая, чтобы заниматься живописью всерьез, ну, Алина определенно рисует лучше меня… не была уверена, что у меня что-то получится. А теперь… Кажется, что у меня есть возможность делать все, что я захочу, но я не уверена, что это то, что я должна делать. Если я должна буду, ну, править волшебным миром, то, наверное, должна изучать социологию, политологию, экономику и все такое прочее… Не слишком хорошо себе это представляю! Все говорят, что не ждут от Лады ничего кроме того, чтобы она… ну, просто была у мира и все. Но, может быть, я все же должна стремиться к большему, стремиться сделать жизнь в магическом мире лучше…
Когда наполовину этим миром правит этот ее… братец, а составляют – подчиненные ему монстры всех видов и мастей? Не хотелось говорить этого, но Маргарите не очень-то верилось, что Елена способна изменить магический мир на общественном уровне… А вотчиной Берегинь оставался мир обычных людей и пограничье, кажется, от них особенно и не ждали большего участия. Не зря же первые Берегини когда-то намеренно покинули мир магии и стали людьми, пусть и с волшебными способностями.
- Может, это и есть проявление, твои творческие способности, я имею в виду. Все постоянно говорят, что светлая магия – это жизнь и созидание – что это в воздействии на мир, если не творчество? Правда, не уверена, что тебе понравится жить здесь постоянно… хотя после такого школьного опыта любое другое общество уже не так уж плохо.
- Тебе тоже кажется, что мне больше подошло бы учиться у Марьюшки? Я сказала Сергею, что мне не хватает характера и силы духа…
- Боже! Елена, перестань это уже! Всего тебе хватает – и таланта, и характера! – Маргарита нервно всплеснула руками. – Дело в других учениках… и не только учениках – этой специализации, они же отвратительные люди! Да и занятия, на которых делает упор Марьюшка, нравятся тебе больше, не считая огородов… но, думаю, с ними Ева просто преувеличивает. С трудом верится, что такая как Сорокина могла оказаться там, а ты… Если тебе там плохо, не нужно искать причину непременно в себе!
Хотя саму Маргариту, в отличие от половины подруг, распределение вполне устроило, сама идея всей этой специализации продолжала казаться какой-то странной. Если создатели Школы заложили условия каких-то особо для себя ценных человеческих качеств или системы ценностей, то, во-первых, при чем тут магические способности, во-вторых, как-то не очень ученики в итоге с ними совпадают.
- Я… ну, во всяком случае, у меня ведь еще есть время, чтобы узнать побольше, обдумать все, и уж тогда решать.
Интересно, изменится ли сама Елена за это время достаточно, чтобы не сомневаться в себе чуть ли не на каждом шагу и не искать отговорки? Самой Маргарите не очень-то хотелось, чтобы подруга менялась, но это явно не тот случай, когда можно думать о своих желаниях и удобстве.
Вблизи, с прилегающей набережной, институт-музей-замок выглядел уже не так впечатляюще, как с отдаления, зато изнутри поражал воображение. Елена была права, для прогулке по этим залам не требовались ни экскурсия, ни специальная программа!
- Мы как будто стали совсем крошечными и находимся сейчас в шкатулке! – призналась Елена, высоко, как только получилось, вскинув голову и разглядывая потолок одного из залов. – Хотя в настоящей, наверное, было бы темно.
- Ага, – автоматически согласилась Марго, никогда ни о чем подобном не размышлявшая.
- Ты знаешь, что каждая картина – небольшой мир. Туда даже можно войти, на самом деле они гораздо больше и детальнее, чем можно увидеть, если просто смотреть. Эльдар рассказывал мне, в Монастыре, ну, до того, как сгорела его мастерская. Я так надеялась, что он согласится обучать меня, захочет вернуться на Светлый Двор, но ему определенно еще нужно время, чтобы принять все произошедшее. Ты можешь себе представить? Это же фактически возможность создавать любые миры, а потом побывать в них!
Алина была бы не в меньшем восторге, это уж точно. Она, наверное, и побывать в Петербурге на каникулах тоже не отказалась бы, но с ее родителями согласовать все было бы далеко не так же просто, а связываться с созданными Евой из отражений двойниками после событий прошлой весны Берегини лишний раз не рисковали. Странно, что с самого начала они не задумались о том, как это жутко – когда кто-то думает и чувствует совсем как ты сама, но обречен при этом скоро исчезнуть, знает это… знает, что в действительности даже не настоящий. Наверное, в таком случае лучше не осознавать. Как…
Маргарита встряхнула головой. Все это, в конце концов, не важно. Ей так повезло – провести часть каникул вместе с Еленой, совершенно ни к чему рассуждать, что было бы, будь тут остальные Берегини, считали бы Дарья и Вика здешний климат слишком промозглым, сколько бы пришлось выслушать от Евы глупых шуточек на тему того, что же еще в Петербурге называют «поребриком»! Даже к лучшему, наверное, что сама она больше не живет в Вересково. Не все в прошедшем там году можно бесконечно вспоминать!
- Маргарита?
Нервно моргнув от неожиданности, девочка обернулась. Высокий орехово-смуглый парень с кудрявыми черными волосами улыбнулся и помахал рукой.
- Петя… так… ты здесь теперь учишься? – вопрос прозвучал довольно глупо, да и о переезде брата Дарья подругам рассказывала, но ничего умнее в голову от неожиданности просто не пришло. – А… у нас каникулы, показываю сейчас Елене город… Она тоже подумывает учиться тут после школы.
- Здравствуйте, – пролепетала подруга и притихла.
- Да, Даша мне писала. И о том, что вы снова учитесь вместе в каком-то элитном колледже… Жаль, что мы так больше и не пересекались, я, похоже, не особенно осознавал, насколько именно Петербург огромнее нашего городка и как на самом деле мало шансов случайно увидеться…
Можно прямо подумать, он место учебы из-за нее выбирал!
- Надеюсь, тебе в любом случае здесь веселее, чем когда приходилось торчать в лесу! – постаравшись улыбнуться в ответ с той же приветливостью, ответила Марго. Такие парни, как Петр Кукушкин, просто существуют для того, чтобы быть душой компании, и это довольно контрастно отличало его от чересчур замкнутой младшей сестры, но во время работы на лесном хозяйстве в качестве альтернативной службы – с компаниями, требующими одушевления, в лесу было не очень, даже для такого, как он.
- Занятий сегодня уже не будет, так что, если хотите, я сам могу вам здесь все показать! Как у тебя дела? Я спрашивал у Дарьи, но у нее довольно твердые принципы насчет обсуждения других в их отсутствии…
- Все нормально. Обычно, в общем-то. В новой школе пришлось сильнее сосредоточиться на учебе, так что, по сути, кроме школьных дел и времени больше ни на что не остается! – по крайней мере, это нельзя было и назвать неправдой. Интересно, рассказывала ли Даша брату и о своих последних… неприятностях в новой школе? Но Петя об этом не упоминал, а обсуждать так саму огневку было, наверное, еще более некрасиво. – А ты сам-то как?
- Вообще-то, здесь действительно весело. Наверное, для студентов…
- Петя, эй! И куда это, позволь узнать, ты… Ой! Привет!
Незнакомая девушка в авангардном – Алине бы понравился! – наряде с вышивкой и крупных украшениях-цветах, делавших ее похожей не то на хиппи, не то на светлокожую цыганку, да еще с выкрашенными в нежно-сиреневый цвет локонами, поспешно догнала их небольшую группу, споткнулась на ровном месте и в последний момент ухватилась за Петра, сохраняя равновесие.
- А тебя я знаю! Это ведь ты позировала для его картины с лесной колдуньей! – уставившись на невольно отступившую на шаг Маргариту, восторженно объявила девушка. Прищурилась. – Только по картине казалось, ты старше…
- Картине?
- М-м, – Петя в легком смущении потеребил волосы. – девочки, это Виолетта, моя однокурсница. Виола, это Маргарита, подруга моей сестры, и… э-э…
- Елена, – подсказала Марго.
- Да, конечно. Простите…
Можно подумать, этой Виолетте, с которой они, наверное, никогда больше и не встретятся, зачем-то непременно нужны их имена.
Подруга младшей сестренки. Что же, именно так Петру и естественнее всего о ней думать.
- Кажется, твоим новым друзьям не так-то просто без тебя обойтись. Если у тебя планы…
- Ничего особенного!
- … мы, на самом деле, сегодня не собирались проходить экскурсию, так, хотели просто погулять и осмотреться. Правда, не стоит тратить время…
- Так ты не видела его картину? – повиснув на локте юноши, поразилась Виола. Все ее реакции были какими-то шумно-гипертрофированными, даже при опыте общения с Алиной и Евой привыкнуть к ней было нелегко. – Здесь работы первокурсников не выставляют, но, если так, на нее уж точно вам нужно взглянуть! Раз он рисовал по памяти, понятно, почему ты на портрете выглядишь старше и… ну… или у тебя тоже есть старшая сестра и они учились вместе с Петькой, как ты с его сестренкой?
Хорошо, когда и не нужно привыкать!
- Это не портрет. Ну… вернее, не совсем портрет, я просто подумал, что ты очень удачно вписываешься, вот и нарисовал похожий образ. Это… не кто-то конкретный. Можно считать, ты меня вдохновила.
- За что ты извиняешься? Если так, мне очень приятно…
А если бы он хотел показать ей картину или хотя бы сказать о таком вдохновении, то Маргарита, скорее всего, узнала это от него самого, а не от его болтливой однокурсницы. Так что ни к чему и множить неловкости.
- Спасибо. К тому же нам, наверное, уже пора. Темнеть стало совсем рано, не хочу вернуться домой слишком поздно.
- Я мог бы вас проводить. Машина, правда, осталась у родителей в Вересково, но если…
- Петька, ну что ты, как будто ничего не понимаешь! – Виолетта с возмущением дернула его за руку. – Они же еще школьницы, как по-твоему, понравится ее родителям, если она будет затемно приходить в компании взрослых студентов! К тому же, нас ждут, если ты все уже забыл!
Юноша смущенно-вопросительно посмотрел на Маргариту, но та, слегка нахмурившись, кивнула. В общем и целом эта Виола была права, но, в основном, потому, что совсем не хотелось, чтобы Петр откладывал свои дела и куда-то с ними шел просто из вежливости. А он так воспитан, что не мог это не предложить.
- На самом деле, – негромко вмешалась Елена. – Я еще хотела тут немного осмотреться. К тому же, наверное, стоит переждать, когда закончится дождь.
- Какой еще дождь? Это же Петербург, такая погода – просто легкая влажность, к тому же она может до самой зимы продержаться.
- Но сейчас начался дождь! – настаивала Елена.
Маргарита недоверчиво нахмурилась и, молча прошагав через зал, выглянула на круглый внутренний двор академии, опоясанный музейными помещениями, как кольцом. Но почти ничего не увидела из-за сплошной стены ливня.
- Черт знает, что такое! – растерянно призналась она, когда следов подошли остальные. – Сегодня, вроде, не должно было такого быть…
- Ну, ты же сама сказала, что это Петербург, ничего удивительного! – со смехом в голосе напомнил Петр. – К этому после переезда мне труднее всего было привыкнуть. Вы пока посмотрите, что еще здесь хотели, а я принесу зонтик… или, если найдется, то даже два – но тут я не уверен.
- Но ты же… – Марго беспомощно покосилась на слегка нахмурившуюся Виолетту.
- Виола, скажешь там всем, что я приду попозже, хорошо.
Сиреневоволосая без своего обычного энтузиазма кивнула, после чего оба студента из выставочного зала разбежались. Маргарита с пристальной вопросительностью посмотрела на подругу. Будь тут кто-нибудь вроде Евы, она бы ничуть не удивилась, но Елена никогда не отличалась бестактностью или любовью к интриганствам. Но все же легкое подозрение не оставляло.
- Ты ведь не выглядывала наружу. Откуда ты знала, что начался дождь?
- Я… определенным образом чувствую окружающий мир последнее время.
- А влиять на него ты «определенным образом» тоже умеешь?
- Ну, не то, чтобы влиять… не так, как вы с девочками воздействуете на природу. Стой, ты что же, думаешь, я этот дождь подстроила, чтобы не уходить так рано и досмотреть все до конца? То есть, я хотела еще здесь побыть, но ты сама говорила, что мы еще собираемся вернуться…
Как именно проявляются способности Елены, понять было гораздо сложнее, чем в случае самих Берегинь, это уж точно. В одни моменты создавалось впечатление, будто Лада может почти абсолютно что угодно, просто не слишком осознает, как именно, иногда – на школьных занятиях, например – она не казалась особо одаренной колдуньей, причем дело вроде бы не было в стремлении сдерживать истинную силу. Но колдовство само по себе казалось сложнее магии стихий – даже при том, что жалобы Евы на сложность абсолютно любой учебы следовало натрое делить для достоверности.
- Если я на что-то повлияла, то не могу остановить дождь сейчас. Честно.
- Да я не думала, будто… ох, прости. Я вовсе не об этом думала! Давай посмотрим, что ты там еще хотела увидеть, пока не вернулся Петя.
- Я сама пока не очень понимаю, что могу и как… ты не сердишься?
- Из-за того, что ты не можешь остановить дождь? Конечно, нет, это же…
- Не из-за дождя, – понизив голос еще сильнее, до грани слышимости, возразила Елена. – Из-за моей инициации, когда… когда казалось, что я что угодно могу сделать, казалось, что все так просто. Но я все равно не знала, как помочь тебе, хотя этого хотела, наверное, сильнее всего.
- Мне… ты имеешь в виду – Николаю?
Как будто он даже для Елены не существовавший сам по себе человек, а какая-то часть, неразрывная с Маргаритой. Это при том, что на момент гибели Коли, они оба уже решили расстаться. При том, что, хоть они это и не обсуждали, но все в какой-то момент стали думать, будто Коля и есть Светлый Витязь, которому суждено было стать защитником новой Лады.
- Тебе. Его самого, я думаю, устраивало найти свой подвиг, в котором можно было видеть важное предназначение, которое Коля постоянно искал.
Предназначение! Может быть, Марго в том далеком детстве… меньше года назад – может быть, она и представляла себе любовь своей жизни в лице героя, способного на подвиг и самопожертвование, но ей, это уж точно, в голову бы не пришло представлять, что он и впрямь бросится их буквально совершать, погибнув прямо на ее глазах. Кто вообще придумал, будто такое «романтично»?! Почему не принято задумываться о том, как это страшно – продолжать жить, если кто-то в порыве дурацкого геройства погиб, сделав это твоей невольной виной? И уж точно Маргарита даже не думала о том, что подобные подвиги кто-то станет намеренно разыскивать. А Коля искал, искал какое-то предназначение, явно не предполагая предназначение в том, чтобы, встретив Маргариту, жить с ней долго и счастливо. Она понимала это и в какой-то момент оказалась уже готова смириться. Но другого предназначения не было. Ему так и не суждено было стать Светлым Витязем, даже его жертва сыграла не такую уж существенную роль, не стала ключевой помощью Берегиням – для Николая и вправду лучше было уже не узнать обо всем этом. Ведь он нашел шанс хотя бы так стать тем героем, что хотел.
- Только поэтому я сама ничего не попыталась сделать, – сжав губы и очень надеясь, что в этот раз получится удержать слезы, едва слышно пробормотала Маргарита. Елена мягко придержала ее за обе руки. – Именно поэтому. Он же не был игрушкой для исполнения моих желаний, даже если я… или мы вместе его таким просто выдумали – он сам мыслил и чувствовал по-настоящему. А я… После того, как все закончилось, я все время думала о том, что могу его вернуть. И каждый раз понимала, что не верну его, а просто создам – на сей раз – именно куклу. Не думаю, что даже ты могла изменить в этом что-то.
Так думать было правильнее всего. Коля нашел свой подвиг и вряд ли от него отказался бы, даже если бы мог все заранее узнать. А сама Маргарита… сама она заслужила весь пережитый ужас, потому что именно ее детские фантазии стали всему причиной.
- Извини, я… по-прежнему совершенно не хочу все это обсуждать. И, тем более, не хочу, чтобы ты почему-то себя винила во всем этом. Кем бы ты ни была, это же абсурдно, пытаться брать все на себя.
- Тогда почему ты сама так и делаешь? Лучше бы… лучше бы во всем…
Петр вернулся, торжественно продемонстрировав большой черный зонтик, а до Маргариты только теперь дошло, что из этого зала они так и не ушли. Непонятно, почему Елене, которая и хотела успеть осмотреть сегодня побольше, пришло в голову вспомнить Николая именно здесь и сейчас.
- Я даже точно пока не знаю, когда именно мы вернемся – и где здесь тебя искать…
- Так и не нужно! – Петя выудил из сумки блокнот, перелистнув несколько страниц, записал карандашом номер и с улыбкой протянул Маргарите вырванный лист. – В гости приглашать не буду, общага – это не для подготовленных глаз, по правде сказать. Трудно с непривычки поверить, что там вовсе не было погрома. Просто предупреди по телефону, я сам вас как-нибудь поймаю. Ну… или просто позвони, если вдруг захочешь поболтать.
- Э-э… спасибо…
Почему-то рука, протянутая за листом, слабо подрагивала. Кажется, наплыв воспоминаний прошел для нервов не так уж безболезненно. Словно и без того все это было недостаточно неловким.
Повисла пауза. Петр, уже вручивший девочкам зонтик, блокнот с прижатым пальцем карандашом, все еще держал в руках.
- Можешь, ну, тоже мой номер записать. На всякий случай, – наконец нервно предложила Маргарита.
- Правда? Спасибо! – Петя с улыбкой крутанул карандаш в пальцах. Словно бы он в любой момент не мог бы узнать у Даши ее номер, если бы было нужно.
- Это тебе спасибо! – более-менее успокоившись, Марго с ответной улыбкой помахала одолженным зонтиком. Судорожный ком в груди исчез, словно растаяв в атмосфере теплой приветливости… невозможно, наверное, было долго оставаться в мрачном настроении, когда рядом был Петр, при том что, казалось, он не делал и не говорил ничего намеренно-ободряющего.
Разговор с Еленой получилось продолжить только на улице, когда девочки под руку, спрятавшись под одним зонтиком, отошли по блестящей от ливня набережной десятка на три шагов. Вернее, Марго и не планировала тот разговор никак продолжать, но, убедившись, что проводивший их до выхода Петр уже не в зоне слышимости, Елена все же заговорила:
- Лучше бы ты винила меня. Или вообще кого угодно. Дело даже не в Коле, а в том, как ты боишься теперь с кем-то сближаться.
- Это Ева так говорит, потому что не хочет признавать, насколько этот ее новый дружбан отвратителен.
Неудивительно, что они так сошлись характерами, оба совершенно беспардонные и навязчивые личности!
- Я ведь не о Бориславе говорю.
- О Петре, ну да. Я вовсе не боюсь. Но мы с ним уже год, как все друг насчет друга решили, с чего бы ему продолжать об этом думать? Тем более теперь, после поступления в академию искусств, после переезда из родного городка, когда он окружен новыми людьми… и эта милашка Виолетта явно к нему неравнодушна, как мне кажется.
- Теперь в ней дело? Мы слышали пару минут разговора.
- Что? Нет! – не хватало еще, чтобы это выглядело, словно она ревнует. – Уверена, он много кому симпатичен – по меньшей мере. И он практически взрослый. Такой парень, как Петя, уж точно не вынужден постоянно помнить… о симпатии, которая так ни к чему и не привела.
- Но так никуда и не исчезла.
- А что это меняет?
А чем меньше любой далекий от волшебства и магического мира человек имеет отношения к Берегиням, тем для него лучше и безопаснее. Петр и без того брат одной из них, а из-за Маргариты риск вполне мог удвоится… Есть предел людей, за которых ты можешь беспокоиться, постоянно беспокоиться, подруг и семьи тут было более чем достаточно. Так что…
Так что Елена это и поняла, сказав, будто Марго «боится» привязанностей? Если так, то пусть будет – боится. А Петр заслуживал бы нормальной жизни, в которой он, как и прежняя Маргарита, прекрасно жил без всякой магии, и его этой жизни все еще ничего не мешало.
Но как это все, в каких словах можно рассказать подруге, которой магия казалась прекрасной сказкой, где даже злые колдуны и бессовестные драконы «не так уж плохи»?