Курогане понял, почему в последний раз блондин с ведьмой попрощались так невразумительно, как будто и не прощались: Фай не то чтобы каждый день, но продолжал с нескромной частотой наведываться в магазин, и каждый раз их общение возобновлялось, как если бы и не было прервано.
И неважно, по делу ли, не по делу: какая разница, если это всё равно почти каждый раз оборачивалось посиделками за чаем, по ходу которых оба сами забывали, по какому и было ли оно вообще. Мужчина старался не обращать на них внимание. Но уже умудрённый опытом, был уверен, что все угощения, исчезнувшие во рту Фая, ведьма тайком вычтет из его жалования. Это было бы совсем несложно, учитывая, что Курогане до сих пор не знал, сколько в точности у неё получает. И получает ли вообще.
Воздух над столиком взорвался смехом, от которого у мужчины непроизвольно дёрнулся глаз.
— Эй, большой парень, – вдруг окликнула его хозяйка. — Чего слоняешься туда-сюда, посидел бы с нами.
— Нет, – ни на шаг не продвинувшийся с тех пор, как покинул Нихон, в искусстве дипломатии, отрезал он.
— Составил бы хоть своему дружку компанию, я согласна побыть третьим колесом.
— Пусть просиживает здесь штаны, сколько угодно, – отбрыкнулся Курогане. — А у меня сегодня рабочий день.
— Ну, тогда с этого самого момента в твои обязанности входит развлекать гостей по моему требованию, – неприкрыто радуясь своей находчивости, воскликнула женщина.
— Я вам что, цирковая обезьянка?!
— Присядь хотя бы отдохни немного, – вмешался мягкий голос, будто Фай и не слышал их спора, уже бы отбившего у Курогане всю охоту садиться за этот стол, если б она у него когда-то была.
Курогане знал, к каким точкам в человеческом теле и какое усилие нужно было приложить, чтобы мгновенно вывести его из строя. А Фай к тому моменту словно уже нашёл все такие точки у его души: чтобы прицельно выводить его из себя или, приблизившись к опасной черте, тотчас успокоить в нём хотя бы закипающее желание ломать руками предметы. Демонстративно оставив рот на замке, Курогане придвинул свободный стул и водрузил себя сверху с таким видом, будто это совершенно ничего не меняло. Его пригласили сесть – он сел. Присутствие за столом, по его разумению, ни к чему его не обязывало.
Фай имел свои, как всегда, отличные от его соображения на этот счёт, но хотя бы молча, не разыгрывая из этого очередное идиотское представление – он пододвинул к Курогане чашку. Перед этим он сам наполнил её; затем зачерпнул маленькой ложкой сахар, легонько постучал ей по внутренней стенке сахарницы, стряхивая обратно примерно треть, прежде чем высыпать оставшееся в чай.
Всматриваясь в растительные мотивы на белом фарфоре, Курогане узнал тот самый сервиз, который лично отмывал накануне от вековой пыли. Мысля рационально, так в качестве проделанной работы сомневаться ему не приходилось. Хотя всплывавшие при взгляде на чашку в воспоминаниях тёмно-серые следы на белой кухонной тряпке (которую ему потом пришлось выкинуть) сначала воззвали к обычно минимально свойственной ниндзя брезгливости. Он отпил. Всё с тех же самых пор, когда он уехал из Нихона, не помышляя, насколько эта поездка в итоге затянется, Курогане город за городом испытывал одно лишь разочарование от местного чая. На его родине всегда выращивали только зелёный, который Курогане пил, как есть; но этот горчил настолько, что даже у него не повернулся бы язык назвать такой напиток чем-то, кроме как отравой. При этом подслащённый до такой степени, что больше не различался вкус, пусть Курогане и был от него не в восторге, он не становился менее отвратительным. По крайней мере то, что он в последнее время принимал из рук Фая, хотя бы можно было пить, не морщась.
— А ещё меня просили что-то передать от вас, если случится сюда заглянуть, – произнёс Фай, обращаясь к Юко. — Учитель Клеф, правда, не уточнил, что именно, но тогда вы, наверное, и так в курсе?..
— Старина Клеф в своём репертуаре. Удивлена, что он вообще вспомнил, – хмыкнула ведьма. — Он заплатил за это полгода назад, да так и не соизволил явиться сюда после этого ни разу. Эй, подай-ка мне ларец с того шкафа, – адресовала она это уже Курогане. — Раз у тебя рабочий день.
Раздражённо цыкнув языком, Курогане поставил чашку обратно на стол, звякнув блюдцем так, что то лишь чудом не треснуло (это мог быть насколько угодно паршивый чай, но куда дороже ему было теперь его законное право спокойно допить этот паршивый чай), и поднялся. Пока он разбирался, о каком вообще ларце шла речь, и нёс его до стола, его явное недовольство вообще никак не отражалось на расположении духа остальных присутствующих.
— Но как учитель он правда хорош, – продолжала ведьма свою мысль. — Хотя я не удивлена, что тебя взял к себе именно он. У тебя большое будущее. Если, конечно, не пристрастишься к алкоголю и не решишь открыть магазин.
— Кстати, – вдруг оживился Фай. — Если это «магазин желаний», как вы его называете, и клиенты у вас, как я понимаю, в основном довольно состоятельные – какая вам нужда торговать чем-то ещё, как в обычной магической лавке?
— Нет никакой нужды, – без обиняков призналась Юко. — Но в чём соль... Из-за специфики дела, да и ситуации с городом, настоящие клиенты нечасто бывают. Надо же мне как-то себя развлекать. Заодно всегда есть способ притвориться жутко занятой, чтобы эти ребята из ратуши не донимали своей политикой, – хихикнула та.
Она неторопливо перебирала содержимое громоздкой шкатулки, пока Фай с любопытством заглядывал ведьме под руку. Отыскав наконец среди прочего мусора какое-то овальной формы плоское стёклышко на длинной медной цепочке, она потянулась назад, с трудом, но достав до стоявшего у стены секретера, чтобы вытащить из верхнего ящика бархатный мешочек. Ведьма опустила озадачивающую вещицу на дно и, затянув шнурок, протянула его Фаю.
— Отдам перед завтрашними занятиями, – заверил её он.
— Можешь не торопиться. Как видишь, не так сильно ему нужна эта вещь. Готова поспорить, он опять забудет.
И внимание Фая, которому, очевидно, это было нужно ещё меньше, мгновенно переключилось, стоило ведьме отодвинуть ларец чуть в сторону, своим безучастным видом давая ему негласное разрешение покопаться в том, что осталось внутри.
— А в чём вообще её предназначение? – поинтересовался тот между делом.
Положив один локоть на край стола, в позе, выражавшей полную отстранённость от их беседы, Курогане допивал свой чай. Он уже научился полностью закупоривать тот канал своего разума, что отвечал за приём поступающей информации, стоило ему услышать три непонятных слова подряд. Первое время после того, как Фай взялся здесь за свою так называемую учёбу, этим заканчивался примерно каждый второй их разговор за завтраком или ужином.
— Ой, а это что? – внезапно нарушившая общий монотонный ритм диалога фраза таки привлекла внимание Курогане.
Внимание Фая же, уже разобравшего шкатулку до дна, привлекла, как выяснилось, обнаруженная там нитка. Предположительно хлопковая красная нитка средней толщины, не больше и не меньше. Основное содержимое ларца, сложенное теперь аккуратной кучкой рядом, составляла самая обычная на вид бижутерия: браслеты из камней, кольца, шпилька для волос... либо что-то, что определённо в целом напоминало аксессуар, хоть нихонцу и оставалось только гадать, на чём и как оный должен был носиться. Так что, обычная нитка, выглядящая среди всего этого несколько неуместной, действительно была неожиданной находкой. Впрочем, если бы спросили Курогане, то та наверняка была не больше, чем просто случайно угодившим внутрь мусором.
— А, а я-то всё думала, куда оно запропастилось, – беспечно протянула ведьма. Но что-то в её тоне заставило Курогане серьёзно усомниться в искренности её слов; как будто это... ещё пока непонятно, что именно и зачем, но было ею подстроено от начала и до конца.
Фай бережно взял нитку двумя пальцами, но убедившись, что та не рассыпается в труху, а в остальном повредить в ней неосторожным обращением было, в общем-то, просто нечего – уже вовсю увлечённо перебирал в руках, изучая. Как тут, правда, могло найтись, что изучать.
Следующее же заявление ведьмы убедило Курогане, что он снова оказался прав в своих предчувствиях.
— Кстати говоря, думаю, вам это может пригодиться, когда отправитесь путешествовать в следующий раз.
— Это просто нитка, – не удержался Курогане. Ведьма смерила его слегка снисходительным взглядом, как если бы он – хоть он и высказал самую очевидную вещь, которую здесь никто, кроме него, почему-то больше не видел – ляпнул что-то по-детски глупое.
— До того, как приехали сюда, у вас не возникало проблем с коммуникацией? – обращаясь явно в большей степени к Фаю, начала та задавать наводящие вопросы. — Не друг с другом, я имею в виду.
— Не особенно, – дёрнул плечами блондин. — Я неплохо знаю пару языков.
То, что он назвал «парой», на Курогане за время их скитаний успело произвести впечатление, будто парень знал каждый из существующих языков, включая несколько мёртвых; но ниндзя был нынче не в том настроении, чтобы так легко сыпать комплиментами.
— А приятель твой как?
— За переговоры у нас отвечаю я, – расплывшись в той улыбке, которую Курогане обычно особенно сильно хотелось размазать по его физиономии, ответил Фай.
— Понятно, – хмыкнула женщина. — Разумно, на самом деле. Но значит, я угадала.
И тотчас насела на Курогане.
— Ну так что, как тебе предложеньице?
— Я не слышал никакого предложения, – буркнул он. — Но в чём бы оно ни заключалось – нет.
— За всё это время в Смарагдосе ты не задумывался, каким образом ты понимаешь... Нет, даже не так: не задумывался, на каком языке сам-то говоришь? – огрела его ведьма неожиданным вопросом.
«Какая чушь!» – подумал Курогане и открыл было рот, чтобы ткнуть её в это носом, но не смог больше выдать ни слова, как неожиданное сомнение зароилось где-то на подкорке сознания, прогнав из него прочь всю уверенность. Нет, он действительно не задумывался ни о чём таком, кажется, с тех самых пор, как они въехали в город. Вот что и было странно. Курогане достаточно неплохо владел разговорным общим языком, но иногда ему всё равно приходилось чуть дольше формулировать какую-то сложную мысль, или разбирать предложение по косточкам, если он вдруг слышал такую от кого-то другого. В Смарагдосе такой запинки с ним не приключилось ещё ни разу. Даже если не ставить под вопрос уже несколько странный факт, что общались местные почему-то исключительно на нём. И сейчас, когда он задумался об этом... он вообще больше не был уверен, что именно на нём сам общался даже с Фаем или этой женщиной. Он улавливал суть фраз, слышал голоса, но не само звучание слов.
Курогане почувствовал примерно то же самое, что в моменты, когда вдруг неосторожно обращаешь внимание на собственное дыхание – и оно утрачивает естественность. На добрую минуту он впал в состояние, близкое к помутнению рассудка.
— Ну не делай такое сложное лицо. На самом деле тут ничего сложного, – усмехнулась ведьма. — Просто магическое поле над Смарагдосом работает в качестве «переводчика» в реальном времени. В нём даже от рождения немые внезапно «обретают» голос. Эта нитка работает по схожему принципу, – вернулась она к изначальной теме.
— ...Да не нужна мне она, – раздражённо фыркнул мужчина. Он едва начал приходить в себя после очередного откровения про все эти «магические поля», от которых ему резко становилось ещё поганее.
— Но если поедете дальше, то можете в какой-то момент забрести туда, где и на пальцах ни с кем изъясняться не сможете, – мигом возразила ведьма. — Ты в курсе, что в разных культурах один и тот же жест может обозначать в корне разные вещи? А твой приятель ведь не все языки мира знает.
Курогане мог бы поспорить, что на самый худой конец язык насилия понимают везде и этого достаточно. Но в спор уже – всё с тем же невиннейшим видом, будто и не происходило никакого спора – вклинился Фай.
— По-моему, лишней такая вещица не будет, – брякнул он.
Курогане устало запрокинул голову. Ему до смерти надоело всё равно что бессильно наблюдать со стороны за тем, как его мнение перестало что-либо значить, когда он единственный мог запросто прикончить всех присутствующих на месте – уж с этим-то обычно сложно было не считаться. С другой стороны, терять самообладание и рвать глотку из-за какой-то нитки тоже было ниже его достоинства.
— Сколько? – в итоге бросил он нетерпеливо.
Женские губы расплылись в лисьей улыбке.
— Твоего меча хватит.
Курогане даже слегка подскочил на стуле, а рука непроизвольно метнулась туда, где упомянутый меч обыкновенно ждала обнаружить, но на сей раз нащупала лишь воздух. В отличие от того же пансионата в Сунгае, Смарагдос совсем не вызывал у ниндзя того ощущения нерушимого ничем извне покоя, чтобы он перестал носить меч при себе – но получив несколько настойчивых замечаний, пока расхаживал с ним по местным улицам, был вынужден впредь оставлять Гинрю в гостинице. Да и в магазине тот, стоящий где-нибудь в углу, как будто становился таким же товаром. Но пускай даже фамильный меч и был сейчас просто-напросто далеко отсюда, Курогане был готов рассвирепеть так, словно торговка уже тянула прямо к нему свои загребущие руки.
— Да ну нахрен..! – горячо выругался он. Затем, чуть обуздав эмоции, добавил уже голосом разума. — Меч за какую-то нитку? Да она и четверти от него золотом не стоит!
— Ну, это не самые простые чары, – спокойно пояснила ведьма. — Но я тебя поняла, можно было и не кричать. Нет, так нет. У меня где-то валялся старый словарь редких западных диалектов. Могу продать за пару отмытых подоконников.
— А для меня какая будет цена? – неожиданно полюбопытствовал Фай.
Хозяйка окинула его беглым, но внимательным взглядом, уже потеряв всякий интерес к Курогане. Выкрашенный в тёмно-бордовый ноготь указал на висевший у него на шее кулон из флюорита.
— Вот это подойдёт.
Рука Фая как будто сама по себе потянулась к кулону, ощупывая его – юноша же выглядел при этом так, будто уже и забыл, что там что-то висело.
— Здесь купил? – как бы между делом поинтересовалась ведьма.
— ...Это подарок, – ответил Фай с какой-то невыразительной, слегка вымученной улыбкой.
Курогане же продолжал негодовать.
— Почему нельзя заплатить обычными деньгами? И почему с него ты просишь просто какую-то дурацкую безделушку?
— Во-первых, ему эта нить нужна меньше, чем тебе, – тошнотворным лекторским тоном изрекла Юко.
— Не нужна она мне, – перебил её Курогане.
— Это ты сейчас так думаешь. Ко мне заходит за какой-нибудь ерундой человек, и внезапно ему приглядывается зачарованная шляпа, которая ему не так чтобы и нужна; но в итоге он поддаётся порыву и меняет её на золотой перстень, который наобум надел на палец с утра, не зная, что это перстень покойной прабабушки его супруги. Он выходит, и на следующем повороте ему падает на голову глиняный горшок. Но благодаря шляпе, с неё не падает ни волосинки. Во-вторых, – спокойно продолжила она, – магические амулеты становятся довольно мощными оберегами, если они были подарены. Особенно, если кем-то, кому человек доверяет, – ухмыльнулась ведьма. — В этом магазине я никогда не продам клиенту за какие-то деньги то, что ему действительно нужно. Сделка должна быть равнозначной.
Курогане хотел припечатать поверх этого словоблудия ещё пару крепких выражений, однако Фай уже расстёгивал цепочку.
— Это просто камень, – произнёс он ровным голосом.
Курогане только что сам сказал немного иначе практически то же самое, но в исполнении Фая эти слова произвели на него странное впечатление. Оставляя в виде неприятного осадка неожиданно зародившееся сомнение, был ли этот камень... и в самом деле просто камнем.
Ведьма повертела кулон на свету и удовлетворённо закинула его на дно ларца.
С ниткой, которая теперь ещё больше походила на обыкновенный мусор, в одной руке, Фай протянул к Курогане обе.
— Давай помогу, – предложил он. Нехотя, но понимая, что проще уже довести дело, каким бессмысленным бы оно ни было, до конца, Курогане положил свою руку на стол перед спутником. Тот вначале попытался завязать красную нитку у него на запястье аккуратным бантиком, но быстро сдался и ограничился простым узлом, несколько раз заправив за него два слишком коротких для этого хвостика.
Вдруг прямо на глазах Курогане с той, уже завязанной вокруг его руки, начало происходить что-то странное. Ему почудилось, будто бы нитка становится всё тоньше и тоньше... но слишком острое зрение сыграло с ним в этот раз злую шутку, давая в полной мере насладиться картиной того, как нить буквально скрывается под его кожей. Сам Курогане ничего при этом не чувствовал. В приступе паники он попытался ухватиться за неё, но в итоге беспомощно оцарапал ногтями руку. Никакой нити на ней больше не было. Не было, казалось, и поводов для беспокойства... если бы только что на его глазах, нить ли, не нить, но определённо посторонний предмет не растворился в его чёртовом теле!
Курогане метнул дикий взгляд в ведьму, которая только философски развела руками.
— Удобно же. Точно не потеряешь.
И сколько бы он затем ни возмущался – всё было, что об стену горох. На этом терпение нихонца иссякло. Крошечная лужица на дне его чашки остыла, перед этим ещё больше налившись горечью плавающих в ней чаинок. Курогане размял кисть и убедившись, что та пока при нём и по-прежнему ему подчиняется, решил ретироваться из-за стола, пока над ним не принялись ставить новые эксперименты.
В соседнем зале, придвинутые к стене, стояли три увесистые коробки. Стояли ещё со вчерашнего дня, и, как бы ни мозолили глаз, эту часть своей работы Курогане всегда откладывал, до последнего. Он мог таскать сами коробки, мыть полы и даже посуду – но лишний раз ковыряться во всей этой крайне подозрительной колдовской дребедени было ему совершенно не по душе. И после инцидента с ниткой желания ожидаемо не прибавилось.
Но настолько ему хотелось сбежать из этой ненормальной компании под достаточно весомым, чтоб его невозможно было оспорить, предлогом, что ниндзя накинулся на эти коробки, как лань, готовая сигануть от преследования с обрыва. Вряд ли их содержимому удалось бы на ровном месте создать ему больше проблем, чем этой проклятой женщине. Да и если он разберётся с ними сегодня – то ему уже не придётся делать этого завтра.
Однако Курогане и половины не успел расставить по стеллажам и витринам, когда ведьма с недоделанным магом нагрянули следом. И хуже всего, не нарочно – им по-прежнему явно было на него плевать. Злило это ещё больше. Но Курогане оставалось только молча работать, скрипя зубами. Если бы под его ногами путалась пара кошек, их и то можно было спугнуть, как следует прикрикнув. Тут же не привлекать к себе внимание было напротив, похоже, лучшим решением.
Расставляя на соседней от него полке книги, Курогане между делом заметил, как Фай уже некоторое время пытливо разглядывал одну конкретную вещь.
— А это что, просто игрушка?
— А?.. Да, просто игрушка, – выглянув из-за его спины, подтвердила Юко.
Не то кролик, не то просто мандзю* с ушами; да ещё этот поблёскивающий во лбу красный полупрозрачный камень, из-за которого окончательно терялось всякое сходство с тем неким реальным существом, кем бы оно ни было, которое в этом уродце пытались изобразить, если вообще пытались. В остальном же – игрушка как игрушка, умещавшаяся всего-то в ладони. Но этот несчастный помоечник всё не выпускал её из рук.
— Забирай, если нравится, – бросила хозяйка, тоже имевшая возможность это наблюдать.
— А-ха-ха, но у меня больше нет при себе ничего ценного, – осторожно уточнил Фай.
— Просто так забирай. Считай наградой за помощь с курьерской доставкой.
Оценив, видимо, внезапное рвение, с которым Курогане покончил даже с самой ненавистной частью работы, хозяйка отпустила его пораньше. В гостиницу мужчины возвращались вместе.
Но Курогане до сих пор не мог отделаться от мерзкого ощущения, которое не испытывал в самом деле, но придумывал себе сам, стоило ему подумать о том, что дурацкая красная нитка могла остаться где-то у него под кожей: обвить, царапая, его кость в опасной близости к артериям...
Заметив, как тот с подозрением косится на собственное запястье, Фай ненавязчиво взял его руку в свои, тщательно осматривая. Подушечки пальцев легонько скользнули вдоль его вен. Через какое-то время мягким, но уверенным голосом, он вынес вердикт:
— Не думаю, что у тебя будут из-за этого какие-то проблемы. Не переживай.
— Почему не забрал эту штуку себе? Ты заплатил, тебе и надо было брать, – Курогане не мог сказать с уверенностью, что заиграло в нём в большей степени: запоздало пробудившееся чувство справедливости или всё то же сожаление о том, что ввязался во что-то, что ему совсем не нравилось.
— Да мне-то оно было без надобности.
— В каком смысле?
— Ну-у, скажем, я кое-что понимаю в той магии, о которой говорила Юко.
— Э?
До сих пор он полагался в пути на Фая-переводчика, предпочитая не вдаваться в подробности, а уж то, что он мог свободно общаться с ним на родном языке, уже воспринимал как должное. Тем более, что с Арда тот у южанина заметно улучшился. Курогане как-то не вдавался в размышления, что речь шла о том, чтоб в совершенстве, вплоть до произношения, овладеть чужим языком по книжкам, бог знает с каким учителем и всего пару месяцев пообщавшись с единственным его носителем – такое требовало ни много ни мало гениальности. А может, парень и был в чём-то гением – почём ему знать?
Но получается, его и тут одурачили.
Курогане яростно выдернул руку из его хватки. Он ничего не сказал, так и не найдя, что именно он мог бы предъявить блондину... снова. «Ты ведь не спрашивал». Вот что он наверняка бы ответил.
— Ну чем я опять тебе не угодил, Куро-пуу?
Небо над Смарагдосом было всё того же изумрудного цвета.